Loe raamatut: «Точка невозврата», lehekülg 4
– Рад видеть тебя, отец! Мы на самом деле не виделись уже две недели. Я скучаю по тебе. Давно мы с тобой не беседовали. Мне очень недостает твоих мудрых советов.
– Прости, что не уделяю тебе должного внимания! Весь в государственных хлопотах. Тебе тоже пора приобщаться к государственным делам, но сначала надо тебе жениться. А после возьмешь на себя часть забот. И мне будет свободней, появится больше времени для общения с тобой, с твоей матерью и с внуками, которые появятся в скором времени.
– В последнее время мама только и говорит со мной об этом… А теперь вот и ты, – как-то грустно сказал Димитрий. – Если ты прикажешь, то я не пойду против твоей воли, но я хочу, чтобы ты знал, здесь нет ни одной девушки, которая была бы мне по нраву.
– Знаю твои мысли, сын мой, мать мне о них говорила. Я поддерживаю ее, она права, тебе, действительно, пора жениться. У меня есть на примете одна очень хорошая девушка, умная, красивая. Она будет тебе прекрасной женой. Зовут ее Ариадна.
Глаза Димитрия потускнели.
– Не мила она мне, отец.
Солон призадумался. Слова сына напомнили ему о его молодости.
Он вспомнил свою первую жену, ее тоже звали Атланта. Она была из богатого рода, была умна и не дурна собой, но Солон не любил ее. Он любил другую. Однако по настоянию своего отца женился на Атланте. Она не смогла родить ему сына. Это была одна из причин сдержанного отношения к ней Солона. Она это прекрасно понимала. В тот день, когда случилась беда, Солон догадался, что она сознательно ушла из жизни. Он нашел ее тогда под килем затонувшего судна, но вернуть ее к жизни так и не удалось. Перед смертью она сказала ему: «Я заметила одну девушку с затонувшего корабля. Как только увидишь ее, ты сразу поймешь, о ком я говорю, она достойна стать твоей женой. Назови ее моим именем, и я стану ее ангелом хранителем. Ты проживешь с ней до конца твоих дней в согласии и любви». Это были ее последние слова, после этого она ушла.
Искать Солону долго не пришлось. Среди сотен утопленников он увидел ее – ту, о ком перед смертью говорила его жена. Солон почувствовал это сердцем: оно заныло, потом бешено застучало. Девушку звали Диана, и имя ее было прекрасным, как и сама белокурая англичанка. На какое-то время Солон забыл о завещании погибшей жены, но вскоре вспомнил и, назвав девушку Атлантой, взял себе в жены. Прошли годы, у них родился первенец, назвали его Димитрием.
– Почему ты молчишь? – Димитрий выдернул отца из поглотивших его мыслей.
– Мне нечего сказать, сын мой. Не хочу тебя принуждать, но и ждать более я не буду. Выбери для себя жену сам, и назови ее имя не позднее, чем в следующую неделю.
Теперь задумался Димитрий. Он был в смятении.
«Что делать? Сказать, или не сказать? Как воспримет сказанное мною отец? Что он на это ответит? Отвергнет, или оставит надежду?.. Но если я не скажу сейчас, то через неделю я должен буду сказать отцу о своем выборе».
– Отец! Я могу назвать сейчас имя той, которую я люблю, – осмелился Димитрий. – Ее зовут Селина. Все другие девушки для меня ничего не значат.
Услышав имя, Солон вдруг встрепенулся, будто ток прошелся сквозь его тело. Но и виду не подал, что ему знакомо это имя. Он знал лишь одну Селину.
– Возможно, она и хороша, та девушка, о которой ты говоришь, но я такой не припомню, – лукавя, сказал Солон. – Скажи мне, кто она? Чья она дочь? Время летит так быстро, и может быть, я и не заметил, как где-то рядом распустилась прекрасная роза? Из чьей семьи этот цветок, который тебе по нраву?
– Отец, она живет наверху, – Димитрий решил ничего не скрывать.
– На земле? – лицо Солона побледнело.
– Да, отец, наверху, среди людей.
