Loe raamatut: «Времени нет»
За пределами времени и всех миров…
НАЗНАЧЕНИЕ
Вставало солнце. Волновались на утреннем ветру черные и красные христианские стяги с расшитым золотом ликом Спасителя. Вдруг дробно забили барабаны, и громко зазвучали трубы. Блеснул над строем войск княжеский меч. Первая конная шеренга, облаченная в железо, разом опустила длинные копья, качнулась и медленно двинулась вперед. За ней пошла вторая, третья… Выдерживая строй, всадники наращивали темп шага лошадей, переходя на рысь. И вот уже навстречу поджидающему врагу текла неудержимая лава, ощетинившаяся острыми наконечниками копий. В едином порыве – плечо к плечу, конь к коню, щит к щиту – молча шла тяжелая княжеская конница. Был лишь слышен гулкий стон земли от топота множества копыт. И не было силы, способной остановить ее страшное стремление.
Будто волна прошла впереди наступающих, и качнулась стена неприятельских войск, и черный лес пик принял горизонтальное положение. И двинулась стена навстречу текущей лаве. Молча, на ходу качая копьями и блестя чешуйчатой броней, все быстрее и быстрее без единого просвета в шеренге двигалась на лаву монолитная стена тяжёлой конницы. Еще немного… Еще…
Японец открыл глаза. Уже не в первый раз снился ему этот странный сон из чужой далекой реальности. Хокимару немного полежал с открытыми глазами, прогоняя остатки непонятного сновидения, затем позвал жену:
– Сайхо!
– Да, дорогой? – отозвался из кухни звонкий красивый голос.
– Знаешь, снова этот сон…
– Чем сегодня закончилось? – в дверях спальни появилась черноволосая женщина в коротком цветастом халатике и с подносом в руках. – Никто не убит?
– Нет, опять на том же месте…
– Ну и хорошо. – Женщина поставила поднос на тумбочку у кровати. – Твой утренний кофе и десерт: запеченная внутри бамбукового стебля в молочном соусе сладкая картошка.
– Спасибо! – японец сел, потянулся к супруге и поцеловал ее в подставленную щеку. – Что бы я без тебя делал, моя красавица?
Легкая улыбка пробежала по лицу молодой женщины. Она в ответ прикоснулась губами к щеке мужа и кокетливо бросила:
– Скажи, что любишь…
– Люблю! – не стал отрицать он. И они, глядя друг на друга счастливыми глазами, весело рассмеялись.
По чистому голубому небосводу не спеша поднималось тёплое апрельское солнце. Казалось, ничто не может испортить настроения в такой яркий радостный весенний день, но нескрываемое недовольство директора Агентства космических исследований можно было легко прочитать на его бледном азиатском лице. Господин Тошита и не скрывал своего плохого настроения от подчиненных. Глядя вверх на большое разноцветное мозаичное панно, изображавшее самого господина Тошиту, только помоложе на десять лет, стоящего на фоне гигантских белых космических кораблей, уходящих в черный неведомый космос, директор ощущал себя слишком маленьким и ничтожным по сравнению со всем остальным. Раздражала Тошиту навязчивая мысль, что именно таким неуважительно маленьким на этом панно его видят все сотрудники Агентства. Скосив прищуренный взгляд на стоявшего рядом на трибуне для почётных гостей автора этого громоздкого произведения – начальника секретных лабораторий господина Хокимару, Тошита чуть слышно бросил:
– После празднования панно переделать! Вам что, материала не хватило на фигуру директора?
Хокимару еле заметно поморщился и, выдержав паузу, смело взглянул директору в глаза:
– Материала хватало, но композиция требовала соблюдения именно таких пропорций, уважаемый господин Тошита.
Увидев тяжело сдвигаемые густые темные брови начальника и пересекшие их у самого основания надбровий две грозные глубокие морщины, Хокимару поспешно добавил:
– Но если вы прикажете, мы изменим масштаб и ракурс.
– Ракурс меня вполне устраивает, – отводя глаза от подчиненного, недовольно проворчал Тошита. – Мне кажется, что фигура директора не производит должного впечатления при таких пропорциях. А должна! Жаль, что вы этого не понимаете, Хокимару. Обязательно переделайте!
– Будет исполнено! Завтра же приступим, – с азиатской вежливостью легким поклоном головы ответил подчиненный. После его заверений Тошита, казалось, позабыл о существовании начальника секретных лабораторий и стал смотреть в текущую мимо трибуны организованную колонну сотрудников Агентства, лишь иногда невысоко поднимая руку и приветствуя тысячу зависящих от него людей вялым покачиванием открытой ладони. Маска недовольства сошла с его полного лица, почти не тронутого морщинами, ее место заняло выражение полной удовлетворённости и снисходительности, а на губах появилась скупая улыбка.
После парада Хокимару попытался снова завести разговор о злополучном мозаичном панно, – нерешенным оставался вопрос оплаты, – для чего и поджидал директора на ступеньках у главного стеклянного входа в основное офисное здание. Мимо проходили с шутками и смехом многочисленные служащие огромной, ставшей Хокимару родной, организации, порой, узнавая, приветствовали его, как одного из ведущих специалистов, а порой просто, даже не узнав, приглашали с собой на продолжение праздника, но Хокимару с улыбкой вежливо отказывался, терпеливо поджидая директора. Прежде чем приступать к разборке огромного, высотой в пятнадцать метров, панно, необходимо было учесть все пожелания босса. Но Тошита, чинно шествуя вместе с членами правления мимо поджидающего его учёного, лишь мельком взглянул на начальника секретных лабораторий и коротко бросил:
– Сегодня я занят!
И, будто вспомнив, остановился и, не глядя в сторону учёного, добавил:
– Прямо сейчас зайдите в приемную, там у моего секретаря остались незавизированные документы. Необходимо срочно подписать их! Я вас не задерживаю.
И пошел дальше.
Хокимару заметил кривые едкие усмешки на лицах некоторых из членов правления. Но это его не задело: к нескрываемой зависти коллег он уже давно привык.
Не получив приглашения и подождав, когда процессия из начальствующих лиц скроется за большими автоматическими дверями входа в двадцатиэтажное здание из стекла и бетона, Хокимару медленно двинулся вслед за ними.
На восьмом этаже, выйдя из лифта, ученый обнаружил, что дверь в приемную директора приоткрыта. Войдя в приемную, ученый поздоровался. Темноволосая секретарша с кукольным лицом, казалось, не удивилась появлению Хокимару.
– Господин директор оставил для вас пачку документов, – голосом, лишенным эмоций, произнесла секретарша из-за своего стола. – Возьмите их в шкафу на верхней полке справа. Вам необходимо просмотреть их. Господин директор сказал, что коегде отсутствует ваша подпись. Подпишите.
Хокимару взял в руки увесистую пачку бумаг и, озадаченно глядя на них, подумал, что здесь отчеты по его лаборатории, наверное, за целый год. На просмотр уйдет не менее часа. Почему этого нельзя сделать завтра, ведь сегодня праздник?
Вздохнув, Хокимару посмотрел на свободный стол и стул в другом конце приемной:
– Я могу присесть там?
– Пожалуйста, – разрешила секретарша. – Можете даже снять пальто. Вешалка за дверью.
Неожиданно она поднялась со своего места и подошла к Хокимару:
– Разрешите, я за вами поухаживаю! – Она помогла ему снять пальто. – Может, чаю?
– Благодарю вас! От чашечки зеленого не откажусь. – Ученый, отдав пальто секретарше, устроился за столом и углубился в бумаги.
Во всей пачке Хокимару обнаружил только два не подписанных им акта на списание расходных материалов. Поставив свой автограф, ученый с чувством испорченного на весь день настроения вышел из офисного здания. Посмотрев по сторонам, он двинулся по направлению к виднеющимся на краю летного поля двухэтажным строениям секретных лабораторий, больше похожим своими покатыми крышами на большие бараки с ангарами. Там его ждал коллектив сотрудников и накрытый по случаю праздника стол.
