Loe raamatut: «Эрта. Пёс империи»

Глава первая

Конинг.

Как бы ни шагнул вперед прогресс, а в условиях лютой зимней стужи северо-востока терратоса Аканов, конная тяга – единственный транспорт, требующий лишь сытной кормежки и заботливого обихода…

– Пошла! Давай! – погоняет Григо пару лошадей, стоя на коленях в санях.

Две резвые лошадки ритмичным хрустом по заснеженной дроге нарушают тишину леса. Монотонный, в одном ритме хруст, и шуршание полозьев по снегу расслабляют, успокаивают, но этот покой обманчив. Кинт сидит спиной к движению, с трёхствольным ручным картечником в руках, и внимательно смотрит на дорогу за санями.

– Вот же занесло, – Григо в который раз бранно высказался о прошедшем предыдущей ночью снегопаде, – мы так дотемна не успеем, а ночевать в лесу я что-то больше не хочу, стар я для этого, Кинт…

– Успеем, – Кинт оглянулся, – вон уже седловина перевала показалась, главное, попроси своих лошадок, чтобы вверх вытянули, а сверху-то уж до Конинга скатимся.

– Приспичило же тебе ехать! – Григо снова наподдал вожжами лошадям.

– Не мог я больше откладывать, они уж во снах стали приходить. Стоят и смотрят, молча, все молчат, один капитан Бретэ бранится, да так, что Небесам стыдно.

– Да я понимаю, сам сколько собирался, но все никак не мог решиться…

Оставив Сэт и маленького Дайма под надежной опекой Маара, с которым мальчик очень сдружился, Кинт и Григо неделю назад отправились на север, к холму, где во время Северной войны остались лежать три четверти бойцов из отряда Кинта. Они нашли это место – изрытые ядрами мортир северян траншеи и брустверы, перебитые и напичканные шрапнелью, пулями и осколками стволы деревьев, и были удивлены, обнаружив несколько погребальных кострищ. Кто-то из немногих, переживших этот бой, вернулся, и предал огню останки погибших. Переночевав у подножия холма и помянув погибших товарищей, они отправились обратно.

– Наверное, Локт, – предположил Кинт, поглядывая на плотный кустарник у дороги, – он в Тэке, начальник жандармерии правопорядка.

– Возможно, – согласился Григо, тоже внимательно посматривая по сторонам…

Промыслом в Конинге теперь занимаются не так активно, кочевники в большинстве своем ушли на юг, в степи, вот и расплодилось черных волков. Конечно, двум лошадям и двум людям они предпочтут семейство кабанов, но мало ли, на этой лесной дороге, учитывая опыт Кинта, нужно быть готовым ко всему. Но миновало лихо, добрались до Конинга без приключений уже в сумерках, разве что снова пошел снег и завьюжило.

– Отец! Дедушка! – Дайм, накинув шубку и шапку из волчьих шкур, вышел на задний двор лавки Ллодэ, когда Кинт и Григо выпрягали лошадей из саней.

– Дайм, пурга началась, – Кинт помахал сыну рукой, – зайди в дом, мы скоро.

Маленький Дайм воспринял появление в своей жизни матери, отца и доброго дедушки даже с некоторым одухотворением. Уже потом, из рассказов ребенка стало понятно, что в особняке на плантациях особо вниманием его не баловали. Самозваный отец иногда брал его с собой на светские мероприятия, у мальчика была строгая воспитательница из прислуги, гулял он под ее чутким присмотром, с другими детьми играть не разрешали. Да и с первой встречи, тогда, в галерее, ребенок уловил нечто родное от доброй женщины. Она выглядела, смотрела на него именно так, как он своим детским умом представлял, как должна выглядеть и смотреть на него родная мать. Он не ошибся, маленький Дайм вообще оказался весьма сообразительным ребенком. Погоня, перестрелка и трехнедельное путешествие в объезд главных трактов его скорее развлекли, чем напугали… сын своего отца, что тут говорить.

– Еще не спишь, Дайм? – Кинт смахнул щеткой снег с меха, которым обшиты высокие ботинки, присев на лавку у входной двери, на которой сидел в ожидании отца и деда мальчик. Еще Кинт уловил приторно сладкий запах, очень знакомый запах…

– Маленький упрямец, весь в отца, – Сэт вышла в прихожую и, скрестив руки на груди, прислонилась к стене, улыбаясь, но при этом внимательно осматривая Кинта и отца на предмет целостности одежды и прочих неприятностей.

– В отца ли? – Григо повесил на вешалку полушубок.

– Как съездили? – Сэт пропустила мимо ушей уточняющий вопрос.

– Без приключений, разве что снега нападало порядком, – ответил Кинт, – а как у вас?

– У нас в гостях господин в усах! – выдал Дайм и забрался к отцу на колени.

– А хочешь, я угадаю, как звать этого господина? – Кинт потрепал по волосам Дайма.

– А сможешь?

– Да проще простого! Меня этому научили кочевники, – Кинт театрально закатил глаза и, прикрыв веки, стал что-то бубнить и раскачиваться, а потом шепотом произнес, – Морес Таг, имя этого усатого господина!

– Правильно! – обрадовался Дайм.

– Главное, чтобы этот усатый господин не увез твоего отца на какое-нибудь опасное задание, – Сэт нахмурила брови и посмотрела в комнату.

– Это вряд ли, я не служу усатому дяде, – Кинт наконец снял верхнюю одежду, сапоги и стеганые штаны.

– Я бы так не сказал, – в дверном проеме появился Морес, – рад видеть вас, господа, в добром здравии.

– Я тоже рад, – Кинт поднялся с Даймом на руках, – но отчего-то по вашему взгляду, господин полковник, я уже и не знаю, рад ли… или уже не полковник?

– Первый советник секретариата безопасности – так звучит моя должность.

– Звучит серьезно…

– Сначала ужинать! – строго сказала Сэт, – а потом все разговоры.

Во время ужина Дайм не сводил взгляда с гостя, ему очень хотелось побыть в обществе взрослых, но Сэт напомнила сыну, что он уже сильно припозднился, и пора спать. Когда Сэт увела Дайма в детскую, а Григо, заявив о делах в лавке, на ночь-то глядя, тоже покинул гостиную, Морес достал сигару и, показав ее Кинту, спросил:

– Я закурю?

– Кури, только давай присядем ближе к камину, – Кинт поднялся из-за стола, достал из кухонного шкафа бутыль и пару стаканов.

Придвинув к камину стул, Морес уселся на него, закинув ногу на ногу продемонстрировав очень дорогие сапоги из кожи отличной выделки.

– Ноги-то не мерзнут? – Кинт тоже присел рядом, кивнув на сапоги собеседника, и подал ему стакан с шантом.

– Бывает… – Морес снял пенсне и убрал его в нагрудный карман форменного камзола, несколько секунд молчал, прежде чем заговорить, будто подбирал слова… – Настраивайтесь, господин капитан, на службу, как только наступит весна.

– Ого! Так официально, что я уже начинаю опасаться этих ваших интонаций, но хочу напомнить, что я отставной капитан, – Кинт тоже решил «выкать», раз такое дело.

– Это ненадолго, до весны, – Морес поднялся, прошел к своему саквояжу, что стоял на подоконнике и вернулся с пухлой кожаной папкой, достал несколько листов и протянул их Кинту, – ознакомьтесь.

– Протокол допроса… – начал читать Кинт вслух, но потом замолчал, пробежал взглядом по бумагам, перебирая их, затем поднял взгляд на Мореса.

– Да, друг мой, – Морес выдохнул дым сигары в сторону камина, – от вашего решения зависит, будет дан ход этим бумагам или нет.

– Тут все, эм… как у вас говорят – косвенно.

– Согласен, но привязать произошедшее на юге к вашей семье и к вам лично, сможет даже недалекий инспектор, к тому же, наемника господина Григо, некоего Конна, мы уже нашли, осталось его только арестовать и развязать ему язык, а это, поверьте, умеют делать в нашем ведомстве.

– А почему разбоем занимается секретариат безопасности? – Кинт вернул бумаги Моресу.

– Потому что господин Терье, а кстати, кто пустил ему пулю в лоб?

– Он ее заслужил.

– Не спорю, так кто?

– Я.

– Так и думал, судя по свидетельствам оставшихся в живых наемников…

– Там не осталось живых.

– Ошибаетесь, один из них, как только понял, чем все закончится, спрятался в овраге, и другой еще дышал, когда его привезли в лазарет Шоута, он не дожил до полудня, однако успел рассказать и о ночном налете на особняк и о перестрелке у оврага. Терье был очень влиятельным человеком, пусть и мерзавцем, но богатым и влиятельным мерзавцем, а городской совет Шоута, председателем которого Терье являлся, требует расследования. Из показаний очевидно, что это был не просто разбой, а некие великолепно подготовленные люди, а раз так, то и заниматься этим расследованием поручено секретариату безопасности, наемники такого уровня – это с некоторых пор угроза монархии.

– Вот как?

– Да, и либо они служат монархии, либо…

– Но про мой уровень подготовки, военной, и не только, в монархии известно людям, которых можно пересчитать по пальцам одной руки, и трое из них сейчас в этом доме. И если вы заметили, то теперь у меня есть семья, сын, есть дело…

– Это какое дело? – Морес даже улыбнулся в усы, – продавать револьверы, карабины и патроны?

– Представьте себе.

– Затрудняюсь. Не представляю я вас, Кинт, продающим револьверы, уж поверьте!

Кинт все еще держал в руке стакан с шантом, не отпив и не отсалютовав Моресу, он покрутил его в руке, поднялся, поставил стакан на край стола, достал трубку и закурил.

– Правильно, подумайте, взвесьте все хорошенько. Кинт, я ни в коем случае не шантажирую вас, я хочу помочь вам, и не скрою, себе, хорошо, что дело о перестрелке в предместьях Шоута легло на стол мне, а не моему дяде, например. Но, я служу терратосу, и хотите вы или не хотите, и вы тоже…

– …выброшенный на улицу монарший пес, как сказал про меня один человек, – закончил за Мореса Кинт, – одним словом, я должен вернуться в стаю этих монарших псов, чтобы моя семья жила спокойно?

– Верно, и более того, безбедно, как вам жалование в триста золотых кестов в месяц? Вашему сыну нужно будет учиться, наше ведомство весьма авторитетно и подходящие рекомендации будут нелишни.

– А документы? – Кинт указал мундштуком на листы протоколов.

– А вы приняли решение?

– Я еще не знаю, на что именно я должен быть согласен, объясните.

– Вас мобилизуют, точнее, это могу сделать я, прямо здесь, подписав необходимую бумагу и вручив вам жетон инспектора секретариата безопасности.

– То есть я нужен не как капитан дорожной жандармерии?

– Конечно нет! Дорожных жандармов, тем более отставных капитанов хватает в терратосе.

– И чем тогда я должен буду заниматься и где?

– Работы предстоит много, Кинт, – с лица Мореса сошла еле заметная улыбка, что держалась на протяжении всего разговора, он стал серьезным, – отбросив все, что было сказано раньше, признаюсь, я могу положиться в вопросах, что предстоит решать, лишь на нескольких человек в терратосе, и как вы выразились, их можно пересчитать по пальцам одной руки, и двое из них сейчас присутствуют в этой комнате. Все задачи, что предстоит нам решать, очень деликатны, кругом политика.

– Но ведь я не шпион, Морес!

– Ты инструмент! Острый и точный, от таких инструментов порой зависит даже самое незначительное хирургическое вмешательство! И не обманывай себя Кинт, сколько еще ты сможешь просидеть тут, протирая штаны за витриной оружейной лавки и не свихнуться?

– Похоже, вы нашли для меня очередное приключение, от участия в котором я не могу отказаться.

