Пролог
Серебро и Золото
Когда льёт дождь сильный человек может плакать, не боясь, что кто-то увидит его слёзы; он может забыть про всё что было вчера или же годы назад; испытывать облегчение и, одновременно, тяжесть на душе, проклиная себя или обращаясь к ушедшим. Мгновения эти принято называть похоронами. Один старик, его уже давно нет в живых, как-то сказал юноше: «Когда ты плачешь и идёт дождь, знай, ты плачешь не один. Небеса скорбят вместе с тобой». Эти слова по праву можно назвать искусством, потому что они наравне с пьесами Шекспира, картинами Донателло и даже с римским Колизеем (Хоть и не полностью, я бы сказал наполовину) добрались до нашего времени. Сегодня был именно такой день, когда все плакали, забывали о прошлом, проклинали себя.
Людей было немного, но они, подобно автомобилям в час пик, медленно и неспешно протягивались вслед за чёрным гробом. Мужчины всхлипывали и по непонятным для женщин причинам, отказывались от зонтов. Женщины же вели себя иначе: кому-то удавалось держать себя в руках и просто плакать, периодически протирая влажным платком веки, но были и те, кто визжал и вопил – этим они пытались обратить на себя внимание Бога, чтобы задать ему один единственный вопрос: «Зачем ты забрал столь хорошего человека?». А дети…они вообще не понимали, что происходит и просто шли вперёд, следую за взрослыми и делая то, что им было велено родителями: «Поплачь по бабушке, сынок», – говорили те. Вот они и плакали. Однако просьбу выполняли не все.
Так, например, Рич Тейлор и его младший брат, Итан, шли позади, укрыв лица чёрным зонтом в форме гриба, который держал старший брат. Им было положено идти впереди, возле гроба, в качестве близких людей, но Рич не захотел. Он помнил, и помнил хорошо, тот день десять лет назад, когда ему довелось быть на похоронах впервые. Тогда слёзы брали вверх над ребёнком, и он плакал целый день, но… больше Риччи Тейлор никогда не плакал, ибо пообещал себе, что оставит эти мерзкие чувства в прошлом.
Пять лет назад, когда Итану исполнилось восемь, его друг Стиви Хойлер – мальчишка с фермерской семьи на Гонг-Зас-Стрит, задал вопрос. Услышать ответ было интересно не только Стиви Хойлеру, но и остальной ребятне, приглашённой на торжество. Разумеется, Риччи там тоже был. И он любил своего брата слишком сильно, чтобы сказать: «Не отвечай», – особенно, когда в глазах того виднелись блики нетерпения. Поэтому, когда Стив спросил:
– Итан, а Рич точно твой брат, а то вы такие разные? Я до сих пор не услышал от него ни слова, в то время, как ты за минуту сказал сто три. Я считал. – Рич промолчал, отведя взгляд на проезжающий за окном серебряный «Форд». В мыслях он, возможно, молился, дабы брат сменил тему или твёрдо ответив: «Конечно да, что за глупые вопросы!», – попросил больше не упоминать об этом.
Однако ответ Итана был далёк от желаемого старшим братом. Верней он пересказал слова-шутку родителей, немногим переделав те на свой лад:
– Мама и Папа всегда говорили, что мы с Риччи особенные братья… – сделал паузу, посмотрел на вентилятор неспешно крутящийся у потолка, положил в рот кусочек торта. – Мы как серебро и золото, – и прежде, чем Стив открыл рот, Итан дополнил. – Слово – серебро, молчанье – золото, – челюсти Стива клацнули и изобразив умное лицо он посмотрел на Рича, продолжающего изучать серебряный «Форд», застрявший на болотистой улице по вине светофора.
С минуту все молчали, обдумывая сказанное, а потом Стив схватил Итана за голову и взъерошил ему волосы.
– То, что ты серебро мы уже давно поняли, – говорил он, растирая кулаком невероятно тонкие белоснежные волосы альбиноса. – Рот никогда не закрывается.
