Эскадра

Ошеломлённые и потрясённые японские офицеры со страхом и радостью смотрели, как удаляется это жуткое порождение «Демона Преисподней».

От архипелага Мяодао оба наши корабля отходили на восток краем залива, чтобы не попасться на глаза вездесущим порт-артурским миноносцам. Рано ещё нам общаться с предками.

– Знатная нынче добыча у наших, – засмеялся в рацию капитан Марычев, – теперь у них забота всё это железо в гавань уволочь.

– Ничего, свой карман не тянет, – ответил Супрунов, и по голосу было слышно, что он тоже улыбается. – А ведь мы с вами Сергей Фёдорович эскадру Того на ноль помножили, и теперь порт-артурцы могут смело по всей акватории бегать.

– Это вряд ли, – в голосе командира «Фортуны» появилась озабоченность. – Пока в силе эскадра Камимуры, порт-артурцам надо ходить да оглядываться. Восемь крейсеров разного ранга, да дюжина миноносцев ещё могут немало бед натворить. А наши посудины вы сами видели. Одно старьё антикварное тихоходное.

– А, мы-то на что? – откровенно засмеялся Супрунов. – Здесь похулиганили, пора и у Владивостока появиться. Тем более, что Камимура сейчас где-то там околачивается и из-за дальности расстояния о разгроме Того не знает. Вот мы ему об этом и сообщим.

– Значит, Владивосток?

– Да, Сергей Фёдорович, идём скрытно, чтобы местные трампы не напугать, а то завопят на весь эфир и спугнут Камимуру. Разбегутся крейсера, и лови их потом по всем морям.

По сути, капитаны озвучили тот план, который мы накануне обсуждали всей кают-кампанией. Два дня судили и рядили, и вот пришло время следующего этапа. Сейчас у нас имелся уникальный случай одним махом прихлопнуть вторую японскую эскадру Камимуры. В данный момент она находится где-то в Японском море, прикрывая десант, а 23 февраля объявится у Владивостока и начнёт его бомбардировку. Если мы им это позволим. А мы как раз туда и собираемся, чтобы не позволить.

Во избежание обнаружения идти к Владивостоку решили по большой дуге в обход Японии. Благо времени было предостаточно, целых десять дней.

Поход вокруг Японии по неспокойным водам Тихого океана стал не самым приятным занятием. Океанская волна совсем иная, чем во внутренних морях. Она высокая, длинная и тягучая, заставляет корабли то забираться в гору, то спускаться вниз. А уж, если катит вбок, то качает как в люльке, до рвотного умопомраченья. Пару дней погода побаловала нас ярким солнышком, чистым небом и нулевой температурой, но потом резко ударили морозы, и, чем дальше мы уходили на север, тем морозы становились крепче. Океан запарил, легли обмораживающие ледяные туманы. Началось обледенение.

Нацелившись пройти между Кунаширом и Итурупом, 20 февраля мы добрались до Лаперузова пролива и на сутки задержались у края льдов у южной оконечности Сахалина. Влажный ветер и мороз буквально вытягивали живое тепло, но выбирать не приходилось, требовалась пауза, чтобы навести порядок и провести профилактические работы в связи с резким и сильным похолоданием. Очистив ото льда орудия, надстройки и внешнюю аппаратуру, всё что можно закрыли брезентовыми чехлами, а на заглушки стволов накинули ещё и чехлы во избежание налипания льда и примораживания.

На другой день мы разошлись. «Фортуну» было решено оставить в бухте острова Манерон, поскольку этакая громадина нас сильно демаскировала. А «Тур» двинул в сторону Владивостока на крейсерской скорости в 20 узлов. Морозы опять усилились, увеличилось обледенение. Ночью с 22 на 23 февраля мы тихонько зашли в бухту Наездник, что на одноимённом острове южнее пролива Аскольда. Открытая в сторону залива Петра Великого бухта позволяла вовремя засечь подход и проход японской эскадры, и в то же время наш камуфляж и отсутствие дыма позволяли стоять скрытно. Не менее важно было укрыться за длинным мысом и от русского наблюдательного поста, находящегося на другой стороне пролива.