– Ты не должен показываться в тех местах, где живут люди, без моего ведома! – Наставительно, повысив тон, сказал Солон. – Разве ты об этом не знал?
– Знал, отец. Но когда я увидел эту девушку впервые, я потерял голову. Теперь я не могу ничего с собой поделать, она постоянно перед моими глазами.
Глаза Солона сверкнули гневом.
– И сколько раз, без моего разрешения, ты уже выходил наверх, туда, где живут люди?
– Семь, – смиренно опустив голову, честно признался Димитрий.
– И ты с ней говорил?
– Нет, отец, я несколько раз приближался к ней, но познакомиться так и не решился. Я заметил в ее глазах смятение. Она будто бы боялась меня.
Солон заходил взад-вперед по поляне, обдумывая сложившуюся ситуацию. Он не спешил с выводами, прежде чем что-то сказать, он должен был все взвесить. Он снова вспомнил годы, прожитые с первой женой.
Они прожили вместе много лет. И он никогда не расстался бы с той, которую выбрал ему в жены его отец, если бы она сама не развязала тот узел судьбы, которым они были связаны вместе.
Солон отвлекся от своих размышлений.
– Я надеюсь, ты знаешь о том, что мы не можем брать себе в жены девушек, живущих наверху, если они не из нашей цивилизации? Такова Божья воля!
– А как же твоя жена, и моя любимая мать? Она ведь из землян, и об этом знаю не только я.
– Кто тебе об этом сказал? – обеспокоенно спросил Солон. – Все, кто посвящен в эти тайны, должны молчать. И мать тоже знает о том, что она из землян?
– Да, отец! Она мне сама сказала об этом.
– Кто эта паршивая овца в моем стаде, осмелившаяся нарушить запрет? – гневно произнес Солон. – Ведь я запретил сообщать тем, кто попал к нам с поверхности земли, о том, что они земляне. С их памяти должно быть стерто все, что может напомнить им об их прошлом. Взамен их короткой земной жизни они получили здесь долголетие, и живут так долго, как и мы – псатланцы. – Солон помолчал, что-то обдумывая, потом сказал:
– Иногда мы можем взять себе в жены тех, кто очутился в нашем мире, и вычеркнут из книги земных жителей. Они числятся там мертвыми. Поэтому в нашей стране живут люди, пришедшие к нам оттуда не по своей воле, а по воле случая или стихии… – Солон снова помолчал, затем продолжил: – Хотя во всем этом есть воля Господа. Только он решает, кому жить, а кому умереть. Я запрещаю тебе в дальнейшем, без моего разрешения, появляться среди людей! Также, ты не должен больше говорить ни с кем о тех землянах, которые живут в нашем мире. А для того, чтобы ты быстрее забыл о Селине, я прикажу внутреннему министру отключить в твоих помещениях все системы слежения за поверхностью Земли. И я надеюсь, ты помнишь о том, что через неделю должен назвать мне ту, которая станет твоей женой. Она должна быть из нашего мира!
– Да, отец, я это помню, – Димитрий поклонился отцу в ноги.
***
После разговора с отцом Димитрию совсем не хотелось разбираться в лабиринтах подземных протоков. Он сделал попытку запомнить карту подземных каналов, соединяющих Черное море с Индийским океаном, но безрезультатно. Мысли о только что состоявшемся разговоре не давали сосредоточиться. Надо было срочно искать способ, как выкручиваться из создавшегося положения и отодвинуть, как можно дальше, день предстоящей женитьбы. Но не одна из мыслей, витавших в голове Димитрия, не сулила даже малейшей надежды на то, что удачный выход будет найден.
«Участь моя решена, – подумал Димитрий, – я не стану противиться воле отца. Если нельзя жениться на Селине, то пусть будет Ариадна, какая разница, она или другая. Мне надлежит соблюдать законы того общества, в котором я живу, как никому другому. Я наследник, и поступлю так, как велит мой отец».
С этими мыслями Димитрий закрыл навигационную книгу Псатлана и с гнетущим чувством направился к скрытому лифту, ведущему под землю, в подводный мир. Он достал из кармана фигурку маленького человечка, прикоснулся ею к горе и произнес свое имя.
