Loe raamatut: «Братья по оружию»

Часть 1. Лоре́йн

В этот холодный сентябрьский вечер небо изливалось дождем на густые леса Алина́ра. Конный отряд из двадцати шести бывалых воинов ехал колонной по неширокой тропе, продвигаясь от Речной заставы на северо-восток в сторону Гиуре́йских гор. В голове отряда двигались проводник и предводитель. Проводник был из рейнджеров, в непромокаемом коричневом плаще с капюшоном и с луком за спиной. Предводитель был одет во всё чёрное: кожаные штаны, длинные сапоги и куртку. От дождя его защищал плащ такого же угольного цвета, как и остальная одежда. На поясе с правой стороны висел меч с черной рукоятью. На серебряном навершии меча был выгравирован особый символ – знак равновесия: окружность, а внутри нее шестиконечная звезда, образованная двумя наложенными друг на друга равносторонними треугольниками. Конь проводника был южно-алина́рской породы, привычной к местным условиям. Под седлом же предводителя находился статный аджу́рский жеребец, чёрный как смоль. Ему не нравилась промозглая погода и этот холодный вечный дождь, неприятно бьющий по бокам. Жеребец фыркал, но продолжал дисциплинированно двигаться по лесной тропе, хлюпая копытами по вязкой грязи.

– Мы уже близко, – громко сказал проводник. – Осталось около трех часов пути, но еще раньше мы заедем в лес пело́ров, там будет легче.

– Легче?! – прорычал едущий следом за проводником здоровенный лысый кирга́рец лет тридцати пяти, на котором были только кожаные коричневые штаны, короткие сапоги и два широких ремня, крестом опоясывающие голый мощный торс и удерживающие за спиной огромный боевой топор. – Ты же не девчонок в притон везешь, Годими́р! Разве этот треклятый дождь самое мерзкое, что нас ждет, Бёргар тебя побери?!

Все, кто ехал в первых рядах и мог расслышать слова кирга́рца, громко засмеялись. Проводник промолчал. Предводитель лишь улыбнулся. Если люди в хорошем расположении, значит, всё в порядке.

– Нас ждот нэ токма дожд, – пробубнил О́двин-полуорк, едущий в четвертом ряду. – У элфов красывый жэнщын.

– Что ты будешь, с ними делать, О́двин? Полезешь целоваться? – крикнул кто-то позади и почти весь отряд снова закатился смехом.

О́двин был рослым детиной лет двадцати семи, родом из одного варварского племени, обитавшего на западной окраине Димро́та. В юности чей-то добрый кулак сдвинул ему челюсть, а чуть позже чей-то не менее дружелюбный клинок рассек лицо от правого глаза до подбородка. Рана оказалась не очень глубокой и заросла, но шрам остался навсегда и делил и без того некрасивое широкое лицо на две асимметричные половины. Рот у О́двина был кривой и никогда не закрывался полностью, обнажая ряды редких и местами сгнивших зубов. Может быть по этой причине он и говорил со страшным акцентом на всеобщем языке Юга. Но более вероятно, что О́двин просто плохо знал этот язык. К оркам он не имел никакого отношения, но в отряде все искренне полагали, что мать О́двина изменила своему варвару с орком. Оттого О́двин и получился такой красивый. Поначалу О́двин обижался на прозвище и лез в драку, но потом плюнул и махнул рукой.

– У эльфов и мужчины красивые, смотри, не перепутай, О́двин, – спокойным и мелодичным голосом произнес всадник, едущий через ряд позади О́двина. У всадника было красивое высокое лицо без бороды и длинные черные волосы до плеч. На вид ему было лет тридцать. От дождя его защищало длинное и дорогое манто с капюшоном из аджу́рского темно-бордового бархата. Не считая предводителя, он был одет и экипирован лучше всех в отряде. И его тонкие длинные пальцы с хорошими ногтями, добротное снаряжение и палаш со сложным эфесом в дорогих ножнах, – выдавали в нем человека знатного происхождения. Он был из народа аморе́ев и родом из Мери́диаса, откуда бежал когда-то давно будучи обвиненным местными ортодоксами в занятиях темной магией.

– Прыэдэм, свэрну тэбэ чэлуст, Амынар, – огрызнулся О́двин-полуорк.

У Амина́ра из народа аморе́ев родилось несколько шуток в ответ на выпад О́двина, но он не стал продолжать.

– Ваши люди слишком грубы и не сдержанны, маркграф, – сказал проводник, обращаясь к командиру отряда. – Боюсь, у нас возникнут проблемы, когда мы прибудем в Лоре́йн. Я уже говорил, что Тавэ́н, Князь эльфов, пребывает в сильнейшей депрессии из-за исчезновения дочери. Не стоит его расстраивать еще больше. Многие надеются на вас.

Рейнджер старался говорить тише, чтобы кирга́рец, имя которого было Ки́ргур, или едущий позади предводителя вита́нец по имени Ро́нан не услышали его. Благо, шум дождя был сейчас кстати.

– Не беспокойтесь, Годими́р, – спокойно ответил маркграф. – Когда мы прибудем в Лоре́йн, тепло гостеприимства эльфов согреет души моих людей и они станут чуточку добрее.

Проводник уловил сарказм в словах предводителя, но промолчал.

– Будьте снисходительны, Годими́р, прошу вас, – продолжил предводитель. – Мои люди стали такими грубыми не от хорошей жизни. Несомненно, это не лучшее их качество. Но лучшие они проявят при выполнении миссии. Главное, я уверен в них, а вы уверены во мне, не так ли?

– Да, господин Мартэ́л, – прошу простить меня за мои слова, – смиренно, но твердо произнес рейнджер.

– Я принимаю ваши извинения, Годими́р, хотя и не вижу для них оснований. Вы безусловно вправе высказывать свои замечания. – Ответил маркграф, добродушно улыбаясь.

За короткими фразами и шутками прошла еще какая-то часть пути. Но серое небо продолжало изливаться холодным дождем и многие в отряде промокли насквозь. Слова же не защищали ни от дождя, ни от дорожной грязи, ни от промозглой погоды, ни от скверного ощущения, которое щипало воинов, проникая под кожу и сдавливая виски. Многим начинало казаться, что впереди их ожидают не только красивые эльфийки, но нечто неизвестное и мрачное.

– С этим лесом что-то не так, – произнес Ли́нас из народа ли́тов, ехавший в одном из последних рядов. На вид Ли́насу было тридцать пять лет или чуть больше. В отряде он имел репутацию следопыта. Он родился и вырос в лесном районе на северо-востоке Лаквита́нии, где встречались деревья, родственные тем, что росли в зачарованных лесах Солина́ра, оставленных девять веков назад эльфами. В здешних смешанных лесах росли такие же деревья и сейчас они стояли по обеим сторонам тропы. Высокие с массивными стволами, с раскидистыми кронами и широкой изумрудной листвой. Гордые и величественные, но еще не пело́ры, которые можно было встретить только в самом сердце эльфийских лесов (или Лайви́ниена, как называли свою лесную страну эльфы).

Ли́нас говорил тихо, и, кажется, его никто не услышал, кроме едущего с ним рядом в одном ряду юноши по имени Ара́нт.

– Что ты имеешь в виду, Ли́нас? – спросил Ара́нт.

– Листва бледнее обычного и края чуть пожухли, – коротко ответил лит.

– Но ведь идет дождь, а сейчас середина сентября? – возразил юноша. – Я слышал, что осень в этих краях наступает рано.

– Может и так…, – не стал спорить Ли́нас.

Ара́нт был самым молодым в отряде, ему не исполнилось еще и девятнадцати лет. Мартэ́л подобрал его года два назад в порту Ла́йгниса, когда юнец попытался стащить у него кошелек. До этого Ара́нт несколько лет скитался по северной Лаквита́нии в поисках еды и нехитрой работы. Как и Ро́нан, он был из народа вита́нцев. Но поскольку Ро́нана Мартэ́л назначил своим заместителем, то Ара́нта решил отдать на поруки Ли́насу, хорошо говорившему на северном диалекте вита́нского языка. В отряде еще были вита́нцы, но одни из них не дожили до этого дня, а другим в силу разных причин Мартэл не мог доверить обучение молодого Ара́нта. Командир высоко ценил тот факт, что под присмотром ли́та юнец оставался живым и невредимым, и за прошедшие два года немного возмужал и набрался ума.

