Отряд

Пока я наспех уплетал тушёнку с галетами, одновременно заполняя боевой журнал, Ромео со Сферой приволокли снайпера. Матёрый наёмник совсем не говорил по-русски, или делал вид, что не говорит. Исподлобья меня буравили глубоко посаженные тёмные глаза, которые вместе с худощавым лицом, сморщенным носом и вздёрнутой верхней губой делали его похожим на загнанного хищника. Я одобрительно кивнул мужикам, они кивнули в ответ и посадили связанного наёмника, прислонив к колесу. За минуту до отъезда его оттащили в кювет, сунули в связанные сзади руки лимонку и выдернули чеку. Бывай, волчара, и попытайся выжить.

Через Доброполье мы проехали открыто по шоссе, свернули налево и в восточном пригороде на прошлогоднем поле перед карьером наткнулись на дивизион «Градов» из двадцати установок,пяти транспортно-зарядных машин и грузовиков с контейнерами. Этот полевой лагерь укров уже почти свернулся по тревоге. Наверняка их встревожили звуки боя в тылу. Боевые машины маневрировали, выстраиваясь побатарейно. По полю бегали люди и грузили имущество в грузовики. Я смотрел в бинокль на суету ракетчиков, и вид снаряжённых установок натолкнул меня на мысль.

– Внимание всем. Атакуем с хода. Артиллеристов не трогать, стрелять только по охране и агрессивно сопротивляющимся. Динго пальни для острастки разок фугасом, но смотри не зацепи, «Грады» нужны целыми. Остальным приготовиться окружить всю эту гоп-кампанию. Народу там от силы сотни полторы. Если что киньте пару наступательных гранат. Это сильно прочищает мозги. Короче побольше шума и ужаса. Всех берём живьём.

Артиллеристы и особенно ракетчики вояки никудышные, как те крокодилы, которые тоже летают, но очень-очень низко и недалеко. А потому через полчаса мы согнали всю толпу в одну кучу. Конечно, кое-кто убежал, кто-то решил погеройствовать и лёг навеки, но в целом захват прошёл удачно.

– Господа пленные паны и свидомые громадяне, – я старался придать голосу суровость и металл, чтобы охладить горячие головы, – сообщаю, что вас с оружием в руках захватил отряд спецназа армии Новороссии. Вы пришли на эту землю убивать мирных жителей, а, значит, вы преступники, и по закону военного времени подлежите уничтожению, поскольку пленных мы не берём. Но… у меня есть предложение, от которого вы не сможете отказаться. Нет, конечно, отказаться вы можете, но это будет ваша последняя воля, и вы уже никогда не увидите семьи, детей и родителей, оставшись здесь на поживу воронам. А предложение простое: сделать залп всеми наличными боеприпасами по указанным мной координатам. После этого мы отпускаем вас по домам. Кто против этого предложения выходите вперёд… Ромео, Сфера, Стингер свяжите этих му… героев. Все остальные ждите.

Плотно упакованных неукротимых хохлов усадили кучкой в стороне, оставшиеся ракетчики сбились плотнее и втянули головы в плечи.

Когда через четверть часа Марк выдал точные координаты заслона к северу от города, я продолжил выполнять свою задумку.

– Водители боевых машин выйти вперёд… Вывести установки на рубеж стрельбы фронтом на северо-запад. Марш!! Теперь наводчики и командиры машин слушайте внимательно. Стрельба полным залпом по квадрату Ж-4 по улитке 5 и 6, дистанция пять километров. Действуйте по наставлению стрельбы: два парных пуска пристрелочных, корректировка и залп. Не мне вас учить. Но учтите, дрон всё видит, а наши стволы наготове. К тому же, помните, вокруг полно сёл, поэтому специально мазать и стрелять в сторону не советую. Работайте спокойно, как учили. И помните вы на мушке. По машинам!!

Подготовка к пуску заняла пять минут. Установки уже приготовились в работе, когда справа донеслись автоматные очереди. Видно, кто-то из укров попытался окрыситься или смазать пятки.

После пристрелочных пусков головной машины Марк сделал поправку, а потом полный залп дивизиона накрыл огромную площадь почти в 100 гектаров. Восемьсот ракетных снарядов обрушили на ждущие нас в засаде самоходки и танки свыше пяти тонн гексогена, которые превратили всё поле в лунный ландшафт с кучей обгорелого железа, среди которого пылало топливо и взрывались боеприпасы.

Я был полностью удовлетворён, поскольку нам удалось уничтожить ещё одно гадючье гнездо, из которого посланцы смерти могли бы разлететься по мирному Донецку и трудовой Горловке. Теперь здесь осталось сделать два дела: отпустить артиллеристов и уничтожить «Грады».

Когда встревоженные и угрюмые пленные кое-как построились, я объявил, что они свободны, но предупредил, что теперь не советую им возвращаться в армию и служить преступному киевскому режиму, поскольку только что они уничтожили дивизион самоходок, две батареи тяжёлых миномётов, роту танков и пехотную бригаду ВСУ. Пленные сначала заволновались, потом поникли и начали группами и по одному расходиться в разные стороны. Ещё полчаса заняло минирование и уничтожение техники. Все пять набитых ракетами ТЗМ исчезли в гигантском взрыве прихватив с собой и двадцать боевых машин. Даже с расстояния в две версты смотреть на это зрелище было жутковато.

Незаметно подобрался вечер. Молчаливые мужики заметно осунулись и устали, но по-прежнему вида не подавали. Я смотрел на них и ломал голову, как устроить им отдых, ещё сутки такой войны они могут не выдержать. Нужно опять найти поблизости какое-нибудь тихое укромное местечко. Тщательно просмотрев карту, я такой закоулок отыскал. Спрятавшееся в стороне от всех дорог село Новоелизаветинское утопало в садах, и рядом с ним за лесопосадкой находился большой чистый пруд. То, что нужно.

Мы сходу, не заезжая миновали Покровск и двинулись дальше на юг. Через семнадцать километров от города мы добрались до места. Колонна съехала с шоссе на узкую разбитую в хлам дорогу, и уже в сумерках остановилась на берегу старого ставка. Определив очерёдность караула, я приказал всем отдыхать, а сам, как обычно засел за боевой журнал. Через полчаса в нашем лагере бодрствовали только трое: часовые да я.

Потихоньку подбрасывая ветки в огонь, я смотрел, как в потухающем костре ветерок постепенно раздувает огонь, и как вновь начинают плясать языки пламени. Завораживающее мерцание света приковывало взгляд, а запах дыма навеивал воспоминания и покой. Голова незаметно опустилась, и время куда-то подевалось, позабыв про меня. Как и когда я заснул, не помню, зато помню, что снилось что-то очень хорошее. Ромео растолкал меня в пять утра.Свои четыре часа сна я всё-таки прихватил.

– Подъём, командир. Укры весь эфир воплями загадили, что к ним в мягкое подбрюшье залезла дивизия злобных сепаратистов. И думается мне, что они не шуточно разозлились и всем своим бандеровским кагалом приготовили нам встречу в Курахово. Неприлично заставлять их ждать. А, как Курахово проедем, предлагаю сразу же валить в Донецк. Сам знаешь, последнее дело судьбу искушать.

– Охо-хо, ну, и поросёнок же ты, такой волшебный сон изгадил. Не успел я и глаз продрать, а ты опять про укров и бандерлогов. Теперь и жрачка в горло не полезет. Эх-ха, – я с хрустом потянулся, – чего гадать, друг мой Ромео, сегодня нас будут ждать везде, куда бы мы ни сунулись. По любому будем готовиться к большой драке накоротке. А в целом я согласен, после Курахово – Донецк и финиш. Готовь отряд к выходу.

Ромео ушёл командовать, а я скинул берцы, пошлёпал босыми ногами по росистой траве, заголился и сиганул в пруд. Остатки усталости и сна смыла живая водичка, в голове просветлело, и, приводя себя в порядок и одеваясь, я погрузился в размышления.

Итак, что мы имеем? Единственная прямая дорога на Донецк идёт через промышленный городок Курахово, и миновать его никак невозможно. Значит, будем считать его логичной конечной точкой рейда. Сам городок находился на противоположном берегу водохранилища, и дорога к нему проходит по бетонной дамбе. Что касается противника, то по сведеньям Валета, в Курахово засел полк «Азов» – одна из трёх самых жестоких и кровожадных банд карателей числом до полутора тысяч головорезов, отмороженных нацистов и уголовников со всего юга Донбасса, а также наёмников из Прибалтики и Грузии. Кроме этих гадов в Курахово расположились две мотострелковые и одна аэромобильная бригады полного состава со всей штатной техникой и оружием, усиленные тяжёлыми миномётами, дивизионом гаубиц и танковой ротой. Всё вместе это под 5000 штыков плюс техника и артиллерия. Это, не считая того, что ещё наверняка подогнали туда укры для нашего уничтожения. И самое противное то, что они нас ждут и готовятся. Как ни верти, все обстоятельства были не в нашу пользу.

Ровно в семь утра колонна выбралась из тихого закутка. Пропетляв по просёлкам, в конце концов, мы добрались до водохранилища.

Не доезжая полторы версты до дамбы, я остановил колонну, и Марк запустил дрон. Однако разведка ничего не прояснила. Вблизи плотины, на ней и за ней не отмечалось ни малейшего шевеления. И ни одной живой души. Словно всё вымерло. Неправильно это. После учинённого нами разгрома хохлы не должны были так себя вести. А здесь, кто-то считающий себя хитрым стратегом,будто приглашал: туточки усё спикийно, не журитесь, хлопци, заходьте в тую гарну… мишоловку. Обманка для простаков. Вся эта мутная ситуация настораживала и лишний раз заставляла подумать, как правильнее проскочить приготовленную для нас ловушку. А то, что здесь нас ждала засада, у меня не было ни малейшего сомнения. И мой боевой опыт подполковника Жданова, и старшины Батова однозначно подсказывал, что проходящая по протяжённой бетонной дамбе единственная дорога в Курахово была идеальной ловушкой. Ни вправо, ни влево. С одной стороны плотины плескались водыводохранилища, с другой по дну глубокого и широкого оврага струилась вытекающая из водоёма речка.Вопрос заключался лишь в том, какие силы стянули сюда разъярённые укры и насколько далеко собрались они зайти в желании нас уничтожить?

Имелась плохонькая объездная дорога, которая тянулась по открытой местности по северному берегу водохранилища, но она упиралась в череду глубоких оврагов, сворачивала на север и уводила в сторону. К тому же, раскидывая здесь широкую сеть на нас, укры наверняка предусмотрели разные варианты, а поэтому нет смысла искать обходные пути.

По всем признакам предстоящий бой обещал быть жестоким и в полный контакт. Но деваться некуда, ибо всё равно не минует нас чаша сия. Да, и сами мы её не минуем, затем здесь и оказались.

Стоя на распутье, я на миг почувствовал беспокойный холодок между лопаток, оценивая глубину водохранилища слева и оврага справа. Потом сила воли погасила мимолётную слабость изаставила голову работать ясно и чётко. Вопреки формальной логике я решил нахально на хорошей скорости, прикрывшись бронёй спереди и сзади, перемахнуть через плотину напролом. Выслушав мои доводы, мужики поскребли макушки, перекинулись соображениями и согласились.

С танком во главе и БТРом в хвосте колонна набрала скорость и нырнула в горлышко дамбы. Кошмар начался, когда на плотину последним заехал БТР. По нам сразу ударили буквально со всех сторон. Пули, снаряды и осколки, словно чудовищный град врезали по броне, уши наглухо заложило от жуткого грохота. Машину качало при попадании чего-то крупного. Несколько раз ощутимо тряхнуло от близких взрывов мин. На броне танка и БТРа ослепительными веерами вспыхивали разрывы реактивных гранат. Но, как я и рассчитывал, укры не рискнули применить большие калибры и бомбы, опасаясь разрушить плотину.

Засада имела вид косого креста. С тыла стрельба велась справа из сельца Старые Тёрны, что на краю оврага, и слева со стороны туристической базы «Золотое Руно», что находилось на берегу водохранилища. А с фронта справа по нам долбили из посёлка Дачное и слева со стороны старых цехов Кураховской ТЭС.

– Всем внимание. Здесь Бор, – я постарался придать голосу спокойную уверенность, – противник полагает, что загнал нас в ловушку. Пусть и дальше так думает. Не снижая скорости, тем же порядком двигаемся налево в старые цеха промзоны. Там огневые точки укров, и свои палить по ним остерегутся. А мы стесняться не будем, зачистим корпуса и до выяснения обстановки займём в них оборону. Пусть этот «Азов» сам приходит на свою казнь. Стреляйте спокойно и точно, как вы умеете. Но зря патроны не жгите. Всем быть на связи.

Под ливнем пуль и снарядов и под грохот сотен попаданий за долгие две минуты мы проскочили плотину и втянулись на территорию заброшенных цехов. Обстрел сразу резко ослаб, а на дамбу вслед за нами выскочили два БТРа и БМД укров. Я смахнул ледяной пот и мысленно поблагодарил всевышнего, что взрывами никого не сбросило с дамбы ни вправо, ни влево.

– Хакас, Динго врежьте по коробкам. Пусть заткнут плотину. Нечего нам на хвост наступать.

Хакас врезал, а Динго из танка разок добавил, и на плотине загорелись три костра. Теперь с той стороны никто серьёзный не пожалует.

– Внимание всем. Здесь Бор. Приказываю зачистить оба здания от противника и занять позиции. Танку продвинуться по дороге дальше и контролировать участок между Дачным и Курахово. Марк запускай дрон, оглядимся. А потом вставим гадам по самое не балуйся.

Не успел я отдать распоряжения, как началась бомбардировка тяжёлыми минами. Ну, суки, дайте только до вас добраться.

– Марк на проводе. От Дачного атака пехоты.

– Отлично, продолжай наблюдение. Рокки и Черчиллю играть первую и вторую скрипку. Дитрих возьми АГС и поддержи их. Хакас – БТР на подстраховку и заодно присмотри за дорогой, чтобы нашим танкачам нацисты задницу не подпалили. Сержант и Лео, как обычно, охотятся на главарей. Ромео, Сфера, Техник и Финн продолжают зачистку. Ополь и Док приглядите за машинами и тылом.

Бой разгорался. Укры словно озверели. Им до трясучки хотелось стереть нас в порошок, а мы никак не желали помирать и продолжали больно огрызаться. Не понимая, почему огненныйи стальной ураган не принёс нам вреда, они распалили себя до безумной ярости. Огонь наших пулемётов, АГС и автоматов косил их как траву, а они пёрли и пёрли с двух сторон.

Мы долбили на расплав стволов, и если бы не модификация металла, то оружие давно бы уже плевалось пулями или заклинило. БТР огрызался на все стороны, со стороны танка тоже доносился треск пулемёта. Удары пушечных выстрелов, грохот взрывов, вспышки, прочерки трасс и дымное марево наполнили пространство.

– Здесь Бор. Марк, что видишь?

– Пехота со всех сторон. За водохранилищем у восточных карьеров скопилась бронетехника, видно, собираются атаковать. Не меньше десятка танков. Со стороны Курахово подгоняют гаубицы. Похоже шестиствольная батарея. Навернохотят накрыть нас разом.

– Хрен им в глотку, чтобы голова не качалась. Внимание всем. Сейчас пострашнее пуганите пехоту, и ровно через пять минут все разом снимаемся и отходим к главной дороге в сторонук Курахово. Будем атаковать сами. Они ждут, что мы, как крысы, спрячемся в цехах, и хотят там нас задавить и угробить под развалинами. А мы сами поставим им клизму с патефонными иголками. Черчилль, Рокки, Дитрих держите тыл. Хоттабыч танк вперёд. Хакас прикрой его от ударов с полуфаса. Всем остальным – пристроиться за бронёй, контролировать фланги.

Я пристегнул к разгрузке генераторы, пополнил запас патронов и перебрался в БТР. Сейчас моё место впереди на лихом коне.

Собравшись на дороге, и, не обращая внимания на обстрел, колонна двинулась в сторону Курахово. Через полверсты мы покинули промзону и оказались нос к носу с противником. Укры явно не ожидали от нас такой борзости. Они начали наспех разворачивать танки в боевую линию, а Динго принялся всаживать в них подкалиберные и кумулятивные снаряды. Танки укров задёргались, не в состоянии завершить манёвр, и один за другим начали замирать или загораться, превращаясь в большие жирные костры.

Из башенного пулемёта БТРа Хакас сдерживал пехоту, пулемётчики и снайперы прикрывали тыл, а мы с Марком и Доком перебежками рванули направо, где виднелся заросший редкими низкими кустами пустырь, откуда я ждал удар во фланг. И они атаковали. Мать моя женщина! Да, сколько же их?!

Наши три автомата били не переставая, а бандерлоги продолжали рваться вперёд с дикими воплями, истошными криками и раззявленными в животной ярости ртами, с белыми от страха и чёрными от наркотиков глазами. Для такой массы трёх стволов явно не доставало, и помочь здесь было некому. Сзади уже не трещали, а выли пулемёты и автоматы. И, когда Марк и Док воткнули в автоматы последние магазины и приготовились взяться за пистолеты и ножи, я отстегнул от разгрузки «корректор». Махнув ребятам рукой, чтобы прекратили стрельбу, я встал во весь рост, дождался, когда орущая толпа подкатит поближе, и почти в упор навёл прибор.

Невидимый смертельный луч свалил карателей, которые рухнули, будто им ноги подсекли. Ничего не понимая, в атакующем безумии набегали другие нацисты и падали поверх трупов своих подельников. И снова, и снова. Потом они словно очнулись и, отстреливаясь, бросились наутёк.

Покачиваясь от множества попаданий, я оглядел поле боя. Передо мной валом в два, а кое-где и в три слоя лежали мёртвые каратели с перекошенными синюшными лицами, пеной у рта и сведёнными судорогой конечностями. Дальше вразброс валялись убитые и раненые, которых мы подбили из автоматов. Выжившие укры поспешно скрылись слева за лесопосадкой. Запах свежей крови противно шибал в нос.

– Док, давай к «Уралу» тащи сюда цинк с патронами, – я не узнал собственного осипшего голоса. – Марк, следи за полем.

Дождавшись возвращения Дока, я велел им, пользуясь относительным затишьем, набить магазины и оставаться на месте, пока меня не будет.

Особенно не скрываясь, но посматривая под ноги, я двинулся в ту сторону, куда отступили каратели. Сосново-кленовая посадка с густым акациевым подлеском позволила мне незаметно подобраться к противнику поближе. Скрытно прокравшись вдоль зарослей, я увидел на той стороне, на поле хаотично стоящие грузовики и автобусы, и клубящуюся толпу карателей с жёлтыми повязками на рукавах. Они орали, что-то громко обсуждали и размахивали руками. Среди них выделялся крупный мужик, который с подножки грузовика бросал резкие фразы. Особняком двумя группами стояли полсотни вояк в камуфляже серо-зелёно-песочного цвета, в шляпах и тёмных очках. Отлично. Вся азовская шобла в сборе.

Осторожно скрываясь за кустами, я добрался до крайней машины. Потом перебежал ко второй, к третьей. Свернул шею не вовремя подвернувшемуся нацику и с тыла подобрался вплотную к толпе. Медленно достал «корректор» и начал вершить суд, очищая землю от кровожадных паразитов. Если вы видели, как косят траву или пшеницу, то сможете представить, как за минуту грозная толпа боевиков превратилась в кучу агонизирующих тел. От вида того, что я совершил, меня передёрнуло и буквально затошнило. Накатила внутренняя опустошённость, но жестокие обстоятельства заставили отбросить сантименты. Я взглянул на немногих убегающих в поле карателей и плюнул им вслед. Повезло гадам.

Пристегнув генератор липучками к разгрузке, я пробежал вдоль машин, прострелил из пистолета бензобаки, с треском сорвал жёлто-голубой флаг с «волчьим крюком», сунул его в горловину бензобака стоящей в самой гуще машины и поднёс огонь. Выбравшись на дорогу, я открыто побежал обратно.

В придорожном кювете на прежнем месте сидели на корточках Док и Марк и вертели головами в поисках противника. Подойдя в полный рост, я оглянулся, и удовлетворённый столбом чёрного дыма за посадкой скомандовал:

– Док, ступай, помоги пулемётчикам. Зайди слева и вдарь во фланг. Мы с Марком разберёмся в обстановке и присоединимся.

Возле «Тигра» всю дорогу усыпали крупные пулемётные гильзы. Нацелив свой «Корд» в сторону промзоны, покрытый пылью и копотью Рокки давал короткие очереди. Марк запустил беспилотник и через пять минут доложил:

– Справа всё чисто. Там, где мы отбивались поболее двух сотен трупов, точно сосчитать трудно. За посадкой колонна горящих грузовиков и тоже огромная куча дохлых бандерлогов не меньше пяти сотен, а может и больше, не сочтёшь. Поди, твоя работа? За городом Динго и Хакас добивают их броню. Вижу, что только один чужой танк отползает, прячется за битыми коробками, остальные горят. В тылу у Дачного укры ещё трепыхаются, но уже на отходе. В южном пригороде Хакас зверствует: гробанул БТР, пару БМПшек и все гаубицы. Пара грузовиков, поджав хвост, удирает в сторону города. Похоже, дело к финишу.

– Сажай свою птичку и пошли, поможем нашим.

Через полчаса всё закончилось и затихло. Карательный полк «Азов» фактически перестал существовать. У дамбы и промзоны полегла почти бригада пехоты вместе со своей лёгкой бронёй. Здесь у Курахово нашла свой конец и последняя рота подлючей 17 танковой бригады, той самой, которую мы начали бить ещё в Красном Лимане и Изюме. Сдохли батарея гаубиц и батарея тяжёлых миномётов. По моим грубым прикидкам на западном участке фронта крупной артиллерии, бронетехники почти не осталось. А число побитой пехоты даже не возьмусь предположить.

Однако заслуженную радость победы слегка подпортили разные невнятные пацифистские мыслишки. Ведь в отличие от своего реципиента Бора, я Павел Смирнов человек исключительно мирной профессии, и потому все эти дни испытывал до боли противоречивое чувство, некую жутковатую смесь азарта, сожаления, удовлетворения и отвращения. Но знание о неизбежности скорого конца этого мира не оставило мне выбора, и, отбросив всякое слюнтяйство, я изо всех сил ломал порочную историческую последовательность, честно исполняя свой долг перед близкими людьми и человечеством в целом. Вместе с Бором день за днём я обретал силу и уверенность в своих действиях, а сейчас мою грудь переполняла гордость за своих новых друзей и братьев по оружию.

Я вглядывался в покрытых густым слоем пыли и копоти бойцов. Их суровые, щетинистые и закопчённые лица с тёмными дорожками потёков пота открылись и просветлели, не смотря на отпечаток невыносимой усталости. Они вышли победителями из невозможных и безнадёжных боёв, понимали, что чудом выжили и честно радовались этому.

Солнце пекло немилосердно, насквозь пропотевший камуфляж, казалось, прирос к телу, и лишь дуновение ветерка приятно холодило лицо. С трудом сдерживая эмоции, я осушил флягу с водой, вытер рукавомедкий пот и хрипло проговорил:

– Стволы почистить. Привести оружие и технику в порядок. Через час направляемся в Донецк. Но не расслабляться, ещё ничего не кончено.

– Какой там, «не кончено», качай командира!! – и сильные руки запулили меня в небо.

ГЛАВА 7.

Солнышко перевалило полдень. Мы катили по широкому шоссе в Донецк, толком не зная, что нас ждёт впереди. У Георгиевки мы с ходу смели блокпост укров, а у Марьинки получили в лоб длинную пулемётную очередь от своих. Я выскочил из «Тигра»:

– Прекратить стрельбу! Вы что совсем охренели? Своих не видите, – я ткнул рукой в трепещущий на ветру флаг Новороссии, – глаза разуйте!

– Кто такие? С той стороны свои не ходят, – прокричали из-за укрытия.

– Отряд «Д» спецназа ополчения Славянска.

– Эй, босяк, а ну-ка пропусти их, – раздался звонкий голос из-за укрытия, – не слыхал что ли бой на той стороне!

– А-а, ну да. Звиняйте. Проезжайте, браты, – из-за бетонных блоков вылезли четверо чумазых ополченцев в потрёпаннойзаношенной форме, отодвинули с дороги деревянные козлы с колючкой и утянули на обочину две связки противотанковых мин.

Мы остановились за блокпостом, выбрались наружу и облегчённо вздохнули. Будто непомерная тяжесть упала с плеч. Кто-то затянулся сигаретой, кто-то расстегнул у обочины ширинку портков, кто-то захрустел сухарём.

К нам подошёл молодой улыбчивый парень с ручным пулемётом на плече, за ним ещё двое с автоматами.

– Здорово, браты, – издали задорно крикнул он, а подойдя ближе, увидел, что перед ним тридцати и сорокапятилетние мужики, смутился, – и вам, батьки, поздорову. – Потом он ткнул за спину, – ваша работа?

– Было дело, – я не хотел откровенничать с этим разбитным хлопцем.

– А, уж не тот ли то отряд, что третий день громит хохляцкие тылы?

– Ну, допустим, – ответил я настороженно, ничего не понимая, откуда простые ополченцы могли знать про наш рейд.

– Хлопцы! Айда все сюда!! Быстрее! – он громко заорал в сторону блокпоста.

Мы недоумённо уставились на ополченцев.

– Становись! – заорал парень. – Равняйсь! Смирно! – он повернулся, отдал воинскую честь и замер, приложив руку к выгоревшей бандане. Потом он повернулся к своим. – Вольно! Браты, знаете ли, кто перед вами? Это те герои, что сняли блокаду Славянска и Краматорска. Запомните этот день.

– Да, ладно вам, – я был смущён до крайности, мои орлы тоже.

– Разрешите пожать вам руку. Многого не имеем, но, ежели что надо, поделимся.

– Спасибо, командир, пока не бедствуем. Укры богатые, обеспечили. Лучше подскажи, где нынче в Донецке начальство обретается?

– Значит, слухайте сюды. В городе дуйте до Шахтёрской площади, до администрации. Там шукайте Захарченко Александра Владимировича, он военный комендант и нормальный мужик. Ежели не сыщете, на крайший случай спросите Пушилина Дениса Владимировича. Он голова Верховного Совету.

– Спасибо. Удачи вам. Теперь на этой дороге будет поспокойней.

Мы разошлись по машинам и тронулись в сторону городского центра. Я сразу связался с куратором:

– Здесь Бор. Вызываю Валета.

– Валет на связи. Одиннадцать.

– Восемьдесят шесть. Приветствую. Праздник закончился, всё вино выпили. Правда насвинячили изрядно и напакостили немало. Хозяева злые, еле от них ноги унесли. Сейчас додома подались, в сторону большой хаты, что на площадке. Сюрприз будет.

– Принято. Буду через полтора часа. Кто бы ни спрашивал, по делу молчок. Если кто будет шибко настаивать, свяжетесь с военным комендантом и кратко доложите без подробностей. В любом случае дождитесь меня. Конец связи.

Я вздохнул. Опять шпионско-политические игрища начинаются. В бою, безусловно, трудно, противно и страшно, но политика ещё противнее и страшнее. И самое поганое в том, что коль попал на этот крючок, то ни сорваться с него, и наживку не сожрать, и помощи не дождаться. Тянет-потянет прочная леска, и ты дрыгаешься, хорохоришься, силу кажешь, а в душе понимаешь, что в конце той лески только горячая сковородка.

Колонна втянулась в город и медленно, чтобы не повредить асфальт, покатила по улицам. Не в силах тащиться по-черепашьи мы на «Тигре» опередили неспешно ползущие боевые машины, проскочили Петровский район, пересекли площадь Свободы, миновали Мариупольскую развилку и поворот на широкий Ленинский проспект. У цирка рядом с въездом на мост громоздилась бетонная баррикада, возле которой нас остановил патруль.

Я выбрался из машины и с хрустом потянулся, распрямив спину и ноги. Ко мне вальяжно направился чистенький и гладко причёсанный парень в тактических перчатках, начищенных до блеска берцах, отглаженном камуфляже и модных тёмных очках. За ним возле дорогого внедорожника стояли ещё трое автоматчиков, одетых во всё новое. У баррикады я разглядел двух бойцов с пулемётом.

– Кто такие? Предъявите документы, – грубо заявил «лощёный», покачиваясь с пятки на носок и поглаживая кабуру с пистолетом «Глок».

Я остановился от него в трёх шагах. Свита «лощёного» забеспокоилась, напряглась и ощетинилась стволами. Усмехнувшись, я спокойно ответил:

– Отряд «Д», спецназ ополчения Славянска. Направляемся к военному коменданту Донецка. Кстати, вас представляться не учили?

– Что здесь делаете? – он сделал вид, что не услышал замечание, – Славянск вон там, – он ткнул рукой на северо-запад. – Я, что непонятно сказал, документы предъявите.

– Мы только что из рейда с той стороны и, естественно, с собой документов не имеем. Неужели это непонятно. Дайте нам сопровождение и сообщите Захарченко.

– Значит, документов не имеете. Так, так,– он выразительно скривил морду лица, приосанился и картинно положил руку на рукоять пистолета. – Кто такие неизвестно. Возможно, шпионы или диверсанты.

– А, вы-то, кто такие, что тут стоите и свои порядки устанавливаете? – От мимолётной злости хрустнули кулаки. – Что-то на бойцов вы не больно похожи. Слишком сытые, чистые и наглые.

– Разговор окончен, – повысил «лощёный» голос, – вы задержаны до выяснения. Сдайте оружие

От вида этого морального убожества злость прошла, и мне стало смешно:

– Послушай ты, потешный деятель тыла. Ты ничего не попутал? Неужели со своими пукалками ты хочешь задержать бойцов, которые со счёта сбились считать дохлых укров.

– Сопротивляться вздумали?! Сердюк, Мироненко, Типко, ко мне! – завопил «лощёный» дурным голосом, дрожащей рукой пытаясь вытянуть пистолет.

Невольно злость вернулась. Я смотрел на этот подлючий хохляцкий балаган и копил в себе ярость. Формально они проявили бдительность, а, по сути, издевались и глумились. Надо проучить.

Набычившийся «лощёный» и его холуи взяли меня в полукольцо, передёрнули затворы и подняли стволы. Не обращая на них внимания, я сделал знак Рокки, чтобы он не вмешивался, и постучал по микрофону:

– Здесь Бор. Хоттабыч, тут у моста, что возле цирка, непонятки возникли. Какие-то клоуны под ополчение вырядились и документы посмотреть наши желают. Придётся тебе подъехать и предъявить им вместо документа аргумент. Остальные тоже подтягивайтесь.

Я сложил на груди руки и, молча, стоял в окружении вооружённых и истошно орущих хамов, когда из-за поворота выползли танк и БТР. Они проехали чуть вперёд, развернулись на дороге и опустили стволы, к ним присоединился пулемёт Рокки.

«Лощёный» совсем сомлел от страха, у него согнулись в коленках ноги, открылся рот, и перекосило на носу очки, а его мордоворотов с дороги как ветром сдуло.

– Брось пистолетик, а то уронишь. – Я выдернул из ослабевших рук пистолет, сдёрнул и раздавил ногой очки, потом взял его за воротник и встряхнул:

– Хамам оружие вредно для здоровья. И глаза скрывать не нужно. А теперь слушай сюда, недоразумение природы. Быстро убирайся с дороги со своими придурками, а то проедем по вам и даже не заметим. Пока вы, твари, между завтраком и обедом в центре Донецка, развлекаетесь и глумитесь над нормальными людьми, настоящие бойцы насмерть стоят на блокпостах. Гэть отседова, мразь. И моли бога, чтобы я тебя нигде и никогда больше не встретил. Очень сильно пожалеешь, вплоть до летального исхода.

«Лощёный» робко сжался в комок и мигом исчез с глаз. Мы погрузились в машины, и колонна прежним порядком двинулась дальше. Мимо медленно проплывали дома и деревья, и вдруг справа открылся просвет, в котором за чёрной вязью вмурованной в кирпич ограды показалось белоснежное строение православного храма, явно старой постройки в строгом стиле без архитектурных излишеств. Меня будто что-то под руку толкнуло: