Loe raamatut: «Моя Родина»
Глава 1. Отчий дом
«Что делать?! Атай заметил, что сама не своя, теперь не успокоится, пока не поговорит. Рассказать?!»
Закусила губу, мучительно думая. Он сразу запрёт дома, и никакие уговоры не помогут, и пути назад уже не будет. И ещё… Отец ведь не удержится… Прямо, видела его самодовольную ухмылку, слышала назидательный тон: «Я же говорил, кызым, а ты никогда не слушаешь. Вот и поплатилась. Я знал, что так будет, но ты же у нас самая умная?».
«Да-а-а, он не даст мне забыть! Это «я же говорил» будет бесконечно преследовать меня в родительском доме, не давая нормально вздохнуть. Унизительно. Это ведь тоже несвобода. Чем она лучше того, что предлагает Дар? Его я, хотя бы, хочу. Между ног до сих пор была влажная тяжесть… Безумие!»
Но Мубаряк няняй не зря настойчиво требовала, чтобы я поехала домой, и поговорила с отцом. Придётся всё рассказать!
– Привет, папуль!!! – я кидаюсь на шею самому первому важному мужчине в моей жизни, рискуя потревожить его больную спину.
Вспоминаю, что у него недавно была обнаружена межпозвоночная грыжа, когда уже бессовестно повисаю на его смуглой шее, а мама рядом грозит мне пальцем, улыбаясь.
– Ой, атай, извини, забыла! – отступаю и целую в колючие щёки, втягивая носом тяжёлый мужской запах его парфюма с пряными восточными нотками, как и он сам.
– Я здоров! – хмурится недовольно отец и сверлит меня взглядом, пока я кидаюсь в мамины тёплые объятия.
Дышу нежностью, спокойствием и весенними цветами. Аромат, задевающий что‑то глубинное в моей душе, дарящий чувство дома. Я обнимаю мамины хрупкие плечи крепче, чувствуя, как она гладит меня по волосам и шепчет: "Привет, родная!", и мне на секунду так жаль, что опять придётся расстаться с ними.
– Мам, могу у вас пару дней погостить?!
– Нет, нельзя, – театрально хмурится отец, – Могла бы и навсегда приехать, кызым. Зачем тебе эта Москва? Одна там совсем. Твой дом, где твоя семья, Лилия! Или мы уже не семья?
– Анвар, давай не на пороге, – шипит на него асяй, улыбаясь, а я закатываю глаза, вспоминая, почему сбежала Москву.
С годами отец становится только ворчливей, а это очень сложно выносить, когда тебе самой уже третий десяток пошёл. Тем более, методы борьбы с этим явлением у меня до сих пор подростковые, и приходится играть в капризную папину дочку.
– Папулечка, не злись, – обнимаю его талию, запрокидывая голову и преданно заглядывая в тёмно-карие пронзительные глаза, очень похожие на мои, – Так получилось. Я осенью на неделю приеду, хорошо?!
Папа недовольно хмурит чёрные брови, так контрастирующие с его густо посеребрёнными волосами.
– Лиса, – ворчит, – Хорошо, конечно! Я же не указ тебе. Просто, перед фактом ставишь. Давай, хоть на неделю…
– Атай, можно поговорить с тобой? – тихо прошу отца, смущённо добавляя, – Наедине…
– Конечно, балакаем, пошли ко мне в кабинет…
Мы проходим вглубь дома и закрываемся в его уютном прокуренном логове.
– Рассказывай, – говорит с требовательными нотками.
– Ну… – тяну неопределённо, рассеянно вытирая потные ладони о юбку.
– Что случилось? Не тяни…
– Мне Мубаряк няняй явилась, – делаю глубокий вдох и продолжаю, – Молодая и красивая… Пока я душ утром принимала, прям, из пара показалась…
Атай скептически выгибает бровь.
– Говорила что-нибудь?
– Да, много, но я же не знаю татарский, поняла только, что мне надо домой к отцу – тихо бормочу скорее для себя самой, разглядывая пылинки, плавающие в солнечном свете.
– Кызым, ты стала женщиной? – спрашивает быстро, не выдержав.