– Так и есть.

Кинт взял стакан и наконец, отсалютовал им Моресу.

– Я согласен, но поклянитесь мне, Морес Таг, что вы лично позаботитесь о моей семье, если со мной что-нибудь случиться.

– Приняв это решение, ты сам позаботился о своей семье и о себе, – Морес ответно отсалютовал стаканом, – но и я, конечно же, даю свое слово.

– Это меня устраивает, – Кинт опрокинул стакан с крепким напитком многолетней выдержки и тут же наполнил его снова, – и приступить к службе я должен весной?

– Да, через два месяца, когда все будет готово.

– Что готово?

– Пока не могу сказать. Очень много сил задействовано в том, что тебе в первую очередь предстоит выполнить. Возможно, тебя это обрадует, но тебе снова придется встретиться с профессором Дактом.

– Вы что, сами не можете его арестовать? – удивился Кинт.

– Все сложно и об этом позже, но того продажного инспектора ты сможешь наказать, если захочешь.

– Не перестаю удивляться вашей осведомленности.

– Это моя работа, Кинт, – Морес взял листы протоколов и бросил их в огонь камина, – теперь о деле.

Из саквояжа на стол переместилась потрепанная газета, сложенная в несколько раз, шкатулка с канцелярскими принадлежностями. Морес снова надел пенсне, достал из папки бумагу с гербами, тиснением и сургучной печатью, и начал в ней что-то писать.

– Тебе назначена выплата годового жалования в качестве вознаграждения за значимую услугу для терратоса Аканов.

– Это за какую? За то, что никак не сдохну?

– Отчасти да, – Морес ухмыльнулся и толкнул к Кинту газету, – ваше везение даже вызывает зависть.

Развернув старый, еще осенний выпуск «Голоса Решенца», Кинт понял, о чем речь. В газете чужого терратоса, была статься о трагической гибели в столичном экспрессе трех офицеров имперской тайной службы.

– С чего вы взяли, что это моих рук дело?

Морес снисходительно так посмотрел на Кинта, вздохнул и, продолжив писать, ответил:

– Наше ведомство работает и в соседнем терратосе, нелегально, но все же есть несколько хороших агентов. Может, это тебя удивит, но в подобном, эм… «убийственном вероломстве» я уже узнаю твой почерк. А почему ты так с ними?

– Они не сдержали слово.

– Пожалуй, это аргумент, согласен, – Морес расстегнул пуговицу воротника-стойки и протянул Кинту мобилизационную грамоту, – вот, ознакомься и распишись.

Морес покинул дом Кинта под утро, за ним приехал Маар и отвез на станцию воздухоплавания, а Кинт остался сидеть за столом. Перед ним лежал жетон инспектора секретариата безопасности, казначейское распоряжение на три тысячи шестьсот кестов золотом и пухлая кожаная папка с документами, с которыми Кинту предстояло ознакомиться. Содержание некоторых бумаг надлежало выучить наизусть, а сами бумаги сжечь.

– Ты даже не ложился? – сонная Сэт появилась в дверях, закутанная в шерстяное одеяло.

– Нет.

– А Морес?

– Он уехал.

– А ты, когда уезжаешь ты? И как надолго?

– Весной… не знаю как надолго.

– А ехать обязательно?

– К сожалению да.

– Раз ты так считаешь, поезжай, – Сэт подошла к Кинту и положила руку ему на голову, – пойдем спать.

– Пойдем, – Кинт сгреб со стола все оставленные Моресом «подарки» в толстую кожаную папку и задвинул ее на дальнюю полку в шкаф.

