– Я слышал, что в ограблении подозревают беглых каторжников.
– На самом деле это не ограбление, а устранение конкурентов в борьбе за изумрудный рудник, а каторжники лишь простые исполнители чужой воли.
– И вы знаете, кто за всем этим стоит?
– Купец первой гильдии Воронин.
– Воронин ничего не понимает в драгоценных камнях.
– Зато в них хорошо разбирается директор ювелирного дома «Alice» Уильям Барнс. После неудачной попытки шантажа, он решил пойти другим путем и договорился с Ворониным. Они уже устранили московских конкурентов и теперь собираются захватить рудник. По нашим сведениям Воронин со своими людьми уже в пути.
– Для простого ювелира вы слишком много знаете, Генрих Карлович.
– Сейчас не время и не место для объяснений, Герман Янович. Я мог обратиться к местным властям и решить проблему, но не стал этого делать и пришел к вам.
– Думаете, еще можно сохранить все в тайне?
– Думать, Герман Янович будем потом, сейчас главное, это спасти людей на руднике.
– Вся беда в том, что нам некого послать. В школе охранниками работают только старики и инвалиды, а отряд ушел по первому маршруту и будет в Екатеринбурге только завтра к вечеру. В связи с тем, что произошло, у нас немного сдвинулся график.
– Отряд нельзя вернуть?
– Поздно. Они уже на маршруте, а кроме них тропу не знает никто. Даже если сейчас послать гонца, то в лучшем случае он догонит их на руднике №2, а это ничего не меняет. Оттуда, напрямую через тайгу они потратят больше времени. Им все равно придется возвращаться в Екатеринбург.
– Сколько времени им нужно, чтобы попасть на изумрудный рудник?
– Самое большее сутки. Есть прямой маршрут, примерно пятьдесят верст. Воронин не рискнет идти напрямую, через реку Пышму. Там масса притоков, озер и болот. Думаю, они направятся на север до реки Большой Рефт, а далее пойдут пологим берегом вниз по течению. Этот маршрут проще и безопасней, но длиннее в два раза. Если они вышли сегодня, то на месте будут, в лучшем случае послезавтра во второй половине дня.
– Получается, что нужно выиграть один день. У вас найдется проводник, знающий прямой путь?
– Есть один человек, который участвовал в прокладке этого маршрута, правда, он уже в солидном возрасте и отпускать его одного в тайгу я не рискну.
– Если договоритесь, мы готовы его сопровождать.
– Сколько у вас людей, Генрих Карлович?
– Трое, считая меня.
– У вас есть оружие?
– Только у Виктора есть пистолет.
– Хорошо, жду вас через час. Оружие провиант и лошадей предоставит школа, вам нужно только уладить свои текущие дела и одеться соответствующим образом.
Как не пытался Генрих убедить друзей, что он сможет и один справиться с поставленной задачей, те ни в какую не соглашались остаться в городе. Казанцева была в отъезде, поэтому они сообщили о своем отъезде управляющему, быстро переоделись и через час уже были на месте. Охранник тут же проводил их в кабинет директора. После беглого знакомства Шторх предложил друзьям пройти в оружейную. Они вышли из кабинета и направились в дальний конец коридора. Там по лестнице спустились в подвал и остановились возле закрытой на замок двери.
– Прошу, господа.
Шторх открыл дверь и пропустил своих спутников внутрь. Когда замыкающий шествие Скотт переступил порог комнаты, Шторх тут же закрыл дверь и задвинул засов.
– Что, черт возьми, это значит? – Удивленно воскликнул Соколов, уставившись на закрытую дверь. – На оружейную комнату явно не похоже.
– Скорее на тюремную камеру. – Уточнил Скотт. – Кто-то явно не хочет, чтобы мы добрались до рудника.
