Говорящая с призраками. Иные города

– А почему вы решили, что я могу?

– Интуиция, – Цезарь сделал попытку улыбнуться. Вертикальная морщина на его правой щеке стала еще глубже. – Она меня почти никогда не подводит.

Я промолчала. Ситуация была такой странной, что было тяжело подобрать слова. Еще совсем недавно я искала работу, а теперь она нашла меня. И вместо скучной работы в магазине – работа в детективном агентстве. Я очень слабо представляла себе рутину детектива. Если соглашусь – узнаю. Даже чисто из любопытства. Когда еще получится попробовать такую редкую и необычную профессию? С гуманитарным образованием мне грозит работа в худшем случае секретарши, в лучшем – переводчика. А тут…

– Это работа с неполной занятостью, – продолжал искушать Цезарь. – Ты сможешь учиться и работать в кафе дальше. Лишь когда появится дело, то придется найти для него достаточно времени. В основном наши совещания проходят вечерами, так удобнее для всех. Затем мы распределяем работу, выполняем задания, докладываем о том, что удалось узнать. Ты быстро ко всему привыкнешь. За каждое раскрытое дело выплачивается гонорар с подсчетом часов и вкладом в общую работу. В среднем на работника выходит…

И он назвал сумму, от которой мне сделалось нехорошо.

– Это какой-то обман? – попятилась я к двери.

– Я не предлагаю эти деньги просто так. Только за хорошо проделанную работу. И потом, агентству надо компенсировать непостоянную занятость работников.

Да даже если это будет одно дело в год… Я не могла поверить в такую удачу.

– Я согласна…

Цезарь кивнул, словно и не ждал другого ответа.

– Тогда приходи завтра, подпишем договор. Я рад, что ты согласилась, Настя.

Он проводил меня до выхода. Секретарша с любопытством глянула на нас.

– Анжелика, это Анастасия. Надеюсь, она не передумает и будет работать с нами.

Девушка аж подпрыгнула на стуле от радости, затем подскочила ко мне и расцеловала в обе щеки.

– Ой, я так рада! Зови меня Лика, я буду помогать тебе во всем. Новичкам всегда сложно…

– Анжелика, не пугай ее, – строго угомонил секретаршу Цезарь.

Я улыбнулась:

– Очень приятно, Лика.

Когда я попрощалась с Цезарем и Ликой и дверь агентства закрылась за моей спиной, я еще раз оглянулась и посмотрела на табличку. „Детективное агентство“… Как странно это все-таки. Необычно. Но раз уж я приехала в этот город, чтобы поменять многое в своей жизни и повзрослеть, то не нужно ничему удивляться. Надо пользоваться подарками судьбы. Браться за работу. Учиться. Надеяться на то, что город полюбит меня так же, как люблю его я.

Окрыленная надеждами, я выбежала из подъезда и помчалась на урок испанского».

На следующий день Настя поднималась по уже знакомой лестнице. Было еще светло, но портрет на втором лестничном пролете был все так же укрыт полумраком. Настя достала телефон и посветила на холст. На нем была изображена молодая и красивая дама, руки она держала сложенными, как Мона Лиза. Темный фон скрадывал белизну кожи и ярко-алую ткань платья вместо того, чтобы подчеркивать их. Было ощущение, что дама растворялась во мраке, но по ее выражению лица было непонятно, что она по этому поводу испытывает, только в уголках губ то ли пряталась, то ли хотела появиться усмешка.

Теперь, когда все загадки лестницы были разгаданы, Настя более уверенно поднялась до двери в агентство, избегая взглядом Медузу Горгону, хоть ей и показалось, что выражение лица чудовища смягчилось.

Лика встретила ее в прихожей. На ней был серый деловой костюм, волосы аккуратно уложены в пучок, а очки в красивой темной оправе придавали ей еще больше строгости. Но она, вопреки своему строгому имиджу, излучала радость и дружелюбие.

– Как хорошо, что ты не передумала! Вот увидишь, у нас очень здорово! – она трясла руку Насти, целовала ее в щеки и одновременно подталкивала дальше в зал. Насте даже показалось, что ее слишком много, поэтому, увидев Цезаря, она вздохнула с облегчением.

– Проходи в кабинет, – кивнул он.

В течение часа Цезарь объяснял основные положения договора и особенно подробно – отдельные пункты, согласно которым Настя не имела права разглашать не только подробности работы, но даже рассказывать друзьям и родным про агентство.

– Этот пункт составлен для блага самих работников, – объяснил Цезарь. – Если вы упоминаете о детективном агентстве, то вопросы вполне естественно появляются сами собой. Поначалу они кажутся безобидными, но людям всегда хочется подробностей, тем более о такой редкой профессии, как детектив.

– А действия, которые совершает детектив во время расследования, все ли они законны? – спросила Настя.

– Нет, не все, – после долгой паузы ответил Цезарь, глядя ей в глаза. – Иногда приходится забираться в чужие дома или узнавать информацию личного характера. Следить. И так далее. Но этим обычно занимаются профессионалы, поначалу никто не станет нагружать тебя этой работой, ты не готова, да и не захочешь, пока не поймешь специфику наших дел.

– И какая же специфика?

– Ты все со временем поймешь. К тому же… это неплохое упражнение для твоего внутреннего детектива. Мне еще придется позаниматься с тобой, ты должна разбираться в произведениях искусства, истории, литературе. Мы организуем культурные походы время от времени… Участие в них обязательно, это один из пунктов договора.

– Цезарь, вы же не занимаетесь кражей произведений искусств? – спросила Настя.

Цезарь откинулся в кресле и долго смотрел на нее, пока она не начала беспокойно ерзать на стуле.

– Нет. Настя, я не собираюсь тебя бросать в дело, не собираюсь вовлекать в нелегальные операции. Думай о том, что поначалу ты будешь приходить сюда только учиться. Сначала культурная подготовка, а также пассивное участие в обсуждениях дел. Знакомство с коллегами. Я буду наблюдать за тем, как ты схватываешь, потом, возможно, тебе начнут давать простые задачки: сопровождать в качестве ассистента кого-либо из ребят, заниматься поиском информации. И только когда ты поймешь, чем мы занимаемся, ты включишься в работу команды. Ты можешь уйти в любой момент. Но я обещаю, тебе у нас понравится. И еще: учти, что законы написаны для общей массы. Есть люди, которые из нее выбиваются своими отрицательными или положительными действиями. Мы – те, кто на положительном полюсе. И мы работаем для того, чтобы те, кто на отрицательном, не могли нанести вред общей массе. Сейчас это звучит запутанно. Но повторяю: со временем ты все поймешь.

– Почему нельзя сразу все объяснить?

– Потому что это невозможно принять сразу. Необходимо время, чтобы это уложилось в голове.

Настя вышла из агентства со странным ощущением, что подписала договор, в котором так ничего и не поняла. Это было вязкое ощущение необычного спокойствия, несмотря на массу сомнений. И еще поверх всего этого, словно слой карамели, липкое чувство опасности. Оно появлялось у нее на улице. Дома с ребятами, на занятиях, в кафе или в агентстве это ощущение уходило, но едва она выходила из помещения на улицу, оно, словно туман, обволакивало ее душу. Когда появилось это чувство – она сказать не могла. Возможно, на нее так сильно повлияла попытка кражи кошелька. Из расслабленной туристки она тут же превратилась в озабоченную и напуганную реальностью девушку. Честно говоря, новости, которые Мартин смотрел по утрам в гостиной, пока Юка и Настя шептались за чашкой чая, не давали возможности делать оптимистичные прогнозы. Люди теряли работу, отчаивались, уровень преступности и количество происшествий росли. Иногда, насмотревшись на печальные кадры из очередной хроники, Настя думала о том, что ей чертовски повезло. Пусть за работу в кафе она получала немного, но ведь она приехала сюда совсем без работы, а благодаря этой подработке могла позволить себе, если накопить, даже съездить на два дня во Францию и посмотреть Лувр. А теперь, если работа в агентстве оправдает ее надежды, она сможет даже не просить поддержки родителей.

Из дневника Насти:

«Похоже, в Барселону пришла зима. На улице холодно, все жалуются на внезапное похолодание, не свойственное октябрю. И смотрят на меня осуждающе, будто я им его привезла. В квартире ужасно холодно. В ванной, слава богу, есть обогреватель, который мы включаем утром и вечером, после ванны каждый бежит в свою комнату и забирается в постель, чтобы согреться. Кошмар какой-то… неужели так всю зиму страдать? Тоскую по теплой квартире в Москве, когда вижу маму по скайпу, бодро разгуливающую по дому в майке, мне еще холоднее и тоскливей делается. На учебе пошла сложная грамматика, очень тяжело, да еще заставляют писать каждую неделю сочинения, дали книгу читать на месяц, задают много упражнений. А тут еще Цезарь составил плотный график занятий. Голова пухнет от истории испанской скульптуры и художников итальянского Возрождения. Не понимаю, как это может помочь делу.

Я еще не видела ни одного агента, кстати. Такое ощущение, что днем в агентстве только Лика и Цезарь, иногда из других кабинетов раздаются звуки или голоса, но никто не появляется. Цезарь говорит, что скоро. Ладно, пока что воспринимаю все это как бесплатный курс по искусству. Лика очень милая, всегда норовит угостить меня чем-нибудь, она все время ест сладкое, сосет карамельки или кушает сдобу. И при этом тоненькая и хрупкая, как тростинка. А Цезарь непроницаемый, никак не могу понять, есть ли у него хоть какие-нибудь эмоции.

Скоро Рождество и Новый год. Мартин предложил устроить вечеринку у нас дома. Будет весело! Он очень классный парень, общительный, активный, постоянно нас с Юкой куда-то тащит, то на джазовый концерт, то на экскурсию. Юка, кажется, немного в него влюблена. Да и мне он очень нравится. Есть еще один парень, Валерио, итальянец, который пришел к нам на курс только сейчас. Вроде как у него не было возможности быть с нами с самого начала. Он подсел ко мне сразу, как только вошел, потому что Захария, девушка, которая со мной обычно сидит, еще не пришла. Она была недовольна, когда увидела, что ее место занято. Но ничего не сказала. Валерио сразу стал знакомиться, расспрашивать и интересоваться, пригласил попить кофе как-нибудь после занятий, даже слишком навязчиво предлагал. Но мне сейчас не хочется пить кофе, тем более поздно вечером. Не могу пить другой кофе, который не у нас в кафе сделан. Совсем не тот вкус. Я понимаю, конечно, что кофе – это предлог, но пока что не хочется встречаться. Сама не пойму, почему. Он и симпатичный, и очень веселый, и вежливый, но пока что моя голова забита совсем другим. Может, на следующей неделе…

Сегодня, поднимаясь по лестнице в агентство, я заметила, что Медуза Горгона теперь довольно приветливо улыбается. Хорошо, что они поменяли мозаику, а то та была уж очень страшной. Хотя зачем выбирать снова именно это мифическое создание? Но мои размышления были прерваны, когда Цезарь открыл дверь. Он был одет странно: в джинсах и теплом свитере, а на ногах у него были мягкие тапочки с мордами разъяренных медведей. Я перевела взгляд с рассерженных медведей на серьезное лицо Цезаря. Потом обратно на медведей. Мне все больше и больше казалось, что внутри агентства реальность уходит из-под ног. Рыбки над головой только подтверждали эту мысль.

– Проходи, Настя, вот твои тапочки, – Цезарь указал на такие же мягкие тапочки, только вместо медведей там красовались улыбающиеся лягушата. Я решила ни о чем не спрашивать, переобулась и пошла за Цезарем по коридору. На этот раз мы подошли к последней двери, Цезарь открыл ее и пригласил меня внутрь.

Я шагнула в темноту, но тут же вспыхнул яркий свет, хлопнули хлопушки, и на меня посыпалась яркое и разноцветное конфетти.

Четверо ребят, среди которых я увидела Лику, заорали:

– Добро пожаловать!!!

Я засмеялась. Лика, всегда одетая по-деловому, сегодня была в джинсах и футболке и кардигане, а на ногах у нее красовались тапочки со змейками.

– Итсаску, – представилась высокая брюнетка с ослепительно белой кожей и слегка коснулась моих щек своими прохладными щеками. Ее прямые длинные волосы единой блестящей массой качнулись с одного плеча на другое. – Я занимаюсь информатикой и всем, что связано с компьютерами и Интернетом.

– Наш хакер, – подмигнула ей Лика. Итсаску никак не прореагировала. На ногах у нее улыбались пушистые котята.

– Серж, – представился невысокий коренастый парень в очках и поцеловал меня в обе щеки, – биолог и химик.

– Если что-нибудь взрывается – это его рук дело, – пояснила Лика. – Мне частенько приходится убирать результаты его опытов.

На ногах Сержа красовались черные бычки с кольцами в носах.

Последний парень был высоким и худощавым, он созерцал эту сцену знакомства немного отстраненно, но, когда его товарищи отошли от меня, решительно шагнул вперед.

Смуглый, с огромными зелеными глазами и пухлыми губами, он, казалось, был потомком африканских народов, но далеким, так что от них остались только намеки, хоть и довольно ясные, но сглаженные чертами белой расы, которой не удалось стереть с его лица налет восточной вдумчивости. Он смотрел на тебя, а казалось, что он один во всем мире и смотрит в пустыню, спокойно воспринимая ее такой, какая она есть. Со всеми ее барханами, передвигающимися дюнами, с непостоянством песка и капризами ветра. И все-таки он смотрел на меня, чернота зрачков скрывала его эмоции, и мне подумалось, что мои чувства и эмоции ему открыты, что он может дотронуться до них и настроить меня, как инструмент, на тот лад, на который хочется ему. Но тут я опустила глаза вниз, увидела на его ногах енотов и засмеялась. И внезапно поняла, что мы довольно долго пребывали в тишине, словно все остальные, замерев, наблюдали за нами, как с другого света. Или это только показалось, и посмотрели мы друг на друга всего секунду, мельком? Тут он выпустил мои руки из своих. И я со страхом поняла, что не помню, когда он взял меня за руки.

– Как, ты сказал, тебя зовут? – спросила я.

– А ты не знаешь? – хитро улыбнулся он.

Я уже хотела сказать ему, что нет, конечно. Но в этот момент поняла, что знаю! Почему-то его могли звать только так и никак иначе.

– Диего.

Имя прозвучало. Он едва заметно кивнул и посмотрел на остальных.

– Ну что, сядем?

Я огляделась. На полу лежал пушистый ковер, на нем плоский мягкий матрас, придвинутый к стене. На нем была раскидана куча подушек и одеял, возле матраса стоял низкий круглый стол с печеньем, фруктами, термочашками с рисунками животных, которым соответствовали тапочки на наших ногах. На стене напротив находился огромный экран. Под потолком крепился прожектор, а у Итсаску имелся маленький ноутбук, с которого она управляла экраном.

Когда все уселись, Цезарь сказал:

– Давайте сделаем небольшую презентацию дела для Насти. Это поможет нам самим подвести итоги того, что сделано, и того, что нужно будет сделать.

– Главный передал нам следующее дело… – начал Диего.

– Главный? – переспросила я.

– Да. Старик, – тут парень смутился. – Ну…

– Это наш начальник, – объяснил Цезарь. – Ему принадлежит несколько таких агентств по всему миру. Он… миллионер, ты увидишь, что заказчики в основном – очень состоятельные люди. Продолжай, Диего.

– У коллекционера живописи украли три картины. Камеры наблюдения, меры безопасности, хитроумная система охраны – ничто не остановило преступника. Или преступников. На камере просто видно, как картина была и исчезла. Возможно, поработали с записью.

– Запись проверена, – вставила Итсаску. – Я не вижу там никаких манипуляций.

– Проверь еще раз… – Цезарь вдруг резко выпрямился. – А еще лучше… дай нам ее сейчас просмотреть снова.

Мне показалось, или все словно дыхание затаили, пока Итсаску искала в папках ноутбука видео? Медленно включился большой экран. Мышка резво бегала по нему, открывая папки и программы. Наконец Итсаску загрузила нужное видео. На черно-белом экране была видна картинная галерея. В полумраке было не разглядеть, что именно изображено на картинах, но на той, что была ближе к камере, по светлым очертаниям угадывалось тело обнаженной женщины. Мы все напряженно вглядывались в неменяющуюся картинку. Только цифры, указывающие время, в правом нижнем углу камеры менялись: бежали секунды и минуты.

– Вот сейчас, – прошептал Диего.

Картина с женщиной дрогнула, словно колыхнулась от сильного ветра. И исчезла. Тут же включилась сигнализация. Но картины уже не было на стене.

– Я уверен, что что-то сделали с записью, – откидываясь на подушки, сказал Цезарь.

– Насть, ты что-нибудь заметила? – спросила Лика.

Все смотрели на меня с интересом.

– Ничего особенного… – пожала плечами я.

– Тебе потом дадут еще раз ее просмотреть, – быстро отдал распоряжения Цезарь, Лика записывала. – Итсаску, проверь еще раз запись, свяжись со специалистами. Необходимо быть уверенными, что это не махинация с видео.

– Конечно, – Итсаску перекинула волну своих темных волос с одного плеча на другое. Похоже, она была недовольна тем, что Цезарь не поверил ее заключению по записи. Присмотревшись к Итсаску, я заметила, что она была одета весьма необычно: в корсет с металлическими вставками и деталями, похожими на замысловатые крючки. На руке красовался перстень в виде шестеренки из часов.

– Что еще? Диего?

– Я проверил хозяина галереи. Он действительно расстроен из-за случившегося грабежа. Украдены самые ценные его картины. У него не было долгов, его не шантажировали, он чист. Эта версия отпадает.

– Члены семьи? – спросил Цезарь.

– Проверены еще не все. У сына есть долги, но он живет в Бразилии.

– Свяжись с детективным агентством в Буэнос-Айресе, с Филипе, пусть съездит в Бразилию и узнает, что там с сыном. Ты мне нужен здесь. Что еще?

– Система охраны, – вставил Серж. – Я занимаюсь анализом возможных дыр, но пока что кажется, что все было очень продумано, хозяин вложил в это целое состояние…

– Что по поводу ценности картин и их возможной стоимости? – Цезарь обратился к Лике.

– Картины были приобретены в разное время и на разных аукционах. Связи с предыдущими владельцами я не нашла, – ответила Лика. – Картины имеют ценность, но особого внимания публики не привлекали. В галерею открыт доступ по предварительной договоренности. Иногда организуются групповые посещения, например, студентов художественных факультетов. В целом, мы можем собрать список посетителей за последний год, сейчас над этим работает персонал галереи. Никто не предлагал владельцу купить у него картины. Сам он оценивает пропажу в несколько миллионов. Но эта оценка может быть завышенной, чтобы получить большие страховые выплаты.

Я слушала их и думала, что работа, оказывается, не такая интригующая, как казалось поначалу. Скрупулезный анализ фактов, поиск взаимосвязей, проверка каждого предположения… все это сильно напоминало нелюбимую мной математику: „дано“, „теорема“, „доказательство“, „решение“… И тем больше росло во мне сомнение в собственных силах. Зачем я им нужна? Они такая сплоченная команда, видно, что знают друг друга не один год, по тому, как Диего отрезал себе кусочек от пирожного и отдал Итсаску веточку красной смородины с россыпью ягод, видимо, знает, что ей нравится. Она машинально взяла, словно само собой разумеется, а значит, они так делают часто. По тому, как Лика, наполняя кружку Цезаря, добавила ему три кусочка сахара, а Сержу капнула меду, было очевидно, что их вкусы она тоже давно знает. По отдельным вкраплениям в разговоре о картинах. По тому, как все словно чуть в стороне от меня. Несмотря на усилия Лики нас объединить тапочками и чашками, я все равно здесь чужая.

Диего двигался рядом со мной, но каждый из нас думал о чем-то своем. Поначалу мы болтали, я рассказывала ему о себе, а он о том, как впервые приехал в Барселону. А потом город потихоньку убаюкал нас, и мы погрузились в прогулочную дрему, наблюдение за прохожими, яркими огнями витрин, толпами замерзающих туристов. При виде парней в шортах я поежилась от холода. Днем на солнце было тепло, но едва оно уходило, резко становилось холодно. Солнце в Барселоне осенью и зимой обманчиво. Я шла и думала: как Диего узнал, что нам по дороге, если не спрашивал меня, где я живу? Сказала ли ему мой адрес Лика? Или ему просто все равно, куда идти?

Голова гудела от полученного объема информации и заданий. Мне предстояло заняться вплотную творчеством художников и выяснить истории картин. Искать зацепки в далеком прошлом. На мой взгляд, это было лишним. Просто меня нужно было чем-то занять. У других задания были более интересными и сложными. Я даже и не представляла, что это такая тяжелая работа. Мне казалась невыполнимой половина заданий. Невольно я приуныла, понимая, что не обладаю способностями Итсаску и Сержа, что, скорее всего, долго в этом агентстве не продержусь. На одном любопытстве в расследовании дел далеко не уедешь.

Мы уже сворачивали на мою улицу, когда в сумерках от стены отделилась высокая фигура. Диего резко ухватил меня за рукав куртки и рывком поставил позади себя.

– Ты с ума сошел? – прошипела я, обозлившись на него из-за своего испуга.

– Так вот почему ты не хочешь пить со мной кофе, – фигура оказалась всего лишь итальянцем Валерио. Ухмыльнувшись, он засунул руки в карманы джинсов и смерил Диего надменным взглядом.

От удивления, что он нашел меня, от всего идиотизма ситуации я молча созерцала его. Диего был так напряжен, будто собрался меня защищать от однокурсника. Когда я открыла рот, чтобы ответить, раздался голос Диего.

– Иди своей дорогой, тварь. Нечего тебе тут ловить.

Я сделала движение, чтобы выйти из-за спины Диего, но он удержал меня. Что за глупости!

– Валерио, – начала я примирительным тоном. – Да выпью я с тобой этот кофе, хочешь, завтра в одиннадцать утра?

– Не хочет, – Диего ответил резко, словно затыкая нас обоих. – И уж тем более в одиннадцать утра.

И мое настоящее резко оборвалось на этих словах».

Настя открыла глаза и увидела белый потолок. Голова болела ужасно, было страшно сдвинуться хоть на миллиметр. Но ей срочно нужно было узнать, где она находится. Погладив пальцами одеяло, она ощутила хлопок. Подняла его до уровня глаз и облегченно вздохнула: это было ее постельное белье. Но как же больно! Она медленно ощупала голову, хоть и понимала, что болит изнутри, мозг словно бился о кости черепа при малейшем движении. И во рту все пересохло…

– Хочешь пить?

– Кто это? – даже голос был каким-то хриплым и чужим, горло саднило, словно она много орала накануне.

– Это Юка, – девушка осторожно приподняла голову Насти и дала ей напиться.

– Что вчера произошло? – судя по тому, что потолок был освещен солнцем, она проспала в беспамятстве всю ночь.

– Кажется, ты что-то праздновала со своими одногруппниками, – Юка улыбнулась. – Тебя принес парень, Диего, сказал, что ты выпила около восьми разных коктейлей.

– Я ничего не помню… Мы вроде домой шли… – Настя чуть не заплакала от сильной боли.

– Давай, выпей таблетки от головной боли. И полежи еще. Я тебе приготовлю чай.

– Ты не работаешь сегодня? – спросила Настя, когда Юка выходила из комнаты.

– На твое счастье, сегодня воскресенье, – улыбнулась японка.

– Боже, я должна быть в кафе! – Настя попыталась приподняться, но это оказалось невозможным: голова грозила взорваться.

– Я уже позвонила туда и сказала, что ты приболела.

Настя выпила таблетку и легла снова. Постепенно головная боль отпускала, но не оставляло в покое странное ощущение, что она что-то пропустила. Разве она пила вчера с ребятами? Они пили чай, потом вышли все на улицу… И потом все как-то таяло в памяти.

После душа, окончательно приободрившись, она набрала телефон Лики.

– Настя! – голос Лики в телефоне звучал очень приятно. – Как ты? После вчерашнего жива?

– Жива вроде… – Настя сняла с головы полотенце и увидела у себя на запястье здоровенный синяк. – Лика… а мы вчера много пили?

Лика засмеялась.

– Ты что, не помнишь ничего?

– Не-а… – Настя разглядывала синяк так, словно в нем была разгадка вчерашнего вечера. – Я ничего такого не делала?

– Ты имеешь в виду танцевать и упасть? – поинтересовалась Лика.

Настя застонала: какой кошмар! Первый вечер знакомства с коллегами, и она так себя вела.

– Цезарь, наверно, меня ненавидит…

– Да нет же, Насть, все нормально. Сделай свою работу, в следующую субботу отчет. Диего тебе поможет.

При имени Диего Настя поежилась. Непонятно почему.

В воскресенье библиотеки не работали, поэтому Настя отложила работу по историческим справкам до понедельника, сделала домашние задания по испанскому, погуляла с Юкой в парке, приготовила обед и весь вечер провела с друзьями за просмотром комедии. Головная боль прошла бесследно, но иногда, когда взгляд ее падал на синяк, Настя краснела при мысли о том, что новые коллеги видели ее пьяной. Да она же никогда не пьет… Ну, разве что чуть-чуть… Всегда контролирует себя. Наверно, коктейль был дрянной смесью разнообразного алкоголя, от которого ей снесло голову. Но все же… с трудом верилось, что она могла так разойтись. «Боже, меня наверняка рвало, – вдруг подумалось ей. – А добрая Лика не стала об этом напоминать». Настя старалась отвлечься на друзей и комедию, но время от времени все-таки возвращалась к мысли о своем неожиданном пьянстве.

Ночью она проснулась от сильно бьющегося сердца, задыхаясь от страха: ей снился кошмар. Посидев немного на кровати, пока сердце снова не стало биться ровно, она пыталась прогнать навязчивое, липкое сновидение, которое еще продолжало крутиться перед глазами.

Насте снился Диего. Его красивое невероятное лицо с чертами африканских народов и белой кожей, зеленые глаза с желтыми вкраплениями. Он был совсем близко от нее. Забавно, но казалось, она все глубже пропадает в золотистой зелени его глаз. И тут Настя оказалась с ним на улице, они шли и разговаривали, когда появился Валерио. Диего отодвинул Настю за свою спину, словно защищая ее.

– Иди своей дорогой, тварь. Нечего тебе тут ловить.

– Валерио, – Насте все это казалось абсурдным. – Да выпью я с тобой этот кофе, хочешь, завтра в одиннадцать утра?

– Не хочет, – резко ответил Диего. – И уж тем более в одиннадцать утра.

Валерио хищно улыбнулся. Насте показалось, что его рот полон острых зубов. Взгляд скользнул по его фигуре, остановился на руках с острыми ногтями.

Все это было нереальным, чуть размытым. Диего аккуратно снял кашемировое пальто и отдал его Насте. Отодвинул ее к стене. Она двигалась послушно, не отрывая взгляда от Валерио. Вот странно, но от симпатичного парня за несколько секунд не осталось и следа: ногти стали длинными и загнутыми когтями, лицо удлинилось и приобрело хищный вид. Весь он словно увеличился в размерах.

Настя перевела взгляд на Диего, встретилась с его яркими зелеными глазами и черными тонкими вертикальными зрачками. Вспышка была яркой и ослепительной. Ее выкинуло резко из сна, она села на кровати, часто дыша.

Что-то в этом сне было такое, что в него верилось больше, чем в историю с пьянством. Настя не помнила ни вечеринки, ни сборов на нее, а вот прикасание к кашемировому пальто, голоса Диего и Валерио казались реальными. Возможно, она может вспомнить всю эту сцену, стоит только напрячь память.

Но, с другой стороны, окончание сна казалось неправдоподобным настолько, что на следующее утро она, окончательно сбросив с себя дурман сна, пошла на работу в кафе, уже не думая о странном видении.

Цезарь по-прежнему ходил в кафе завтракать, но по его указанию Настя делала вид, что с ним не знакома. По-прежнему лаконично он делал заказ и уходил, оставляя свою странную плату.

Когда она вышла, увидела Диего, лениво прислонившегося к стене напротив кафе. Он, как всегда, был безупречно одет и аккуратно причесан. Увидев Настю, он улыбнулся и подошел к ней.

– Диего, ты больше похож на фотомодель из модных журналов, – восхищенно сказала Настя. Несомненно, идти рядом с таким парнем по улице было приятно.

– Я подрабатываю фотомоделью, – засмеялся он. – Когда у нас мало работы и есть время.

– Здорово! Мы идем в агентство? – уточнила Настя, заметив, что он свернул не туда.

– Нет, мы идем в спортзал.

– В спортзал? Но подожди, у меня нет одежды, и потом, с чего вдруг?

– Одежду тебе уже подобрала Лика. Пока мы будем заниматься, у нас будет шанс получше обсудить дело. И потом, физическая форма – часть контракта, забыла?

Пока Итсаску и Лика переодевались, Настя любовалась их спортивными фигурами. У Итсаску на правом боку виднелась татуировка, которая, кажется, опускалась ниже по бедру. Это был черный орел, распахнувший крылья в полете, готовый схватить жертву. Итсаску поймала любопытный Настин взгляд и нахмурилась. Девушка поспешила отвести глаза. Самой ей было стыдно: она спортом занималась мало. Настя была худенькой, но когда сравнила себя в зеркале с Ликой и Итсаску, то поняла, что до их формы ей придется работать очень долго. Диего и Серж уже ждали их, оба накачанные, мускулистые, только Серж по сравнению с Диего казался более слабым, может, потому что трогательно поправлял очки в перерывах между подходами.

– Ну что же, Настя, – Диего оценивающе посмотрел на девушку. – Начнем с легкой разминки.

После легкой разминки Настя поняла, что основную часть она не осилит вообще: отжаться от пола не смогла, пресс больше десяти раз не повторила. Красная от усилий, она свалилась на мат без сил. Диего покачал головой:

– Мда, тут есть над чем поработать.

Пока она пыталась отдышаться, Диего помогал Сержу.

– Он тут за тренера, – пояснила Лика, подсев к Насте, но усевшись в позу лотоса с такой естественностью, словно это было для нее обыденным делом. – Не переживай, он из всех нас поначалу дух вышибал. Кроме Итсаску.

Настя посмотрела на Итсаску, которая легко поднимала и опускала увесистые гантели.

– Лика, а что мы пили тогда на вечеринке? – вдруг спросила Настя.

Лика вздрогнула и покраснела.

– Я не помню уже, – неловко засмеялась она.

– Странно, но мне совсем не помнится, чтобы мы куда-то ходили. Я только помню, что меня провожал до дома Диего.

Румянец Лики заливал ей не только лицо, а пятнами пошел по шее и груди. Она переменила разговор.

Диего вызвался проводить ее до дома. Настя всю дорогу думала, как спросить о том, что произошло тогда.

Наконец, когда они проходили мимо того места, где в ее сне они встретились с Валерио, она сказала:

– Знаешь, мне кажется, мы здесь уже ходили. И мы встретили парня с моих языковых курсов.

Диего вдруг остановился и развернул ее к себе, их зеленые глаза уставились друг на друга.

– Это так? – прошептала Настя. Теперь, произнеся это, она не была так уверена. Но было в Диего что-то странное, что пугало: его восточные, непроницаемые черты, дикая африканская аура, которая странным и в то же время гармоничным образом сочеталась с белой кожей. Он посмотрел пристально, словно пытаясь прочесть в ней что-то, и наконец улыбнулся.