Эскадра

Третий взрыв лёг с недолётом и поднятая им вода и грязь частично скрыли, как четвёртый напрочь оторвал и разбросал сотней обломков носовую четверть корпуса у «Чиоды» и она будто присела, показав жуткую дыру спереди. Взрывная волна покатилась дальше, а изувеченный крейсер резко опустил нос и задрал корму с вращающимися винтами. Остальные взрывы просто перемешали эту часть моря с грунтом и обломками.

Там, где находились «Нанива» и «Ниитака», один за другим тоже поднялись четыре огромные взрыва. В одном из них в воздух взметнулись какие-то части корабля. Когда осела вода, на поверхности остался только один полузатопленный скособоченный на правый борт корабль. Какой из двух неизвестно.

Последние два самые слабые крейсера «Такачихо» и «Акаси», которые находились мористее и ближе к нам, бесследно исчезли с поверхности, и на их месте бурлила взбаламученная вода.

– Благодарю артиллеристов за отличную стрельбу, – в голосе капитана Супрунова звучали неподдельная радость и гордость. – Командиру БЧ-2 перенести огонь на транспорты. Два полузалпа пристрелочных, потом залп спецбоеприпасом. Огонь!!

Когда на месте скопления транспортов сначала поднялись водяные столбы, а спустя пять минут вздыбилось море, я не думал, что в страну вечной охоты отправились несколько тысяч японцев. Я думал о том, что наша война началась правильно и удачно.

– Стрельбу задробить. Орудия на ноль, – скомандовал капитан. – Машинное малый вперёд. Рулевой, три румба лево на борт. Идём на рандеву с «Варягом».

«Тур», медленно и плавно описав дугу влево, вышел на фарватер, встав на пути «Варяга», который, быстро приближался, отчаянно дымя всеми четырьмя трубами. В трёх кабельтовых за ним пыхтел «Кореец».

– Сигнальщик, – скомандовал капитан, – флаги «эксрей» и «кило», связь ратьером. Передать на «Варяг»: путь свободен, здесь союзники, подходите к правому борту. Повторять до ответа.

– Ответ с «Варяга»: «принято, согласен на рандеву, подходим к борту».

– Ну, вот и всё, – устало улыбнулся капитан Супрунов, поворачиваясь ко мне, – с почином, Павел Сергеевич. А, согласитесь, неплохо мы сегодня выступили? – и он засмеялся. Все в рубке тоже улыбнулись. А я облегчённо выдохнул, всё-таки морской бой – это сплошные нервы, уж лучше мечом махать.

Не прошло и получаса, как по правому борту в кабельтове встал легендарный «Варяг», за ним пристроился «Кореец». Какие же они маленькие по сравнению с нашим гигантом. Зато целые и невредимые, даже корпус свежеокрашен и целые шлюпки висят на кран-балках. На обоих кораблях на палубу высыпали моряки, кричали и махали нам бескозырками. У нас командир приказал горнисту играть «Большой сбор», и все свободные от боевых постов стали выстраиваться на палубе лицом к морю.

От нашего борта к «Варягу» отошёл командирский катер, а лебёдка спустила справа забортный трап. Через четверть часа катер вернулся с двумя старшими офицерами, в которых я узнал командира «Варяга» капитана первого ранга Всеволода Фёдоровича Руднева и командира «Корейца» капитана второго ранга Григория Павловича Беляева.

Катер причалил к трапу, капитаны стали подниматься. Горнист сыграл «Встречу», капитаны поднялись на борт, и строй дружно повернулся. Наш капитан Супрунов отдал честь и представился, они тоже.

Командиры «Варяга» и «Корейца» отдали честь флагу и строю и прошли в кают-компанию. Надо сказать, вид у них был ошеломлённый, но бравый. Пока шли, они вертели головами, разглядывая каждую деталь. Мы вместе со старпомом прошли за ними следом.

– Кто вы, наши спасители? – в кают-компании спросил Руднев. – То, что сегодня произошло невозможно описать словами, армагеддон какой-то.

– Прошу садиться, господа, – я видел, что наш командир немного волнуется, не так часто приходится общаться с морскими легендами, – по такому поводу неплохо бы опрокинуть по рюмке коньяка, но у нас на крейсере сухой закон, так что не обессудьте. Опережая ваши вопросы, скажу, что наш линейный крейсер «Тур» несёт флаг Черногории, которая объявила Японии войну, после ночного нападения флота Японии на Порт-Артур.

– Прошу прощения, Николай Васильевич, о каком нападении вы говорите? – Руднев был крайне взволнован.

– Сегодня ночью первая линейная эскадра японского флота под командованием вице-адмирала Хэйхатиро Того подошла к Порт-Артуру. Без объявления войны миноносцы пустили самоходные мины в наши броненосцы, бункерующиеся на внешнем рейде. Серьёзные повреждения получили «Ретвизан», «Цесаревич» и крейсер «Паллада». Атаку японских броненосцев и крейсеров отбили береговые батареи, но эскадра Того, по сути, блокировала Порт-Артур, разместившись в районе островов Элиота.

– Боже мой, так это война, – проговорил Беляев, – а я-то никак не мог взять в толк, какого рожна вчера меня обстреляли японские миноносцы. Выходит, что и прерванная телеграфная связь, тоже дело рук японцев. А сегодня с этим ультиматумом ситуация и вовсе из ряда вон, спасибо вам, господа, выручили.

– Да, господа, ситуация, действительно, крайне неблагоприятная для российских флота и армии, – кивнув, продолжил Супрунов, – теперь противник намерен блокировать российский флот, дабы он не препятствовал высадке десанта в Корее, а потом и на Ляодунском полуострове. По нашим данным, к переброске по морю готовы две японские армии генералов Куроки и Оку. Именно поэтому было предпринято подлое нападение отряда Уриу на «Варяг» и «Кореец», чтобы обеспечить условия для безопасной высадки японцев в Чемульпо. Ваша участь была незавидной. В данный момент японское командование убеждено, что «Варяг» и «Кореец» потоплены и Чемульпо захвачен, поэтому сейчас сюда направляется второй эшелон японских транспортов.

– Но это же катастрофа, господа, – проговорил Руднев, который от обилия информации никак не мог прийти в себя. Едва слышно он разразился ругательствами, а потом зло произнёс. – Не думал, что японцы такие подонки! Нарушены все законы и человеческие и божеские, я уж не говорю о морском праве. Простите меня за несдержанность. У вас есть какие-либо планы?

– Безусловно, ради этого мы вас и пригласили, чтобы согласовать действия. Однако наши планы лучше изложит наш военный советник Смирнов Павел Сергеевич. – капитан кивнул мне головой, приглашая к разговору.

– Приветствую вас, господа, – начал я, – нынешняя виктория позволяет нам с вами развить успех. Поскольку уничтоженные эскадра контр-адмирала Уриу и первый эшелон десанта более не представляют опасности, и мы выиграли время, то предлагаю разделиться. Наш линкор отправится к Порт-Артуру, чтобы нейтрализовать броненосную эскадру вице-адмирала Того. «Кореец», имея малый ход и слабую бронировку для крейсерской войны не годится, поэтому пойдёт за нами следом. Мы прикроем канонерку, чтобы она смогла без проблем зайти на порт-артурский рейд. «Варягу» предлагаю направиться во Владивосток, чтобы присоединиться к отряду крейсеров контр-адмирала Иессена. По пути «Варяг» способен нанести ощутимый урон японским военным транспортам второго эшелона, которые практически не имеют прикрытия, стоят в проливе и ожидают команды на десантирование. Собственно говоря, уничтожение транспортов и грузовых трампов и есть основная функция бронепалубных крейсеров. Однако по пути во Владивосток задерживаться не советую, поскольку в Сасебо стоит под парами и готова к выходу вторая эскадра вице-адмирала Камимуры. Используйте скифскую тактику «удар-отскок». Соединившись с владивостокскими крейсерами, «Варяг» усилит отряд и сохранится как боевая единица, поскольку в Порт-Артуре с его слабой бронёй ему делать нечего. Там назревает сражение линейных кораблей.