– Ваш голос будет идентифицирован, – послышалось откуда-то из глубины, – произнесите пароль.
– Все в руках Господа: и мы, и мир, в котором мы живем, – начал говорить Димитрий.
– Достаточно! Ваш голос идентифицирован, – снова раздался голос. После чего огромная каменная глыба, невидимо соединенная с горой, приоткрылась, и юноша зашел в полость, находящуюся внутри глыбы. Глыба стала на место, включился тусклый свет, затем снова послышался голос: – Нажмите кнопку лифта, отпечатки ваших пальцев будут идентифицированы.
Димитрий приложил левый мизинец, открылась дверь лифта. Во время спуска, одна за другой последовали еще две проверки. Прошло две минуты, и Димитрий оказался в подводной гавани. Он часто бывал здесь, любовался подводными лодками – огромными, плавающими на глубинах в тысячи метров, и совсем маленькими – пятнадцатиметровыми лодками-разведчиками, шныряющими на больших глубинах со скоростью до пятисот узлов. Уже с двенадцати лет, когда Димитрию был разрешен вход в подводную гавань, он часами с интересом наблюдал за прохождением подводных лодок через многоступенчатую систему шлюзов. А когда повзрослел, то по приказу Солона подводники брали его в походы, которые оставляли в душе юного наследника незабываемые впечатления.
Особенные воспоминания в душе Димитрия оставил поход, повлекший по его вине катастрофу учебной субмарины. Тогда он уже обучался управлению малыми подводными лодками и во время аварии сидел за пультом управления.
Происшествие произошло во время похода к берегам Австралии. Заданием учебной подлодки была передача секретных документов на командный пункт псатланцев, базирующихся под Австралийским континентом. Димитрий сидел за пультом управления учебной субмариной старого образца, развивающей скорость до трехсот пятидесяти узлов. Выйдя из подводной гавани в Черном море, и, проследовав подземными каналами под Турцией и Ираном, подлодка оказалась в Индийском океане.
Экраны компьютеров постоянно показывали все подводные и надводные корабли, находящиеся в радиусе тысячи миль по курсу подлодки. Димитрий отлично знал, что учебным подлодкам псатланцев разрешалось приближаться к объектам землян, находящимся под водой, не ближе чем на семьдесят миль. А приближаться к надводным кораблям можно было на расстояние в двадцать миль. При нарушении этих инструкций включался звуковой сигнал, и сообщались координаты ближайшего судна, а также курс, которым следовало обходить подлодку и двигаться к конечной цели. Еще издали Димитрий заметил на экране скопление кораблей у берегов Австралии. Курс следования его корабля проходил как раз посередине между двумя подлодками землян, находящимися у берегов континента. Когда расстояние до ближайшей подлодки составило семьдесят миль, включился сигнал и компьютер предложил новый маршрут движения. Димитрий проигнорировал рекомендации компьютера и, желая вблизи рассмотреть подводные лодки землян, пошел прежним курсом. А когда компьютер стал надоедать своими предупреждениями, он отключил звуковой сигнал. Его упрямство и недостаточность опыта привели к столкновению и доставили Солону немало волнений. Правителю пришлось немедленно подключить к операции по зачистке последствий столкновения одно из лучших подразделений Псатлана – подводников, базирующихся под Австралией. Командующий подразделением отправил на помощь попавшему в беду наследнику двенадцать быстроходных субмарин. Одновременно с этим он приказал сформировать в морских глубинах и над океаном эфирное поле, радиусом триста пятьдесят миль, заглушающее работу локаторов и всех приборов связи землян.
Теперь, приходя сюда, в подземную гавань, Димитрий часто вспоминал о том инциденте, который, в случае промедления со стороны военачальников Псатлана и его отца, мог ввести в хаос земную цивилизацию. С этими воспоминаниями и мечтами о Селине Димитрий подошел к подводному крейсеру «Прометей», стоящему у первого шлюза и готовому по сигналу служб наблюдения выйти в открытое море.
У субмарины, разговаривая о чем-то со своими подчиненными, стоял русоволосый юноша. Заметив появление Димитрия, он поспешил ему навстречу.
– Желаю здравствовать, господин главнокомандующий! – произнес он, увидев желанного гостя… – Давненько вы нас не жаловали своим появлением… давненько!
– Нет времени, друг мой, полностью поглощен изучением подводных лабиринтов, доставшихся нам в наследство от наших предков! – Димитрий похлопал друга по плечу.
– Пустое занятие, мой друг! Многие из тех давних сооружений уж давно канули в Лету, – произнес Горден, – или затянуты илом, или завалены мусором, сброшенным землянами.
– Любые, созданные природой или искусственные каналы, даже если им десять тысяч лет со времени их строительства, без труда покорятся нашим современным субмаринам.
– Согласен, – мягко сказал Горден, – вне всякого сомнения.
– Как твои дела? Что нового? – искренне спросил Димитрий.
– В личной жизни – все по-прежнему, замечательно. А вот обстановка вверху складывается неблагоприятная. Американцы опять проводили испытания своего сверхсекретного оружия, в очередной раз вызывали цунами. О последствиях ты, наверное, уже знаешь. Их испытания снова привели к многочисленным людским жертвам. Никак не отбросят свои имперские замашки. Только в умах безумных людей время от времени возникают безумные идеи – завоевать весь мир и жить за счет завоеванного народа. Если бы это происходило несколько сотен лет назад, то не было бы повода для беспокойства. Помахали оружием, постреляли и разошлись. А в нынешние времена, когда людское общество обладает ядерным оружием, больные мысли о покорении народов вызывают опасения: слишком далеко продвинулись люди в своем воображении.
– Ты прав! – поддержал сказанное другом Димитрий. – Даже мирные разработки, кажущиеся людям на первый взгляд полностью безобидными, могут привести их цивилизацию к самоуничтожению. Неумелое, безумное использование прогрессивной техники, скажем компьютера, может плачевно сказаться на целых поколениях, превратит людей в психически больных, неуравновешенных личностей. Неужели, живущие на земле взрослые люди, создающие программы для детей, не понимают, что игры, связанные со стрельбой и кровью, порождают насилие, и что поколения, выросшие на этих играх, став взрослыми, будут жить в виртуальном мире? Их сознание будет погружено в то измерение, в котором они побывали в играх, и они не будут осознавать, где границы между мирами – реальным и виртуальным. Увлекаясь такими играми, дети входят в иные, недоступные людям измерения, и навсегда оказываются заложниками сатаны.
– А потом, когда они станут взрослыми, все их умственные способности будут направлены на то, как с помощью направленной волны, вихрей или землетрясений, уничтожить неугодные им, мыслящие не так как они народы, – добавил Горден. – Но природа никогда не станет союзником людей, роющих яму другим, они сами окажутся в этой яме.
– Я пришел сейчас не за тем, чтобы обсуждать с тобой проблемы землян и планеты, – немного помолчав, сказал Димитрий, – я хочу пригласить тебя на мою свадьбу, она состоится приблизительно через месяц.
– Я рад за тебя! И кто та счастливая девушка, которая разделит с тобой радость бытия? – удивленно спросил Горден. – Я и не подозревал, что у тебя есть невеста. Ты даже мне, своему лучшему другу, не открывал этой тайны.
– Такова воля отца, – ответил Димитрий, – я должен жениться, хотя так скоро не собирался. Женюсь на Ариадне, дочери первого министра, хотя скажу тебе правду – не о ней я мечтал. В моих сновидениях и мечтах живет совершенно другая.
– И кто же она, если не секрет?
Димитрий призадумался, после чего сказал:
– Если поклянешься, что никому не расскажешь, я тебе ее покажу.
– Ты интригуешь меня, друг мой… Клянусь нашей дружбой!
– У тебя включена система слежения за поверхностью Земли?
– Да, включена! – в полном недоумении, произнес Горден. Помолчав, добавил: – Только не говори, что она из землян, друг мой.
– Ты угадал, она живет наверху, и зовут ее Селина.
– Мне жаль тебя. Твои мечты останутся лишь мечтами. Вы не будете вместе, этого не допускают наши законы.
– Знаю, и от этого мне не легче. Тем более, отец отдал распоряжение отключить в подведомственных мне помещениях все системы слежения за поверхностью Земли.
– Солон – мудрый человек, я не перестаю удивляться его мудрости и справедливости. Никаких исключений, даже для родного сына. Хотя все в его власти, и он мог бы сделать так, чтобы вы были вместе. Ладно! Идем, покажешь предмет нашего разговора. Хотя я предвижу, что она так же прекрасна как звезда в небе, если на ее фоне меркнет красота дочери первого министра.
– К сожалению, отец может не все – он не Господь, во власти которого мы находимся. Ведь мы здесь живем по воле Всевышнего.
– Не гневи Господа! Мы на дне океана по вине наших далеких предков, из-за того, что они забыли о своей сущности и стали слишком самоуверенны. Идем же скорей! Мне не терпится увидеть ту, по которой страдает мой лучший друг.
Горден поднялся на субмарину, Димитрий пошел следом. Они прошли через рабочий отсек, в котором, отслеживая обстановку в своих секторах, за мониторами компьютеров сидели человек десять. Прошли еще два таких же отсека, и очутились в капитанской каюте. Горден нажал кнопку, на висевшем на стене двухметровом экране, как на ладони, появилась земля.
– В каком секторе будем смотреть? – спросил Горден.
– Побережье Черного моря, Крым, Ялта, Алупка, – диктовал Димитрий.
По мере того, как Димитрий говорил, Горден быстро нажимал клавиши.
– Как ее зовут? – Спросил Горден.
– Селина… Селина Смирнова.
– Очень редкое имя, оно не похоже на имена землян, оно подошло бы больше девушке из нашего мира. – Горден напечатал имя. На экране появилась девушка. Это была именно она, та самая Селина, в которую был влюблен Димитрий. Она сидела в библиотеке, перед ней лежала стопка книг.
– Она богиня! – воскликнул Горден. – Я понимаю мудрость Солона, запретившего тебе любоваться ею. Иначе, глядя на нее, и, осознавая, что она тебе недоступна, ты просто сойдешь с ума. Хочешь увидеть, чем занята голова этой девушки, какие книги она читает? – Не дожидаясь ответа на заданный вопрос, Горден виртуально развернул книгу и, приблизив, прочел название: «Собрание сочинений», Платон.
– Я знаю, она часто бывает в этой библиотеке, и проявляет большой интерес к нашей цивилизации. Я был однажды там и видел, она изучала материалы о гибели Атлантиды.
– Ну, что ж, друг мой, – похлопав Димитрия по плечу, сказал Горден, – ничего не поделаешь! Прислушайся к советам отца! А если на то будет воля Божья, он соединит ваши сердца. – Горден нажал кнопку, экран монитора погас.
Глава 12. МГНОВЕНИЯ, РАДИ КОТОРЫХ СТОИТ ЖИТЬ
Лето, как и во все последние годы, выдалось жарким. Во многих местах планеты бушевали пожары, поглощая в своей безжалостной раскаленной пасти все без разбора: леса, посевы, и даже целые поселения, вместе с живущими там людьми. Вода в Черном море, у берегов Крыма, прогрелась до двадцати шести градусов, и уже несколько недель подряд температура воздуха ежедневно зашкаливала за тридцать пять. Море привораживало и манило к себе той могучей волшебной силой, которую не понять и не объяснить известными людям словами. Оно манило к себе тех, кто жил от него далеко, за сотни и тысячи километров, и тех, кто жил совсем близко – у самого моря. Любители солнечных ванн жарились на солнцепеке, а сторонники холодка бултыхались часами в теплой морской воде, а, выскочив из нее, спешили укрыться под зонтами или совсем убегали с пляжа, чтобы укрыться от невыносимого зноя где-нибудь в прохладном помещении уютного кафе или своего пристанища.
Свои последние каникулы, перед окончанием университета Селина проводила вместе с Артемом в доме отца в Алупке.
Селина проснулась от приятного прикосновения и, открыв глаза, увидела загадочную улыбку Артема. Он поцеловал ее и, соскочив с кровати, выбежал из комнаты. Через мгновение он возвратился, держа руки за спиной, опустился у изголовья Селины на колени, приподнял простынь, прикрывающую тело любимой, и стал покрывать его нежными поцелуями. Потом слегка отстранился, протянул Селине букет белых роз, которые еще минуту назад прятал за своей спиной и стал читать стихи:
Просыпайся скорей, убирай одеяло!
Уж море проснулось и солнышко встало.
Уж солнечный лучик стучится в окошко,
Целуя твой носик и нежные ножки…
Лицо Селины озарила улыбка, закрыв глаза, она глубоко вдохнула аромат нежных роз и замерла в божественном мгновении, сердце переполнилось счастьем. «Ради таких мгновений стоит жить!» – подумала она. Селина обняла и поцеловала Артема, затем отстранилась, пристально поглядела на его родинку. Родинка была у него на шее, с правой стороны, по форме она напоминала маленький кленовый листок.
– Ты у меня помечен, не украдут! – улыбнулась Селина. – Твою метку далеко видно.
Забегая в ванную, она уловила манящий запах жарившейся на кухне картошки. Чистила зубы и улыбалась своим детским воспоминаниям, тем счастливым дням из ее унесшегося за горизонт детства. Запах жареной картошки… как она его любила… как она радовалась, учуяв этот родной запах, пахнущий домашним уютом! Больше всего на свете она любила субботы, именно те субботы, когда папа не был в морских походах, и находился подолгу дома, и из кухни по субботам доносился этот манящий, подогревающий аппетит запах, – запах жареной картошки.
Селина выбежала из ванной и залетела на кухню. Кто же это мог быть, как ни папа, это было его фирменное блюдо. И ни у кого оно не получалось так вкусно, как у ее папы – Валентина Яковлевича Смирнова. Селина ела жареную картошку во многих местах: и у друзей, и дома у Артема, и в московских кафе, но после папиной картошки все казалось подделкой.
– Доброе утро, папочка! Я тебя обожаю! – Селина повисла у отца на шее и поцеловала его колючую щеку. – Как хорошо, что сегодня суббота! Я узнаю субботу по запаху! Твоя жареная картошка – это объедение!
– Для меня суббота теперь каждый день – все дни нерабочие.
– Это же хорошо, папочка! Отдыхай, радуйся жизни! Сколько можно служить Родине? Теперь другие защищают мирный сон граждан, а ты отдыхай! – Селина произнесла слова, затронувшие воспоминания Смирнова.
– Ты смотри, помнишь, как я отвечал тебе в детстве, перед тем как уйти в плавание! – удивился Смирнов.
– Да, папочка, это врезалось в мою память!
– Скучаю я по морским походам, по моим сослуживцам, – с грустью сказал Смирнов, – иногда хочется оказаться с друзьями-подводниками в морских глубинах, окунуться в красоту подводного мира. Сросся я с морем, мне без него не жить.
– И никто тебя не гонит от этого моря, вот оно – рядом, погляди в окно! – Селина показала в сторону моря. – Хоть я и не подводник, но меня тоже влечет море. Влечет к себе с непреодолимой силой. Иногда мне кажется, что его запах и бесконечная водная гладь – это моя стихия. Мне хочется нырнуть в морские воды и скрыться в них навсегда! – Селина заговорила о море, и сразу же мысленно оказалась там, у моря. Ее опять переполнили эмоции, загорелись глаза. Она с усилием вырвала себя из состояния охватившей ее восторженности, немного помолчала, затем, поцеловав отца в щеку, произнесла нежно: – Что-то мне не нравится, что ты загрустил. С самого утра тоскуешь… Ну-ка, улыбнись, сейчас же! Выше нос!
– Ты забыла, что сегодня за день? – Валентин Яковлевич вопросительно поглядел на дочь.
Селина удивленно откинула голову.
– Прости меня, папочка! За своим счастьем я позабыла обо всем на свете.
– Сегодня уже десять лет, как нет твоей мамы, – грустно сказал Смирнов. – Время летит, как ветер, и ничего его не остановит.
В кухню вошел Артем. Он прекрасно помнил мать Селины, она была воплощением красоты. Даже он, будучи тогда еще ребенком, понимал, что она красива. По прошествии времени, когда Селина стала взрослеть, Артем заметил ее поразительное сходство со своей матерью. Хотя в ней присутствовали какие-то особенные черты, которых не было ни у отца, ни у матери.
Вскоре в зале на столике, накрытом скатертью, появилась картошка, салат из огурцов с помидорами, заправленный базарной сметаной, копченая колбаса и бутылка «Кагора». Уселись за стол.
– Царство небесное и светлая память нашей маме, – произнес Смирнов, – хорошей она была, и женой, и матерью. Жаль, что так рано ушла.
– И учительницей была хорошей, – сказал Артем, – только мы были непослушными учениками. Помню ее уроки истории, хоть и не всегда учил, а в памяти осталось многое. Умела она увлеченно рассказывать, так что в наших бестолковых головах отложилось много интересного.
– Допустим не у всех были бестолковые головы, – шутя, сказала Селина, – а некоторые, вдобавок к тому же, еще и учили.
Артем улыбнулся.
– А как тебе было не учить, ты до сих пор примерная ученица. И история тебе нравится.
– Я до сих пор не могу уснуть без чтения исторического романа, – улыбнувшись, подтвердила Селина.
Смирнов вдруг вспомнил прибытие в Балаклавскую бухту, на подземную базу подводных лодок, тот день, когда они из-за аварийной ситуации на своей субмарине задержались почти на целые сутки. И все это время жена прождала его в Севастополе, и, хотя она была не одна, вместе с ней своих мужей ожидали еще полсотни женщин, нервы у нее сдали. Откуда до них донеслись слухи, что с подводным крейсером, которым командовал Смирнов, было не все в порядке? Сколько позднее не пытался выяснить это Смирнов, ответа так и не нашел. Возможно, это было женское чутье. Во всяком случае, оповещать жен о случившемся с ними происшествии, никто не имел права, но откуда-то они узнали.
Тогда, в том походе, они чудом остались живы. Возгорание промасленной ветоши, произошедшее в одном из отсеков из-за нарушения техники безопасности, могло стоить жизни целому экипажу. Перед глазами Смирнова вмиг пронесся тот ужас, который царил на подводной лодке: огонь распространялся с неимоверной скоростью, поглощал драгоценный кислород, жизненно важный для команды подлодки, а взамен норовил заполнить все отсеки корабля едким дымом. Смирнов не растерялся, его уверенность, четкие команды, координирующие действия экипажа, спасли в тот поход жизни всему личному составу. Но, ступив на земную твердь, он не обмолвился ни словом о том, что случилось с ними под водой, не хотел, чтобы его жена волновалась и воображение съедало ее изнутри. И всей корабельной команде он приказал, чтобы о происшествии – ни слова, но все же слухи поползли по Севастополю, и вышли за его пределы. Впоследствии Смирнов часто замечал, что жена стала по-другому воспринимать его уходы в море, она все чаще замыкалась в себе, и ее воображение рисовало всякие аварийные ситуации, которые могли привести подлодку к неминуемой гибели. Это обстоятельство подействовало на ее психику и подорвало ее, и без того слабое здоровье.
Селина посмотрела на отца и, прервав разговор с Артемом, отвлекла Смирнова от тягостных воспоминаний:
– Ты мог бы созвониться со своими сослуживцами, встретиться с кем-нибудь.
Твой старпом, наверное, тоже скучает. Поезжай к нему, вы давно не виделись. А если хочешь, пойдем с нами на море, искупаемся.
– По всей видимости, ты права, мне действительно не хватает общения с моими сослуживцами. Пожалуй, я последую твоему совету, созвонюсь с Можейко и съезжу в Севастополь. Если хотите, можете поехать со мной. Или у вас есть другие планы?
– Мы останемся в Алупке, а может, поедем, погуляем по Ялте. Мы подумаем. А ты передай Можейко привет, и скажи, чтобы не забывал о своей крестнице.
Смирнов поднялся из-за стола, нашел свой блокнот и вышел в коридор. Оттуда донесся его голос: Семеныч, привет! Как поживаешь? Как здоровье!
– Ты не представляешь, как я рад тебя слышать! – обрадовался Можейко. – Я думал о тебе и собирался сегодня позвонить, но ты меня опередил. Неплохо было бы увидеться.
– За этим и звоню, давай сегодня встретимся!
– Приезжай ко мне! Мы давненько с тобой не встречались, уже хочется поговорить. Моя жена тоже будет рада тебя видеть. Как там моя крестница?
– С ней все в порядке, передает тебе привет.
– И ей от меня передай! Когда ты приедешь?
– Думаю, к полудню я буду в Севастополе. В течение получаса выхожу из дома и сажусь в первую маршрутку.
– Тогда до встречи! Жду с нетерпением, – Можейко положил трубку. – Ведь надо же, как бывает! Только о нем подумал, он сразу и позвонил. Есть какая-то невидимая связь, чувствуем мы, что нужны друг другу. Ну что, мать, готовься, гость едет!
Глава 13. СОВЕЩАНИЕ
Солон встал с кресла, подошел к полукруглой стеклянной стене, отгораживающей его кабинет от пучины моря, потом поднял глаза кверху.
– И вы говорите, что нет никакой угрозы? А это что? – Солон указал на мутную воду над стеклянным куполом своего кабинета. Через толстое стекло, затянутое снаружи жирной пленкой, в кабинет едва просачивались слабые солнечные лучи. – И это в полдень, когда солнце стоит в зените! – возмущенно произнес правитель. – С каждым годом вода в Черном море становится все грязней… и не только в Черном море. Повсюду – во всех морях и океанах! И вы говорите, ничего страшного не происходит? Людская деятельность пагубна для всего живого, не только там – на поверхности, где живут они, но и здесь, где живем мы, в морях и океанах. А что вы сделали для того, чтобы исправить положение, чтобы прекратить загрязнение вод мирового океана? – Солон развернулся.
Тот, к кому была обращена гневная речь правителя, стоял по другую сторону овального стола и, не мигая, глядел на Солона. За массивным столом, кроме стоявшего по стойке смирно Грантона, управляющего ведомством экологической безопасности, сидели еще одиннадцать человек. В основном, это были мужчины почтенного возраста, самым младшим среди них был Нагвар. Он сидел в кресле, стоящем по левую руку от кресла правителя.
– Так что вы скажете? – Солон ждал ответа.
– Вы ведь знаете, господин правитель, что мы внедряем в людское общество наших потомков. Но их возраст еще не позволяет им учувствовать в государственных делах стран, от которых зависит мироустройство землян, они еще слишком молоды.
– А чем вы думали раньше? – взорвался Солон. – Почему вы не предусмотрели это еще полвека назад? – Разве вы не видели, куда катятся земляне, и что их амбиции угрожают существованию планеты?
Министр экологии держался стойко. Он выглядел гордо и непреклонно, но те, кто хорошо знал его, заметили, что он был озадачен. Он уже давно подумывал об отставке, но никак не решался сказать о своих намерениях правителю. Сейчас, после обвинительных слов правителя, он решил это сделать. Он гордо поднял голову и, глядя в глаза Солону, сказал:
– Уважаемый господин правитель, я поступал так, как этого требовали наши законы, и неукоснительно выполнял требования ваших указов. Согласно вашему приказу, мы стали внедрять наших новорожденных потомков в общество землян двадцать семь лет назад. Многие из них уже добились больших результатов и оправдывают наши ожидания. Они уже учувствуют в управлении субъектами государственных образований на уровне низшего и среднего звена, но для того, чтобы они поднялись к вершинам власти, понадобятся годы.