Сегодня отмечали тридцатипятилетие со дня основания Агентства космических исследований, которому Хокимару отдал без малого семь лет, самых продуктивных лет своей научной деятельности.
В связи с юбилеем полеты на ведомственном аэродроме не проводились. Самолеты и вертолеты, пригреваемые ласковым весенним солнышком, почти растопившим остатки снега вдоль очищенных рулёжных дорожек, мирно «дремали» на бетонных стоянках под брезентовыми чехлами, и лишь со стороны ремонтной инженернотехнической части доносился, то затихая, то снова набирая силу, живой звук работающего реактивного двигателя. Технические подразделения Агентства не отдыхали даже по праздникам, обеспечивая бесперебойную работу летчиков-испытателей в будни.
Миновав проходную поста внутреннего контроля с дежурным офицером в небольшой закрытой бетонной будке, ученый направился по неширокой пешеходной дорожке, размышляя о новом опыте, результаты которого наконецто позволят привязать точку энергии выхода к координатам четырехмерного пространства.
Почти у самого края аэродрома чтото заставило Хокимару посмотреть вверх. Его взгляд зацепился за четыре бледно-желтых, похожих на парашюты, предмета, неподвижно висящих на высоте примерно трехсот метров прямо над головой ученого. «Странно, – подумал Хокимару, – полетов сегодня нет. Откуда взялись эти парашюты?» Он знал, что воздушная зона над территорией Агентства и по периметру пятидесяти километров от аэродрома закрыта для любых летательных аппаратов, кроме машин самого Агентства, и эти неподвижно висящие над летным полем и лабораторным городком предметы вызывали тревогу. Куда смотрит служба противовоздушной охраны аэродрома? Хокимару огляделся по сторонам, поле казалось безжизненным, и ускорил шаги.
Он уже почти прошёл длинное одноэтажное кирпичное здание дежурной технической службы, примыкавшее своим торцом к рулежным дорожкам, когда краем глаза заметил справа чтото движущееся. Интуитивно ученый почувствовал опасность. Хокимару резко остановился, пропуская быстро летящий предмет. Безотчетный страх сковал тело, когда в метре перед ним на уровне глаз пролетел один из тех самых предметов размером с большую собаку и врезался в кучу подтаявшего снега возле пешеходной дорожки, разбросав вокруг ледяную крошку. В следующее мгновение Хокимару изо всех сил бросился за ближайший угол здания. И вовремя – нестерпимо яркая секундная вспышка света, как маленький ядерный взрыв, вырвалась из кучи снега, не причинив вреда оказавшемуся в спасительной тени здания человеку. Хокимару с трудом перевел сбившееся дыхание и с нехорошим предчувствием взглянул вверх: по направлению к нему прямо с неба медленно спускались три оставшихся парашюта. Тело затрясло в мелкой лихорадке от ужаса, но мозг ученого работал с молниеносной быстротой. Оглядевшись вокруг и не увидев рядом ни одного укрытия, способного спрятать человека от смертельной вспышки сверху, Хокимару стал искать единственно верное решение. Около глухой кирпичной стены, вжимаясь в которую стоял оцепеневший учёный, лежала невысокая, ниже человеческого роста, куча грязного серого снега, свезенного сюда ещё зимой. В середине ее виднелось небольшое боковое углубление, то ли созданное солнечными лучами, то ли человеческими руками. Не пещера, а лишь углубление, но и оно могло стать спасением. Резко оттолкнувшись от стены, Хокимару одним броском преодолел расстояние в несколько метров до этой ненадежной защиты и, подобрав ноги, вжался в нее всем телом. Небольшой козырек над головой из тающего месива грязи и льда скрыл от Хокимару участок неба со спускающимися парашютами. Ученый старался не дышать, чутко прислушиваясь к каждому шороху и звуку. Интуиция подсказывала, что нельзя шевелиться и звать на помощь, потому что эти бледно-желтые непонятные объекты посланы за ним, точнее за его, Хокимару, жизнью, и настроены на частоту энергетических колебаний его тела и голоса. Но зачем кому-то понадобилась его смерть? И удастся ли хоть ненадолго отдалить неизбежный конец?
Сидя в неудобной позе, стараясь почти не дышать, он уловил, как с мягким шелестом один за другим три объекта опустились рядом прямо на сугроб: два – справа, один – слева. Теперь только тонкий слой мокрого снега над головой отделял его от них. Хокимару понял, что находится в ловушке. Выхода из нее он не находил.
Объекты, ничем не выдавая своего присутствия, поджидали беззащитную жертву. Они могли взорваться в любую секунду. Ожидание смерти становилось невыносимым. И помочь в такой ситуации не мог никто. Неизвестность сводила ученого с ума. Кто же послал их? Он постарался сосредоточиться. Роящиеся в голове бессвязные мысли постепенно стали приобретать какой-то порядок.
Уже четыре года Хокимару работал над проектом «Отторжение». Такое название грандиозному начинанию по выходу космических кораблей землян к другим галактикам через «Ворота Времени» дал сам господин Тошита из-за невозможности использования при перемещениях в дальнем космосе многих известных земных физических законов, в том числе и законов Ньютона. В других измерениях они не действовали, а потому новые законы перемещения физических тел в космическом пространстве на околосветовых скоростях приходилось открывать, основываясь уже даже не на общей теории относительности Эйнштейна. Именно разработкой неизвестных путей покорения космоса занималось Агентство под управлением господина Тошиты.
Проект «Отторжение» финансировало правительство. Один из многих сотрудников Агентства сорокасемилетний Хокимару начал работу в этом проекте в должности начальника лаборатории по вычислению временных коридоров входа и выхода в другие измерения в районе магнитных полюсов Земли. Неожиданно для себя и своих коллег при проведении очередного испытания ученый обнаружил нечто такое, что посчитал вначале побочным эффектом или ошибкой, закравшейся в вычисления. Но при следующей постановке опыта на мониторе компьютера снова высветились те же показатели.
В тот день после работы Хокимару задержался в лаборатории допоздна, снова и снова перепроверяя расчеты. Все подтверждалось. Полученный результат вначале ошеломил его своей невозможностью, а потом заставил задуматься: выходило так, что там, где ничего не могло быть, существует неизвестный человечеству колоссальнейший запас энергии!
Через несколько дней, еще раз перепроверив расчеты и подготовив предварительные материалы, Хокимару обратился к директору Агентства с предложением провести ряд опытов по обнаружению источника неизвестной энергии. Но Тошита и слышать не хотел ни о чем, что могло бы помешать решению основной задачи или отодвинуть сроки этого решения. Он даже не принял к рассмотрению материалы, принесенные ему ученым. Тогда Хокимару на свой страх и риск продолжил опыты с неизвестной энергией. Ему не хватало технических возможностей лаборатории, поэтому он двигался, руководствуясь интуицией, соединяя теоретические выкладки с расчетами и результатами опытов. И через несколько месяцев сверхурочной работы у него появился первый шокирующий итог. Результаты показывали, что прямо на Земле существует другой такой же огромный, как сама планета, источник энергии, с такими же размерами и с такими же характеристиками магнитных полей, лишь немного сдвинутый по времени. Это означало лишь одно: Хокимару обнаружил параллельно существующий мир! И один из входов в этот мир находится в районе Южного полюса Земли. Но пока это была лишь теория. Пусть подтверждённая расчётами и показаниями приборов, но теория. А на поиск входа в параллельный мир необходимы были деньги и время, а также усилия как минимум ещё нескольких умнейших голов Агентства.
Не получив в очередной раз возможности встретиться с директором, Хокимару решил сделать доклад по итогам своей работы на расширенном отчётном заседании руководства Агентства, которое в плановом порядке проводилось раз в три месяца и на котором обязательно присутствовали представители правительства и Вооруженных сил страны.
За три дня до заседания Хокимару передал секретарю служебную записку, в которой ставил директора в известность о своем намерении поднять в докладе тему неизвестной энергии, и стал ждать вызова к господину Тошите. Но вызова не последовало. Уже в день заседания Хокимару все еще не мог решить, огласить результаты своих исследований или нет? Ведь за самовольство и превышение полномочий он, как начальник лаборатории, мог лишиться должности. Нарушение правил плюс недовольство директора, – все это могло привести к увольнению из Агентства. А Хокимару уже не мыслил себя без любимой работы.
Но все же смелость ученого взяла верх над простой человеческой осторожностью, и Хокимару решил озвучить свой доклад на заседании совета.
В списке выступающих он значился последним.
Начальник лаборатории вычислений временных коридоров входа и выхода в другие измерения говорил спокойно и уверенно, подкрепляя каждый аргумент расчетами и графиками, демонстрируемыми через компьютер на большой экран. За двадцать минут выступления Хокимару постарался как можно подробнее обосновать свои выводы, он лишь не упомянул о том факте, что проводил эти исследования без ведома директора Агентства.
Заседание затянулось. Доклад был воспринят неоднозначно. Большая часть присутствующих отнеслась к результатам, представленным их коллегой, весьма сдержанно. Говорили, что полученные данные еще необходимо проверять и перепроверять. Другие выступали с резкой критикой. Особенно старался руководитель лаборатории космических энергий господин Каттава. Он начал со слов: «Все мы с детства любим сказки…». Дальше он обвинял Хокимару в популизме и непрофессионализме, требовал представить полученные учёным результаты и все расчёты в лабораторию космических энергий для перепроверки. Советовал всем заниматься основной работой и не обращать внимания на информацию из доклада Хокимару, так как кроме параллельных галактик, которые мы можем наблюдать в телескоп, других миров не существует. Уж тем более – на Земле.
Господин Тошита хранил молчание до конца, и по выражению его каменного лица невозможно было определить отношение к докладу подчиненного. После заседания он не вызвал сразу Хокимару к себе. И это стало нехорошим знаком для ученого.
Вернувшись вечером домой, Хокимару рассказал обо всем жене и посоветовал готовиться к худшему. Умная и понятливая, Сайхо без слов приготовила мужу ужин и расстелила постель. Ученый не сомкнул глаз до утра, думая о том, что готовит ему день грядущий?
Только когда в оконных стеклах тяжелая чернота ночи стала понемногу отступать под натиском рождающегося рассвета, Хокимару прикрыл глаза.
В коротком сне он видел себя ремесленником. Базарный день был в самом разгаре. Хокимару стоял на площади средневекового города. Вокруг загорелые люди европейской и азиатской внешности в одеждах, которым место в музеях, допотопные телеги на двух больших колесах с толстыми спицами, земляные печи, из чьих разверстых пастей тянулся дымок из прошлогодних кизьяков и крепкий дух свежеиспеченного хлеба, большие котлы, поставленные на огонь прямо под открытым небом, в которых булькало мясо только что зарезанных баранов, рои мух, вьющихся над оставленными на земле бело-сизыми кишками и окровавленными шкурами, источающими тошнотворный запах. Посередине площади возвышался помост с пустующей виселицей, огромным чурбаком и большим низким столом, больше похожим на высокие нары.
На грязных руках и ногах Хокимару, позвякивая при каждом неловком движении, тяжким грузом висели массивные железные кандалы. Рядом в оборванном тряпье вместо одежды стояли такие же несчастные. Они были прикованы к длинной тяжелой цепи, начало и конец которой держали в руках двое стражников в кольчугах с кривыми саблями у пояса.
Двое других расковали Хокимару. Подручные палача подскочили и больно скрутили руки. Затем заставили подняться на эшафот.
Хокимару стало страшно. Закружилась голова. Он понимал, что это всего лишь сон, и попытался проснуться. Но не получилось…
Его заставили остановиться. Прямо перед ним находились нары, сколоченные из толстых досок, с бурыми пятнами и густыми подтеками. Справа – круглая плаха, обильно залитая свежепахнущей кровью. С него сорвали одежду и грубо толкнули в спину. Навалились подручные палача, больно придавили руки и ноги, растянув по грязным нарам. Кто-то зажал, словно тисками, голову. Подошел мускулистый палач с большим окровавленным топором в руках, увидев его, Хокимару понял, что это конец… и завопил от ужаса…
– Милый, проснись! – услышал Хокимару и увидел рядом жену. На её лице он прочитал неподдельный испуг. – Ты так кричал! Что тебе снилось?
Ученый непонимающим взглядом осмотрелся по сторонам. Сердце бешенно колотилось в груди, но страх понемногу стал уходить – Хокимару сидел дома на кровати в собственной спальне.
– Сон дурацкий… – бросил он, решив не расстраивать жену. Глубоко вздохнув, Хокимару посмотрел на часы:
– Пора вставать. Скоро на работу.
Утром его вызвал директор.
– Вы понимаете, уважаемый господин Хокимару, – начал Тошита без предисловий, даже не предложив подчинённому сесть, – вы понимаете, что нарушили корпоративный кодекс?
– Понимаю, – спокойно ответил Хокимару. Он надеялся, что полученные сенсационные результаты его исследований компенсируют несогласованные с руководством действия.
– Понимаете? – директор нехорошо посмотрел на подчинённого. – Вы подвели под удар всех и в первую очередь меня, вашего непосредственного руководителя, даже не соизволив поставить в известность о проведении вами несанкционированных исследований! И вы имели дерзость озвучить на уважаемом совете ваши непроверенные результаты без согласования со мной, да еще и в присутствии посторонних лиц!
– Уважаемый господин Тошита, – попытался привести доводы в своё оправдание учёный, – ранее я уже докладывал вам о предварительных результатах своих исследований и за несколько дней до заседания совета пытался встретиться с вами, но вы были заняты. Тогда я направил на ваше имя служебную записку с результатами перепроверенных мной расчетов…
– Я вам запретил заниматься несанкционированными опытами! – повысил голос, вставая из-за стола, директор. – И никакой записки от вас я не получал!
Тошита поднялся и прошел вдоль длинного ряда стульев у стены в конец своего огромного кабинета.
– Поэтому, уважаемый господин Хокимару, – остановившись, произнёс он спокойнее, не глядя в сторону ученого, – я считаю, что, учитывая все обстоятельства, мы не можем работать вместе. Спасибо за ваш труд в нашем учреждении. Расчет с вами произведут самый полный. Я распоряжусь.
– Кому сдать дела? – чувствуя, как кровь отлила от головы и как ослабли ноги, еле слышно произнес Хокимару.
– Дела в трехдневный срок сдадите начальнику лаборатории космических энергий господину Каттаве, – глядя в окно, распорядился Тошита. – Мы объединим обе лаборатории для большей эффективности. Тем более что и темы разработок очень близки. Я вас не задерживаю! – Тошита обернулся. Холодная официальная улыбка застыла на каменном лице директора, собрав множество морщин возле губ и глаз. Теперь этому человеку можно было дать все его шестьдесят лет.
Не чувствуя пола под ногами, Хокимару вышел в приемную.
– …Вы меня слышите? Вам плохо? – вопрос секретаря заставил ученого осмотреться. Вместе с остальными чувствами возвратилось понимание реальности случившейся катастрофы. Хокимару стоял посреди приемной под безразличными взглядами чужих людей, сидевших в ожидании вдоль стены. Хокимару смотрел и не видел их. Его мучил один вопрос. Посмотрев долгим взглядом на миловидную секретаршу, разжалованный руководитель лаборатории задал его:
– Скажите, четыре дня назад я подавал служебную записку на имя директора. Что с ней?
Секретарь кинула на Хокимару равнодушный взгляд, затем, видимо чтото припомнив, посмотрела более внимательно:
– Ваша записка лежит в папке для доклада. Господин Тошита последние дни был очень занят и оставил просмотр документов на конец недели.
– Но как… Я же сделал отметку на записке «Очень важно»! – растерянно пролепетал Хокимару.
– Документов проходит много, – безразлично бросила секретарша, упираясь взглядом в монитор компьютера на своём столе. – И все очень важные…
Длинными пальцами с ухоженными ногтями она принялась профессионально быстро набирать текст очередного документа, а подавленный Хокимару, тяжело переставляя непослушные ноги, направился к выходу.
Хокимару успел дойти до своей лаборатории и объявить сотрудникам о решении руководства до того, как случился сердечный приступ…
Он еще находился в сознании, когда приехали врачи…
Хокимару открыл глаза. Ему снился прекрасный сон, в котором он на зеленой лужайке играл с кучей маленьких щенков на берегу неширокой чистой речки. Шустрые щенята ласково покусывали и лизали его руки. Ему было легко и радостно, и это переполняющее чувство заставляло его смеяться, как ребенка…
Первой, кого увидел Хокимару, открыв глаза, была жена. На фоне стен больничной палаты Сайхо, одетая в голубой медицинский халат, была похожа на врача.
– Ты доктор? – почему-то спросил Хокимару, будто увидел женщину из сна.
– Я твоя жена, – глядя на него глазами полными слёз, улыбаясь, ответила Сайхо. Он почувствовал тепло женских пальцев на своей руке, и это прикосновение напомнило ему ласковое покусывание щенков из сна.
– Что со мной? – взяв ее пальцы в свою руку, спросил он.
– Все в порядке, – продолжала сквозь слезы улыбаться жена. – У тебя инфаркт, но сейчас уже все в порядке.
Хокимару ясно вспомнил последний свой день на работе и разговор с директором. Сразу же в левой стороне груди появилась и стала нарастать тяжесть. Словно почувствовав его состояние, Сайхо тихо, пряча добрую улыбку, произнесла:
– Не волнуйся. Тебя оставили в Агентстве. Мне сказал один господин из правительства, что ты сразу можешь выходить на работу, как позволит состояние здоровья. И еще, что тебя ждет повышение.
Хокимару не верил тому, что слышал, но боль в груди стала отступать…
Когда Хокимару после больницы появился в лаборатории, сотрудники встретили его цветами и радостными улыбками. По такому случаю был накрыт стол с чаем и сладостями. Но Хокимару еще не успел попробовать ни кусочка от большого белого торта, как последовал вызов к руководителю Агентства.
К своему удивлению, в приемной Хокимару увидел новую секретаршу. Та, услышав имя вошедшего, поднялась со своего места, почтительно раскланялась и сама открыла перед ученым дверь в кабинет. Хокимару даже растерялся – он не привык к подобному обращению. Творилось чтото странное.
В кабинете директора его уже ждали. Невысокий плотный господин лет пятидесяти в темном костюме с интеллигентным загорелым лицом, на котором ярко выделялись светлые умные глаза, поднявшись из-за стола навстречу вошедшему, первым поприветствовал Хокимару, как только тот переступил порог директорского кабинета. Ученый с легким поклоном поздоровался вначале с незнакомцем, потом с сидящим в кресле господином Тошитой.
– Господин Хокимару, – излишне громко произнес Тошита, – прошу принять мои искренние извинения за то недоразумение, которое произошло здесь три недели назад. Я… – Тошита растерянно взглянул на плотного господина в дорогом костюме, – … мы тут во всем разобрались… Вы продолжаете работать в нашем институте. Приказ о вашем увольнении отменен… – Тошита осекся.
После многозначительного взгляда и кивка головы плотного господина Тошита покинул кабинет, бесшумно притворив за собой дверь.
– Как ваше здоровье, господин Хокимару? – поинтересовался незнакомец.
– Спасибо, полон сил и желания приступить к работе после длительного отдыха, – пытался пошутить ученый. Но на лице незнакомца не обозначилось даже подобия улыбки. Умные азиатские глаза прямо смотрели на Хокимару, и казалось, что от них ничего нельзя скрыть.
– Сердце не тревожит?
– Нет. Вы же знаете возможности нашей медицины. Сделали шунтирование так, что пожаловаться не могу, – будто отчитываясь, доложил Хокимару, все еще чувствуя скованность от непривычного обращения.
– Хорошо. Чай или сок? – по-хозяйски пригласил господин в темном костюме, жестом указав в сторону накрытого на две персоны столика возле большого дивана у стены под картиной, изображающей распускающиеся цветы на фоне заснеженной вершины горы Фудзияма.
– Спасибо, чай, – выбрал Хокимару, с облегчением отводя от незнакомца взгляд.
– Тогда присаживайтесь. Я тоже выпью чаю. Разговор у нас серьёзный, и он должен остаться между нами.
Они расположились на диване так, чтобы было удобно вести приватную беседу.
– Меня зовут Ошива, – представился незнакомец. – Вас я знаю, господин Хокимару, не только со слов ваших коллег. – Ошива посмотрел долгим взглядом в глаза собеседника. – Мне пришлось изучить ваше личное дело. Поэтому можно сказать, что знаю о вас и вашей семье все или почти все.
– Чем обязан такому вниманию с вашей стороны? – Хокимару, стараясь меньше встречаться взглядом с собеседником, разлил по тонким прозрачным чашечкам чай из высокого и такого же прозрачного чайника.
– Только своей светлой голове ученого, – без улыбки чуть поклонился Ошива. – Я, в прошлом физикядерщик, защитил докторскую степень, ныне являюсь советником премьерминистра по вопросам, связанным с… в том числе и с вашей деятельностью, господин Хокимару. Курирую это Агентство.
Хокимару, в свою очередь, ответил уважительным поклоном головы.
– Я знаю про неприятное недоразумение, господин Хокимару, произошедшее между вами и господином Тошитой, – продолжил Ошива. – Жаль, что меня поздно поставили в известность. Приношу извинения от имени вышестоящего руководства. Сегодня же вам будет компенсирован и финансовый, и моральный ущерб.
– Спасибо, – ученый с искренней благодарностью взглянул в светлые умные глаза. Деньги сейчас ему были нужны. Жена, для того чтобы дежурить три недели у постели больного, вынуждена была оставить работу в фирме по продаже недвижимости.
– Ваш доклад на последнем совещании заинтересовал коекого из военных. – Ошива сделал три первых глотка чая и выразительно поднял вверх указательный палец. – Информация дошла до меня. Я ознакомился с материалами и, признаюсь, был крайне удивлен тем объемом работы, которую вам удалось проделать. Но меня просто поразили ее результаты. Я попросил перепроверить ваши расчеты. И знаете что? Они – безупречны! И это чтото из области совершенно неизвестного. Как вам удалось все это проделать одному?
– Каждый ученый должен познавать неизведанное, – скромно ответил Хокимару. – А тут мне представилась такая исключительная возможность.
– И вы не ошиблись, воспользовавшись ей! – поддержал Ошива. – Теоретически мы были давно готовы к подобному открытию… – Заметив вопросительный взгляд собеседника, Ошива уточнил:
– Мы – это ряд узких специалистов, занимающих высокие посты в науке и в руководстве государством. Уточню: дальновидных специалистов. Итак, мы ждали этого открытия. И его удалось совершить вам, уважаемый Хокимару! Заметьте, – дружески улыбнулся Ошива, – на ученом совете, прослушав ваш доклад, никто из присутствующих даже и не понял всей величины свершившегося! Это доказывает еще раз то, что вокруг нас много посредственностей, величающих себя «учёными». Да, они неплохие исполнители, но двигать науку вперед могут только личности! И вы, Хокимару, вне всякого сомнения, одна из них!