Рич отломил кусочек пирожного, аккуратно положил его в рот и прежде, чем взять салфетку, чтобы вытереть губу, услышал выпад Итана в сторону Стива.
– Рич всегда выполняет сказанное, и каждое из его слов на вес золота. Нет, целого золотого рудников!
Стоя под дождём и держа огромный серебряный крест с распятым Христом в одной руке и карманную библию в другой, священник отпевал умершую. Иногда он подносил тыльную сторону руки, в которой держал крест, к очкам и протирал их, после чего темп его чтения увеличивался, но вскоре постепенно падал, вплоть до следующего протирания.
«Семь раз протёр очки» – мысленно сказал Итан, когда воспевание закончилось. По-прежнему держа библию и серебряный крест, священник развёл руки и что-то сказал, но из-за громового скачка его никто не услышал. Отчего вопрос: «что он сказал?», – жвачкой вцепился в мысли Итана. С каждой минутой и каждым ответом-предположением, жвачка становилась жёстче, а челюсти, как это часто бывает после сотни (Может у кого больше) непрерывных жеваний онемевали, причиняя такую же тягучую, ослабляющую боль.
Итан повернул голову к Ричу, чтобы спросить у него, что сказал священник, но тот, не сводя глаз с мнимой точки вдали кладбища покачал головой. Значил ли его ответ: «Нет Итан, не знаю» или «Не сейчас, Итан», – он не узнал, ровно, как и о чём говорил священник.
Банальная мысль ребёнка о том, что взрослые знают всё, тихим свистом прошептала ему, что можно спросить у матери. Заворочав головой, он принялся выискивал высокую женщину, одетую в чёрное. Однако бэтманский комплект (Толи в шутку, толи в серьёз «Бэтманским комплектом» Итан называл любой чёрный костюм) был на всех, поэтому найти мать до конца церемонии Итану так и не удалось.
И пока Итан разминал шею, Рич продолжал смотреть на мнимую точку в конце кладбища. Курган, что занимал его треть, возвышался над двухметровым забором, как небоскрёб над жилыми квартирами; имея насыпь в десятки метров высотой, эта возвышенность пятном разрасталась в дальней части кладбища.
«Зачем этот курган вообще внесли в пределы кладбища, для увеличения общей территории? – спрашивал себя Рич. – Возможно. Тогда почему его не сравняли с землёй при первой же возможности, Рич? – не сумев дать такой же скорый ответ, как на прошлый вопрос, он надкусил губу. – Тут что-то не так… что-то не так». И Рич, далеко не глупый парень, почуял неладное, причём почуял – в прямом смысле слова.
Со стороны кургана повеяло гниющей листвой, после дождевой влагой и чем-то… чем-то предостерегающим. Запах стал затхлым, сырым и слегка дурманящим, словно в усыпляющий газ добавили вонючие ароматизаторы воздуха. И когда громовой разряд с оглушающей силой пронзил уши стоящих на кладбище, голос шепнул в очередной раз «СЮДА».
Показалось… просто показалось… Так Риччи мог сказать, когда священник закрыл библию и развёл руки и гром пронзил небеса впервой. Но не сейчас. Тут или шизофрения, или…
– Пойдём Ричи, уже всё закончилось, – посмотрев на брата, Итан перевёл взгляд на курган, расплывающийся на фоне тёмно-синего неба. – Ты куда смотришь, на этот холм?
– Нет, – соврал Рич. Соврал впервые за долгие годы.
– Ну тогда пойдём, нам нужно идти, – предложил Итан. Ткнул брата в плечо и указал на толпу людей, уходящих с кладбища. – Пошли, я не хочу опоздать на обед.
Рич кивнул.
С трудом оторвав взгляд от кургана, а более того утолив в себе жажду подойти к нему, он последовал за ногами, торопливо уносящими его к выходу.
Дождь уже успел превратил твёрдую землю в кашу, способную стянуть расшнурованный кроссовок с восьмилетнего мальчишки или девчонки. С каждым шагом земля словно обгладывала ботинки, озвучивая это мерзким, режущим уши чавканьем. Странно, по крайней мере для Ричча, но Итану удалось найти в этом забаву. Он переваливался с ноги на ногу точно медведь, издавая при этом звуки, напоминающие лопанье пузырей. В целом вёл себя не подобающе месту, в котором он находился. Однако его веселье и беззаботность закончились сильным испугом.
– Не вздумай! – взревел старческий голос, и Итан вздрогнул. Его взгляд испугано забегал из стороны в сторону, пока не остановился на бродяге.
В изорванной одёжке измазанной грязью, как художника в краске, из-за угла стремительным шагам хромал старик. Один его глаз смотрел куда-то вдаль, а второй глядел точно на Итана… или на Рича. От него сильно несло алкоголем, и как у любого спившегося бездомного у него была неопрятная бородка, напоминающая козлиную.
– П-простите, – запнувшись начал Итан, отступая на шаг. – Я не хотел делать ничего плохого.
– Что? – возмутился бродяга, подойдя чуть ближе. И тут, когда его здоровый глаз посмотрел на Итана, Рич понял, что «Не вздумай» – адресовалось именно ему. – Ты то тут причём, альбиносик? – на морщинистом лице мелькнула улыбка, но подобно вспышке молнии она тотчас исчезла.
– Ну я же вроде как… эм…
Взгляд бродяги вновь метнулся к Риччу. Он сделал два шага и теперь под зонтом стояли трое.
– Не вздумай! – повторил он. Вонь изо рта шла жуткая. Быть может на свалках и то приятнее запахи. – Ты слышишь меня, лисий хвост, а?
И тут Итан рассмеялся. Схватился за живот и согнувшись по полам начал смеяться. Риччи прекрасно понимал, что теперь ближайшие две недели, может больше, Итан будет называть его «Лисий хвост». Конечно собранные в конский хвостик волосы Риччи и раньше вызывали у Итана смех, но теперь же это не «Конский хвостик», а «ЛИСИЙ! Лисий хвост» и поэтому смеху будет больше, чем когда-либо ещё.
– Ты чего молчишь? – вновь спустя время спросил бродяга. – Думаешь это шутки?
– Нет, сэр.
Ответ, а точней приставка «Сэр», удивил бродягу, и он пал в лёгкий ступор.
– Какой я тебе к чёртовой… – заговорил бродяга, но братьев уже и след простыл. – НЕ ВЗДУМАЙ! – выкрикнул изо всех сил старик им вдогонку.
Родители ждали возле машины, старенького «Форда Контура», купленного старшим Тейлором у приятеля по работе за полцены. И сказать, что они были рассержены – значит, ничего не сказать. Отец открыл заднюю дверцу «Контура», приглашая детей занять места, как Итан, словно вырвавшись из оков, впрыгнул в машину. Мельком взглянув на отца, Рич закрыл зонт и успел было пригнулся, дабы занять место рядом с братом, как зигзагообразная молния стрелой вонзилась в землю в нескольких метрах от автомобиля.
– О боже милостивый! – вскрикнула Кэтрин Тейлор.
И в тоже мгновенье громыхнуло так, словно атомная бомба приземлилась где-то неподалёку. Миссис Тейлор завизжала пуще прежнего. Но даже столь сильный визг не смог затмить злостный голос, прозвучавший со стороны кургана.
– Ты придёшь ко мне, Рич Тейлор… – вещал тот для старшего брата, как следом послышался жуткий смех, для остальных превратившийся в небесное громыхание.