На следующий день после отъезда Мореса у Кинта и Григо был разговор, серьезный разговор. Сэт рассказала утром отцу о планах мужа на весну, пока Кинт с Даймом ходили за водой к колодцу в конце улицы, точнее ходил Кинт, а Дайм ехал в санках, обняв бочонок. Сказать, что Григо огорчился, это ничего не сказать, и после семейного завтрака, пригласив Кинта в лавку провести ревизию остатков товара, высказал ему все, что думает об этих планах, о Моресе Таге и собственно о безответственном Кинте. Но пылкая и гневная речь Григо сошла на нет, после того как Кинт рассказал о причинах, побудивших его согласиться на предложение Мореса. О сожженных в камине листах протокола допроса, о перспективе отправиться всем семейством на каторгу, и это в лучшем случае…

– И не Морес тому причина, Григо.

– Неужели ты так и проживешь всю жизнь в обнимку с оружием, искушая судьбу, вместо того, чтобы жить нормальной жизнью? – выслушав Кинта, Григо успокоился и просто, чтобы занять руки, листал толстую кассовую тетрадь лавки.

– Это у меня спрашивает контрабандист, отошедший от дел к пятидесяти годам, внезапно вспомнив о дочери?

– Это другое…

– Нет Григо, вы делали то, что у вас хорошо получается в желании заработать кестов для безбедной старости, но когда встал вопрос о вашей свободе и следовательно, о жизни дочери – вы сделали выбор, правильный выбор. Я свой выбор тоже сделал – закон закроет глаза на некоторые приключения нашей семьи, а я послужу терратосу, в конце концов, я присягал на верность монарху, который снова занял престол. Согласитесь, служба императору в любом случае лучше, чем быть до конца жизни по другую сторону закона, пусть и несправедливого, но другого закона у нас нет.

– Ты можешь погибнуть, Кинт, или опять сгинуть на долгие годы, а как же Дайм, Сэт?

– Григо, не надо подсказывать преисподней…

– Ладно, пусть хранят тебя Небеса, – Григо захлопнул тетрадь, – тогда до весны тебе нечего делать в лавке, мне и Маар хорошо помогает, а ты проведи это время с семьей.

– Вообще-то, именно это я и собирался сделать.

Глава вторая

– Матушка, догоняйте! – оглянувшись, крикнул маленький Дайм и вырвался вперед от матери и отца, ловко объезжая других отдыхающих на зимнем катке, организованном городским советом в замерзшей бухте. Погода вовсе не морозная, нет ветра, в стороне под навесами подают за пару медяков горячий чай и лепешки, а то и покрепче чего нальют. Духовой оркестр пожарной команды, играет веселую музыку, кругом веселый детский смех…

– Дайм, аккуратно, смотри куда едешь, – ответила Сэт, и обратилась к Кинту, поддерживая его под локоть, – ну как, попробуешь сам?

– Даже не знаю, как вы меня уговорили на это безумие, – сосредоточенно сопя, проворчал Кинт, – ладно, отпускай, но будь рядом…

Кинт самостоятельно проехал совсем немного, как какой-то молодой парень пронесся мимо. Пытаясь избежать столкновения, Кинт слишком сильно выпрямил ноги в коленях и выгнулся назад, вследствие чего грохнулся на лед, предварительно блеснув коньками в воздухе.

– … ух! Ржавый шомпол тебе в зад!

– Не ушибся? – подъехала Сэт и, улыбаясь, смотрела сверху на распластавшегося Кинта.

– Скажи, ты запомнила того парня?

– Да, – Сэт звонко расхохоталась, глядя как Кинт, словно черепаха, перевернутая на панцирь, возится на льду и пытается подняться, также подъехал Дайм и составил матери компанию, посмеиваясь над отцом.

– Ха-ха-ха… Весело им. Покажешь мне его потом…

– Нет конечно! – Сэт наконец протянула руку в кожаной перчатке, – держись, мой отважный жандарм, попробуем еще? Сынок, помогай отцу.

– Обязательно, – с помощью Сэт и сына Кинт снова встал на ноги, – ничего, не было еще такого, чтобы я не научился чему-то… научусь, обязательно научусь.

Кинт с трудом постигал зимнюю забаву жителей Конинга, и если лыжи он освоил еще в юности, и весьма успешно, под чутким руководством Дукэ, то коньки стали серьезным испытанием. Но спустя пару недель ежедневной практики вечерами, Кинт уже мог кататься прямо, правда, периодически выкрикивая «Посторонись, зашибу!», потому как поворачивать и объезжать препятствия он мог лишь по очень большой траектории, да и тормозил пока с трудом, так что остановить его могло только дощатое ограждение катка. А через несколько недель городские власти приказали разобрать ограждение катка, и запретить кататься, из-за потепления и опасности вскрытия льда в бухте. К немалой радости Кинта вечерние катания прекратились и начались прогулки верхом в окрестностях Конинга. В воздухе уже пахло весной, на основных проезжих улицах почти не осталось снега, но он еще лежал на лесных дорогах. Далеко не отъезжали, катались по тропам на склонах, откуда открывался великолепный вид на город и бухту. Бывало, спешивались, и пока Кинт учил Дайма пользоваться бивачным снаряжением, разводить огонь и готовить кашу на вяленом мясе, Сэт рисовала. Надо ли упоминать, насколько точно и красиво получалось у нее переносить на холст красоту, окружающую Конинг? Пусть рисунки покрытых хвойным лесом склонов и бухты с застывшими в ней судами были углем, черно-белые, но даже у черного и белого цветов есть множество оттенков. Еще Сэт рисовала Кинта и Дайма… вот они кашеварят у костра, вот изучают следы какого-то зверя на снегу, вот отец учит сына стрелять из малокалиберного револьвера Сэт по ржавой кастрюле, которую одолжил у Дукэ. К слову о Дукэ, он был частым гостем в доме Кинта, как и наоборот – каждый выходной все семейство ужинало в «Пятом колесе».

То, что Кинту пора собираться, стало понято вечером выходного дня, ровно по прошествии двух месяцев после отъезда Мореса Тага. Вне расписания, на станции воздухоплавания приземлился пассажирский скревер, прилетевший с юга, а через двадцать минут, перемешивая большими колесами грязь начавшейся весенней распутицы, у оружейной лавки остановился моторный экипаж городовых. Григо уже отправил Маара домой, но сам еще находился в лавке, подсчитывая итоги дня начавшейся с наступлением весны бойкой торговли. Еще оставалось заполнить освободившиеся места на витрине с работами самого Григо и Сэт – трости, табакерки, портсигары, заколки, запонки, перстни. В дверь лавки постучали, настойчиво так…

– Господин Григо! – донесся из-за двери голос, он показался знакомым.

Григо подошел к занавеске окна у двери и отодвинул ее, разглядывая в вечерних сумерках высокого человека в синем камзоле тайной жандармерии, а потом, как вспомнив что-то, всплеснул руками, сдвинул мощный засов и, открыв дверь, воскликнул:

– Сарт! О небеса, да тебя и не узнать! Какой важный-то, проходи, вот Кинт обрадуется-то.

– Здравствуйте господин Григо, – Сарт учтиво поклонился, переступив порог и сняв котелок.

– Возмужал! – Григо продолжал рассматривать Сарта, но тут сообразил, – подожди… ты не за Кинтом ли?

– Да, господин Григо, – Сарт поставил на прилавок пузатый саквояж и стянул перчатки, – могу я его увидеть?

– Этот ваш Морес знает, кого прислать, приехал бы кто другой, уже вылетел бы как пробка! – Григо нахмурился и кивнул на дверь в дальнем углу лавки, – вон туда проходи, попадешь в пристройку, а оттуда в дом, как раз ужинать собираемся.

Покойный старик Ллодэ жил весьма скромно и был одинок, жилая часть полутораэтажного сруба занимала лишь треть всего строения, остальное было отведено под торговлю и склад. Григо же, получив от Кинта по окончании Северной войны разрешение жить и продолжить дело Ллодэ, в первую очередь провел реконструкцию дома и пристроил еще две комнаты, в надежде, что отыщется дочь и вернется Кинт.

Сарт протиснулся мимо ящиков, и хотел было взяться за массивную ручку двери, как дверь распахнулась и в Сарта врезался мальчишка со словами:

– Дедушка! Пойдем ужи…

– Ого! – Сарт улыбнулся и присел рядом с мальчиком, – как твое имя?

– Отец мне говорил, что не стоит доверять синим камзолам! – ответил Дайм, прошмыгнул мимо Сарта, подбежал к деду и, глядя на Сарта исподлобья, спросил, – это за отцом?

– Пойдем ужинать, – Григо вздохнул и погладил Дайма по взъерошенным волосам.

– Очень знакомый взгляд, – Сарт продолжал улыбаться, поражаясь тому, как сильно этот мальчик похож на своего отца.

– Характер тот же, – ответил Григо и кивнул на открытую дверь, – проходи, Кинт будет рад тебя видеть.

Григо был прав, Морес Таг умел найти подход к людям, Кинт действительно обрадовался, увидев вошедшего в гостиную Сарта, и поднялся из-за стола воскликнув:

– Вот это сюрприз! Сарт!

Дайм тут же подбежал к отцу и, обняв его за ногу, спросил:

– Ты уедешь с ним? Сегодня?

– Здравствуй Сарт, – Сэт сдержано улыбнулась.

– Дайм, мы ведь уже все обсудили, помнишь? – Кинт строго, как ему казалось, посмотрел на сына.

– Разве уже пришло время? – Дайм шмыгнул носом, его глаза блеснули, он опустил взгляд на сапоги отца и принялся крутить пуговицу на своей жилетке.

– Да сынок, время пришло.

– И нужно поспешить, пилоты императорского воздушного флота не любят ждать, – Сарт виновато пожал плечами и отвел глаза от взгляда маленького мальчика, наполненного обидой и злостью.

– Похоже, – Григо поскреб седую бородку, обратившись к Сарту, – ты нажил себе врага.

– Надеюсь, мы еще подружимся.

– Ненавижу синие камзолы! – выкрикнул Дайм и выбежал из гостиной.

– Придется постараться, – хмыкнул Григо и стянул нарукавники, в которых он всегда работал в лавке.

Проводив взглядом выбежавшего из гостиной сына, Кинт спросил:

– Сколько у меня времени?

– Не более получаса, – Сарт так и стоял у двери.

– Напои гостя чаем, мне нужно собратья, – Кинт положил руку на плечо Сэт.

– И поговорить с сыном, – ответила она.

– Обязательно.

Через несколько минут маленький Дайм уже помогал отцу собирать ранец и большую дорожную сумку, он уже не плакал, а лишь шмыгал носом и грустно вздыхал. Сэт стояла в дверях их маленькой и уютной комнаты, она тоже готова была сорваться и заплакать, как бы не готовила себя к этому моменту и знала, что он неизбежно наступит.

– Пообещай нам с Даймом, что ты вернешься, – тихо сказала она.

– Ты же знаешь, я не могу дать такого обещания, – Кинт туго увязал к ранцу чехол с охотничьим карабином.

– Знаю, – вздохнула она, – я буду ждать, сколько нужно.

– И я! – снова шмыгнул носом Дайм.

– Идите сюда, – Кинт сбросил на пол ранец и дорожную сумку и присел на кровати.

Так они сидели, молча, еще минут десять, Дайм на коленях у отца, крепко обняв его, Сэт рядом, положив голову Кинту на плечо и крепко сжимая его широкую ладонь своими руками.

– Ладно, не будем заставлять ждать пилота императорского флота, – тихо сказала Сэт и поцеловала Кинта в губы.

Сарт уже допил чай и о чем-то беседовал с Григо, когда Кинт, Сэт и Дайм вернулись в гостиную.

– Я готов, – Кинт прошел к вешалке, надел длинный кожаный плащ и шляпу.

– Надеюсь, ты меня услышал, – Григо многозначительно посмотрел на Сарта.

– Да, господин Григо, – Сарт кивнул и поднялся, – до свидания, мадам, до свидания, Дайм.

