Loe raamatut: «Стейксизм. Точка в мифе о вкусах женщин и мужчин», lehekülg 2

В заключительной главе Нора Буаззуни поднимает еще одну непростую – на этот раз для традиционного общества – тему и предлагает порассуждать о противостоянии культа мяса и мясных продуктов и веганской и вегетарианской диет. «В нашем воображении, пропитанном "магическим мышлением", мясо ассоциируется с силой и, как следствие, с могуществом и успехом. […] Но если бы мы действительно испытывали жизненную потребность в мясе, чтобы стоять на ногах (накачивать бицепсы или добиваться успеха на баскетбольной площадке), то во многих странах попросту исчезло бы все население, вегетарианство превратилось бы в самоубийственную диету, а многочисленные спортсмены, успевшие стать его адептами, быстро остались бы не у дел». В последнее время нас все чаще призывают потреблять меньше животных продуктов из соображений заботы об экологии и здоровье. Но в таком настойчивом насаждении идей веганизма можно усмотреть все ту же «феминистскую угрозу» – расшатывание духовных скреп, вызывающее инакомыслие, портящее жизнь – «вегетарианство, как и феминизм, тоже воспринимается чем-то вроде "возмутителя общественного спокойствия", якобы дестабилизирующего подлинную "национальную идентичность", в значительной степени выдуманную и, как следствие, несущего угрозу господствующему мужскому началу». В странах, привязанных к своему культурному наследию и традициям, важной частью которых в том числе является потребление мясных блюд (и к таким можно отнести и Францию, и Россию), разговоры о пользе веганской или хотя бы вегетарианской диеты воспринимаются не лучшим образом. Обычно рациональные доводы не помогают, и пока, «несмотря на пагубное воздействие рациона с высоким содержанием мяса и мясопродуктов на здоровье и окружающую среду (глобальное потепление; уничтожение лесов; угроза голода; сопротивляемость антибиотикам; болезни и инфекции, передающиеся от животного человеку; рак; загрязнение окружающей среды; разрушение экологии; эксплуатация наемного труда; жестокость по отношению к животным…), несмотря на всю пользу увеличения в нем доли продуктов растительного происхождения, мужчины всячески противятся любым переменам». (К сожалению, стоит заметить, что в традиционных обществах не только мужчины противятся переменам, связанным с употреблением мясных продуктов. Я знаю многих женщин, которые не собираются отказываться от мяса или хотя бы сокращать его потребление. So sad.) Наш мир устроен непросто, поэтому здесь снова хочется сконцентрироваться пусть на небольших, но все же позитивных изменениях. По данным проведенного в апреле 2021 года опроса онлайн-ретейлера «Самокат» и группы компаний «Эфко», свыше 90 % россиян предпочитают «традиционный» рацион, но 6 % опрошенных назвали себя веганами или вегетарианцами. Также порядка трети респондентов (36 %) сообщили, что подумывают отказаться от мяса, а 12 % уже пытаются ограничить долю мясных продуктов в рационе (таких людей принято называть флекситарианцами). Также этот опрос выявил, что значительный сдвиг в пользу сокращения потребления животных продуктов произошел с начала 2020 года (с начала пандемии COVID-19), и главная причина этого сдвига – забота о здоровье⁸. Так, шаг за шагом, мы, возможно, победим и в этом вопросе!

Резюмируя, хочется еще раз подчеркнуть, что обществу нужны перемены. Так хочется жить в мире, где реклама будет гендерно нейтральной, общество – открытым и этичным, а еда будет ресурсом, дающим энергию, и источником удовольствия (и никакой расплаты!). К сожалению, перемены чаще всего не бывают быстрыми и точно никогда не бывают неожиданными. Менять привычную реальность – большая и серьезная работа. Но стоит помнить, что даже маленькие ежедневные шаги в нужном направлении приносят результаты. Уже сегодня появляется реклама, борющаяся со стереотипами; в больших городах появляется все больше веганских кафе и растительных аналогов продуктам животного происхождения в супермаркетах; бренды по-другому – уважительнее и этичнее – выстраивают диалог с аудиторией. Все больше людей готовы к экспериментам и смене привычных паттернов поведения, и я верю, что когда-нибудь мы все будем жить в чудесном мире Возможно, действительно нужно действовать хитрее, как предлагает Буаззуни в конце своей книги: «Чтобы изменить глобальное восприятие, надо иначе все предлагать и представлять. […] Не долбить, что чрезмерное потребление мяса (равно как и слишком жирного, сладкого и соленого) подрывает здоровье, а всячески подчеркивать благодеяния фруктов, овощей, злаков и бобовых. Действовать на месте, уподобляясь троянскому коню, проворачивая целевые маркетинговые операции». Очевидно одно, что, как и всегда, начинать перемены нужно с себя: открывать новые возможности и вдохновлять своим примером других. Не будьте к себе слишком строгими. Будьте неспешными, но сильными и настойчивыми, как бегуны на длинные дистанции. Как пишет Нора: «Ешьте, как получается, и ниспровергайте патриархат, превращая его в карамельный пудинг, дабы покончить со всем этим стейксизмом!» Под этим подписываюсь.