Сам Мартэ́л был винне́йцем и происходил из знатного рода маркграфов Ту́лиан. Его родовые земли лежали к юго-востоку от Тасмо́лы – столицы Винне́и – на берегах Внутреннего моря. Там было тепло почти круглый год и плодородные земли давали богатый урожай. Вино, которое производилось на местных винодельнях, ценилось в лучших заведениях Аваро́на, Лонди́на и На́львы. Но Мартэ́л покинул родные края свыше двадцати лет назад, и его титул остался лишь как напоминание о прошлой жизни. Свой фамильный герб он с тех пор не носил.

Еще три дня назад Мартэ́л с отрядом находились в Морской заставе, небольшом поселении людей на берегу Центрального моря в устье Изумрудной реки, откуда собирались отплыть в Солина́р. Там их и застал Годими́р, сообщивший, что эльфам нужна помощь в поисках Иринэ́ль, единственной и любимой дочери Князя. Обычно эльфы искали поддержку у рейнджеров – людей, которые в отличие от эльфов кое-что понимали в военном ремесле и по договоренности с эльфами охраняли границы Лайви́ниена. Этих людей также называли лесной стражей, лесными братьями, а иногда – друзьями эльфов. Отряд же Мартэ́ла оказался в Морской заставе по случайности. По возвращении из Ашрана́та, где наемники выполняли кое-какую работу по заказу царя гномов, маркграф решил сделать крюк на северо-запад, чтобы получить старый долг с одного давнего клиента. Этого долга вкупе с богатой наградой от гномьего царя хватило бы, чтобы на несколько лет оставить ремесло наемников, а то и вовсе закончить с делами, о чем Мартэ́л давно подумывал. Однако Араду́н XII не был бы царем гномов, если бы раздавал направо и налево богатые награды, а старый клиент Ту́лиана предусмотрительно покинул Морскую заставу за день до появления Мартэ́ла. В общем, рано было помышлять о покое.

Несмотря на нуждаемость в средствах, Мартэ́л считал странным, что так быстро согласился принять предложение Годими́ра. Ему не сильно нравились эльфы как народ. Не без оснований Ту́лиан считал их скрытными и заносчивыми. Эльфы покинули Солина́р на заре новой эры, на словах отвергнув войну и мир, и отказавшись от оружия. Но при первой же опасности искали военной поддержки у лесных братьев. Какая-то сила не позволила Мартэ́лу отказаться. Наверное, не обошлось без магии. Разумеется, если ты не используешь лук и меч, чтобы защитить себя, то единственное, что у тебя остается, это магия. А эльфы во всей Латэ́йе слыли лучшими магами наряду с предтечами. Только плохи твои дела, Князь Тавэ́н, если магия бессильна разыскать твою дочь, и ты не находишь другого варианта, кроме как призвать на помощь двадцать пять наемников из людей.

От Морской заставы до Лоре́йна, поселения эльфов, где располагался двор Князя, было около ста тридцати пяти лиг¹ вверх по Изумрудной реке, и еще около десяти лиг через лес. Однако благодаря быстроходной эльфийской ладье путь по реке занял всего два дня. Сегодня утром отряд высадился в Речной заставе, сейчас уже вечерело и до Лоре́йна оставалось совсем немного.

Отряд свернул с неширокой тропы на еще более узкую, теряющуюся в плотной листве и густом подлеске. Ехать по этой тропе можно было только колонной по одному всаднику, да и то приходилось постоянно отодвигать ветки. Мартэ́л отметил про себя, что без Годими́ра мог и не заметить эту тропу, и проехать мимо. А, может, её и не было вовсе. И появлялась она только тогда, когда нужно было эльфам. Очередная их хитрость. Как только отряд свернул на эту тропу, дождь сразу же прекратился. Впрочем, могло быть и так, что капли дождя просто не просачивались сквозь плотные кроны деревьев.