Киваю. А он вкрадчиво уточняет, подаваясь ко мне ближе:
– Этой ночью? Кто он?
– Да-а-а, – мучительно тяну, прикрывая ладонью глаза, – Это Даниил…
Мне так неловко, стыдно, и, вообще, обсуждать свой первый раз с отцом – неправильно, он хороший на самом деле, но это совсем личное…
Странно, пока я была от него далеко, совсем не нуждалась в родительском участии, не испытывала потребности делиться, отмахивалась от попыток поговорить более откровенно и даже просила пока ко мне не приезжать. Но, стоило оказаться дома, почувствовать мягкое успокаивающее тепло голоса отца, и меня, словно, прорвало. Я теперь говорю и говорю с ним, не переставая. Выплёскивая всё, что накопилось за последние недели…
– То есть, ты окончательно рассталась с Салманом? – подытоживает мой сумбурный «поток сознания» атай, – Три недели встречалась с Даниилом и вчера ему отдалась?
– Да-а-а, – снова признаюсь, пряча глаза.
– Всё хорошо, – отец обнимает меня за плечи и притягивает к себе, – Ты правильный выбор сделала, кызым, он как раз для тебя.
Мне вдруг так уютно с его тяжёлой рукой на своих плечах, что непроизвольно потираюсь о его горячий бок, как ластящаяся к хозяину кошка. Хочется мурлыкнуть и уткнуться носом в подмышку. И жмуриться, и лизнуть, но из всего этого выбираю только прикрыть глаза и вдохнуть отцовский запах поглубже.
– Ты на самом деле так думаешь? – рассеянно бормочу, и мой голос такой хрипловатый, что, и правда, напоминает кошачье мурлыканье.
– Да, – отцовские пальцы как бы, между прочим, выводят узоры на моём плече, щекой чувствую, как ускоряется его сердечный ритм, – Знаешь, кызым, в тебе есть такая… Особенность… Она тебе от моей матери передалась, я её всегда чувствовал, с момента твоего рождения…
Поднимаю на отца глаза, так и не отлепляясь щекой от его бока. Он смотрит на меня сверху вниз. И мне чудится в этом взгляде задумчивая, щемящая нежность. К горлу подкатывает спазм, потому что это какой-то совсем другой уровень. Словно, ныряю на неизведанную глубину, ещё не успев научиться плавать и наплескаться на мелководье. Захватывает дух…
– Какая особенность?! Суперспособность что ли?! Я теперь даже переговоры муравьёв слышу! – издаю хриплый смешок, пытаясь отшутиться.
– Да, ты – пери, слышала о таких? Волшебница! Добрая или злая – зависит от тебя, – атай вдруг наоборот совершенно серьёзен, скользит взглядом по моему лицу, как будто ощупывая, – И твоего мужчины…
Он хмурит брови на мгновение, пока подбирает слово.
– Избранника. Того, кто владеет тобой, понимаешь? – улыбается уголком губ.
– В каком смысле «владеет»? – облизываю горящие губы.
– У пери не может быть равноправных отношений с мужчинами, твой избранник – всегда «кол» или «бай». По-русски, раб или господин, кызым. Если твой мужчина слаб, то ты будешь пить его силу, родишь от него подобную себе дочь, бросишь, как надоевшую игрушку, и пойдёшь искать нового. И так по кругу! Мало кто сможет устоять перед твоими чарами!
– А сильный будет брать энергию у меня?!
– Нет, бай, просто, не будет делиться своей! Ты научишься черпать силу у природы: воды, земли, воздуха или огня… Моя мать брала энергию у воды. Сильный мужчина подарит тебе много здоровых сыновей, семейное счастье и душевный покой, а ты будешь приносить удачу ему и вашим детям.
– Махмут картатай был баем, поэтому так многого добился в жизни, и вы с братьями достигли всего тоже, благодаря Мубаряк няняй…
Зависаем в моменте. Его склонённое лицо так близко ко мне сейчас. На коже оседает тёплое мужское дыхание. И меня внезапно охватывает мучительная нерешительность. Сковывает оцепенением все мышцы, тело напрягается.