Как известно по архивным документам, японские крейсера, чтобы подойти к городу на дистанцию стрельбы, шли через ледовое поле, проламывая проход. Вот мы и дождёмся, когда вся эта свора залезет в лёд, в котором невозможно маневрировать и поохотимся орудиями главного калибра.

Градусник показывал -30 по Цельсию. Стужа и колючий ветер пробирали до костей. На внешних постах тепло одетые в длинные тулупы матросы прыгали и махали руками, гоняя застывшую кровь. Время постов сократили до получаса. Интересно, у Камимуры всё в порядке с головой, что он припрётся сюда в этакий морозище, а потом полезет в ледяное поле, чтобы докинуть снаряды до города. Однако, как ни странно, ветер начал меняться, и буквально в течение нескольких часов мороз ослаб до пяти градусов.

Около девяти утра сигнальщики доложили о дымах на горизонте. Японцы подошли через час, и сразу поломали все наши планы. От эскадры отделились бронепалубники «Касаги» и «Иосино» и подошли к нашему островку, но, слава богу, с другой стороны. Такое соседство нам категорически не понравилось, очень не хотелось начинать бой с этих «легковесов» и вспугнуть крупную дичь. И японцы, и мы затаились, каждый со своей стороны острова.

Между тем японские броненосные крейсера, держась в 9 милях от берега, сначала прошли Уссурийским заливом, будто демонстрируя себя. Потом, сделав несколько залпов холостыми для прогрева стволов, они врубились с припойный лёд, поле которого протянулось на четыре мили от берега. В городе и на береговых батареях началось хаотичное движение.

Зайдя в ледовое поле двумя парами, японские крейсера начали забирать вправо параллельно берегу на дистанции недоступной береговым батареям.

На хронометре полдень. Пора! В морозном воздухе особенно звонко и призывно запел горн. Выбравшийся из бухты «Тур» стал виден лёгким японским крейсерам, на которых немедленно поднялась тревога. Ну, куда вы побежали, дурилки? Поздно, господа агрессоры! Зря суетитесь, умрёте уставшими.

Залпы почти в упор бортовых шестидюймовок, спецбоеприпасом, натворили кучу бед. Разрыв фугасов с двумя пудами мощной взрывчатки вмиг смели с палубы всю прислугу и зажгли оба крейсера от носа до кормы. Пока «Тур» выдвигался, набирая скорость, в сторону Усурийского залива, шестидюймовки праворго борта успели сделать ещё три залпа, разворотив на горящих крейсерах все борта и надстройки, и теперь эти помертвевшие кучи пылающего железа годились только в переплавку.

Между тем, четыре броненосных японца, услышав стрельбу в своём тылу, засуетились и принялись ворочаться во льду. Дав несколько неуверенных залпов по городу, они начали месить ледяную кашу, пытаясь выбраться на простор.

– На дальномерах, дистанция до головного и концевого? – Раздался голос капитана Супрунова.

– Главный дальномерный пост. До головного «Идзумо» – сорок восемь кабельтовых, концевой «Ивате» – тридцать девять кабельтовых.

– Докладывать непрерывно. Начарт, два залпа холостыми на прогрев стволов, два пристрелочных полузалпа штатным фугасом, потом прицельно спецбоеприпасом. Башни «А» и «Б» по головному, башни «В» и «Д» по концевому. Огонь!!

Два подряд холостых выстрела прогрели замёрзшие и заледеневшие стволы приведя их калибры к соответствию.

Тяжёлые японские корабли еле ворочались во льду, как кабаны в болоте, в такую дичь грех не попасть. Рядом с ними упали первые пристрелочные взрывы, потом ещё и ещё. Всё, цель захвачена.

Японцы нас заметили и начали невпопад отвечать, с большим разбросом вокруг начали падать разнокалиберные снаряды, разрываясь при ударе о воду и выбрасывая вверх вместе с водой чёрный дым и сотни мелких осколков. Видимость немного ухудшилась.

Я во все глаза пялился в бинокль, стараясь разглядеть подробности, неподалёку пристроился Ополь со своими камерами и объективами. Судя по его азартному и вдохновлённому лицу я понял, что весь заснятый материал, начиная с подготовки команды и выхода в Черногорию, потом потянет на многосерийный боевик. Правее рядом с рулевым стоял капитан Супрунов и громко командовал боем. За ним виднелись фигуры штурмана, вахтенного, сигнальщика и радиста.

Гигантские взрывы накрыли головной и концевой крейсеры. Восемь снарядов обрушили по четыре тонны тротила на каждую цель и буквально снесли вражеские корабли с поверхности зимнего моря. На их месте среди поля битого льда темнели огромные грязные пятна, а в воздухе повисло облако из разбитой в пыль воды, дыма и всякого мелкого мусора. Концевой корабль сразу утонул, а нос головного некоторое время торчал над водой, медленно погружаясь в пучину.

– Право, жаба душит хорошее имущество гробить. А не подарить ли нам ещё и пару крейсеров доблестным владивостокским морякам, господа-товарищи? – Проговорил капитан и лихо заломил фуражку, – Командиру БЧ-2 – дайте по паре предупредительных выстрелов фугасами им под носом. При любом их движении стреляйте по ходу, но постарайтесь не повредить. А будут борзеть, шарахните спецбоеприпасом в паре кабельтовых перед ними. Бейте, пока не поймут, что пойманы. А, если и тогда наши требования не дойдут до их самурайских мозгов, топите к едреням.

Японцы всё поняли после третьего выстрела перед их форштевнями. Оба крейсера «Токива» и «Адзума» встали, спустили флаги и прекратили сопротивление. Ещё через полчаса на владивостокском рейде густо задымили наши крейсера и медленно двинулись к пойманным японцам. Всё, теперь нам пора в дорогу и желательно поторопиться.

Завтра, 24 февраля в Порт-Артур прибывает вице-адмирал Степан Осипович Макаров. Вот с ним нам желательно повидаться, рассказать о наших рейдах, настроить на крейсерство, а наместника Алексеева убедить начать подготовку переговоров с Японией о её капитуляции и условиях мира.

Правда, у нас оставалось ещё одно незаконченное дело. Но мы решили заняться этим вопросом по пути. Благо, теперь не нужно скрываться. Обе японские эскадры фактически ликвидированы, а третья эскадра Катаоки, состоящая из плавучего антиквариата: двух древних броненосцев и 7 тихоходных старых крейсеров, является бутафорией в чистом виде. Нужно эти корыта оставить японцам, пусть с ними возятся и без конца ремонтируют.

А оставшееся дело заключалось в том, чтобы привести в негодность японские военно-морские базы, из которых могли снова вырасти новые клыки японской военщины. Чтобы повредить их все до одной, потребуется обойти по кругу всё японское побережье, а это долго, нудно и ненужно. Достаточно устроить показательную порку в главных военно-морских портах. Прикинув ситуацию к носу, мы решили опять обогнуть Японию с востока со стороны океана. Сначала заглянем в Токийский залив, в котором расположены два военные порта: Йокосука с её адмиралтейством, арсеналом, верфями и сухими доками, и Йокогама с мощной ремонтной и судостроительной базой. Следующей целью на южной оконечности Японского архипелага будет Нагасаки и, наконец, главная база нынешней войны – Сасебо. Остальные порты пусть живут, ведь мы вовсе не желаем тотального уничтожения мореходства в Японии, а только подавления главных очагов японского военно-морского милитаризма.

Через два дня Токийская бухта встретила нас множеством мелких корабликов и транспортов. Они все жались к Токийскому гражданскому порту, находящемуся в самой глубине длинной бухты. Давешний жуткий холод остался на севере, а здесь чувствовалось влияние Тихого океана, но нулевая температура с сырым ветром тоже небольшое удовольствие.

Искомая нами Йокосука обнаружилась на западном берегу залива, а в пяти верстах от неё нашлась и Йокогама. Оставив громадную тушу «Фортуны» у входа в бухту пугать мирных японцев, «Тур» на милю углубился в залив, встал левым бортом к берегу между двумя военными портами и развернул башни в их сторону.

– Всем орудиям по одному холостому выстрелу поочерёдно с интервалом в минуту, – я видел, что капитан тянул время, стараясь избежать ненужных жертв.

После первых двух холостых выстрелов акватория замерла, а потом вся плавучая мелочь стала разбегаться по сторонам. В портах началась суета, как в разворошённом муравейнике. И только спустя полчаса капитан отдал приказ:

– Спецбоеприпасами по сооружениям порта, верфям, докам, арсеналам огонь!!

Всю линию берега сотрясли восемь огромных взрывов, поднявших в воздух кучи железа. Через минуту бабахнул ещё один залп. Порт Йокосука затянуло пылью, дымом и гарью большого пожара.

– Перенести огонь на порт Йокогама. – Супрунов сурово прищурился, – Цели такие же. Огонь!!

Вскоре запылали растерзанные сооружения, и дым затянул весь Токийский залив. Остался лёгкий тревожный осадок, поскольку наверняка под бомбёжку попали и гражданские люди, но на войне, как на войне, жертвы неизбежны, к тому же они имели достаточно времени бежать из порта.

Вот Япония и начала хлебать вонючее варево, которым хотела насильно накормить Россию, а тошнить будет Англию, затеявшую эту кровавую дурнину и вложившую в неё и потерявшую немалые деньги. А, когда до замороженного сознания царя Николая всё-таки дойдёт, что вместе с Российской империей лимонники буквально заталкивают императора в пропасть, то рано или поздно он просто обязан устроить трёпку англо-саксонской сволочи. Надеюсь, что и сама Россия после этой подлой войны проснётся, стряхнёт с себя оцепенение и пошлёт всех западных пакостников к едрёной маме.

На другой день при нашем приближении порт Нагасаки опустел, будто вымер. Видимо, слухи из Йокосуки разлетелись по всем островам. Обстреляли порт с хода и на ходу, положив в портовые сооружения восемь спецбоеприпасов. Оставив за спиной горящие доки и верфи, мы, не задерживаясь, двинулись к главному гадючьему гнезду, к основной базе японского военно-морского флота.

Порт Сасебо прятался в левом отроге длинного тройного залива. Не успел «Тур» в него войти, как с берегов ударили береговые батареи, судя по взрывам шестидюймовые. Водяные столбы взрывов окружили наш крейсер, потом фугасы стали рваться на бортах и надстройках, осыпая палубу тучами мелких осколков. Не желая ввязываться в никчемную перестрелку, капитан Супрунов повёл «Тур» дальше, держась левой стороны залива, чтобы не пропустить нужный отрог.

Но пропустить его было сложно, поскольку оттуда выскочили четыре миноносца с явным намереньем всадить в нас свои торпеды. По команде начарта замолотили наш средний и малый калибр с обеих бортов, к которым чуть погодя подключились крупнокалиберные пулемёты.

Разрывы обычных фугасов вдрызг разнесли маленькие кораблики, один за другим ушедшие под воду с разными несовместимыми с жизнью повреждениями. Лишь один успел подобраться на дистанцию пуска торпеды, которая в метрах в двадцати за кормой попала в мощную кильватерную струю, изменила курс и затонула.

Как выяснилось, в порту стояли оба старых броненосца «Фусо» и «Чин-Иен», которые и попытались вместе с береговыми батареями взять «Тур» под накрытие. Будь наш крейсер обычным кораблём, с десяток попаданий шести- и десяти дюймовыми фугасами натворили бы немало бед. Но сегодня на рейд Сасебо пожаловал «Тур», броня которого легко выдержала прямое попадание торпеды. Разрывы, дым и осколки на некоторое время ухудшили видимость, но, выйдя из дымного облака, крейсер развернулся бортом и повернул веером все орудия. Я чуть сморщился, понимая, что наступают последние минуты жизни японского флота.

После жутких взрывов броненосцы затонули прямо на месте, а на «Фусо» ещё и рванул снарядный погреб носовой башни, выбросив метров на двести яркое кордитное пламя. Потеряв нос и корму, «Чин-Иен» чинно затонул на рейде, оставив на поверхности макушку надстройки и часть мачты. Потом три полных залпа спецбоеприпасами превратили Сасебо в лунный ландшафт. Главная база японского флота исчезла с лица земли и моря. Вот теперь с чистой совестью можно наведаться и в Порт-Артур с финальным визитом.

Погода начала выправляться, и температура перевалила через ноль в плюс. Развеялась облачность и солнце пригрело замершие от стужи и войны землю и море. Во всём чувствовалось дыхание весны. В такую погоду сам бог велел заявиться с визитом к нашим морякам. Пора познакомиться, поговорить по душам и сворачивать экспедицию, ибо подходило предусмотренное планом время, когда в Порт-Артуре должен открыться портал.

Днём 1 марта оба наши корабля добрались до траверса порта Дальнего, сбросили ход до малого и начали приближаться к Порт-Артуру. Накануне команды провели аврал и навели идеальный порядок на судах после всех предыдущих переходов, боёв и обледенения. Теперь и «Тур», и «Фортуна» сияли подкрашенными надстройками и надраенными медяшками, а моряки щеголяли в новой форме. В конце концов, никто не отменял правила, что всегда встречают по одёжке.

– БЧ-4, связь. – скомандовал Супрунов, – Передать в эфир на частоте российской эскадры запрос на подход к внешнему рейду Порт-Артура. Сигнальщик продублировать ратьером. На мачту флажный сигнал. Будем ждать ответа.

Как ни странно, ответ пришёл очень скоро: «Поздравляем с победой. Ждём прибытия на внешний рейд Порт-Артура. Адмирал Алексеев. Адмирал Макаров».

Прямо скажу, такой встречи не ждали ни я, ни капитаны, и никто из наших хронодесантников и моряков. За пять миль нас встретили два лёгких крейсера «Новик» и «Аскольд», часть команд которых стояла в строю на палубе, а потом принялась махать бескозырками и восторженно кричать. Оба крейсера эскортом повели нас к Порт-Артуру. А там вся вышедшая на внешний рейд эскадра стояла в праздничной флажной расцветке. С «Ретвизана» и «Победы» грохнули холостые выстрелы приветственного салюта. Наши орудия вежливо ответили. Медленно проходя мимо строя кораблей, мы слышали восторженный рёв моряков. Со всех сторон звучали сигналы горнистов «Заход», как для встречи высшего командования.

Ближе к фарватеру стояли пленённые японские броненосцы и крейсера уже под андреевскими флагами. Рядом с ними расположился флагманский броненосец «Петропавловск» с флагом вице-адмирала Макарова, и с него в пароходный катер спускались люди.

– Спустить забортный трап, – скомандовал капитан Супрунов. – Команде приготовиться к встрече адмирала. Животы втянуть и приосаниться. Спросят, говорить умные и хорошо понятные высокому начальству красивые слова рублеными фразами.

Все свободные от вахты матросы, старшины и офицеры в парадной форме построились вдоль борта. На «Фортуне» у борта тоже появился строй. Катер с «Петропавловска» приблизился. Наш горнист сыграл «Заход» и потом «Большой сбор».

С катера сошли и стали подниматься по трапу адмиралы Макаров и Молас, и адъютант Дукельский. Поднявшись на верхнюю площадку трапа гости огляделись, и увидев флаг, отдали честь. Команда «Кругом. Смирно». Строй повернулся и застыл. Капитан Супрунов подошёл к адмиралам, вскинул руку к фуражке в приветствии и представился:

– Командир линейного крейсера «Тур» капитан первого ранга Супрунов Николай Васильевич, – потом доложил: – Товарищ вице-адмирал экипаж линейного крейсера для встречи построен.

Макаров громко поздоровался:

– Здравствуйте, славные моряки!

– Здрав жла тащ вице-адмрал!! – грянул строй.

Макаров недоумённо переглянулся с Моласом. И потом они вместе с нашим капитаном, отдавая честь, под гремящий из динамиков «Встречный марш» пошли вдоль строя. Остановившись посредине строя, Макаров громко поздравил:

– Поздравляю вас с великой победой!

– Ура! Ура!! Ура!!! – грохнул строй, да так громко, что гости удивлённо вскинули брови, а Макаров откровенно улыбнулся.

– Истинно русские богатыри. Слава вам!

Уже по пути в капитанскую каюту наш капитан поправил Макарова:

– Формально мы под флагом Черногории, товарищ вице-адмирал.

– Прошу вас, Николай Васильевич пояснить, почему вы все говорите товарищ?

– У нас так принято, Степан Осипович, мы все боевые товарищи, и равны перед богом, совестью и долгом. Так что не обижайтесь, у нас нет господ и рабов, – ответил капитан Супрунов, мимолётно наблюдая тень недовольства на лице адъютанта Дукельского.

– Господь с вами, Николай Васильевич, – махнул рукой Макаров и его кивком поддержал Молас, – ничуть не обижаюсь, в каждом монастыре свой устав, а я вижу ваш ничем от нашего не отличается. Однако позвольте от имени всех моряков Порт-Артура выразить вам искреннее восхищение вашим героизмом и небывалой победой над сильнейшим врагом. На свою беду я не видел вашего сражения с эскадрой адмирала Того, но слышал много удивительных и чудесных рассказов очевидцев.

– Мы действовали в рамках своих возможностей и полномочий, Степан Осипович, – ответил Супрунов, ничуть не покривив душой, – наша страна находится в состоянии войны с Японией, а, значит, наш долг воевать, как нас учили, и как подсказывал здравый смысл.

– Уверяю вас, ваши действия выше всевозможных мыслимых и немыслимых понятий, – Макаров не мог сдержать свою восторженность. – Эффективность ваших кораблей высочайшая. Я мимолётом их осмотрел. Такого типа нет нигде в мире! Если не секрет, где и кто их построил?

– Никакого секрета, – спокойно ответил Супрунов, разливая в бокалы коньяк. – Оба корабля построены в Германии на верфях Круппа по техническому заданию, разработанному нашими учёными и инженерами. Линейный крейсер, действительно относится к новому классу кораблей – линкоров, а другой военно-транспортный корабль – балкер, тоесть грузовик, который сам себя грузит прямо с воды. Он имеет десять трюмов с необходимыми средствами для работы крейсера.

– Удивительно! – проговорил Макаров, поднимая бокал с коньяком и делая знак своим спутникам. – Я в своё время занимался проектированием морских судов и с удовольствием бы изучил ваши корабли.

– Нет ничего проще, – улыбнулся Супрунов. – Послезавтра мы покидаем Порт-Артур и по воле нашего руководства оставляем эти корабли в полное ваше распоряжение. Это наш вам подарок.

Потерявшие дар речи адмиралы и адъютант буквально замерли ошеломлённые заявлением капитана. Они всматривались в его лицо, силясь понять только что сказанное. Заявление Супрунова не укладывалось в их голове. Первым пришёл в себя Макаров:

– Правильно ли я вас понял, что вы дарите России эти необыкновенные корабли? – адмирал бросил недоверчиво-подозрительный взгляд.

– Совершенно правильно. Но требуется провести инструктаж. Поэтому сегодня же прошу вас прислать на крейсер и балкер ваших лучших корабельных специалистов для изучения материальной базы. Безусловно, мы передадим вам всю техническую и рабочую документацию, все инструкции и методички вплоть до последней мелочи, но требуется и устное наставление. Я полагаю, что эта работа займёт весь завтрашний день. А пока наши и ваши специалисты будут общаться, я предлагаю собраться командованию и старшим офицерам, поскольку нам есть, что вам сказать.

В задумчивости Макаров машинально поскрёб бороду:

– Я не против, Николай Васильевич, – Макаров облегчённо вздохнул, наконец-то до конца осознав, что происходит. – Сегодня же, сейчас же отдам все распоряжения. На сколько часов вы предлагаете созвать офицерское собрание?

– Завтра в послеобеденное время часа в три-четыре, – ответил капитан, – это позволит нам до вечера решить некоторые важные вопросы. Однако, Степан Осипович, у меня будет одно условие: из гарнизона пригласить на совещание только генералов Кондратенко и Белого, остальным мы не доверяем, вернее, знаем об их измене и предательстве. Документы в доказательство моих слов вы получите на совещании.

Последнее заявление капитана Супрунова потрясло гостей не меньше, чем обещание передать флоту «Тура» и «Фортуну». Распрощавшись, адмиралы покинули крейсер, пройдя мимо почётного караула из двух десятков матросов.

Весь вечер и большую часть ночи в городе горели огни, раздавалась музыка и звуки веселья, лишь мои соратники, измученные предыдущими боями и переходами, дрыхли без задних ног.

На другой день началась рутинная работа. Команда безжалостно избавлялась от артефактов из будущего: разной электроники, телевизоров, видеосистем, компьютеров, автоматического оружия и боеприпасов к нему, изделий из пластика, книг из будущего с указанием годов. Что-то массивное вроде компьютеров, телевизоров, крупнокалиберных пулемётов и боеприпасов к ним грузили в катера и топили в паре миль от берега, что-то малое и горючее отправилось в топки. Не занятые работой моряки, тщательно облазили все закоулки кораблей, разыскивая подобные вещи и надписи.

В то же время каждый из наших спецов водил за собой пяток порт-артурских офицеров, инженеров и техников и подробно и терпеливо объяснял работу и устройство механизмов и приборов. После обеда они разбрелись по боевым частям, а всё наше командование во главе с капитанами, и я вместе с Валетом и Ополем, отправились в офицерское собрание на встречу с местным командованием. Помимо скрытых в пуговицах камер на мне и Валете, Ополь прихватил с собой замаскированную в портфеле высококлассную камеру и чувствительный диктофон.

Помимо старших морских офицеров, адмиралов, командиров кораблей, начальников штабов и старших специалистов в собрании присутствовали генералы Кондратенко и Белый, а возглавлял собрание наместник Алексеев.

После приветственных слов и поздравлений с разрешения Алексеева слово взял капитан Супрунов и рассказал о нашей одиссее, начиная от германских верфей, путешествия через Средиземное море и три океана. Потом последовал доклад о ходе боевых действий, начиная с боя при Чемульпо. После того, как свою часть рассказа закончил излагать капитан Марычев, после приветственных речей и впечатлений порт-артурских адмиралов и генералов, заключительное слово взял я в качестве действительного советника.

– Господа, – начал я, – прошу отнестись к моим словам крайне серьёзно. Истинно говорю, здесь и сейчас вершится судьба вашей родины. Прошу поверить мне, что именно в эти дни и месяцы она испытывает сильнейшие внутренние потрясения, возможно пока не видимые со стороны и особенно отсюда с Дальнего Востока.

По достоверным данным в случае неудачного хода войны в Российской империи внешними и внутренними врагами планируется грандиозный бунт, переходящий в революцию, угрожающую самим основам государства. Повторяю, это истинная и документально доказанная правда. Все доказательные материалы в этом портфеле. Во многом поэтому, наша маленькая эскадра и оказалась здесь за тысячи миль от нашей родины. Что могли, мы сделали и искренне бескорыстно помогли вам. А в знак благодарности мы просим лишь об одном: сберегите Россию, не дайте её разрушить всевозможным потрясателям истории, политиканам, аферистам и революционерам. Доведите до государя наши слова, ибо война фактически закончилась, но не завершилась. Те силы, которые её развязали, не простят своего поражения. Скажу прямо и открыто. За этой войной и задуманными последующими потрясениями в России стоят три силы: английский политический класс во главе с британским правительством, евро-атлантические банковские корпорации во главе с Ротшильдами и Рокфеллерами, а также масонские ложи Франции. У каждого из них свои резоны и корысть, но все они рассматривают Россию, как жертву, которую сначала хотят обескровить, а потом растерзать и поглотить по частям. Знайте, что эта война не последняя, через десять лет эти силы соберутся вместе и атакуют, приведя не только Россию, но и часть Европы на грань катастрофы. Очень высока, запредельно высока вероятность падения российской императорской династии, которая в своей беспечности сама шагает к пропасти. Самое главное, вы, цвет нации, поймите, с кем бы вам ни пришлось воевать, истинные кукловоды находятся в английских Форин Офисе, на Даунинг-Стрит, а также в банковских офисах Ротшильдов и масонских ложах. И, хотя, возможно, кто-то из российской элиты не чужд идеям и делам вольных каменщиков, не позвольте себя обмануть. Для борьбы со злом мы и оставляем вам наши корабли, подобных которым не будет ещё лет двадцать. Кроме этого в их артиллерийских погребах и в минных укладках лежит могучее оружие победы, которому ваши враги не смогут ничего противопоставить ещё сотню лет. И, если коснётся, не усомнитесь его применить, как применили мы против японских агрессоров.

Собрание расходилось при полном и тягостном молчании, но я был доволен, что направил эмоциональный импульс в нужном направлении и посеял в головах настоящих и будущих флотоводцев и государственных деятелей зёрна будущих свершений.

Весь вечер мы собирались домой. Кто-то начищал бесцветным кремом белые форменные ботинки и наглаживал форму, кто-то писал в записной книжке, кто-то снимал последние кадры на смартфоны, которые, по общему мнению, решили оставить, поскольку унесём их с собой. Все по очереди помылись в корабельной бане на балкере. Моряки и десантники не скрывали радостного возбуждения от окончания экспедиции. Но вместе с тем я чувствовал, что над людьми уже витает непонятная и оттого ещё более мучительная тоска по этому времени, во многом неустроенному, но великому и героическому, чистому и ясному без привычных нам цинизма, лжи и пресыщенности. Мне, прошедшему уже пять переходов, и то почему-то стало не по себе и возникло абсурдное желание бросить всё к нехорошей матери и остаться здесь навсегда. Но перед глазами вставало милые лица жены и сына, и я с удвоенной силой принялся начищать пряжку ремня.

Утром к крейсеру и балкеру подошёл транспорт, и мы всем составом начали перебираться на него, а потом на берег. Ровно в одиннадцать тысяча человек выстроились квадратом по краю площади в Новом городе, откуда был отлично виден внутренний рейд, полный разных судов от лодок до крейсеров. Как по заказу погода нам благоволила: полный штиль, солнце и не меньше 10 градусов тепла.

Город дымился печными трубами. Слева поднималась глыба Золотой горы, справа возвышались сопки за Тигровым хвостом, а между ними виднелась бесконечная даль моря.

Ослепительно белые тёплые форменки, бескозырки и обувь матросов и старшин, ещё более ослепительно белые мундиры, фуражки и перчатки офицеров вызывали у тысяч зевак благоговейный ропот. Казалось, площадь окружило всё население Порт-Артура от морских и пехотных офицеров, до портовых рабочих и грузчиков.

В центр площади вышли наместник и десяток адмиралов и генералов. По-видимому, они полагали, что это какое-то затеянное нами мероприятие, торжественное построение, парад, или ещё что-то в этом духе. Наместник долго и правильно говорил, поздравляя и славословя, потом выступил адмирал Макаров, искренне от души поблагодаривший наших моряков. А я посматривал на часы, поскольку неотвратимо приближалось время открытия портала в месте, которое мы ещё на Камчатке тщательно наметили, вычислили и выверили.

Я не знал, но потом мне по секрету сказали, что на построение сам протоиерей Сергий принёс священную городскую реликвию, присланную специально в Порт-Артур святыми старцами – икону Богородицы Порт-Артурской. Оставались какие-то минуты, когда выступил протоиерей Сергий. Глубоким басом он благословил воинство и начал читать молитву. Ну, надо же такому случиться, когда он поднял икону Богородицы для благословения, вблизи морского берега на набережной в конце главной улицы появился десятиметровый круг портала. Сияющее бледным светом и затемнённой серединой кольцо чётко обозначилось на фоне тёмно-синего моря. Все люди один за другим увидели странное явление и затаили дыхание, а протоиерей будто вмёрз в пространство с поднятой иконой и открытым ртом, не договорив слова молитвы. Адмиралы и генералы тоже застыли в ступоре, а тысячи горожан замерли и затихли. Над городом повисла полная тишина, только был слышен шум волн и крик чаек.