Прошло еще какое-то время прежде, чем листва расступилась и взору людей открылся лес пело́ров. Подлесок здесь был не столь густым и плотным и не заслонял собой пространство. Здесь росли и трава, и кустарники, и небольшие деревья. Но не они царствовали в этом лесу. По обе стороны тропы и впереди, насколько хватало глаз, на расстоянии нескольких ярдов друг от друга стояли неимоверно высокие деревья. Стволы их напоминали колонны исполинского храма. Некоторые из них поднимались вверх на высоту ста ярдов и более, словно подпирая собой небесный купол. Отдельные деревья были настолько широкими у оснований, что весь отряд Мартэ́ла, составленный в кольцо вокруг ствола, не смог бы обхватить его. У всех деревьев были длинные штамбы, не менее трети роста дерева, и густые, раскидистые кроны с толстыми и крепкими ветвями. В это время года деревья оделись в разноцветную листву: в основном, красную, оранжевую и желтую, но встречались и другие цвета и оттенки. Разноцветные кроны, располагаясь высоко над землей, как будто составляли второй уровень леса, сквозь который с трудом можно было разглядеть темнеющее небо.

Плотные кроны пело́ров даже днем не баловали подлесок обилием солнечного света, а сейчас солнца катились к закату и здесь в глубине леса уже должны были сгущаться сумерки. Однако от пело́ров исходил теплый свет, наподобие лунного, но чуть более яркий, который не только освещал всё вокруг, но и согревал, как будто проникая в души людей. Вскоре все забыли не только о дожде, но и о других тяготах.

– А здесь, действительно, легче, – пробубнил Ки́ргур. И те, кто услышал его, улыбнулись.

Оба солнца уже почти скрылись за горизонтом, когда отряд Мартэ́ла достиг Лоре́йна. Это было совсем небольшое поселение эльфов, спрятанное в глубине пело́рских лесов. Если бы кто-то решил нанести его на карту, то, зная примерные расстояния, расположил бы лигах в десяти к северо-востоку от Речной Заставы, и лигах в восьми к югу от Тихой реки, одного из трех главных притоков Изумрудной. Мартэ́л знал, что в устье Тихой реки на северо-западе от Лоре́йна находится Нивелла́йн – главное поселение эльфов. Впрочем, маркграф не был уверен в том, что даже располагая картой, смог бы отыскать оба поселения, не прибегнув к помощи проводника. Эльфы умели скрывать свои города от посторонних глаз. Вот и Лоре́йн со стороны не был заметен. И если бы Годими́р не дал команду свернуть на очередную тайную тропу, отряд проехал бы мимо.

Формально Лоре́йн был резиденцией Князя эльфов, главы эльфийского союза. Фактически же он представлял собой деревню средних размеров, расположенную посреди леса. Поселение не имело стен в привычном для людей понимании. Оно было окружено живой изгородью из высокого кустарника, которая тянулась между стволами пело́ров. Ворот в этой изгороди не было. Въезд в Лоре́йн осуществлялся через высокую арку, которую составляли два склоненных друг к другу небольших деревца. Когда отряд Мартэ́ла проезжал через арку, перед ней не было никакой охраны.

На территории самого Лоре́йна также росли кусты и небольшие деревья, но не в таком большом количестве, как во внешнем лесу. Кустарник и здесь выполнял роль живой изгороди, окружавшей строения, газоны, сады и дорожки. Все строения были выполнены из дерева с редким вкраплением камня. Это были в основном одноэтажные, изредка двухэтажные срубы с треугольными крышами. В оформлении внешнего облика строений эльфы практически не использовали краску, но все постройки были украшены деревянной резьбой, были изящны, хотя и имели при этом сложную многоугольную геометрию, и гармонично вписывались в окружающую обстановку. Некоторые тропинки были покрыты каменной крошкой разных цветов. Повсюду были цветы: на изгородях, строениях, в клумбах и в небольших садах. Кое-где встречались фонтаны. Лоре́йн был наполнен ароматом растений, пением птиц и светом пело́ров, а по земле легкой дымкой стелился лиловый туман, который в это время года спускался с Гиуре́йских гор и с вечера покрывал все леса пело́ров, рассеиваясь только на рассвете.

– Фу, валшэство, – выругался О́двин-полуорк, и с трудом удержался, чтобы не сплюнуть. Ему казалось, что если он плюнет на разноцветные камушки или в лиловый туман, то волшебство ответит ему чем-то более грозным.