Друзья осмотрелись. Комната длиной около десяти, шириной не более четырех саженей. Вдоль дальней торцевой стены расположены четыре застеленных двухъярусных кровати, в центре большой прямоугольный стол, вокруг которого расставлены восемь стульев. Справа сразу у входа небольшое квадратное помещение, оказавшееся обычным нужником, а вдоль стены на высоте сажени два узких окна на уровне земли, закрытых решеткой. Под первым от двери окном стоит туалетный столик с тазиком, свежими полотенцами и двумя кусками мыла с эмблемой «МЗСК», а рядом на табуретке деревянное ведро с водой, накрытое крышкой и две медные кружки.
– Судя по антуражу, – философски заметил Штейнберг, – вряд ли мы выйдем отсюда в ближайшее время.
– Собрались спасать людей! Идиоты! – В сердцах произнес Соколов. – Генрих, в следующий раз, когда захочешь кому-нибудь помочь, выбери себе другого напарника.
– Все это очень странно. – Скотт подошел к столу и увидел лежавшую там бумагу. – Друзья, здесь нам оставили послание.
«Господа, мы благодарны вам за предоставленные сведения. Завтрак, обед и ужин по расписанию. Еду вам спустят на лифте, окно которого расположено по центру между кроватями».
– Думаю, ближайшее время, никто не собирается нас допрашивать и пытать. – Глубокомысленно изрек Соколов. – Генрих, который час?
– Почти пять пополудни.
– Скоро будет ужин, посмотрим, что нам пришлют.
Ровно в шесть часов вечера раздался легкий скрежет и прямоугольное окно открылось. Первым к нему подбежал Соколов.
– Друзья, здесь три подноса, надо понимать, по числу едоков и записка. – Он взял записку в руки и громко прочитал:
«Заберите подносы и дерните за сонетку – вам спустят пиво и балык. Когда закончите трапезу, составьте грязную посуду в лифт».
– Так, разбираем быстрее.
Виктор стал подавать друзьям подносы, на каждом была миска с борщом, отбивная котлета с картошкой, ложка, вилка, нож и кружка. Когда он достал последний, дернул за сонетку. Где-то наверху раздался мелодичный звон колокольчика, окно закрылось, и металлический скрежет подсказал пленникам, что лифт отправился за пивом. Через пять минут Соколов принял дюжину бутылок пива и янтарный осетровый балык.
– Думаю, травить нас не собираются. – Попытался развеять сомнения друзей Штейнберг. – Для этого не стоило так стараться.
– Я согласен с тобой Генрих. – Поддержал друга Скотт, вдыхая аппетитный аромат свежего балыка и сглатывая слюну. – Давайте приступим к ужину, выбора у нас все равно нет.
– Почему нет! – Возразил Соколов. – Можно попытаться сбежать отсюда.
– Для чего бежать? – Скотт открыл бутылку и перелил пиво в кружку. – Насколько я понимаю, нам пока ничего не угрожает, а спасать работников рудника мы уже опоздали.
– Вообще-то время еще достаточно. – Штейнберг налил себе пива. – Главное, что у нас нет проводника. Конечно, можно постараться найти этого смолокура, о котором упоминал Малахов, однако на это уйдет время, да и где гарантия, что он знает прямую дорогу.
– Не исключено, что его услугами уже воспользовался Воронин. – Справедливо заметил Скотт. – Поэтому, отбросим в сторону все муки совести и сосредоточимся на еде, господа.
Глава 49. Екатеринбург, 7 июня (четверг).
На следующий день друзей, одного за другим стали вызывать на допрос. Первым пошел Соколов, за ним Скотт, но никто из них не вернулся назад. К полудню очередь дошла и до Штейнберга. Генриха привели в кабинет директора, где его встретил абсолютно здоровый Густав Файн.
– Проходите, Генрих Карлович, что вы застыли на пороге. – Сказал он, подходя и протягивая застывшему на пороге Генриху руку.
– Но, Густав Францевич… – Пролепетал Штейнберг, машинально пожимая руку Файна. – Я смотрю, вы совсем выздоровели.
– А я и не болел.– Директор взял опешившего Генриха под руку и усадил в кресло. – Так небольшое представление для наглого англичанина. В далекой юности, когда я был студентом Дрезденского университета, мы часто устраивали театральные представления, где мне приходилось играть не только пылких молодых любовников, но и немощных больных стариков. Имея такой богатый опыт, мне не составило труда разыграть человека, которого настиг апоплексический удар. Шантажировать можно здорового человека, а что толку угрожать парализованному старику, который не сегодня-завтра помрет.
– Гениально! Одним простым трюком вы спутали противнику все карты! Не боитесь, что Барнс может отыграться на вашем сыне?
– Благодаря моей импровизации мы выиграли время. Пока Барнс переосмысливал изменившуюся ситуацию, я послал гонца в Саксонию, предупредить сына об опасности. Правда, никакой реальной опасности не было, поскольку найденная ими мастерская на самом деле таковой не являлась. Это был ложный след. Туда доставляли изумруды из России, но обрабатывали их совсем в другом месте.
– Как дом на Луговой улице?
– Вы и об этом знаете? – Улыбнувшись, покачал головой Файн. – Верно, Генрих Карлович, Луговая улица тоже была ложным следом. Кстати, как вы вообще узнали про уральские изумруды?
– Протасов дал мне два изумруда на экспертизу за несколько часов до того, как его убили.
Далее Штейнберг подробно изложил Файну свою изумрудную эпопею. Закончив, он выложил на стол свои документы и жетон.
– Ваши работники на руднике допустили непростительную ошибку, они сбросили в ручей отходы. Не знаю, имел место разовый сброс, или это происходило на постоянной основе, но поляки, братья Войновские и купцы Протасовы нашли рудник именно таким образом. Мы с Виктором шли по их следам. Если рудник будет и дальше работать, то необходимо хорошо почистить ручей от скита до устья. Кстати, совсем забыл спросить о руднике, как там дела?
– Мы предупредили людей о возможном нападении, они знают, что делать.
– Как вы успели это сделать, ведь только путь туда занимает более суток?
– Это для людей, Генрих Карлович, а для птиц пятьдесят верст – час полета.
– Каких птиц? – Удивился Штейнберг.
– Голубиная почта.
– Бог мой, как все просто. Тогда зачем вы закрыли нас?
– Для вашей же безопасности. Мы оценили ваш благородный порыв отправиться лично в тайгу, но в этом не было никакой необходимости.
– Мы могли помочь защитить рудник.
– Не сочтите за грубость, Генрих Карлович, но ваше присутствие только осложнило бы ситуацию. Не хватало им еще заботиться о вашей безопасности.
– Я могу и сам за себя постоять. – Глядя Файну в глаза, твердо заявил Генрих.
– Нисколько не сомневаюсь в вашей храбрости, молодой человек, тем более что вы это совсем недавно уже продемонстрировали. Лечивший вас врач недвусмысленно заявил, что еще одно сотрясение мозга может иметь более серьезные последствия, а посему вам следует воздержаться от необдуманных поступков. Кроме того, Анна поставила нам с Германом жесткий ультиматум.
– Анна? Ультиматум?
– Она заявила, что не собирается, становится вдовой, раньше, чем выйдет замуж!
По мере того, как сказанное директором доходило до сознания Генриха, его лицо заливалось ярко красным румянцем. Поняв, что ответа от потрясенного собеседника он не дождется, Файн решил перевести разговор в другое русло.
– Не такой уж и предусмотрительный, ведь вас я прозевал. Нам было известно об интересе англичан к нашей школе, о появлении комиссии я был предупрежден заранее, а вот о вашей миссии я не знал ничего. Мы хорошо информированы о том, что происходит при дворе и в правительстве, а ваш вояж был организован Ростопчиным частным образом.
– Но, Федор Васильевич сказал, что был на приеме у императора и тот одобрил его действия.
– Ростопчин вообще не был в Петербурге. Мне жаль, Генрих Карлович, но ваши чины, удостоверения и неограниченные полномочия это все фикция, правда, изготовленная на очень высоком уровне. Впрочем, это характерно для Федора Васильевича.
– Если вы хотели расстроить меня подобным заявлением, Густав Францевич, то вам это не удалось. Мне наплевать на чины и полномочия, о чем я говорил и Ростопчину. Федор Васильевич далеко не ангел, но он достойный человек, один из немногих в окружении императора, с которым можно иметь дело. Это мнение моего дяди, Вильгельма Брандта, которое я полностью разделяю. Да, он солгал о встрече с императором, но сделал это в государственных интересах и на поиски изумрудного рудника выделил личные средства. Мы считали, что добычей изумрудов занимаются типичные расхитители, набивая собственные карманы.
– Но вы не станете отрицать, что его действия были продиктованы не только государственными интересами, но также и желанием поправить свое пошатнувшееся положение при дворе.
– Одно не мешает другому, Густав Францевич, ведь и вы не всю прибыль вкладываете в благотворительность. По мне, чем больше при дворе будет честных, неподкупных людей, тем лучше.
– С этим утверждением трудно не согласиться. – Утвердительно кивнув головой, произнес Файн. – Я рад, Генрих Карлович, что вы так высоко оцениваете моральные качества своего покровителя, тем больше шансов на успех в наших переговорах. Не буду скрывать, что я уже беседовал с господином Соколовым и мистером Скоттом. Мне нравится идея англичанина, но, увы, она не отражает российскую действительность. Официально мы имеем право добывать и обрабатывать даже драгоценные камни, но только в том случае, если месторождение находится на земле, которая принадлежит лично нам. На Урале вся земля принадлежит казне и по закону мы обязаны заключить договор с местными властями.
– Дядя знакомил меня с указом от 1782 года, но ведь можно обратиться напрямую к императору. Если он разрешит, никто не сможет вам ставить палки в колеса.
– Как только станет известно, что на Урале есть изумруды, здесь начнется столпотворение. Сюда потянутся искатели легкой жизни, аферисты и мошенники всех мастей, не считая простых работяг. Они перероют всю местность вокруг рудника в радиусе пятидесяти верст, начнется варварское истребление лесных массивов и животных. Убийства, которые сейчас относительно редки, станут нормой. Власть не сможет контролировать ситуацию.
– Но ведь сейчас на Урале добывают золото, и никакого ажиотажа нет?
– По документам с 1754 по 1794 годы с Екатеринбургских золотых приисков на Петербургский монетный двор было отправлено всего 178 пудов золота. Казна получала чуть больше четырех пудов за каждый год. Что такое четыре пуда для такого огромного государства, как Россия – капля в море, попробуй его отыщи. Вот, когда найдутся богатые россыпи или рудные залежи, тогда народ потянется, а сейчас, не то что сделать состояние, а даже просто заработать на добыче золота нельзя.
– И какой выход вы предлагаете?
– Оставить все как есть.
– Я бы с удовольствием так и сделал, но есть одно…
– Ростопчин?
– Мало того, что мне придется его обмануть, так еще получится, что мы потратили его деньги впустую.
– Никто не предлагает вам обманывать Федора Васильевича, ему вы расскажите все. Тысячу рублей мы вам вернем, причем золотыми червонцами. Что касается карьеры Ростопчина, то еще до конца этого года император вернет его ко двору.
– Густав Францевич, вы настолько всесильны?
– Не я, Генрих Карлович, а деньги и связи. При дворе всегда есть люди, готовые оказать услугу за соответствующее вознаграждение, нужно только знать, к кому обратиться. Мы еще успеем с вами и вашими друзьями все обсудить.
– Тогда я согласен.
– Вот и хорошо. Пока вам придется вернуться в подвал, где вас ожидают ваши друзья, но как только ситуация проясниться, мы вас выпустим. Кстати, Генрих Карлович, как вы относитесь к Анне?
– Анна прекрасная девушка, Густав Францевич.
– Вы извините старика за прямоту, я не люблю ходить вокруг да около. Почему бы вам не жениться на ней?