«Вдруг это ошибка, вдруг атай что-то перепутал…»
Наверное, сомнение тенью рябит в моих глазах, а одеревеневшее тело слишком сильно выдаёт себя, потому что отец немного отстраняется, продолжая обнимать мои плечи одной рукой.
– Откуда ты всё это знаешь?! – почти безмолвно выдыхаю ему в лицо.
– Мне рассказала моя мать, когда ты родилась, – тихо отвечает, пытаясь меня успокоить, – Ты единственная девочка в семье Ирхановых…
Мы надолго замолкаем, но так и сидим, обнявшись, на уютном небольшом диванчике. Мне надо переварить всё это…
– Расстроилась, что так вышло? – спрашивает, неправильно растолковав мои колебания, – Может, ты хочешь побыть одна?
– Нет, не хочу. Не уходи, – мотаю головой, но выпутываюсь из его объятий, становится совсем неловко, – Но расстроилась сильно, да… Почему ты думаешь, что Салман слаб и стал бы моим… рабом?!
– Я не был уверен, но он вёл себя совсем не так, как мой отец… Бегал за тобой, как щенок… Ты же знаешь, Салман – единственный сын моего лучшего друга, я не хотел рисковать… Брошенный раб – уже не жилец…
– А Даниил, значит, мой господин?! – недоверчиво уточняю у отца.
– Думаю, да! Сирота, но всего добился сам, даже смерть жены и дочери его не сломила… Салман целый год на тебя слюни пускал, но тронуть так и не осмелился, а Дару меньше месяца потребовалось, чтоб сделать тебя своей…
«Эх-х-х, видел бы ты, атай, как твой сильный Дар за мной увивался, так бы не говорил!» – думаю про себя, и перед глазами проносятся сцены в «Лукоморье», машине, офисе…
– А картатай знал, что женат на пери?!
– Нет, кызым, моя мать ему не открылась, у них это не принято… И я бы тоже ничего не узнал, если бы у меня не родилась дочь!
Глава 2. Голубое озеро
И в душе моей звенит тихое, пугливое волшебство. Я верю в чудо сейчас. По-настоящему, безмолвно и боясь об этом сильно задумываться. Это как бриз, как предчувствие, как прибой… Неуловимое ощущение колышется паутинкой рядом, но вот-вот захлестнёт новым, неизведанным, чем-то сильным. Чем-то, что изменит мою жизнь навсегда. Оно пока замерло на пороге, и я тоже замерла. Момент безмолвия, передышки. Я почему-то вспоминаю свой частый сон с волной. Как громадная толща воды нависает надо мной, грозясь через секунду снести, и как она прекрасна.
Отец покачал головой, вздохнув то ли с жалостью, то ли с восхищением, и поманил меня пальцем к себе.
– Сейчас мы с тобой, Лиля, пойдём к сердцу леса. Голубому озеру… Напьёшься воды, искупаешься, попросишь поделиться силой… Посмотрим, что получится… Но сначала надо пообедать, там асяй уже заждалась нас к столу… Пошли!
Мы по-быстрому перекусили и отправились в путь. Отец вышел за границы коттеджного посёлка и двинулся дальше, а я нехотя побрела за ним. Что-то уже расхотелось мне знакомиться с этой водной стихией, нужна она мне больно… Тьфу!
В гору мы с отцом шли долго. Узкая тропинка петляла всё выше и выше, то проходя сквозь густую хвойную чащу, то вдруг выскакивая к головокружительным обрывам, покрытым внизу зелёным ковром долины, расчерченным коричневыми хребтами выступающих пород и украшенным кажущимися отсюда игрушечными домами дачников, разбросанными до самого горизонта.
Солнце уже докатилось до зенита, лениво пробиваясь сквозь пузатые белоснежные облака, ползшие по тёмно-голубому небу. Спина моя под платьем покрылась липкой плёнкой пота, дыхание сбилось, вырываясь тяжёлым свистом, ноги налились свинцом. И я не могла скрыть злого удивления, наблюдая исподлобья за мерно шагающим впереди меня отцом. Да, атай опирался на скандинавскую палку и ссутулился так, что на иных местах подъёма, казалось, носом зацепит собственные колени. Но шаг его ни на секунду не сбился, дыхание было ровным и тихим, а поступь легка, как будто и не в гору он карабкается, а шагает по широкому проспекту.