Как только отряд въехал в Лоре́йн через живую арку, наёмники спешились, и передали своих лошадей рейнджерам, с которыми успел перекинуться парой слов Годими́р. Многие наемники с облегчением вздохнули, когда увидели, что о лошадях позаботятся люди. От арки к княжескому терему вела широкая дорожка, вдоль которой тянулась живая изгородь из усеянного цветами кустарника. Люди шли быстро и многие старались не смотреть по сторонам, чтобы не увидеть ничего лишнего или просто не навлечь на себя проклятие. Одним из таких был и О́двин-полуорк.

– Что, О́двин, стараешься не смотреть по сторонам, чтобы ненароком не перепутать эльфа с эльфийкой? – поинтересовался Амина́р. В отличие от многих он шел с высоко поднятой головой и любовался видом эльфийского поселения.

О́двин лишь огрызнулся, но не ответил. На въезде в Лоре́йн Мартэ́л запретил своим людям грубить и ругаться, что многими справедливо было воспринято, как приказ хранить полное молчание. Впрочем, такие как Амина́р позволяли себе некоторые вольности.

На всем пути до княжеского терема люди так и не встретили ни одного эльфа. Зато поприветствовать гостей выбежали несколько белок и два создания, похожие на кошек. Годими́р пояснил, что это и были кошки, только эльфийские. Белок люди покормили орешками, а чем угостить эльфийских кошек, так и не нашли, и те гордо продефилировали за изгородь.

Княжеский терем находился в глубине Лоре́йна, где кроны пело́ров были особенно плотными и густыми, а их стволы особенно толстыми и высокими. Кроны как будто составляли толстую крышу, которая начиналась ярдах в тридцати над землей. Лишь сквозь отдельные щели в этой крыше из веток и листьев можно было увидеть звезды.

Сам терем, как и все прочие постройки в Лоре́йне, был выполнен из дерева, но в отличие от других строений он был трехэтажный. И, кроме этого, терем в буквальном смысле висел над землей на высоте в полтора человеческих роста. Он стоял на громадном деревянном помосте, который особым образом крепился к стволам пело́ров. За исключением пело́ров помост не имел ни колонн, ни свай. Прямо под мостом протекал крупный ручей. Эльфы всегда строили свои поселения у воды, и Лоре́йн не был исключением. Как пояснил Годими́р, этот ручей далее превращался в маленькую речушку, которая бежала на север и впадала в Тихую.

На помост вела лестница, которая была закручена вокруг ствола пело́ра. При этом лестница после выхода на помост вилась далее вверх к самой верхушке пело́ра. Такие же лестницы были и на некоторых других деревьях. При этом на отдельных деревьях лестницы оканчивались или разделялись деревянными строениями. Создавалось впечатление, что эти строения буквально парят в воздухе. Также между деревьями на разной высоте над землей были протянуты подвесные мостики. Самые высокие находились в глубине крон на высоте около девяноста ярдов или выше. Хотя от самих пело́ров, их стволов и веток, исходил свет, но повсюду были размещены фонари, которые сияли еще более ярко.

– Чудной народ, – произнес еле слышно Ки́ргур, и тут же огляделся: нет ли поблизости эльфов.

За исключением Мартэ́ла и еще пары человек никто в отряде ранее не встречал эльфов, а в эльфийском поселении довелось побывать только Мартэ́лу, но, кажется, это было в другой жизни. Конечно, для многих это было приключением. Люди пытались скрыть свое удивление и любопытство, но получалось не у всех.

Первых эльфов наемники встретили как раз на помосте, у дверей в княжеский терем. Годими́р представил Локре́на, старшего советника Князя, и Микаэ́ла, старшего сына. Здесь были еще несколько эльфов, которые стояли чуть в стороне.