– Я не слишком подходящая пара для Анны Германовны. Мои финансовые возможности сильно ограничены, да и положение в обществе… – Генрих замялся, подбирая слова, – точнее никакого положения. Анна Германовна достойна лучшего жребия.
– Спасибо за прямой ответ, молодой человек, примерно это я и ожидал услышать.
…
Как только Штейнберга увели, в кабинет вошел Тимофей Лачин, накануне приехавший в Екатеринбург.
– Что там с рудником, Густав?
– Они получили наш сигнал о возможном нападении, сейчас срочно переводят людей в зимовье. Если сведения наших пленников верны, то завтра после полудня Воронин должен быть на месте. Нападения нужно ждать либо завтра вечером, либо послезавтра с утра.
– Времени хватит?
– Нужно лишь увести людей. Останется несколько человек для защиты рудника. Мы извлекли уроки из прошлогоднего нападения, перестроили и укрепили здание над шахтой, взять штурмом они его не смогут. Единственный выход это поджечь строение, как раз то, что нам и нужно. Люди спустятся в шахту и закроют люк. Там две штольни с выходами на обе стороны горы, так что утром, когда все прогорит, они уже будут наверху, разбираться с теми, кто еще остался в живых.Думаю, на этот раз никто не уйдет живым.
– А если бандиты не попадутся в ловушку?
– На этот случай у нас есть запасной вариант.
– Хорошо, теперь объясни мне, кто сидит у нас в подвале?
– Московский ювелир Штейнберг, ссыльный гвардии капитан Соколов и торговый представитель английского ювелирного дома «Alice» Скотт.
– Ты говоришь, что они хотели идти в тайгу, спасать наших раскольников?
– Да, они просили лишь дать им проводника.
– Густав, тебе не кажется странным, что столько разных людей знают про изумрудный рудник? Ладно, про интерес англичанам нам было известно, но откуда взялись еще эти двое и почему они объединились в одну команду?
– Последствия прошлогоднего нападения. Мы упустили младшего Протасова и смогли догнать его только в Москве, но он успел продать два изумруда ювелиру Штейнбергу. Вот этого мы не знали. Штейнберг оказался очень смышленым и любопытным, он заручился поддержкой опального Ростопчина и тот финансировал его поездку на Урал, для поисков изумрудного рудника. В помощь Штейнбергу Ростопчин предложил своего бывшего однополчанина, находившегося здесь в ссылке капитана гвардии Соколова. Таким образом, и возник этот дуэт, о котором мы ничего не знали. Более того, у них на руках документы сотрудников Тайной полиции с довольно серьезными полномочиями.
– Ростопчин известный мастер всякого рода фальсификаций и подделок.
– Вот именно. Документы изготовлены безупречно, даже у меня не возникло никаких сомнений в их подлинности. Правда, как мне удалось установить, они ими практически не пользовались.
– И все-таки смогли найти рудник?
– Не только найти рудник, но и догадаться, что за ним стоит ювелирная школа. Никто до них этого сделать не мог.
– Мне понятен интерес Ростопчина – в случае успеха он преподнесет императору изумрудный рудник и вернется ко двору, а что получат эти двое?
– Ростопчин обещал Соколову генеральские эполеты и спокойную доходную должность где-нибудь в Кригс-комиссариате, а Штейнбергу – монополию на огранку уральских изумрудов для казны, фактически делая его придворным ювелиром.
– Теперь понятно, почему они не стали обращаться к властям. В этом случае все их заветные мачты растают, как утренний туман, а лавры достанутся местным чиновникам.
– Это так, Тимофей, но подумай сам, зачем им нужно было вообще влезать в этот конфликт? Они выполнили свою задачу, нашли рудник и даже вышли на нашу школу – можно смело ехать с докладом к своему благодетелю и получать награды. Однако они остаются и по каким-то неведомым причинам переходят на нашу сторону.
– Ты уверен в том, что они на нашей стороне?
– Абсолютно! Они пришли к нам и раскрыли свое инкогнито, ради спасения жизней нескольких семей раскольников. Они готовы были рисковать жизнью и лично отправиться в тайгу, чтобы предупредить людей. Такое самопожертвование редко встретишь в наше время.
– А ты не думаешь, Густав, что это был хитрый ход, для того, чтобы попасть на рудник? Поддавшись на их уловку, мы не только признаем, что незаконно добываем изумруды, но и сами приведем их к руднику? Что, если нападение Воронина просто блеф?
– Ответ мы узнаем в течение двух дней.
– Хорошо, а как они спелись с этим англичанином Скоттом?
– Скотт отказался участвовать в шантаже и Барнс его уволил. Он каким-то образом узнал, чем занимаются Штейнберг с Соколовым, и предложил им свои услуги. С его слов, он работал только на себя, рассчитывал заключить со школой выгодный контракт на обработку уральских изумрудов.
– У него своя ювелирная фирма?
– Нет, его отец занимается поставками шерсти, а Скотт единственный наследник, но не горит желанием продолжать семейное дело. У него есть деньги, опыт и связи в Европе. Это неплохой вариант, Тимофей, учитывая, что наши склады забиты под завязку. Мы сейчас обрабатываем не более двадцати процентов того, что добываем. Скотт хороший специалист, он может помочь не только с огранкой камней, но и с производством эксклюзивных ювелирных изделий, которое мы планируем начать уже в следующем году.
– Он всерьез рассчитывает на сотрудничество?
– И не только с нами. Ему так понравилось мыло, которое производят на заводе Серафимы Дмитриевны, что он готов поставлять его в Англию, а то и приобрести лицензию на производство. Он отправится в Англию, где на семейном совете будет принято соответствующее решение.
– Ты писал, что Серафиме пришлось закрыть все свои заводы?
– Так и было, пока не приехал Штейнберг и не наладил на одном из ее заводов выпуск мыла. Оказалось, что он еще будучи мальчишкой работал на мыловарне у своего деда в Кенигсберге.
– Так я мыл руки…
– Этим мылом!
– Черт, никогда бы не подумал, что такое возможно. Качество не уступает марсельскому, а какой сосновый аромат. Получается, что Штейнберг не только нашел изумруды, но еще успел помочь молодой вдове. Сколько он запросил за свои услуги?
– Представь себе, что об этом вообще не было речи.
– Не верю! Может там amour?
– Опять ты попал пальцем в небо. За Штейнберга мечтает выйти замуж Анна, она даже предлагала бедному Герману стать сватом.
– Мир перевернулся, Густав! Я еще ни разу не слышал, чтобы юные мадмуазели засылали сватов.
– А что делать? Штейнберг беден и не имеет положения в обществе. При таких обстоятельствах он никогда не сделает ей предложение.
– Какой прыткий молодой человек, везде поспел. Если Анна обратила на него внимание, то и нам с тобой стоит присмотреться.
– Наконец-то до тебя кое-что дошло. С этой троицей мы можем договориться.
– А капитан нам зачем?
– Капитана Серафима нам не отдаст. Год назад он делал ей предложение и получил отказ, а сейчас она передумала и надо полагать, скоро состоится свадьба. Как только это произойдет, все наши купчики подожмут хвосты, поскольку гвардии капитан, пусть и бывший, скор на расправу. Когда пьяные сынки местных воротил на улице пристали к Анне, он их так отделал, что местные доктора составили себе состояние на их лечении.
– Жаль, что у Анны не получилось с этим ювелиром, а то бы справили сразу две свадьбы.
– Друг мой, ты плохо знаешь Анну. Как там говорил пророк: «Если гора не идет к Магомету, то Магомет пойдет к горе»! Уверяю тебя, что если потребуется Анна на аркане притащит своего избранника к алтарю.
Глава 50. Изумрудный рудник, 9 – 10 июня (суббота – воскресенье).
В пять часов пополудни бандиты добралась до заветного притока, на правом берегу которого, в двух верстах от устья, располагался скит. Именно там, по тем сведениям, которыми располагал Воронин и должен находиться изумрудный рудник, но чтобы проверить это, придется немного потревожить отшельников. Несмотря на то, что Воронин сам был из семьи старообрядцев, к вере он относился прохладно, даже можно сказать равнодушно, потому никаких угрызений совести он не испытывал. Конечно, он предпочел бы договориться с кержаками мирным путем, пусть и дальше продолжают добывать изумруды, только сдают новому хозяину – Воронину, однако считал, что сначала нужно показать свою силу.
«Вот захвачу рудник, тогда можно будет диктовать свои условия» – думал он, покачиваясь в седле.
Как работники, каторжники не представляют никакой ценности, поэтому Воронин не собирался оставлять их на руднике, более того, он вообще планировал всех участников этого рейда пустить в расход, ради сохранения тайны. Хорошо, если получится захватить рудник без пролития крови, тогда появится возможность сохранить прежний состав. На одном из привалов Воронин потратил целый час, объясняя своим головорезам, почему необходимо избежать насилия. Его основной аргумент – раскольники дешевая рабочая сила, обученная и неприхотливая, которую необходимо беречь, в противном случае придется самим лезть в шахту. Беглых каторжников, уже привыкшим к безделью и сытой жизни под крышей Воронина, не слишком прельщала подобная перспектива, на что и рассчитывал купец. Его размышления прервал появившийся разведчик.
– Скит огорожен высоким частоколом, ворота закрыты, людей не видно. – Доложил он.
– Подготовьте ворота к взрыву. – Воронин посмотрел на часы, времени до захода солнца еще достаточно. – Как только мы подъедем, можете взрывать.
Разведчик ускакал, отряд продолжил путь, а Воронин вернулся к своим планам. Через двадцать минут слева по ходу движения он увидел частокол, ворота и стоявшего с факелом человека. Скит располагался на пологой стороне горы и представлял собой огороженный частоколом прямоугольник размером двадцать пять на пятьдесят саженей, вытянутый по направлению от вершины к реке. Внизу, справа от ворот виднелись крыши двух жилых домов и хозяйственных построек. Ближе к вершине стояло деревянное прямоугольное строение, по внешнему виду напоминающее большой амбар. Людей видно не было. Воронин поднял руку и через минуту раздался взрыв. Когда отряд подъехал, на месте ворот зияла большая дымящаяся дыра, в которой копошились два человека, расчищая проход. Въехав на территорию скита, Воронин приказал осмотреть помещения, еще раз напомнив о гуманном отношении к жителям скита, и строго запретил, что-либо ломать, портить и поджигать. Осмотр занял не более пятнадцати минут и несколько озадачил Воронина – не было, ни жителей, ни скотины. Немного поразмышляв, он оставил Золотова внизу с лошадьми, а остальных направил к стоящему выше деревянному строению. Растянувшись цепочкой люди Воронина, неспешно подходили к «амбару». Когда до него оставались не более десяти саженей, тишину нарушил ружейный залп. Трое упали, остальные развернулись и, отбежав, укрылись за деревьями. Немного успокоившись, они стали вести ответный огонь. Воронин, присев за ближайшей сосной, обдумывал сложившуюся ситуацию. До захода солнца не так много времени, пушек у него нет, поэтому и шансов взять штурмом эту «крепость» за оставшиеся три часа тоже нет. Его план, рассчитанный на внезапность, с треском провалился, и теперь нужно срочно что-то придумать, а в голове, как назло, ни одной толковой мысли. Он уже пожалел, что не взял с собой Бабакова, как-никак, а все же бывший боевой офицер, когда к нему подполз Меченый.
– Ворон, давай сожжем этот сарай к чертовой матери, а то нас здесь всех положат. Их самих не видно, а мы как на ладони.
Воронин оживился, как все просто, мог бы и сам додуматься.
– Там рудник. – Неуверенно сказал он, давая понять лежащему рядом бандиту, что рассматривал вариант с поджогом.
– Хрен с ним, рудник в земле, ему ничего не будет.