– Скоро уже?! – хрипло поинтересовалась я, в сотый раз останавливаясь и переводя дух. Так далеко мы ещё с ним не забирались…
– Чуть-чуть, – успокоил меня атай, посмотрел искоса и загадочно улыбнулся, – Разве не слышишь?! Вода…
И вновь тронулся. Свернул от склона вглубь, пробираясь теперь сквозь сухую корабельную рощу. Я поспешила за ним, пытаясь различить в обычных лесных звуках всплеск или журчание. И в какой-то момент внутри волнующе встрепенулось, потому что, кажется, я уловила шум. И с каждым шагом он нарастал, набирал силу, натягивая тетиву в груди. Вода… Бурная, непокорная, сметающая всё на своём пути. Её энергия всё отчётливей вибрировала в воздухе, заставляя и меня дрожать.
Не знаю, почему, но при осознании этого меня накрыл чистый восторг. Усталость слетела вместе с очищающими вибрациями, дребезжащими в воздухе всё отчётливей. Улыбка сама собой расползлась на губах. Я в два шага догнала отца и пошла теперь скоро, чуть не наступая ему на пятки. Хотелось быстрей увидеть. Быстрей…
Я ещё была откровенно жалкой волшебницей, но даже я ощущала её – силу. Силу этого мира. Его энергию, сосредоточенную где-то очень близко. В одном маленьком чуде природы.
– Вода примет тебя… – удовлетворённо протянул атай, шагая впереди, – Я слышу, как она уже в тебе поёт…
– Вода – это Голубое озеро, да?
– Сейчас увидишь, – лишь хмыкнул отец.
Обойдя серый огромный валун атай резко остановился, опершись на палку и устремив загадочный взгляд вдаль. Дойдя до него, я встала рядом, затаив дыхание и восхищённо разглядывая открывшуюся мне картину.
«Голубое озеро» – это каскад водопадов. Кажется, что вода пробивается отовсюду, вытачивая причудливые узоры в камне и заполняя собой каждую впадинку. Мох свешивается со скал мягкими коврами, вода напитывает его. Ощущение влажности присутствует здесь постоянно. Вода необыкновенно прозрачная и имеет потрясающий бирюзовый оттенок. Почему-то раньше меня не тянуло сюда… Знала, что коттеджный посёлок, где, после смерти Махмута картатай и Мубаряк няняй, три года назад осели родители, назван в честь близлежащего озера, но никогда не интересовалась особо, приезжая погостить в студенческие каникулы.
Дух воды принял меня. Я видела его своими глазами, если конечно можно причислить свои ощущения, идущие откуда-то из самого нутра, к зрению. Отец смиренно сидел и ждал на скамеечке в тени вековых деревьев, пока я накупаюсь и напьюсь лазурной воды, напоминающей мне цвет глаз моего Дара. Солнечные лучики, пробиваясь сквозь листву нависших дубов, пронизывая изумрудную воду, достигали дна, кротко освещали золотистый песок, гладенькие камешки и зеленоватые водоросли, ловили маленьких шустрых рыбок, которые стайками весело забавлялись возле берега. Через час мы отправились обратно домой по широкой тропинке. Ноги так и пружинили на спуске, внутри волнующе дребезжало, и воздух казался слаще, чем обычно, во сто крат.
– Атай, я ведь не одна такая?! Должны же быть ещё пери в этом мире!
– Не знаю… Наверное, должны, – отец обнимает меня за плечи и притягивает к себе, – Моя мать так никого и не встретила за всю свою долгую жизнь… Может, в наше время тебе повезёт больше. Поищи в интернете!
Так я и поступила, взяла большую кружку душистого травяного чая и устроилась в обнимку с ноутбуком в гостевой спальне. Спустя два часа поисков нашлось не так уж много информации.
Пе́ри, (перс. پری) – фантастические существа в виде прекрасных девушек в персидской мифологии, позднее сохранившиеся в преданиях у многих народов: киргизов, тюркоязычных народов Малой и Средней Азии, Казахстана, Северного Кавказа, Закавказья, Поволжья и Южного Урала (ср.: Во сне этом – пери святой красоты… (эпос «Идегей»), «Дев, аждаха и пери являются ведущими антагонистическими мифологическими образами азербайджанского народа» и другие). Предположительно само слово происходит от авест. парика – «ведьма».
В наиболее ранних сказаниях выступали как носители тёмных сил (Авеста и другие). Позднее пери воспринимались в качестве служительниц, как добра, так и зла. С иранской мифологией и «Авестой» связано происхождение и другого демонического образа – пери. Представления о духах пери у юртовцев в настоящее время весьма скудны и находятся на стадии исчезновения. Известно, что пери – это злые духи, имеющие много общего с шайтанами. Пери могут являться в виде животных или прекрасных девушек. Они могут так заколдовать человека, что он становится «бешеным», психически нездоровым, теряет память. Пери «кружат голову» человеку, парализуют его.
В более поздних представлениях пери – прекрасные сверхъестественные существа, появляющиеся в образе женщины. Пери оказывают помощь своим земным избранникам. Посланцами и исполнителями их воли являются подчиняющиеся пери волшебные звери и птицы. Появление самих пери сопровождается необыкновенным ароматом и благоуханием.
Пери – весьма могущественные существа, способные вступить в схватку и победить злых демонов и джиннов. Падающие с небес звёзды являются признаком такой битвы. Пери – непременные участницы действа в мифах и сказках народов Ирана и Средней Азии: персов, афганцев, таджиков, узбеков, белуджей и др., где играют роль фей западноевропейской культурной традиции:
«Был источник, известный под названием «длинного источника»; у того источника располагались пери. Вдруг среди баранов произошло смятение; пастух рассердился на передового барана, выступил вперёд, увидел, что девы-пери сплелись крыльями и летают; пастух бросил на них свой плащ, поймал одну из дев-пери; почувствовав вожделение, он тотчас совокупился с ней. Среди баранов началось смятение; пастух заставил скакать (коня) впереди баранов; дева-пери, ударив крыльями, улетела».
«Китаб и дедем-коркут».
Пери могут вступать в брак с полюбившимися им людьми и рожать от них детей. В европейской культуре первые упоминания о пери связаны с крупнейшим произведением ирландского писателя Томаса Мура «Лалла-Рук», вышедшим в 1817 году: одна из четырёх составляющих его поэм называется «Рай и пери». По мотивам этой поэмы композитор Роберт Шуман в 1843 году написал ораторию «Рай и пери». А французский композитор Поль Дюка в 1911-1912 годах создал балет «Пери».
Глава 3. Дар. Хуже татарина
Мелодия будильника резко вырывает меня из сна. Один. Упал обратно на кровать, пытаясь сообразить, что делать дальше. В голове до сих пор стоял туман со вчерашней ночи, что задачу никак не облегчало. И ничего, кроме, как свернуть шею черноволосой змее, на ум не приходило. Заманчиво, конечно, но нет. Как ни крути, надо и себе тогда сворачивать заодно. Без неё уже никак.
Решил не звонить беглянке, ясно-понятно, что укатила к родителям.
Как её теперь оттуда вызволить? Вот в чём вопрос…
Взял с прикроватной тумбы смартфон и набрал своего личного водителя. Попросил пригнать мой Кадиллак Эскалейд в Казань. Летать с Лилей в соседних креслах – то ещё удовольствие, а по М12 мы домчим с ветерком, 6-7 часов с ней наедине только в радость.
Что дальше? Есть пока не хотелось, умылся, побрился, оделся и пошёл прогуляться по утренней Казани. Бесцельно брёл по улице, наслаждаясь погожим августовским днём и пытаясь осмыслить произошедшее.
«Она моя. Я первый и хочу быть единственным. Как бы побыстрее забрать её в Москву?»
Встречный чернявый парень показался смутно знакомым. Пригляделся внимательнее и признал её бывшего, арабского «шейха» с сальным именем и масляным взглядом.
«Вот чёрт! Откуда он взялся? Может, сделать вид, что не заметил?»
– Салям! Какими судьбами в Казани? – окликнул меня Салман, зацепившись жгучим взглядом, как гарпуном, – Лиля тоже тут?
– Доброе утро! – я был вынужден остановиться и ответить, но, вообще-то, я не обязан помнить всех хамов, встреченных мной полгода назад в моём ресторане, – А Вы, собственно, кто и почему интересуетесь?..
– Я?! – «шейх» на секунду замялся, но потом пошёл ва-банк – Я её будущий муж!
– Да неужели? А я-то думал, что Я её будущий муж – деланно удивился я, вложив максимум экспрессии в ударение на личном местоимении.
– А сама она где?! – «шейх» ухмыльнулся, демонстративно оглянувшись по сторонам.
– Ещё спит… – еле-еле сдержался, чтобы не ответить в рифму, и кивнул в сторону «Миража».
– А ты как отлепился? Не спится? Старость – не радость…
Щенок нарывался, но мне его было по-своему жаль. Я был ему даже немного благодарен. Если бы он её не променял на стажировку в ОАЭ, то она бы мне не досталась. Очень кстати заметил цветочную лавку впереди.
– Пошёл за свежими розами, хочу порадовать мой цветочек, как проснётся… – «откровенно» признался и «наивно» добавил, – Ты её подарками не баловал, судя по всему…
Салман очень хотел дать мне в морду – он крепко стиснул зубы и сжал кулаки, но справился с гневом и спросил:
– Вы надолго у нас? Когда уезжаете? Можно с ней встретиться? Нам надо поговорить…
Ну, что же, один-один.
– «Мозно вст’етися»? Детский сад, штаны на лямках! Она большая девочка, сама за себя решает и свой выбор давно сделала… – я многозначительно посмотрел на часы и добавил, – Обратный рейс через четыре часа.
«Шейх» ничего не ответил, резко развернулся на пятках и пошёл прочь.
А я, всё-таки, добрёл до лавки и купил самые роскошные и пахучие красные розы. Вечером они мне, всё равно, понадобятся. Вернулся в гостиницу и завис в лобби-баре.
«Задача усложняется… «Шейх» вновь объявился, ещё не остыл, сейчас опомнится и может спутать мне все карты».
Больше всего обидно было, что будь это какая-нибудь ровесница, она бы и бровью не повела. Ну, подумаешь, немного схитрил, чтобы устранить конкурента. В любви и на войне все средства хороши. Но, к сожалению, змейка была слишком юна, категорична и далека от подобной лояльности. И я это отлично осознавал, прямо чувствуя, как меня насквозь прожигают яростные чёрные глаза. Мало ли кто там, на стажировке, вдали от дома, по пьяни бывших подруг имеет. Жизнь с частыми разлуками вносила свои коррективы в понимание моральных ценностей. Но спровоцировал всё я! Значит, я всему виной! Её, просто, разорвёт, когда узнает. А что она узнает рано или поздно, я не сомневался. И лучше уж рано, чем непонятно, сколько ходить побитой собакой и что-то скрывать. От мысли, что придётся договариваться с «шейхом», выворачивало наизнанку.
«Нет уж, я лучше с Лилей поругаюсь. Но она ведь сразу уйдёт, даже слушать не станет… Чёрт! Что делать-то?»
По плечу постучали, и над столом нависла грузная фигура Романа.
– Здорово, Дар! – пробасил он, улыбаясь, и устроился напротив, не дожидаясь разрешения, – Как настроение? Говорят, в девчачьем номере никто не ночевал.
Соткин уселся в кресло, вытягивая ноги, а я горько усмехнулся, сощурившись.
– А больше ничего не говорят?
– А что ещё? – Роман нахмурился, не понимая.
Так, значит, Лилю, спешно покидающую гостиницу с вещами, никто не видел. Иначе, зная, как разносятся сплетни, мой главный юрист был бы уже в курсе и не преминул бы об этом сообщить. Я уселся прямо, задумчиво почесав переносицу, поглядывая на лучшего друга. Соткину я доверял, как себе, нужно посоветоваться.
– Роман, утром произошло кое-что… Но это между нами должно остаться. Марина твоя обязательно проговорится Лиле. А она и вспылить может сильно.
Соткин только бровь заинтересованно приподнял, ожидая продолжения.
– В общем, – я тяжко вздохнул и начал исповедь, – Проснулся, Лили рядом нет, пошёл прогуляться-развеяться и встретил её бывшего тут недалеко…
Замолчал, наблюдая, как лицо друга озаряется сначала удивлением, потом осознанием, и, наконец-то, пониманием. Роман откинулся в кресле, забарабанив пальцами по столу.
– И что этот хмырь хочет?
Невольно улыбнулся. Вот за что я ценю Соткина, так это за проницательный ум, который тот умело скрывает за простоватой добродушной внешностью.
– Хочет встретиться и поговорить с Лилей, разумеется.
Роман передёрнул плечами.
– Ну, его право, – задумчиво протянул, – И в чём тогда проблема?
– В том, что он писал и звонил ей на прошлой неделе, а я его сбросил пару раз, а потом взял и ответил, мол, Лиля уже спит, утром передам, что бывший беспокоил. Помнишь, ты нам билеты доставал в Большой театр? Вот тогда… Мы потом в ресторане сидели, она отошла и смартфон на столе оставила…
Я не закончил, махнув рукой.
– Припоминаю… – Роман почесал подбородок, – Вроде, Маришка говорила, что Лилин бывший переспал со своей бывшей, а она твоей их совместную интимную фотку скинула в ВК.
– Надо признаться, пока «шейх» сам всё не рассказал, – пробормотал я.
– Признаться? Ирхановой? – Роман расхохотался на весь бар, – Да ты отчаянный, как я посмотрю. Мы точно об одной и той же особе говорим?
– В конце концов, я же, как лучше хотел. Лиля остынет рано или поздно, – я потёр лоб, думая, – Проблема в том, что она сразу взорвётся и сначала, вообще, слушать не будет. Запрётся у родителей, там ещё накрутит себя и, просто, не вернётся. С неё станется. А мне её там не достать, но не на цепь же её сажать?
Замолчал, мучительно соображая. Соткин тоже ничего не говорил, хмурясь, потом поднял на меня вспыхнувшие глаза.
– Зачем же на цепь, – медленно произнёс он, – Просто, одень ей кольцо на палец, и всё. И будешь объясняться потом с женой, сколько угодно, никуда она от тебя уже не денется.
Я устремил на него напряжённый взгляд, потом криво улыбнулся.
– Она не смирится с таким никогда, да и как я это сделаю? Это же нужно в ЗАГС её затащить. Ты себе это как представляешь?
– Ну, смирится или нет – от тебя зависит, преподнести можно по-разному… Во-первых, как честный мужчина, лишивший её невинности, езжай к ним и сделай предложение при родителях, у татар с этим строго, она не сможет отказать. Во-вторых, она станет твоей женой и должна жить с мужем, а не бегать туда-сюда, когда ей вздумается. Что это за жена такая, которая в любой момент может, просто, вильнуть хвостом и исчезнуть? В-третьих, немного успокоится, если повезёт – уже залетит, расскажешь про твои переговоры с «шейхом», если захочешь, конечно.
Я сглотнул. То, что Соткин предлагал, было и ужасно, и заманчиво. Излишняя свобода Лили в сочетании с её взрывным характером, и любая ссора с ней напоминала хождение по минному полю. Вот что-то не то сказал: слишком резко, или надменно, или ещё как-нибудь… И её уже, просто, нет рядом. Остаётся только глазами хлопать и зубами скрежетать. И постоянный страх – а вдруг она в какой-то момент, вообще, не вернётся… Просто, однажды решит, что и я ей надоел, и столица опротивела…
– Я не знаю, – тихо сказал, отводя глаза, – Это слишком… Я подумаю.
– Думай, – хмыкнул Роман, – Вон, у тебя уже и букет для будущей тёщи есть. Осталось купить отцу невесты элитный коньяк, а ей – кольцо с бриллиантом. И пошли уже завтракать.