Эльфы были в среднем чуть меньшего роста, чем люди, из-за чего высоким наемникам могли показаться низкорослыми. Конечно, они были красивы, но им не хватало мужественности. Астеническое телосложение, бледная кожа, тонкие черты на слегка вытянутых лицах, чуть заострённые кверху уши. И у мужчин, и у женщин были длинные ресницы, тонкие брови и длинные прямые волосы, обычно светлые или золотистые, изредка рыжие. Ни у кого из эльфов, стоящих на помосте, не было видно при себе оружия, если не считать таковым длинный деревянный посох советника, напоминающий, скорее, ветку дерева, возможно, пело́ра. Локре́ну на вид было около сорока пяти лет, редкие морщины слегка тронули его красивое лицо. Но Мартэ́л знал, что советнику уже за триста, что по человеческим меркам соответствовало возрасту около шестидесяти лет. Микаэ́лу же было около ста двадцати пяти, совсем еще молодой возраст для эльфа. В этом возрасте эльфы мужского пола только вступали в брак и заводили детей.

Сразу же после представления прибывших Локре́н отвел Годими́ра в сторону и несколько минут о чем-то оживленно беседовал с рейнджером. На лице эльфа Мартэ́л заметил легкую озабоченность. Маркграфу это не понравилось. Его люди стояли на углу помоста, переминаясь с ноги на ногу, словно непрошенные гости. Другие эльфы даже не смотрели в их сторону. Лишь Микаэ́л изредка поглядывал, но не подходил.

– Гоордые создания, – протяжно и низким голосом проговорил сиди́ец по имени Го́ран. Это был коренастый мужик за пятьдесят с большой круглой головой, длинной густой бородой и огромными ручищами. Облачен он был в кольчугу, которую почти никогда не снимал, а лучшим оружием в бою считал топор. Своим обликом он походил на гнома, и в Ашрана́те его иногда принимали за своего. Го́ран был самым старым в отряде и имел репутацию умудренного жизнью воина.

– Конечно, гордые. Самые младшие из них старше твоего прадеда, Го́ран, который давно кормит червей. На их месте ты бы уже лопнул от гордости, Го́ран. И я бы лопнул. И все бы лопнули. Может, оттого нас и позвали, чтобы мы нашли дочь Князя. Думаю, эльфы не покидают это место, чтобы не лопнуть от гордости, выйдя за ограду.

Эту речь произнес высоким задорным голосом и на одном дыхании долговязый нидэ́ец по имени Джо́нас. Это был очень длинный и весьма тощий парень лет тридцати с тонкими как прутья руками. Он был настолько тщедушного телосложения, что никогда не носил доспехи за исключением легких кожаных. Однако имел зоркий глаз и был лучшим стрелком в отряде. Особенно ему удавалась стрельба из длинного нидэ́йского лука.

– Замолчи, Джо́нас, – предостерег Го́ран. – Если тебя услышит Мартэл, тебе будет плохо, а если эльфы, то еще хуже.

– Как думаешь, Го́ран, дочь Князя еще жива, или уже лопнула? – не унимался нидэ́ец. При этом он имел совершенно серьезный вид, без тени улыбки на продолговатом некрасивом лице.

– Вот смотри, Го́ран, там внизу идут две эльфийки, – продолжал Джо́нас, указывая тощей рукой куда-то вниз. – Высокая и низкая. Как думаешь, сколько им лет? Я думаю, что высокой лет пятьсот, а низкой пятьдесят. Она твоя ровесница, Горан. Думаю, ты можешь на ней жениться. Что думаешь, Го́ран?

Нидэ́ец тараторил так быстро, что Го́ран не успевал думать. Впрочем, сиди́ец был готов поставить свой топор и кольчугу на то, что мысли Джо́наса также не поспевали за его языком.

– Отстань, Джо́нас, – только и вымолвил старый воин.

На помост и вправду взошли две эльфийки. Женщина и маленькая девочка. В отличие от большинства эльфов на помосте, включая Локре́на и Микаэ́ла, у обеих были рыжие волосы. Женщина выглядела молодой и была невероятно красива. Грациальное телосложение, тонкие черты лица, большие миндалевидные глаза. Она была одета в длинное закрытое белое платье, которое полностью скрывало ноги, плечи и руки. Все мужчины в отряде невольно разинули рты, бесцеремонно глядя на нее. А кривое лицо О́двина расплылось в глупой улыбке. Когда женщина, проходя мимо, тепло улыбнулась воинам, то заулыбались все. Некоторые при этом обнажили ряды кривых и гнилых зубов. Эльфийка же направилась прямиком к Мартэ́лу, ведя девочку за руку. Маркграф, кажется, был слегка удивлен этой встрече.

– Приветствую тебя, граф Ту́лиан. Давно ты не был в наших краях. Надеюсь, дорога не была утомительной? – голос эльфийки был таким же нежным и мягким как весь ее облик.

– О, ничуть, леди Менела́нна, – ответил Мартэ́л, и его воины подивились тому, что он знает имя эльфийской красавицы. – Годими́р застал нас в Морской заставе, сюда же мы добрались быстро благодаря дивной ладье, любезно предоставленной Князем.

Менела́нна подошла близко к графу и посмотрела ему в глаза. Мартэ́л был ниже среднего роста, поэтому рядом с ним эльфийка не выглядела низкорослой.

– А ты все тот же, граф. Те же честные голубые глаза, мужественное молодое лицо. Тяготы последних лет лишь немного коснулись его, но добавили мудрости.

– Много воды утекло с тех пор, Менела́нна. И ты мне льстишь. Я сильно постарел, мое лицо покрыто морщинами.

Красивое лицо Менела́нны озарилось обаятельной улыбкой, от которой мог растаять любой воин в отряде.

– Я не смотрю на морщины, Мартэ́л. Время не щадит даже эльфов, но важнее то, что оно дает. За то время, пока мы не виделись, пара новых морщин появилась даже на лице Локре́на, но, к сожалению, это не прибавило ему хороших манер. Впрочем, как и моему супругу. Ты уже познакомился с ним? Микаэ́л, старший сын Князя Тавэ́на. А это наша дочь, Миле́на. Ей всего восемь. Кажется, это мало даже по меркам твоего народа?

– О, да, – промолвил Мартэ́л, улыбаясь.

– Поздоровайся с графом Мартэ́лом, Миле́на, – произнесла эльфийка, обращаясь к дочери.

– Здравствуйте, граф, – промолвила девочка. – Мама много рассказывала о вас. Вы добрый человек.

Вся последняя сцена заставила суровых и опытных воинов проникнуться еще большим уважением к своему предводителю. А Амина́ру показалось, что Мартэ́л специально привел людей с собой, чтобы показать им все это.

– Микаэ́л, добрый мой супруг, отчего же ты не пригласишь наших гостей в дом? – обратилась Менела́нна к мужу. – Граф и его храбрые воины проделали долгий путь и нуждаются в отдыхе.

К тому времени Локре́н и Годими́р уже закончили беседу и стояли в стороне, молча глядя на Менела́нну и Мартэ́ла. Маркграф отметил про себя, что Годими́р был немного смущен и чем-то расстроен.

После короткой беседы с женой Микаэ́л пригласил Мартэ́ла в терем. Однако настоял на том, чтобы маркграф взял с собой только четверых людей, поскольку покои Князя слишком малы для всего отряда, а самому Князю нездоровится. Остальным людям Микаэ́л обещал лучший прием в гостевом доме неподалеку от терема. Пока граф будет на аудиенции, его люди уже могут приступить к отдыху. Мартэ́л согласился. Впрочем, особого выбора у него не было. Нужно было побыстрее понять, что здесь происходит.

Первым с собой в терем Мартэ́л пригласил Ро́нана. Это был честный и прямой человек лет сорока, который имел солидный военный опыт. В молодости он даже успел послужить Королю Лаквита́нии. Некоторые утверждали, что он был офицером гвардии, но Ро́нан это отрицал. Вторым Мартэ́л взял Амина́ра, за самый чистый и опрятный вид в отряде и хорошие манеры, если, конечно, не брать в расчет шутки аморе́я и его ироничные издевательства над некоторыми членами отряда (главным образом, О́двином), но их маркграф запретил. Третьим Мартэ́л позвал Ара́нта. Парень еще по въезде в лес пело́ров потерял дар речи, и, кажется, с тех пор не издал ни звука, лишь удивленно глазея по сторонам. Пусть и дальше молчит и знакомится с миром. Затем взгляд маркграфа скользнул по лицу О́двина. Ту́лиан хотел было позвать и его, но сдержался. Манеры О́двина могли произвести на Тавэ́на шокирующее впечатление, а Князю и так нездоровилось. Поэтому четвертым Мартэ́л выбрал Ди́лэна. Как и Ту́лиан, он был винне́йцем. При этом кроме палаша недурно обращался с лютней и был неплохим бардом. Мартэ́л поймал себя на мысли, что выбрал его из-за уважения к Менела́нне. Она любила музыку. Маркграф пожалел о том, что в отряде нет ти́верцев. Они были потомками слове́нов, с которыми эльфы находились в самом крепком союзе до своего переселения из Солина́ра в Лайви́ниен. Пусть это и произошло девять веков назад, но эльфы чтили традиции и старые союзы. Среди рейнджеров большинство составляли как раз потомки слове́нов. Одним из таких был и Годими́р. Мартэл понимал, что приглашение его людей носит церемониальный характер, но считал важным произвести определенное впечатление на Князя.