Часть первая
Глава 1
Рич Тейлор
Он сидел в конце класса, за партой возле окна. Погода на третий учебный день была ясной, не такой конечно, как на Гавайях, но всё же способной греть душу. Пожалуй, птица, с красной грудкой и чёрным опереньем думала также. Сидя на проводах, она очищала перья резко покачивая головой, а когда прилетели её сёстры-близняшки, то статуей застыла на месте. Однако Риччи смотрел в окно, чтобы остаться наедине с самим собой, а не ради красивой птички, которую можно увидеть в интернете. «Ты придёшь ко мне, Рич Тейлор» – Вспоминал он. Интерес и только двигали мыслями Рича, но никак не страх. Ему было неинтересно, когда он должен был вернуться на кладбище, кому принадлежал зловещий голос, и даже почему именно он – Риччи Тейлор. «Из-за чего» – вот главный и, пожалуй, единственный вопрос, заевшийся в голове Риччи Тейлора. Он перебрасывал идеи тысячами, но каждая из них занимала трон верного ответа не более дня, после чего новая догадка, казалось более убедительная, занимало место предыдущей. Всё началось с банальной – «Разумеется приду. Все рано или поздно заканчивают на кладбище, под крышкой дубового гроба», – а сейчас, на данный момент мысль была более запутанной, – «Я должен прийти, чтобы закопать или откопать что-то».
Ручка, что Рич держал между костяшками среднего и указательного пальцев, опасно склонялось над партой, грозясь зацепить одной из сторон доску. Потом она легка в руку и большой палец с силой прижал её к двум вышеупомянутым (Среднему и указательному) и Рич продолжил писать. Восьмая колонка, с вопросом: «Опишите, каким способом можно добиться бессмертия. А если считаете это невозможным – обоснуйте», заполнилась Ричем, как всегда вкратце и как всегда правильно («Краткость – сестра таланта» – говорила Натали Буш, учительница Рича, просматривая любую из его работ). Встретившись с листком бумаги, шариковая ручка забегала, оставляя после себя широкие – но не расплывчатые, – и ровные, как от печатной машинки, буквы. Ответ Ричи, записанный в одно слово, более чем удовлетворит учителя на следующем занятии. «Поступками» – значился ответ под восьмой колонкой. Подтянув край листка, свободной от ручки рукой, он черканул в верхнем правом углу: «Рич Джо Тейлор» и поставил подпись похожу на слившиеся буквы «VS».
И взгляд Риччи вновь устремился в окно.
Во второй части урока, в кабинет постучали. Все оторвались от работ, а кто-то от окна. Миссис Буш поспешно поднялась из-за стола и также, поспешно, направилась к двери. Не успела она взяться за ручку, как дверь открылась. В кабинет вошли, двое мужчин, в одном из которых Рич признал директора школы. Другим видимо был новенький Генри Баккенс, в начале урока про которого говорила миссис Буш. Мальчишка выглядел на лет двадцать, с заплывшим, как у алкоголика («Бродяги» – промелькнуло сравнение в голове Рича) лицом, и широким торсом. Одет он был вполне прилично, но как иначе? Ведь у парня, который употребляет наркотики не может не быть приличного гардероба. Ибо родители дают любые деньги для любимого сынули. Директор поспешно кивнул и удалился, совсем как полицейские – хотя, в каком-то смысле слова, директор тоже был властителем правопорядка, только в пределах школы, – приведший преступника в участок на допрос.
– Привет Генри, – улыбнувшись поприветствовала миссис Буш, но не получила взаимности.
– Здрасьте, – отозвал Генри.
И после столь короткого диалога, Рич отвернулся к окну. Для него было уже всё понятно: кто такой Баккенс, к какому типу людей его относят, а главное к кому типу он себя относит. И его ожидания оправдались, когда миссис Буш попросила Баккенса рассказать о себе. Она попросила его довольно милым голосом, но на лице, после «Здрасьте», образовалась лишь тень мрачной улыбки, совсем как у клоуна, нарисованного тёмными красками.
– Генри, расскажи не много о себе.
– Эт обязательно?
Старший класс, в котором учился Рич Тейлор мог и даже засмеялся бы со столь хамского поведения к учителю, если бы это не была миссис Буш. Этот преподаватель был слишком добр, знаете, как герои из книг способные изменить человека в лучшую сторону, так и миссис Буш всегда отвечала добром. Хотя парой ей это давалось с трудом.