Лайма Андерсон,

шеф-редакторка издательства No Kidding Press,

феминистка, вегетарианка

Посвящается Тибо, grazia mille

Благодарности

Благодарю Анну и Антонена за оказанное мне доверие, а Тибо за любовь и поддержку. Выражаю признательность Лоранс Айяр (Университет Париж-3) и Николя Дарселя (AgroParisTech), которые пригласили меня к себе, тем самым сподвигнув написать эту книгу. Спасибо издателям и книготорговцам, журналистам, различным ассоциациям, книжным фестивалям и салонам, но в первую очередь читателям и читательницам за энтузиазм, проявляемый ими в течение четырех лет.

Благодарю всех тех, кто поддерживает писателей и авторов, пишущих на темы феминизма, за эмодзи с сердечками и приобретение их книг.

Наконец, выражаю признательность всем тем, кто каждый день кормит весь этот мир.

Глава 1
Аппетит приходит, когда раскладываешь по полочкам

Скажи мне, что ты ешь, и я скажу тебе, кто ты. Каких только разговоров не ведется по поводу этого афоризма, опубликованного в 1825 году Жаном Антельмом Брилья-Савареном в его книге «Физиология вкуса». К какому, например, состоянию нас отсылают слова «кто ты» – к преходящему или же неизменному? Неужели человек связан неразрывными узами с банкой холодных равиоли, запихиваемых им в себя перед телевизором, или с сэндвичем с ветчиной, который он проглатывает на стройке в обеденный перерыв? Насчет «что ты ешь», то это не что иное, как отражение традиций, симптоматичных в плане географической зоны, этнического происхождения, возраста, общественно-профессионального статуса и образа жизни. Но в первую очередь мы едим то, что можем и что способствует достижению поставленных нами задач: спагетти с соусом песто, потому что их быстро готовить, мясо, чтобы быть мускулистыми и сильными, кашу из семян чиа, чтобы пребывать в добром здравии, диетические мол очно-фруктовые смузи, чтобы худеть… С другой стороны, в манере гораздо более прозаичной, раз уж мы принимаем пищу, то «все, что мы едим, нами же и становится»⁹, т. е. усваивается внутри нашего организма. Однако эти продукты питания представляют собой не что иное, как совокупность витаминов, питательных веществ и микроэлементов.

Пищевые привычки или же пищевое поведение – совокупная величина врожденных и приобретенных вкусовых пристрастий, верований, религиозных запретов, стереотипов и существующих в обществе ограничений; это результат как культурного становления, так и биологической адаптации.

В определенном смысле питание представляет собой один из аспектов сотворения собственной личности (в региональном, общественном, семейном отношении…), акт одновременно индивидуальный и коллективный, средство продемонстрировать свою принадлежность к той или иной группе или же, наоборот, выделиться на фоне других.

Выбор нами еды совсем не обязательно определяется временем, местом, финансовыми возможностями, географией, культурным наследием, семейными традициями, обществом, знаниями… Когда в ресторане нам надо заказать одно блюдо из двух по одинаковой цене, на нас, по всей видимости, оказывают влияние предубеждения: человек, с которым мы туда пришли, незнакомые ингредиенты, образ, который придаст нам тот или иной вариант, или же чувство вины. В этот момент мы вступаем в переговоры с самими собой, в наших головах материализуется древо возможных решений, а мозг с молниеносной быстротой анализирует последствия каждого варианта…

И что обо мне подумают, если заказать картофель фри?

Ладно, я сейчас возьму десерт, но завтра мне придется устроить пробежку на сорок пять минут.

Мне хочется взять анисовый ликер, но виски будет выглядеть гораздо шикарнее.

Если «нас насыщают не только питательные вещества, но и воображение»¹⁰, то пища, в соответствии с характерным для нее принципом усвоения организмом, вписывается в явление, известное как магическое мышление. Это явление, сформулированное в XIX веке антропологами Эдуардом Тайлором и Джеймсом Джорджем Фрейзером, опирается на два принципа, составляющие феномен, получивший в ту эпоху название симпатической магии: закон подобия и закон контакта. Последний и определяет связь между принципом усвоения организмом и магическим мышлением: когда я поглощаю ту или иную еду, ко мне переходят ее свойства либо добродетели.

В 1980-х годах этнолог Анна С. Майгз изучала в Папуа – Новой Гвинее особенности питания племени хува, с точки зрения которого каждый продукт питания естественного происхождения – т. е. за исключением возделываемых человеком растений и разводимых им животных – содержит в себе жизненное начало ню, передающееся тому, кто этот продукт употребляет. В итоге подростков там побуждают «питаться растениями, характеризующимися быстрым ростом, чтобы они сами тоже быстрее росли», при этом «мальчикам положено избегать продуктов питания, обладающих свойствами, из-за которых их можно отнести к категории женских или же по внешнему виду ассоциирующихся с женщинами», например «красные либо покрытые волосами и в силу этого напоминающие половые органы или же менструацию»¹¹.