– До свидания, – почти хором ответили Сэт и Дайм.

– Я провожу, – Григо встал.

Кинт еще раз обнял Сэт, затем присел на колено и, потрепав сына по волосам, поцеловал его в лоб.

Проходя через помещение лавки, Григо придержал Кинта за руку.

– Подожди, прихвати это, – Григо достал из витрины одну из тростей.

Кинт взял трость, осмотрел ее и чуть провернул рукоять, показался трехгранный клинок.

– Да, это лучше, чем разгуливать со штыком за голенищем сапога, – подтвердил Сарт.

– Не потеряй, удержу из твоей доли, – грустно улыбнулся Григо, – и сам, не вздумай потеряться!

– Постараюсь, – ответил Кинт и протянул Григо руку.

– Уверен, что этот твой Морес… – Григо все еще держал руку Кинта.

– Не стоит, Григо, в любом случае, я сделаю все, чтобы вам ничего не угрожало…

Через десять минут Кинт и Сарт расположились в достаточно просторном и удобном четырехместном салоне пассажирского скревера, взвыли винты, рассекая лопастями воздух, скревер дернулся и взмыл в небо навстречу появляющимся в вечернем небе звездам, взял курс на юго-восток и, разгоняясь, стал набирать высоту.

– Куда мы летим? – Кинт посмотрел через толстое стекло иллюминатора вниз, на светящийся редкими огнями Гонинг.

– Дейлур.

– Да неужели?! Хоть рассмотрю городок, из которого меня продали в рабство.

– Да уж, господин Морес мне рассказал о твоих приключениях, и я бы с удовольствием выслушал эту историю от тебя, но знаю, что ты не расскажешь.

– Может быть позже…

– Ты всегда так говоришь, а потом мне рассказывают о тебе другие.

– Чего обо мне-то, лучше про себя расскажи, я ведь на самом деле очень рад видеть тебя таким, каким ты стал.

– В этом твоя заслуга, Кинт, – Сарт грустно улыбнулся, – если бы ты тогда, во флигеле в Латинге не отходил меня ремнем и не дал последний шанс, то неизвестно, долго ли я прожил бы.

– Недолго, – подтвердил Кинт.

– Вот и я про это… а сейчас что, сейчас я мастер-инспектор тайной жандармерии, привлечен приказом управления к ведомству господина Мореса, точнее, это было сделано по его ходатайству.

– Ты не рад?

– Почему же, наоборот, быть посыльным у аристократов, что служат в тайной жандармерии, мне откровенно скучно, серьезных расследований мне не доверяют… происхождение, – Сарт развел руками, – а с Моресом и, тем более, с тобой не заскучаешь.

– Скажи честно, Морес тебя послал только для того, чтобы доставить меня к месту… эм… службы, или приказал присматривать за мной?

– И то и то, но не присматривать, а быть помощником и согласно внутреннему распоряжению, я у тебя в подчинении с сегодняшнего дня, ты же в звании капитана, и у тебя жетон старшего инспектора.

– Это замечательно! Буду тебя посылать за свежей выпечкой по утрам!

– Кинт…

– И заставлять варить какао!

– С этой обязанностью хорошо справится Чекар.

– Это кто?

– Он вроде как управляющий в небольшом каменном домишке, на одной из тихих улочек Дейлура, где мы расположимся.

– Секретные апартаменты управления?

– Да, одни из многих.

– Часа четыре лететь?

– Около того.

– Тогда я, пожалуй, посплю, что-то мне подсказывает, что в ближайшее время будет суетливо, – Кинт вытянул ноги на ранец, что лежал на полу перед сиденьями и, подложив под голову шляпу, закрыл глаза.

Кинт не сразу уснул. Незаметно для самого себя, он улыбался, видя образы Сэт и маленького Дайма, ему вспомнились конные прогулки по лесу в окрестностях Конинга, катание на коньках и вечерние чтения перед сном – они втроем сидят на шкуре черного волка у камина, а Сэт читает толстую книгу со старыми легендами Эрты.