Обговорив все обстоятельства и детали, капитаны согласились с моими доводами и отбыли на свои корабли.

Час спустя мы повернули на норд-вест и проводили канонерку до траверза порта Дальний, где и разошлись. После вчерашнего боя у Порт-Артура в этих водах было относительно тихо. Но, сказать по чести, бандитский налёт японских миноносцев назвать боем было бы перебором. Сразу после ночного нападения в море вышли лёгкие крейсера «Аскольд», «Новик» и «Боярин» во главе отряда миноносцев. Они пробежались по окрестностям, но японцев и след простыл.

А вот утром Того привёл всю свою броненосную свору к Порт-Артуру. В то самое время, когда в Чемульпо раздались первые выстрелы покойницы «Асамы», а «Варяг» устремился на прорыв, у Порт-Артура обе стороны начали взаимную пристрелку издалека. Однако и те, и другие броненосцы вели себя более чем сдержанно, видно побаивались друг друга. Лишь быстроходные крейсера слегка сцепились в промежутке между двумя эскадренными линиями. Общая заваруха длилась сорок минут и закончилась около полудня ничьей.

После разведки боем у Порт-Артура эскадра Того развернулась и направилась к Корее. Представляю, какое у него будет выражение лица, когда он увидит последствия нашего вмешательства и послушает рассказы очевидцев, которых наверняка найдётся немало.

Перед тем, как расстаться, я во всех подробностях рассказал капитану Беляеву о предстоящей трагедии наших кораблей: минного заградителя «Енисей» и крейсера «Боярин», которые в прошлой истории 29 января подорвались на собственных минах в заливе Талиенван. Как обычно в самом начале войны стороны стараются защитить свои акватории и вываливают в воду сотни мин, а опыта постановки ещё не имеют, вот и подрываются. Григорий Павлович клятвенно обещал сообщить об этом капитанам кораблей.

«Кореец» пошёл на северо-запад в Порт-Артур, а мы двинулись параллельно мористее, чтобы потом свернуть к заветному островку Нан, где нас дожидался горячий приём друзей и соратников. К тому же мы торопились ещё и потому, что крейсер дожигал последние тонны нефти.

Нужно ли описывать искреннюю радость встречи через два с лишним месяца расставания. Только теперь мы поняли и почувствовали насколько сроднились люди, оказавшиеся в прошлом, хоть и по своей воле и желанию, но в совсем инородной среде.

На какое-то время перемешались оба экипажа, благо обилие свободного места на балкере позволяло собраться вместе большинству моряков, естественно, кроме вахтенных и стоящих на боевых постах.

В несколько заходов люди, наконец-то, отмылись в настоящей парной бане, и с разрешения начальства по поводу первой победы и встречи слегка развязали сухой закон под праздничную закуску, ибо нельзя долго держать людей как сжатую пружину. Не было конца впечатлениям и рассказам. И, самое главное, люди беззаботно выспались.

Но уже на другой день начались рабочие будни. Оба корабля поставили борт в борт и занялись бункеровкой. Собственно говоря, этот процесс нужно назвать как-то иначе, ведь по сравнению с изматывающей и изнурительной работой по ручной загрузке угля и снарядов, участие нашего экипажа сводилось только к контролю и управлению механизмами: насосами, кранами, погрузчиками, транспортёрами, укладчиками.

Пару дней занимались погрузочно-разгрузочными работами, потом пару дней драили и красили корабли. А потом наступила непредвиденная пауза. Резко ухудшилась погода. Похолодало, поднялся ветер. Штормовые волны бились в борта, словно проверяя их на прочность и забрасывая солёные брызги на палубу и выше. Надстройки и даже орудия покрылись коркой льда. Наверняка в такую погоду море вблизи Порт-Артура было свободно от японских кораблей, которые после разгрома в Чемульпо либо стояли на приколе, либо прикрывали десант на Корейский полуостров.

В один из таких непогожих дней мы всей командой «Темп» собрались в уютной кают-кампании на «Фортуне».

– Здорово, братцы, – завопил Марк, зашедший последним вместе со мной и моим братом Олегом, ныне Новиком. – А не испить ли нам чего-нибудь по случаю встречи.

– Э-э, нет, ребяты-демократы, только чай, – усмехнулся я, пожимая всем руки, – а, с другой стороны… товарищ Новик, как самый молодой, метнись на камбуз за пивом, скажи Семёнычу, что я лично просил по паре банок на нос.

Все расселись, оживлённо переговариваясь. Вот так в полном составе мы встречались раньше только в Лукоморье.

– Как вам первые впечатления? – спросил я, желая уточнить настроения.

– Пока ниже уровня городской канализации, – угрюмо проворчал Стингер, – это вы там воюете и развлекаетесь, а мы на этой большой плавучей кладовке только штаны протираем и бока наедаем. Спрашивается, зачем мы вообще здесь нужны?

– Всё, братцы, в этом мире относительно, – проговорил примиряюще Марк, – сегодня одни, а завтра другие. Не боись, всем нам здесь что-нибудь, да обломится. А разве не оригинально четыре года мытариться ради одного единственного боя. Так что держите, братцы, хвост морковкой, ибо сегодня пусто, а завтра будет густо.

– Ага, вот и гонец с пивасиком пожаловал, – усмехнулся в усы Ополь, помогая Новику затащить четыре упаковки с банками.

– А, это честной кампании лично от Семёныча, – и Новик снял с шеи и положил на стол связку сушёной воблы. Народ заворчал от удовольствия и принялся за работу.

Что здоровым мужикам по две баночки на нос, но удовольствие мы получили незабываемое, а заодно обговорили наши планы на ближайшее время. И, между прочим, работы, действительно, предвиделось немало, а короткая пауза закончится ночью 11 февраля, когда японцы собирались закупорить фарватер Порт-Артура брандерами.

Накануне 10 февраля команды обоих кораблей начали готовиться к боям: калибровали приборы, настраивали рации, чистили и смазывали механизмы, подкручивали соединения, убирали всё лишнее с рабочих и боевых постов, проверяли оружие и уточняли задачи. К вечеру штаб окончательно утвердил план операции, доведя его буквально до каждого офицера и матроса.

В сумерках наша маленькая эскадра начала движение и покинула изрядно надоевший безжизненный островок. Первым растворился в темноте крейсер, за ним двинулся балкер. В потёмках два огромных судна вспенили ещё неспокойную после шторма воду, направляясь в разные концы залива. Балкер сразу повернул на север и, отойдя от острова на пять миль, замер в темноте февральской ночи. А крейсер, проскользнув по южной окраине залива, прошёл миль двадцать, тоже повернул на север и замер в засаде в ожидании своего часа.

Ближе к четырём ночи с высоты ходовой рубки «Фортуны» стали заметны вспышки света за горизонтом, потом оттуда донёсся едва слышимый гул.

– Связист, связь с «Туром», – проговорил капитан Марычев, пытаясь хоть что-то разглядеть в бинокль.

– Есть связь.

– Как у вас обстановка, Николай Васильевич? – Спросил он командира «Тура», – у нас тут в стороне Порт-Артура будто зарницы горизонт подсвечивают, похоже, там идёт бой.

– Всё правильно, Сергей Фёдорович, – прохрипел в эфире голос Супрунова, – сейчас японские миноносцы атаковали подбитый «Ретвизан», отвлекая его орудия от брандеров. Насколько я помню, противник сейчас попытается заткнуть фарватер пятью старыми пароходами. Вот их сейчас там и гоняют. У нас тоже началось движение. С зюйд-оста примерно в 70 кабельтовых появилась череда ходовых огней. Того подтягивает к Порт-Артуру свои главные силы, чтобы к 11-00 начать артналёт. Пока они будут перестраиваться для бомбардировки города и порта, мы их догоним и приголубим. Потом погоним прямо на вас, так что будьте готовы.

– Всегда готовы, – хохотнул Марычев. – До связи, Николай Васильевич.

Время тянулось, словно резина, все измучились сначала ждать рассвета, а потом начала операции. Но вот почти заснувшая стрелка всё-таки перевалила 10-00, и капитан Марычев отдал команду спускать на воду торпедные катера. Теперь на волне покачивались не просто маленькие, юркие кораблики с бешеной скоростью, а само воплощение неотвратимого рока. Каждый катер нёс по две модифицированные торпеды, и заряд каждой соответствовал 3,5 тоннам тротила! Истинные орудия Нимезиды. Крупнокалиберные пулемёты на мостике и трёхдюймовые орудия на корме с модифицированными снарядами тоже будут неприятным сюрпризом для миноносцев, если они захотят потягаться с нашими малышами.

С рассветом «Тур» начал медленный разгон в северном направлении, чтобы сесть на хвост японской эскадре и отрезать ей путь к отступлению. Вот тогда ловушка и захлопнется, зажав главные силы японского флота между молотом и наковальней.

Пасмурное февральское утро и туманная дымка выкрасили небо и море в серые стальные цвета, на фоне которых наш крейсер буквально превратился в невидимку. Из-за плохой видимости в три, максимум четыре мили командир решил атаковать японцев с минимальной, или, как говорят моряки, с пистолетной дистанции.

В 10-00 «Тур» по широкой дуге повернул влево и на 35 узлах погнал по кильватерному следу японской эскадры, которая двумя линиями уже подходила к Порт-Артуру. Ближе к берегу колонной шли шесть броненосцев во главе с «Микасой», а четыре крейсера и авизо двигались на милю позади и на милю мористее. Между берегом и броненосцами мельтешили миноносцы, другая группа истребителей прикрывала эскадру со стороны моря.

Как я ни старался, места мне по боевому расписанию так и не нашлось. Вежливо обозвав советником, меня оттеснили на левый край рубки. Благо отсюда весь строй крейсеров противника смотрелся как на ладони. «Тур» приближался к ним сзади, замедляя и выравнивая ход, пристраиваясь в кильватер. И хотя в таком положении будут задействованы только передние две башни главного калибра, зато вся линия противника находилась в пределах директрисы стрельбы. А это значит, что все наши перелёты достанутся другим кораблям, идущим перед целью.

– Внимание всем. По колонне японских крейсеров работают башни А и Б главного калибра. Начарту начать пристрелку полузалпами и приготовиться к стрельбе на поражение. Пристрелочный фугас обычный. Спецбоеприпас по моей команде. Огонь открывать одновременно с залпами японских броненосцев по Порт-Артуру. Казематным орудиям обоих бортов, носовым и кормовым наблюдать за морем. При обнаружении минной угрозы стрелять без команды по готовности. Дальномерщики – доклад.

– Концевая цель – тридцать кабельтовых и приближается со скоростью миля в час, головная цель – сорок семь кабельтовых. Ход ровный. Динамика движения сохраняется.

– Ну, сынки, с богом, – вдруг проговорил капитан по общей связи, – Не посрамите память предков. К бою!

Ровно в 11-00 с Микасы раздался первый выстрел двенадцатидюймовки в сторону порта, потом второй, и загрохотала вся линия. Сначала никто из японцев не заметил, как вблизи концевого крейсера вспухли два водяных столба, потом ещё два. Но, когда взрывом снесло надстройку концевому «Хашидате», а через секунду у него разворотило корму, японцы начали оглядываться, всмотрелись в горизонт и ужаснулись, разглядев «Тура». «Хашидате» начал вываливаться из стоя и валиться на корму. Не жилец. Между тем наш крейсер уже вплотную приблизился сзади к вражеской колонне, в которой явно началась паника.

– Центральный дальномерный. Дистанция до следующей цели двадцать восемь кабельтовых.

– Главному калибру спецбоеприпасом огонь!! – прогремел по связи голос командира.

И тут среди японских кораблей разверзся ад! Попавший под взрыв и без того чуть живой «Хашидате» завалился на бок и кормой ушёл под воду. Остальные чудовищные взрывы легли по линии строя японских крейсеров, поэтому промахов почти не случилось. Взрыв тонны тротила буквально оторвал корму и часть надстройки у следующего в строю «Ицукусимы». Крейсер будто встал на дыбы, потом завалился на бок и опрокинулся кверху килем. Волны от последующих взрывов беспощадно мотали его, пока не захлестнули совсем.

Оставшиеся два крейсера – «Мацукусима» и флагманский вице-адмирала Дева «Читозе», начали забирать круто влево, видимо, чтобы начать ответную стрельбу, но их участь была предрешена.

Первым погиб «Читозе», которому снаряд с «Тура» попал в борт. Как и «Асама» у Чемульпо, японский крейсер разлетелся ошмётками и буквально разорвался пополам, потом его остатки сложились в середину, продержавшись на поверхности меньше минуты. Последний крейсер «Мацусима» попытался уйти под прикрытие броненосцев, но едва успел развернуться. Рядом с ним вспухли два взрыва поднявшие воду метров на сто. Попавший между ними крейсер болтало как щепку в бурном потоке. Едва вода опала, стало видно, что «Мацусима» не двигается, накренившись на нос.

За азартом зрелища разгрома крейсеров никто не заметил, как шустрый авизо «Тацута» решил проявить самурайский дух.

– Атака с левой раковины! – раздался громкий голос сигнальщика. Я вскинул бинокль и увидел, как со стороны моря на всех парах несётся авизо, а у его носовых минных аппаратов застыл расчёт. Слева от него строем пеленга, гоня перед носами буруны, неслись четыре миноносца.

– Орудиям левого борта отразить минную атаку, – спокойно произнёс по связи капитан, не отрывая глаз от окуляров бинокля. – Стрельба по готовности. Огонь!!

До атакующего авизо дальномерщики определили расстояние в 15 кабельтовых, до миноносцев немного дальше. В казематах загрохотали шестидюймовые скорострелки, и две пушки 88 мм с носа и кормы. В море слева поднялись столбы воды. Я отметил два попадания, одно в авизо, на котором после мощного взрыва начался пожар, а другое в миноносец, которому фугас буквально оторвал переднюю половину. Во вскипевшей воде мелькнули вращающиеся винты, и кораблик исчез в пучине. Однако и вокруг нашего крейсера начали взлетать высокие столбы взрывов, видимо, броненосцы развернули орудия, прекратив бомбардировку Порт-Артура.

– Докладывает главный дальномерный пост. Головной броненосец повернул на зюйд и уходит в море, за ним последовательно двинулись остальные.

– Слава богу, – капитан Супрунов снял фуражку и вытер платком лоб и затылок, – теперь они никуда не уйдут. Мы их подожмём сзади, а спереди встретят катера.

– Торпеда справа!! – заорал наблюдатель, указывая рукой на пенный след и отворачивающий миноносец.

Этот гадёныш воспользовался задымлением подкрался со стороны берега на дистанцию пуска торпеды. Наблюдатели прозевали! Не уйти, не отвернуть мы не успевали, слишком большая масса. Придётся проверить на прочность модифицированную броню, которую сделали толще именно в подводной части. Зная о непробиваемости и непотопляемости крейсера, все матросы и офицеры, как ни в чём не бывало, продолжали стоять на местах, но непроизвольно все напряглись, ибо подсознание буквально орало о смертельной опасности.

Мощный удар покачнул крейсер. Торпеда попала в самую середину в область миделя. Из-под борта в яркой вспышке поднялся огромный куст взрыва. Всё судно обдало холодной водой, в коридорах лопнули несколько лампочек и… всё. Слегка покачнувшись «Тур» встал на ровный киль и продолжил стрельбу левым бортом, к которому присоединился и правый. Во время удара я чуть было не свалился, но удержался за поручень.

Взглянув направо, на месте удирающего миноносца я увидел вскипевшее от взрывов море. После залпа бортовых орудий дерзкого мерзавца с поверхности будто языком слизнуло.

– Докладывает начарт. Атака противника с левого борта отбита. Крейсер-авизо тонет, три миноносца уничтожены, один успел уйти в море. Справа по борту опасность полностью устранена. Орудия главного калибра готовы к ведению огня.

Тут я обратил внимание, что взрыв торпеды нас частично развернул боком к колонне броненосцев, продолжающих поворот и уходящих в открытое море. Возле них как шакалы возле стада слонов крутились миноносцы и истребители.

– Дальномерный пост. Дистанция до концевого броненосца? – проговорил капитан.

– Колонна уходит под углом к прежнему курсу в сто девять градусов. До последнего броненосца пятьдесят три кабельтовых.

– Всем орудиям главного калибра начать пристрелку по концевому броненосцу, – голос капитана выдал металл. – После накрытия залп спецбоеприпасом. Огонь!!

После разворота рулевой подработал штурвалом, и «Тур» встал к противнику правым бортом, и мне на левом краю рубки весь вид перекрыли надстройки, да ещё море изрядно затянул дым от выстрелов и взрывов наших шестидюймовок. В пяти милях справа разворачивалась поистине грандиозная картина морского сражения, а я фактически ослеп.

Не в силах терпеть своё беспомощное положение, я воспользовался тем, что все обитатели рубки повернулись ко мне спиной и заняты боевой работой, проскользнул в бронированную дверь наружу на крыло мостика. Вот отсюда открывался потрясающий вид на битву гигантов. Нет, я вовсе не хотел покончить с жизнью экзотическим способом, и не страдаю скрытой формой слабоумия, просто личная броня меня ещё ни разу не подводила, да и опыт нахождения под обстрелом имелся немалый.

С замиранием я вцепился в поручень и слегка отпрянул, когда развернувшиеся направо все четыре башни, поочерёдно выпустили по снаряду на ствол. Прогремели оглушительные выстрелы. Резко запахло порохом. Около концевого броненосца, в котором я опознал «Фудзи» один за другим поднялись высокие столбы воды. Минутой позже на других броненосцах блеснули вспышки ответных выстрелов, и через десяток секунд перед нашим крейсером с большим разбросом вспухли чёрным шимозным дымом кусты взрывов. Один рванул вблизи борта, швырнув верх сноп мелких осколков.

Заворожённый видом сражения, я вглядывался вдаль, стараясь не упустить ни одной мелочи. Снаряд я не услышал, но вдруг вместе с оглушающим взрывом и вспышкой у меня из-под ног ушла опора. Что-то тяжёлое крепко приложило меня по башке, и я врезался в ограждение мостика. Вмиг ставшее чужим тело отказывалось повиноваться, я попытался встать и рухнул в изнеможении. Лоб сразу покрылся испариной. Через разноцветные круги в глазах, я увидел, как распахнулась бронированная дверь, на мостик выскочили мои верные Сашка и Ванька, без церемоний схватили меня под руки и заволокли в рубку. Внутри я быстро очухался и встал на ноги, приходя в себя.

Занятый боем капитан только мельком взглянул на меня, чуть оскалил зубы, что-то проговорил про себя и сердито прищурился. А обычно скупой на слова штурман выдал по моему адресу короткий, но ёмкий загиб, постучав себя пальцем по лбу. За эти пять минут я наверно уже сотню раз мысленно сам себе дал в морду за идиотский поступок, а потому, извинившись, отошёл на правый край рубки. Ужасно злила неловкость. Понимая моё состояние, Сашка и Ванька молча переглянулись и незаметно выскользнули в заднюю дверь.

Между тем бой продолжал разгораться с новой силой. Вот уже в воздух отправился первый специальный снаряд, второй, и ещё два. Десять секунд полёта снаряда, цель движется и на море лёгкая качка, попробуй попади! А ведь попали! Три гигантских взрыва вздыбили море чуть позади броненосца, захлестнув его потоками воды, а четвёртый долбанул точно в корму. В воздух вместе с дымом и водой взлетели ошмётки и куски корпуса. Броненосец задрал нос и остановился, оставшись на плаву, но потеряв винты, рули, валы и метров десять кормы.

Остальные пять броненосцев, прибавив скорость до полного, отчаянно дымя трубами, спешно уходили в море.

– Задробить стрельбу. Орудия на ноль, – устало проговорил капитан Супрунов. – Машинное – средний вперёд. Рулевой два румба право на борт. Дружище, – обратился он к своему вестовому, – организуй всем чайку с лимончиком, а то в горле что-то пересохло. Да, и нашему советнику освежиться не помешает, – он усмехнулся, глядя, как я страдаю от своего безрассудства, но не стал заострять, а повернулся к смотровой щели и тихо проговорил: – Лишь бы наши катерники не подкачали, а мы сейчас японцам ещё соли под хвост сыпанём. Машинное, полный вперёд!

Заложив длинную дугу, «Тур» закончил поворот и устремился пересекающимся курсом на сближение с уходящими японскими броненосцами. Медленно набирая скорость, он покидал взбаламученное и задымлённое боем море с плавающими обломками и разным хламом, между которым кое-где виднелись человеческие головы.

– Самый полный!

Кинув взгляд в сторону правой скулы, я заметил, что в Порт-Артуре началось движение, и из внутреннего рейда вытягиваются броненосцы, а несколько лёгких русских крейсеров уже дымят в пределах видимости. Но сейчас нам было не до них. Некогда заниматься выяснением, кто, откуда, как и почему? Пусть порт-артурские моряки разбираются с двумя плавающими недобитками, а «Тур» на самом полном ходу устремился вперёд, чтобы вцепиться в хвост удирающим японцам.

Между тем броненосцы Того оторвались уже миль на шесть и дымили почти на горизонте. Ничего, сейчас их встретят катерники, и никуда японцы не денутся, разве что в страну вечной охоты.

Торпедные катера летели навстречу своим жертвам, неся в аппаратах неотвратимую гарантированную смерть. Эти маленькие серые пятнистые кораблики были бы вообще не видны на просторе хмурого моря, если бы не пенный бурун на их форштевнях и длинные усы расходящейся волны.

– На цели заходим по левой дуге, – скомандовал в рацию лейтенант Анатолий Петрович Басов, командир отряда и капитан катера «Волк». – Атакуем сразу весь строй. На миноносцы и обстрел внимания не обращать, отгонять особо наглую мелочь крупнокалиберными пулемётами и трёхдюймовками.

Четыре стремительные кораблика, начали закладывать широкую дугу радиусом мили в две, чтобы зайти бронированным громадинам в бок.

– Дистанция пуска четыре кабельтовых, целиться по шкале наведения с упреждением в корпус. После пуска резко лево на борт и самый полный, – громко командовал в рацию лейтенант Басов, стараясь перекричать шум дизелей и воды. – «Рысь» атакует головной «Микасу», «Пардус» – третий «Асахи», «Тигр» – концевой в колонне – «Яшима». Я на «Волке» прикрою вас, а потом ударю по второму – «Сикисиме». Повторяю, отход на самом полном. Держать скорость, присматривать друг за другом. На отходе использовать модифицированные снаряды. Следить за миноносцами-истребителями. Пробить корпус не пробьют, но могут таранить. В пяти милях развернуться и быть готовыми к повторной атаке.

Торпедные катера повернули все вдруг. Три из них начали расходиться веером, четвёртый шёл за ними в трёх кабельтовых. Скорость быстро нарастала, и вот они уже летят над водой в шлейфе брызг и мелкого тумана, прочерчивая море белым пенным следом.

Навстречу бросились с полдюжины миноносцев, но куда им с их 25 узлами угнаться за нашими хищниками. Вот и на броненосцах заметили атаку торпедных катеров, загрохотал средний и малый калибр. Вокруг катеров взметнулись столбы воды. Волны от взрывов толкали маленькие кораблики, но, казалось, они ничего уже не видели кроме своих целей.

Торпеды вышли почти одновременно, и катера, сбросив скорость, один за другим заложили крутой вираж, на выходе из манёвра выстраиваясь в левый пеленг. Вокруг них продолжали рваться снаряды, сгущая над водой завесу вонючего шимозного дыма.

В нескольких метрах от «Пардуса» полыхнул взрыв. Вспышка и тёмный дым на секунду скрыли его из вида, но катер вырвался из марева на простор и погнал дальше, не снижая скорости. Если бы японцы знали, что пробить модифицированную броню их снарядами практически невозможно, то не тратили бы попусту боеприпасы.