Что касается нас, то нам ближе понятие «магического питания»¹², выражающееся в представлениях о том, что благодаря моркови человек становится дружелюбнее, употребление обезжиренных продуктов позволяет ему похудеть, а устрицы воздействуют на его организм наподобие афродизиаков. Подобные верования наводят некоторых на мысль, что вегетарианцы¹³ и веганы апатичны и слабы, потому как, воздерживаясь от мяса, они не вбирают в себя «силу» животного, его жизненную сущность. Овощи, бобовые и злаки, ассоциирующиеся с пассивностью и, как следствие, с женским началом (см. гл. 2), относятся к категории продуктов, которые не могут наделить человека энергией и способствовать сохранению и уж тем более наращиванию его мышечной массы. По всей видимости, прочно укоренившаяся на Западе ассоциация «мясо = протеины = мышцы» все больше и больше приходит в упадок, но мясо при этом по-прежнему считается единственным эффективным источником железа и белков. Вместе с тем уже упомянутое нами «магическое мышление» подразумевает принципы рекламы и маркетинга.

Наконец, все это подменяется подлинными, т. е. научно доказанными либо мнимыми достоинствами некоторых растений: выпивая смузи под названием «Антиоксидант» или настой «Ночной покой», мы употребляем не растения, не фрукты и не содержащиеся в них питательные вещества, а лишь их предполагаемое благотворное воздействие на наш организм, служащее пищевой метонимией магического мышления.

Неся в себе символический и культурный заряд, продукты питания не ускользают от стереотипов общественных сословий, цвета кожи и полов. Гендер представляет собой систему категоризации, помимо прочего включающую в себя и сексуальную составляющую, выражающуюся в наличии половых признаков, некую общественно-историческо-культурную конструкцию, разделяющую всех представителей рода человеческого на две взаимоисключающие части: с одной стороны – женщины, с другой – мужчины. Каждой из них отводится некая совокупность характерных свойств, моделей поведения и ролей в обществе, вступающих во взаимные противоречия и в силу этого дополняющих друг друга.

Изучение подобных дифференцированных кодов начинается с самого раннего детства и представляет собой не что иное, как процесс гендерной социализации. Девочки учатся скромности, нежности и умению облекать свои эмоции в слова, а мальчиков поощряют рисковать, держать чувства в узде, а также отвоевывать у других жизненное пространство. Вместе с тем пол отнюдь не является раз и навсегда устоявшимся понятием: в зависимости от эпохи и принятых в данном обществе норм он подвержен определенным трансформациям. Длинные волосы, например, далеко не всегда и не везде считались признаком принадлежности к женскому полу. Заросших волосами готов солдаты Юлия Цезаря считали варварами, для сикхов длинная шевелюра была обязательна, а для хиппи 70-х годов прошлого века, этих приверженцев рока в музыке, они были чем-то вроде анархистского стяга.

Таким образом, гендер можно считать своего рода перформансом, напрямую зависящим от окружения и публики: человек «вершит свой пол»¹⁴ с помощью одежды, манеры говорить, стрижки, походки, пристрастий в еде… Женщина вершит свой пол, когда рассказывает какую-нибудь историю не так, как мужчина, с иной интонацией, тембром голоса, вплоть до того, что использует даже другие слова. Преследуя при этом стратегическую цель – обольстить собеседника либо произвести на него впечатление, подчинить своей власти, продемонстрировать мастерское владение кодами, принятыми в ее окружении, от которых – как при «переключении кодов»¹⁵ в случае с афроамериканцами – зависит само ее выживание.

Давайте вернемся к уже упомянутому нами примеру ресторана, на этот раз в контексте первого свидания гетеросексуальной пары. В процессе гендерной социализации мы приобрели представления о приемлемом и надлежащем для женщины поведении, в соответствии с которым она должна быть деликатной и желанной, есть только здоровые продукты питания, причем в небольших количествах и с соблюдением всех правил приличия. Если же говорить о мужчине, то он должен разбираться в винах, любить виски, есть мясо… ну и, как водится, платить по счету. Заказав себе увенчанный зонтиком коктейль с личи, он может потерять какое-то количество очков в плане мужественности; она же, взяв бифштекс с жареным картофелем, майонезом и кетчупом, – показаться не столь желанной, разве что наша героиня настоящая худышка (но к этому вопросу мы еще вернемся). Свой пол каждый из нашей парочки будет вершить в зависимости от того, что думает и чего ждет от другого. Таким образом, выбор нами блюд диктуется не только нашими желаниями и рациональными аргументами (такими как здоровье и энергия), но также и влиянием на восприятие наших решений другим человеком. В то же время пол, не довольствуясь одной лишь категоризацией, выстраивает человечество в некую иерархическую структуру, в рамках которой женское начало по сравнению с мужским систематически ущемляется. Женщина по самой своей природе считается пассивной кормилицей и рабой эмоций, нелогичной в своих действиях и поступках. Что же до мужчины, то он больше олицетворяет собой культуру, процесс творения, технический прогресс, разум и владение собой. Качества, традиционно относящиеся к феминным (такие как участие, т. е. забота о других), считаются врожденными и в этом качестве ценятся гораздо меньше мужских, принадлежащих к приобретенным.