– Нет Генри, не обязательно, – наконец, спустя полминуты ответила миссис Буш. – Однако я, как учитель хочу узнать тебя поближе.
Генри уже сделавший шаг, остановился. Обернулся и с лицом полным ярости, неуверенности и отвращения посмотрел на «объект раздражения». Та в ответ улыбнулась. Улыбка на злость – один из своеобразных приёмов в арсенале миссис Буш. Нет, всё же правильно будет сказать не «Улыбка на злость», а просто «Улыбка». Да, Рич выделил бы именно её.
Два года назад, когда Тейлоры переехали в штат Луизиану, Ричард вошёл в этот кабинет таким же новеньким, как Генри. Вот только вёл он себя скромно и тихо, так сказать чувствовал себя не в своей тарелки. Он, конечно, и сейчас практически ни с кем не разговаривает, но всё же, после общения с миссис Буш, чувства отверженности исчезли. Историю о себе Рич начал не о том, какой он или где жил, а со слов «У меня брат Итан Тейлор, он на четыре года младше меня и учиться в этой школе. Если хотите узнать больше, советую спросить у него. Парнишка альбинос и любит много потрепаться, так что найти его, вам не составит труда», – после чего Риччи закончил свой рассказ. Разумеется, он сделал нечто больше, чем просто представился (Ибо не сказал ни слова о себе). Рич Тейлор буквально ввёл своего брата в общество полное друзей, в то время, как сам погрузился в покой и одиночество, к которому ему было не привыкать.
– Ладно, – огрызнулся Генри, возвращаясь к доске. – Но я возьму стул, – предупредил он, уже хватаясь за спинку стула. Миссис Буш кивнула. Должно быть она понимала, что ввязываться в спор с таким типом, как Баккенс – лишь сделать хуже для себя. – Значит, родился я в богатой семье, в Майами. Мой отец… – начал он рассказ.
И после слов «Мой отец» Рич упустил смысли, отвернувшись к окну. Периодически краем уха он слышал что-то о том, как много девушек было у Генри, о его невероятном таланте и страсти к американскому футболу, и ещё о том, что он не прочь хорошо повеселиться, поэтому приглашает всех к нему домой сегодня вечером, разумеется кроме Миссис Буш, которую он прямо-таки выделил в своём рассказе. Сказать, что первое впечатления ошибочное – оказаться чертовски правым. И девяноста процентов класса, посчитали его крутым, весёлым (Несколько раз за его рассказ пролетали пошлые шутки) и тому подобным. Однако так ли это на самом деле? Им предстоит узнать и очень скоро.
Со столь громким финалом рассказа, который длился минут десять, Генри Баккенс отправился в конец класса и ввалился за парту позади Рича. Стул того пошатнулся, подняв планку со спокойствия до негодования. Но нитку обрезали ноги Баккенса, упёршиеся в ножки стула и вдавившие грудь Рича в парту. Обернувшись он увидел пару чёрных нацистских ботинок с огромной подошвой, поочерёдно барабанящих по серым ножкам стула. Грязь, непрерывно капающая на пол, как в протекающей трубе, вызывала негодование и отвращение ещё больше, чем мерзкое лицо Баккенса, а оно, чёрт подери, натягивало струны нерв своей самовлюблённостью даже Ричу.
– Что-то не так, мистер Хвост? – спросил он, когда Риччи встретился с ним взглядом.
Ничего не ответив Рич пропихнул парту вперёд и, ухватившись за ножки стула, рывком пододвинулся к парте. Стук ботинок привлёк к себе всеобщее внимание класса, отчего Генри подумал (Хотя ему ещё рано думать), что подобным действием впереди сидящий мистер Хвост выставил его дураком. Для него это был удар ниже пояса. Повалившись на парту, он закинул руку на плечо виновника. С долей унынья Риччи посмотрел на его руку: длинные, хваткие пальцы, прекрасно подходили для его хобби – игры в американский футбол и ногти – они были идеально подстрижены, но под каждым из них была грязь.
– Повторюсь для тупых, мистер Хвостик, что-то не так?
Пожалуй, ответ, а точней действие, Рича стало решающим, как в его собственной жизни, так и в жизни Генри. Не оборачиваясь, он схватил Генри за запястье и крепко сжал его, чуть подтягивая того к себе.
– Послушай, ковбой, – заговорил он тихо, однако рядом сидящие всё же могли услышать, – если ты ещё раз поставишь ноги на мой стул или схватишь меня за плечо, то «Что-то не так» будет с твоими ногами, – не услышав ответа, Рич сжал кисть сильней, и из-под кожи вылезли толстые вены, напоминающие Пиявок-убийц из фильма ужасов конца шестидесятых. – Ты меня понял?
– Я же пошутил, чувак, пошутил, – Рич видел его улыбку в отражение стекла, но также фальшь и безысходность лжеца, загнанного в угол более сильным зверем. – Просто хотел узнать насколько ты крут. Теперь вижу, что крут и мы бы могли стать с тобой хорошими друзьями. Что скажешь? – он тараторил слишком быстро, с его-то дикцией, поэтому слова часто сливались, напоминая сбои в телевизорах с плохим сигналом.
– Пожалуй откажусь, – Рич отбросил руку, на которой уже успел появиться алый браслет в районе запястья.
Генри Баккенс был зол, но и в какой-то степени восхищён новым знакомством, причём второе преобладало над первым. Он попытался заговорить с шерифом, назвавшим его ковбоем, но громкий, как стук кастрюли ночью, звонок приглушил его вопрос. А потом миссис Буш попросила сдать работы, тем самым прервав очередную попытку завязать разговор. Он ещё трижды пытался заговорить с Ричем Тейлором в коридоре, раз двенадцать на следующих двух уроках и даже подловил его в туалете. Казалось, нить терпения Рича Тейлора будет не просто надорвана или разрезана, а разорвана к чёртовой матери, а потом сожжена, однако Генри плохо знал своего шерифа. Кстати о «Шерифе» – для Рича, этот день стал знаменательным, так как впервой ему приелась кличка, если конечно не считать «Лисий хвост» или «Конский Хвост» – как его называл Итан. А ведь спустя несколько дней, Рич задался вопросом, что бы было, не схвати он руку Генри Баккенса? Мистер Хвост – Рич Джо Тейлор? Нет уж, спасибо. Шериф Рич Джо Тейлор – ему казалось куда более привлекательным.
– Шериф, – кричал он, мчась по коридору. Столкнулся с восьмиклассницей – показалась ему не красивой, – и он оттолкнул её в шкаф. Последовал сдавленный вопль. – Постой, шериф, – он был уже протянул руку, чтобы схватить Рича за плечо и обернуть к себе, но перед глазами пронеслась картина пятичасовой давности, и тут же отдернул. Обогнал его и стал перед ним. – Шериф, почему ты молчишь?
Рич Тейлор остановился. Метнул взгляд на Генри, через плечо посмотрел на восьмиклассницу, а потом вновь на Генри.
– Генри Баккенс, – заговорил Рич, – в этой школе есть альбинос…
– Хочешь его поколотить? – прервав предложил Генри. – Можно из него снеговика…
– Не смей, – не своим голосом зашипел Рич.
– Понял, шериф, – Генри закивал, так быстро, что можно было заработать сотрясение. – А что делать тогда с ним?
– Спросить у него обо мне.
Какое-то время Генри помялся, прикидывая у себя в голове, зачем ему это делать. А потом выдал самую глупую мысль, успевшую поселиться в голове.
– Он маг или типа колдун?
– Нет, – с усмешкой заметил Рич. – Он Итан Тейлор, типа мой младший брат и…