Loe raamatut: «Воздушный замок с видом на пропасть»
Пролог
Мы живем, точно в сне неразгаданном,
На одной из удобных планет…
Много есть, чего вовсе не надо нам,
А того, что нам хочется, нет…
Игорь Северянин
Не будем говорить о любви, потому что
мы до сих пор не знаем, что это такое.
К.Г.Паустовский
Покрытый мхом столетий старинный особняк с колоннами врос в землю тихой улочки Замоскворечья. Многое повидал он за двести лет. Из—под облупившейся известки местами рдела древняя кладка кирпичей. Черные провалы окон пугали непроницаемой, тревожной тьмой, и мало кто осмеливался подняться по стертым, мраморным ступеням к двустворчатым дверям с увесистым медным, изъеденным зеленью кольцом.
Заброшенный дом внушал местным жителям необъяснимый страх, и его невольно обходили стороной. Всего год назад здесь кипела жизнь, но странная гибель молодой женщины, а вскоре и смерть ее мужа изменили все. Трагедия прибавила зловещего флера особняку и даже наследники умерших хозяев на пушечный выстрел боялись приблизиться к дому, напоминающему склеп. А уж желающих снять его и вовсе не нашлось, и дом продолжал жить какой—то своей особенной, тайной жизнью, чему немало находилось свидетелей, видевших по ночам внутри странный блуждающий свет, а некоторые, особо впечатлительные сквозь запыленные стекла окон ухитрялись разглядеть призраков, выглядывающих из—за штор.
Гуляя с собакой, Александра частенько бродила вдоль забора, окружавшего особняк, останавливалась и сквозь решетки разглядывала затейливые украшения фасада. Ей хотелось заглянуть внутрь, почувствовать таинственную атмосферу и встретить хотя бы одно привидение, несмотря на то, что, она как современный, образованный человек понимала – слухи о доме рождены местными жителями, которые за призраков принимают, забравшихся в дом бомжей.
Но сегодня Александре было ни до чего, рука беспокойно сжимала в кармане письмо владельца помещения с отказом о продлении договора аренды. Это был неожиданный, болезненный удар, потому что найти за столь короткий срок другой офис в центре столицы за приемлемую цену было практически невозможно, а снять помещение на окраине – значит потерять состоятельных клиентов. Принимать их в собственной квартире, в которой со дня на день начнется ремонт нереально, тем более что смета на работы строительной фирмой составлена, и аванс уже внесен.
Она судорожно вздохнула, взгляд ее серых, тревожных глаз упал на ворота особняка, и вдруг ее осенило, – «а почему бы не снять этот дом на время, скажем на год, и не обустроить в нем офис, заодно и жилище. Особняк огромный есть куда перевезти мебель и часть вещей на время ремонта». И будучи женщиной активной и решительной, она немедля принялась за дело и разыскала нынешнего владельца особняка.
Новый хозяин Леонид Петрович Извеков двоюродный брат почившего в бозе известного артиста Альберта Барятьева проживал с семьей в квартире покойного на Пречистенке. И на счастье Александры на встречу согласился охотно и через час уже маячил у ворот особняка.
В ожидании съемщицы дома Извеков – худощавый мужчина лет шестидесяти пяти в темном, старомодном пальто и потертой шляпе нервно озирался, хищно посверкивая стеклами круглых очков. Седыми жесткими смешно торчащими усами он, почему—то напомнил Александре артиста, игравшего роль Кисы Воробьянинова в кинокомедии «Двенадцать стульев», но на этом сходство заканчивалось, как известно герой одноименного романа слыл известным кутилой и промотал состояние жены, а Извеков напротив, показался ей прижимистым, расчетливым человеком. Внутренне чутье не обмануло ее, он оказался необыкновенно жадным типом и загнул такую астрономическую сумму за наем дома, что у нее дыхание перехватило. Но Александра имела не только железную хватку и несгибаемый характер, но и удивительную находчивость. Поторговавшись и увидев, что Извеков не хочет уступать ни копейки, она печально вздохнула и с обворожительной улыбкой изрекла.
– Очень жаль, что вы хотите так много, это безумная цена, вот за половину я бы согласилась.
Извеков упрямо боднул головой воздух и рассерженно промычал.
– М-м-м-м… об этом не может быть и речи.
Но Александра не сдалась и тихим голосом, с напором, которому позавидовал бы сам великий полководец Суворов, проворковала.
– На вашем месте я бы за счастье сочла такое предложение. Ведь вы же понимаете здесь не за что платить. Особняк запущен, вот-вот развалится и имеет такую дурную славу, что вряд ли кто его снимет. Так и будет стоять гнить, а вы будете продолжать нести убытки за его содержание, а я помимо платы за аренду буду оплачивать коммуналку и приведу этот курятник в божеский вид.
Последний довод показался убедительным, и Извеков с унылым видом согласился. Обоюдно скрепив подписями заранее подготовленный Александрой договор, обрадованная женщина получила ключи от дома и попросила хозяина показать покои. Ее удивила реакция наследника. С отвращением взглянув на лестницу, ведущую на верхний этаж, он скривился.
– а что тут показывать, сами все посмотрите. Мне некогда, жена ждет, – жалобно проблеял он и ринулся к выходу.
Глава 1. Переезд в загадочный дом
Не теряя времени, Александра в тот же день с мальтийской болонкой и домработницей Зинаидой перебралась на новое место, и допоздна обустраивала на первом этаже кабинет для приема клиентов, потерявших психическое здоровье на полях отчаянного сражения за место под солнцем.
Надо сказать, что психолог Александра Барсова преуспевала на своем поприще, и от клиентов у нее отбоя не было. Пятидесятилетняя, статная брюнетка с хорошей фигурой и с голубыми, словно небо глазами обладала приятной внешностью. А ее спокойный, убаюкивающий голос, проникновенный взгляд и мягкие манеры производили на клиентов магическое воздействие, они подпадали под ее власть, расслаблялись, забывали о стрессах и становились кроткими и спокойными, словно кролики. Визиты к Александре стоили дорого, поэтому ее посещали люди хотя и разношерстные, но состоятельные.
Квартира Александры находилась неподалеку отсюда в многоэтажном доме. Там она проживала в трехкомнатной квартире с болонкой и прислугой сорокапятилетней Зиной. Дети выросли и выпорхнули из родительского гнезда, стали жить отдельно. С мужем они разбежались, и она целиком и полностью погрузилась в работу, которая отвечала ей взаимностью и очень неплохо кормила. Благодаря энергичному, напористому, общительному характеру Александра быстро стала востребованным, высокооплачиваемым психологом.
Заброшенный дом будил ее воображение. Она представляла, какие умопомрачительные ролевые игры с клиентами тут можно проводить, какие тренинги, и, конечно, в глубине ее души таилось любопытство, ей казалось, что дом хранит мрачную загадку. Многим странной показалась смерть обитателей особняка, об этом до сих пор не смолкают средства массовой информации, нет, нет, да и вспомнят о странной кончине молодой жены известного артиста Альберта Барятьева, да и его самого. То, что произошло в этом особняке осталось для всех тайной, а рассказы свидетелей трагедии лишь больше напустили тумана в этом запутанном деле.
Александра не на шутку заинтересовалась этой историей, она выудила в интернете всю информацию о бывших обитателях заброшенного дома, но ясность, того, что же именно произошло с хозяевами этого дома, у нее так и не наступила.
На следующий день они с Зинаидой осмотрели особняк.
При дневном свете в глаза бросилась обильная паутина, свисавшая с потолка. Убранство особняка сохранилось в первозданном виде и если бы не густая, плотная пыль можно было подумать, что хозяева в спешке покинули дом и вот—вот вернутся. На паркете от сырости местами проступила плесень, на полу валялись брошенные вещи. По сути этим особняк сильно смахивал на легендарный «Летучий голландец».
Вооружившись тряпкой и ведром с водой, Зинаида бросилась наводить порядок. К вечеру она стонала от боли в спине, но стоически закончила уборку.
Домработнице понравилась кухня, переходящая в столовую на первом этаже. Старинный, огромный, резной буфет и овальный обеденный дубовый стол вполне органично сочетались с современной мебелью, бытовой техникой и бронзовыми слегка выцветшими жалюзи.
Пока Зина перетряхивала ящички шкафов, драила до блеска кастрюли и мыла посуду, Александра на втором этаже знакомилась с кабинетами бывших владельцев и библиотекой.
Кабинет бывшей хозяйки дома резко отличался от кабинета мужа рациональной простотой и удобством. Да и размером был значительно меньше. Компьютерный стол с полками у окна, кресло. Рядом пара офисных шкафов, заполненных папками и книгами. Несколько портил вид старый, огромный книжный шкаф, целиком занимавший стену, за которым пряталась аскетическая оттоманка, застеленная шерстяным, сереньким в клеточку пледом. На столе в красивой металлической рамке фотография мужа. И все хорошенько запорошено пылью.
А вот кабинет хозяина был обставлен антикварной мебелью из карельской березы. «Странно, что такую дорогую мебель наследники оставили в доме», – подумала Александра. – Тем более что господин Извеков произвел на нее впечатление необыкновенно скупого человека. Массивное, оббитое мягчайшей вишневой кожей кресло возвышалось, словно трон у стола и выбивалось из общего стиля утонченной старины. Здесь даже шторы из тяжелого шелка, с кистями являлись произведением искусства и были, специально заказаны по эскизам каталога девятнадцатого века. А у бывшей хозяйки дома Надежды Барятьевой, как и на кухне, окна закрывали жалюзи: серебристые с изящным рисунком, напоминающим веточки японской сакуры.
Спальни женщины выбрали наверху, внизу, несмотря на решетки, ночевать было страшновато.
– Мужичка бы нам хоть одного, – ворчала Зинаида. Ее непослушный, рыжеватый хохолок трепыхался от возмущения. – В таком огромном домище и одни, ну вы даете Александра. Тем более, здесь уже кого-то пришибли, душой чую.
Они находились в кабинете погибшей хозяйки особняка. Портрет худенькой, жизнерадостной женщины с развевающимися светлыми волосами висел на стене. Угол фотографии был перепоясан черной, шелковой лентой.
Маленькая, кругленькая, словно пончик Зина с ногами забралась на оттоманку и с благодушным выражением лица, вязала свитер. Рядом с ней калачиком свернулась болонка и безмятежно похрапывала.
Александра устроилась за столом с ноутбуком и скрупулёзно выискивала информацию о супругах Барятьевых.
– Все-таки не верится, что жена артиста покончила с собой, – пробормотала Александра. – Странная какая—то смерть, неожиданная.
– Смерть всегда странная и неожиданная, – откликнулась Зинаида.
– А я ведь знала хозяйку дома, – кивнула Александра на портрет.
– Да, ну, – глаза Зины загорелись любопытством. – Расскажите.
Александра глубоко вздохнула.
– Собственно говоря, близко мы не были знакомы, но когда гуляли с собаками, общались.
Зинаида лукаво прищурилась.
– Тогда выходит я тоже ее знала, мы с ней частенько разговаривали, когда я Альму выгуливала.
– Мне она показалась несчастливой женщиной, у меня даже возникло желание ей помочь, – словно оправдываясь, виновато произнесла Александра.
Удивленно взглянув на хозяйку поверх очков, Зина пробурчала.
– Да, уж, счастливой ее назвать было трудно. Но мне думается, она сама виновата, прислугу распустила, мужа тоже.
– Чем же она виновата? У человека просто был мягкий характер.
– Не виновата, – завелась Зина, – а результат-то какой, сама повесилась, муж умер.
– Может, ее повесили, – усмехнулась Александра.
– Так по телевизору сказали, что сама она на себя руки наложила.
– Даже, если это так, то кто—то же довел ее до самоубийства! – гневно воскликнула Александра, – а это такое же преступление, как и убийство!
Глава 2. Краткая история особняка и его хозяев
Облезшие и засиженные птицами полуразрушенные кариатиды, намертво вцепились в крышу особняка и держали ее уже третью сотню лет. Их глаза зорко наблюдали за происходящим. И надо сказать немало увидели интересного, ах! если бы они могли рассказать!
Особняк построил князь Барятьев в девятнадцатом веке на месте боярского терема, сгоревшего во времена нашествия Наполеона.
Первый владелец особняка – герой войны 1812 года, князь Барятьев происходил из рода знатного и древнего. Прадед его был боярином, комнатным при Иване Великом, присутствовал в тайном совете и при других делах государя, и в делах военных отличился. Но по навету попал в опалу и был прилюдно казнен. А преданная жена боярина больше жизни его любившая, не пережила смерти мужа и руки на себя наложила, повесилась в палатах боярских.
Странное дело, но в доме, построенном на месте сгоревшего терема, трагедия повторилась, только в иной интерпретации. Один из потомков Барятьевых надо сказать человек жестокий и желчный, женился несколько раз. Трех жен извел своим изуверским обращением и вскоре после свадеб они, теням подобно, ушли в мир иной. А вот четвертая супруга его бесследно исчезла. Слуги меж собой шептались, «мол, задушил барин барыню и где—то в доме замуровал». С тех пор особняк обрел дурную славу. А перед буржуазной революцией и вовсе таинственный, страшный случай произошел, единственный наследник огромного состояния, молодой красавец – повеса внезапно застрелился при загадочных обстоятельствах. Прибежавший на звук выстрела слуга увидел посреди зала, распростертого на полу мертвого хозяина рядом с пустым, черным гробом, неизвестно откуда взявшимся. Никто из прислуги не видел, как гроб попал в дом, хотя из дома никто никуда не отлучался.
После этого обыватели сразу вспомнили, что на месте особняка в незапамятные времена болото было, где немало всякого разного люда погибло. Осушили болото и терем построили, да сгорел он, тоже знак плохой. Сразу поползли слухи по всей округе, что нечистое это место, что дом призраки облюбовали и живут в нем, а живым там места нет. И правда, если приглядеться, то при желании можно было увидеть в облике особняка что—то зловещее, угрожающее и если хотите даже кровожадное.
В советское время много всяких организаций побывало в особняке, а последней, занимала апартаменты союзная контора по снабжению и сбыту каких—то изделий. Сотрудники организации не знакомые с судьбой дома время от времени чувствовали, как бы постороннее присутствие и необъяснимый, безудержный страх, поэтому вечерами старались на работе не задерживаться.
Комнаты и залы особняка были поделены на кабинеты. Фрески на потолках замазаны белой краской и лишь в некоторых местах остались изразцы и великолепная лепнина. И только начальство решилось навсегда избавиться от буржуазной старины и отделать все современным пластиком, как грянула перестройка, контору выселили, а у особняка нашелся хозяин известный артист по фамилии Барятьев.
Альберт Барятьев по материнской линии оказался потомком князей Барятьевых.
Вальяжный, импозантный брюнет, сиянием белизны своей кожи соответствовал своему имени – Альберт, – что в латыни означает белый.
Альберту перевалило за сорок, он был в самом расцвете мужских и творческих сил. Чеканный, мужественный профиль, известность и искрометное обаяние легко покоряли женские сердца, а серьезность и основательность характера внушали поклонницам надежду на постоянство в отношениях и счастливый брак. Но Альберт ни разу не был женат, хотя любовных романов заводил тьму и бывали случаи, когда он даже намеревался узаконить отношения, но почему—то все срывалось в последний момент. И тому была серьезная причина – его мать, которая с детства была для него идеалом и непререкаемым авторитетом. Белла Борисовна эффектная, изящная брюнетка безумно любила своего единственного сына, и вертела им как хотела. Высокий, под два метра, крупный, статный Альберт с сильным, эгоистичным, своенравным характером терялся перед своей властной маменькой и ни в чем не мог ей противоречить. А уж тем более, если дело касалось такого важного вопроса, как женитьба, ведь даже в малом он не перечил матери, чтобы не огорчать ее.
На его многочисленные любовные похождения она закрывала глаза и иногда даже подсмеивалась над ними, но вот возможность серьезного романа для сына Белла Борисовна даже в мыслях не допускала.
Глава 3. Гадание
на
святки
Подмосковный городок. Зима 1986 год.
Зимняя вьюга, завывая на все голоса, мчала по улицам, засыпая все на своем пути мириадами хрупких, нежных, крохотных, пахнущих озоном снежинок. Закручивала снежные потоки в спирали, подбрасывала ввысь и порывисто со всей силой обрушивала на случайных прохожих, тонущих по пояс в сугробах. Давно зима не проявляла столь яростный характер, давно не баловала изобильными снегами. Маленький, старинный, подмосковный городок потонул в снежной мгле, обезлюдел, и казалось, вымер. Не было видно ни зги.
В занесенных по крышу домах едва теплилась жизнь. Кое-где виднелся робкий дымок из труб. Единственная снегоуборочная машина застряла на дороге и была немедленно заметена снегом.
Шла первая неделя святок.
Под вой рвущейся пурги в занесенные снегом оконца в маленькой комнатушке небольшого домика на окраине городка две старшеклассницы, увлеченно готовились к гаданию.
Поставив на стол длинные белые свечи, Наденька – худенькая девушка с светло—русой косой и великоватым, словно у лягушонка ртом устроилась перед зеркалом. Достала спичку из фиолетового коробка, чиркнула и поднесла к свечам, пламя тревожно заметалось, плавя воск.
Сзади над ней нависла ее подружка, белобрысая Сима веснушчатая девица с длинноватым, унылым носиком и с затаенным страхом наблюдала за манипуляциями Нади.
Захлебываясь от волнения, Наденька тараторила.
– Зря ты Симка здесь торчишь, так суженый не появится, я должна одна перед зеркалом находиться.
– И тебе не страшно? – испуганно промолвила Сима.
– Нисколько, – храбрясь, хихикнула Наденька. – Выйди, я погадаю, а потом ты.
Недовольно вздохнув, Сима исчезла за дверью, прикрыв ее за собой.
Отодвинув зеркало подальше, Надя поставила напротив другое и стала до рези в глазах всматриваться в образовавшийся бесконечный коридор.
Некоторое время она сидела неподвижно. От напряжения в глазах появились слезы, и она уже была готова прервать гадание, как вдруг в глубине зеркала появилось темное, туманное пятно, в котором смутно проявились черты бледного синеглазого, с черными, как смоль волосами мужчины. Медленно приближаясь, изображение стало расти. Громко взвизгнув, она опрокинула зеркало.
В комнату ворвалась перепуганная Сима.
– Чего орешь?! Что случилось?! Что?!
Закрыв лицо руками, Наденька потрясенно прошептала.
– Я жениха своего видела.
– Да, ну, – недоверчиво протянула Сима, – Может, показалось?
Наденька отняла руки от взволнованного личика. Ее лягушачий ротик безмолвно открывался и закрывался. Наконец, она взяла себя в руки и вымолвила.
– Не показалось, я его видела, только лицо было неясное, я испугалась и зеркало перевернула. Это мой будущий муж, я знаю!
Сима насмешливо растянула губы.
– Совсем с ума сошла, привиделось ей. А ну я, дай погадаю, уйди.
Еще не придя в себя от шока, Надя в полуобморочном состоянии медленно выбралась из-за стола, и Сима мгновенно заняла ее место перед зеркалом.
– Только ты, пожалуйста, не начинай пока я не уйду, – жалобно пролепетала Надя.
– Хорошо, – не глядя, буркнула Серафима, ей не терпелось повторить эксперимент подруги.
Силы вернулись к Наденьке, и она, словно испуганный воробышек вылетела из комнаты.
Серафима старательно вглядывалась в зеркальную поверхность, но так ничего и не увидела. Отставив зеркало, Сима позвала подругу.
– Ну, что, видела? – спросила Наденька.
Подруга нахмурилась.
– Ничего я не видела. Да и ты не видела, ты все придумала.
– Не веришь? – обиделась Надя. – А я, правда, видела. У тебя просто чувства не такие тонкие, как у меня.
Серафима надулась.
–Мои-то чувства как раз нормальные, а вот ты истеричка, твоя мать говорит, у тебя руки потеют, потому что ты нервная. Вот тебе и мерещится всякая чушь, тоже мне жених ей привиделся, психическая, – крикнула она и побежала в прихожую. Сорвав с вешалки старое пальтецо, она всунула ноги в валенки и кинулась к выходу.
Глава 4. Завидный жених
1986 год. Москва.
Несмотря на свирепствующую метель, самолет из Италии благополучно приземлился в Шереметьево. Натянув капюшон куртки на голову, Альберт проворно сбежал с трапа. Он только что вернулся из заграничных гастролей.
Мать жила отдельно от сына, она не любила родовой особняк, и сколько сын не уговаривал переехать к нему, не соглашалась.
– Зря ты туда сынок перебрался, – с затаенным страхом крестилась она. – Нехорошая аура у него, смертью от него за версту несет.
Сын снисходительно посмеивался, но особенно не настаивал на ее переезде, все—таки ему без матери было жить вольготнее.
– Не верю я во все эти сказки, к тому же священник все уголки и закутки дома освятил, все вокруг святой водой окропил и с ладаном прошелся везде.
Белла Борисовна печально вздыхала и качала головой.
– Все равно ты меня не убедишь. Слишком много нехорошего связано с этим домом, нельзя в нем жить, тем более тебе его под музей дали, живи здесь.
Муж матери Загоруйко Казимир Иванович, моложавый мужчина с военной выправкой подхватывал.
– Я еще понимаю, сделать музей или театр, а вот жить – там не стоит.
– Зря отказываетесь, – упорствовал Альберт, – дом прекрасный. Небольшой, но славный двор. Отдельное жилье в центре столицы – это фантастика! Что хорошего в многоэтажке? Форменный улей.
Большая квартира с четырехметровым потолком на Пречистенке досталась Белле Борисовне от предыдущего мужа, профессора Белоусова. После его смерти она вновь вышла замуж. Ее новый муж Казимир Иванович военный врач в отставке во всем подчинялся красивой, властной жене, обожал ее и жил по установленным ею правилам.
К приезду Альберта Белла Борисовна приготовила праздничный ужин. Казимир Иванович тоже толкался на кухне, колдуя над фруктовым салатом с грецкими орехами.
Румяный с мороза Альберт, ввалился в прихожую с огромной дорожной сумкой и крикнул.
– Мам, Казимир Иванович, я приехал.
Всплеснув руками, Белла Борисовна припала к груди сына. На Альберта пахнуло ванилью и еще чем-то вкусным печеным.
Открыв сумку, Альберт раздал подарки и плюхнулся на диван.
Счастливая Белла Борисовна вертелась перед зеркалом, примеряя новые наряды. Казимир Иванович с удовлетворением разглядывал привезенные часы.
Прикинув к лицу модные серьги, мать вдруг ревниво протянула.
– Кстати, как твоя Юлия? Надеюсь, вы с ней не в одном номере жили?
Помрачнев, сын недовольно буркнул.
– Я, между прочим, давно не мальчик.
– Ладно, ладно, это я так, – заюлила Белла Борисовна. – Если хочешь, пригласи ее к нам на ужин в субботу.
– Ты это серьезно? – не поверил Альберт.
– Вполне. Да, Казимирчик? – обернулась она к мужу за поддержкой.
С сожалением оторвавшись от часов, Казимир Иванович с готовностью закивал головой.
– Конечно, Белочка.
– Ловлю на слове, – усмехнулся Альберт, – в субботу ждите нас с Юлей на ужин.
Засидевшись за разговорами до полуночи, Альберт остался ночевать у матери.
Рано утром, таксист быстро домчал его до дома.
Было около семи часов утра. На улицах тускло горели фонари, шел пушистый, густой снег. Вокруг было так красиво, что у Альберта зашлось сердце – «что может быть прекраснее Москвы и России!». Он открыл калитку и вошел во двор. В окнах было темно. Прислуга: две молодые женщины еще спали.
Поднявшись по заснеженным ступенькам, он попытался открыть дверь ключом. Подергал медное большое кольцо, дверь не поддалась. Альберт разозлился, девушки закрылись изнутри на засов, хотя знали, что он должен приехать.
Он раздраженно нажал на кнопку звонка. Минут через десять в окнах зажегся свет, и дверь распахнулась.
Заспанная домработница сконфуженно заулыбалась, – а я думала, вы завтра приедете.
В полдень Альберт позвонил Юлии и передал приглашение матери.
К его изумлению возлюбленная без энтузиазма восприняла известие и, сославшись на сильную занятость, отказалась от визита.
Альберт пришел в дикое бешенство и устроил Юлии скандал с дознанием. Юлия бросила трубку.
Беспощадная ревность обожгла артиста и перешла все разумные пределы, а страсть к Юлии вспыхнула с новой силой. Впав в отчаяние, он позвонил матери, и поделился с ней своим «горем». Белла Борисовна мгновенно просекла ситуацию и стала действовать хитростью. Притворяясь сочувствующей, она проворковала.
– Раз Юлия не может, давай перенесем встречу, придем сами неожиданно к ней на спектакль. Я куплю ей дивные розы.
– А что это идея, – скривился от внутренней боли, распаленный богатым воображением Альберт. В данный момент он представлял Юлию в жарких объятиях счастливого соперника. – Купим розы и приедем без предупреждения.
– Конечно, сынок, все сделаем, как скажешь.
Ненависть к Юлии кипела в душе Беллы Борисовны. «А вот пусть выкусит, – скрежетала зубами она от бессильной злобы. – Костьми лягу, а не станет она женой моему сыну».