– Люди залезут в шахту. – Продолжал гнуть свою линию Воронин.
– Завтра раскопаем пепелище, найдем вход в шахту и выкурим их оттуда.
– Хорошо, снимите двери и ставни, используйте их как щиты и забросайте факелами этот «амбар».
Через час, окружив здание, бандиты пошли в атаку, а еще через полчаса здание уже занялось со всех сторон. Солнце уже скрылось за горизонтом, набросив на тайгу темное покрывало, но Воронин не спешил отравляться на покой. Он стоял и смотрел на пылающий остов рудника, представший собой огромный костер, освещающий всю территорию скита. Крыша прогорела и обвалилась, подняв вверх облако дыма, огня и искр, ближайшие два-три часа догорят и стены, и утром можно будет приступить к разбору завалов. Воронин был доволен: он сходу захватил рудник и стал единственным хозяином уральских изумрудов. Правда, до них еще нужно докопаться и выкурить ушедших под землю защитников, но это уже мелочи. Среди его людей многие отбывали каторгу на рудниках, так что для них лазить в темноте по лабиринтам поземных выработок привычное дело. Эти радужные мысли слегка омрачались тем, что семьи староверов исчезли. Обследовав брошенные дома, он пришел к выводу, что здесь проживали четыре семьи, а это минимум шестнадцать человек, в то время, как рудник защищали не более шести. Неплохо было бы с утра разведать прилегающую местность, чтобы определить, куда направились остальные, но потеря семи человек при штурме не позволяла этого сделать. Сама потеря людей, чисто по-человечески его абсолютно не трогала, его волновала только задержка в работе. Для разбора завалов и очистки шахты ему понадобятся все оставшиеся тринадцать человек, значит, разведку местности придется отложить до окончания этих работ, на которые уйдет как минимум два дня. От досады Воронин грязно выругался, погода стояла пасмурная и если пройдет дождь, найти следы староверов будет практически невозможно. Внезапно ему голову пришла интересная мысль – если получится захватить кого-то из защитников живым, то не все потеряно. Развязывать языки его люди умеют, что не говори, а опыт у них по этой части большой – все испытали на собственной шкуре. Настроение Воронина сразу улучшилось, он бросил последний взгляд на огонь и пошел вниз к жилым домам. Его люди расположились в первом от ворот доме, куда он поместил и Золотова, чтобы тот был постоянно под присмотром, а для себя и Александра Дулова выбрал второй, где рассчитывал спокойно отдохнуть в одиночестве. Спустившись к домам, он не обнаружил караульных, хотя сам лично давал указания на этот счет Зверю и Меченому. Хорошее настроение сразу улетучилось, а внутри поднялась волна злости и раздражения. Поднявшись на крыльцо, Воронин ударом ноги распахнул дверь и вошел в сени. С порога его оглушил гомон пьяных голосов, а в нос ударил сильный сивушный запах. Дверь в горницу была распахнута настежь, а за большим, грубо сколоченным столом, в центре которого красовались две полупустые четверти, восседало все его «воинство».
– Это что такое? – Стоя в дверном проеме, грозно рявкнул Воронин. – Кто разрешил?
Разговоры за столом мгновенно стихли и все уставились на сидевшего спиной к Воронову широкоплечего кудлатого мужика. Тот нехотя перебросил правую ногу через лавку и повернулся, подняв на купца заросшую густой бородой голову, правую щеку которой от виска до подбородка рассекал грубый шрам, придавая лицу свирепое выражение.
– Ты здесь не ори, Ворон, – медленно, словно подбирая слова, произнес он, – мы свое дело сделали, имеем право, отдохнуть. Заодно поминаем и наших погибших товарищей.
Воронин прекрасно понимал, что в этой ситуации спорить с Меченым было опасно. Он уже пожалел, что не сдержался, но теперь нужно было как-то завершить разговор, оставив последнее слово за собой.
– Где взяли водку?
– Нашли в подклети под лавкой. – Услужливо пояснил один из бандитов.