Внутри княжеский терем был таким же небогатым и неброским, как и снаружи, но столь же тонко и изящно украшен разнообразной резьбой, орнаментом и живописью. Повсюду были расставлены цветы и растения в горшках, а также деревянные статуэтки. Атмосферу тепла и уюта дополняли красивые светильники. Мартэл не понимал до конца принцип их работы. Кажется, и здесь не обошлось без магии.

Микаэл и Менела́нна отправились по своим делам, и в тронный зал люди прошли в сопровождении Локре́на. Это была большая комната, которая почти ничем не отличалась от остальных помещений терема. В целом, резиденция Князя больше походила на большой уютный дом, чем на дворец правителя. Здесь не было лишней роскоши, а все элементы интерьера были к месту и дополняли друг друга. Однако Мартэл понимал, что разбирающиеся в искусстве богачи Юга не пожалели бы золота ради получения в свои коллекции некоторых предметов, которые он здесь встретил.

Внешний вид Князя Тавэ́на поразил Мартэла. Ту́лиан знал, что правитель эльфов был на несколько десятилетий моложе Локре́на, ему было около двухсот пятидесяти лет. Однако выглядел Князь старым и изможденным. Тавэ́н сидел в тронном кресле, опустив плечи и склонив голову вперед. Белые длинные волосы напоминали тонкие сухие соломинки, которые свисали с головы, частично закрывая бледное морщинистое лицо. Тонкие как прутья руки безвольно лежали на подлокотниках. Глаза Тавэ́на были закрыты. Казалось, он спал.

Люди встали недалеко от входа в тронный зал, а Локре́н прошел чуть дальше и развернулся к ним лицом.

– Князю Тавэ́ну нездоровится, поэтому от его имени говорю я, – спокойно, но твердо произнес советник. – Итак, какова цель вашего визита, маркграф?

Мартэл не ожидал такого вопроса. Его люди были удивлены еще больше. Маркграф с радостью бы переадресовал вопрос Годимиру, но рейнджер не был приглашен на эту аудиенцию и остался снаружи. Микаэл и Менела́нна также отсутствовали. В зале находились только Мартэл с четырьмя людьми и два почтенных эльфа, один из которых пребывал в полуживом состоянии.

– Нас пригласили, господин советник, – почтенно, но твердо сказал Мартэл. – Мне сказали, что Князю требуется поддержка в поисках пропавшей дочери…

– Да, да, Годимир рассказал мне, – перебил Локре́н. – Но, к сожалению, он неправильно понял смыл послания. С людьми такое случается. Мы благодарны вам за отклик, маркграф, но в этом деле управимся собственными силами. В любом случае, вам и вашим людям заплатят за беспокойство. – Локре́н сделал паузу, внимательно всматриваясь в глаза Мартэла. – Мне также известно, что вы старинный знакомый леди Менела́нны. Можете располагать ее гостеприимством, если пожелаете.

Мартэл был озадачен. Конечно, нельзя было исключать, что Годимир ошибся, но и словам советника маркграф не мог доверять. Здесь могло быть все, что угодно. Но у Ту́лиана не было никакого желания разбираться в хитросплетениях эльфийского двора. Если эльфы готовы компенсировать потерянное время, то и на том спасибо. Получить награду, переночевать и утром покинуть Лорейн. Локре́н как будто услышал его мысли: