Loe raamatut: «Кыся-стервец. Современная проза»

© Олег Чистов, 2016

ISBN 978-5-4483-2361-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Они живут вместе с нами: в домах, квартирах, на дачах, даже на кораблях. Они – это огромное кошачье племя. Породистые и не очень, всевозможных окрасов.

Позволяют нам холить и лелеять себя, привнося в дома некий уют и тепло. Кому-то скрашивают годы одиночества, становятся членами семьи, оставаясь при этом своенравными животными.

Не будем отнимать их права думать и понимать нас. Мы разговариваем с кошками и, нам кажется, или мы верим в это, что они понимают нас. Они тоже разговаривают с нами. Понимаем ли мы их? Нет – только догадываемся, что они хотят нам сказать.

Я осмеливаюсь в этой истории думать и говорить за моих героев, надеюсь, они простят меня за подобную дерзость.

Вот, что из этого получилось.

Глава 1 Нас не звали, а мы явились

Это чудо природы появилось у нас в середине лета.

Воскресным утром, наша семья завтракала на кухне. Утренняя свежесть стремительно таяла, уступая место июльской жаре. Кухонные окна распахнуты настежь. С веранды доносится позвякивание собачьей миски, похоже, здесь завтрак уже подходил к концу и начался процесс вылизывания посуды.

В этот момент где-то рядом, но как бы с высоты, раздалось громкое утробное «мяу-у»! И следом громкий лай собаки в районе калитки. Мы все – мама, сестра и я выскочили на веранду. Отец остался сидеть за столом и только удивлённо пробормотал:

– Это ещё что такое?

На столбе калитки сидел крупный серо-полосатый кот, а внизу, прыгая на задних лапах, возмущённо лаяла Рекса.

Не правда ли странная кличка у собаки? Чуть позже я расскажу, почему и как собака её получила.

– Господи, ты чей, откуда взялся? – с такими вопросами мама подошла ближе к воротам.

Мощным и одновременно мягким прыжком кот метнулся ей на плечо и скользнул в подставленные руки. Мама так растерялась, что даже не успела, испугано ойкнуть. Устроившись на руках, кот громко замурлыкал. От такой наглости незваного гостя, собака аж поперхнулась в лае. Котяра скорчил ей гримасу, подмигнул и мяукнул:

– Вот так надо, вражина! Привыкай, будем жить вместе.

Справившись с растерянностью, мать только и смогла выговорить:

– Ничего себе подарочек! Ну, пошли наглец, накормлю тебя.

Против такого оборота событий кот не возражал, наоборот, был уверен, что так и должно быть. Мы все вместе вернулись на кухню. Одобрения, тем более восторгов по поводу незваного гостя отец не проявил. Как бы оправдываясь, мама сказала:

– Сейчас мы его покормим, а там пусть сам решает – уйдёт, ну и бог с ним. Захочет остаться – пусть остаётся, тем более что в кладовке, похоже, завелись мыши.

Это был весомый аргумент. Мама всегда говорила, что ужасно боится мышей.

Кота опустили на пол. Прислушиваясь к разговорам, он начал сосредоточенно вылизывать лапы и хвост, изредка поглядывая на нас. Сестра начала выдвигать разные версии кличек. Ей очень хотелось назвать его Пушком. Отец вмешался в её страстный монолог:

– Галка, ты посмотри на его морду. Если бы он был человеком, ему только за его физиономию можно давать пятнадцать лет без права на амнистию. Типичная бандитская морда. Вы с ним ещё наплачетесь, вот помяните моё слово.

Кот отвлёкся от хвоста, коротко, вприщур, глянул на главу семейства, тихо промурлыкал в усы:

– Пожалуй, от этого даже молочка не получишь, надо быть с ним осторожней.

Внешность у кота действительно была колоритной. Одно ухо надорвано, на лбу рубец. Тонкий шрам по диагонали от правого глаза через нос рассекал внушительную хмурую кошачью морду, теряясь в пучке усов слева. Хорошо скроенное тело, короткие, сильные лапы. Чувствовалось, что недодав красоты, природа силушкой кота не обделила. Какой там к чёрту Пушок, обычный, уличный – Васька.

Коту было совершенно наплевать, как назовут. Его больше интересовало в тот момент – чем собираются потчевать?

Мама выбрала из посуды старое блюдце со щербинкой, налила в него молока и поставила перед котом. Васька брезгливо посмотрел на угощение, поднял морду. В жёлто-зелёных глазах явственно читался вопрос:

«И это всё? За такое питание ты хочешь, чтобы я ловил у тебя мышей?»

Отец не выдержал, сказал:

– Нет, вы только посмотрите на него, вот наглец!

Мама молча достала из кастрюльки вчерашнюю холодную котлету, поломала её пополам, половинку подложила коту. Кот хрипло мяукнул:

– Ну ладно, это уже кое-что, хотя могла бы и не ломать, не подавлюсь и целой.

Кошачьи зубы впились в котлету. Управился с ней быстро и запил молочком. Покончив с угощением, вылизал грудь и лапы.

«Теперь надо оглядеться, куда попал», – решил кот. Обошёл прихожую и кухню, вынюхивая что-то в углах помещений. Вошёл в спальню родителей. Задрав морду оглядел всё, принюхался и фыркнул, топорща усы.

«Ясно, здесь спит хозяин дома», – нет, это меня не устраивает. Вышел.

В детской комнате огляделся. Оценил широкий подоконник и открытую форточку над ним.

«Здесь спит мальчишка и девчонка, которая хотела назвать меня Пушком», – это совсем другое дело.

С кухонным полотенцем в руке, в этой прогулке его сопровождала мама.

Назидательно помахав перед носом кота концом полотенца, предупредила:

– Вот только попробуй мне где-нибудь нагадить, пулей вылетишь из дома!

Кот не собирался пакостить, пока его всё устраивало. Васька решил задержаться в этом доме на некоторое время, а дальше – видно будет. Прицелился прищуренным глазом и сиганул на прогретый солнцем подоконник.

«Вот здесь я и буду спать: тепло, светло, форточка рядом», – определился с местом кот.

Тщательно вылизал белое брюхо, сладко зевнул, во всю зубастую пасть и растянулся на подоконнике во весь рост.

Времени прошло не так и много, но молочко в желудке кота взыграло. Надо идти на двор. Он мог спокойно выскочить в окно, но не сделал этого, решил сразу всё расставить по местам.

«Вражина – хозяйская собака, лежит на крыльце веранды, подумает ещё, что я её боюсь».

Спрыгнул на пол и уверенно направился к входной двери, требовательно мяукнул:

– Хозяйка, выпускай, невмоготу мне.

Открывая дверь, мама удивлённо сказала, предупреждая кота:

– Ишь смелый какой! Иди, там тебя Рекса ждёт, даже на улицу не пошла с ребятами – тебя дожидается.

Отец из кухни добавил:

– Он не настолько смелый, сколько наглый.

Кот вышел на веранду, а мама осталась стоять в дверях, наблюдая, что будет дальше. Рекса коротко оглянулась, сделала вид, что ей это не интересно, но пушистым хвостом стала усердно обмахивать крыльцо. Спуститься с крыльца, минуя собачий хвост, невозможно. Собака явно провоцировала кота. Вступать в конфликт или в драку, без гарантии на успех, в Васькины планы не входило. Достаточно и того, что продемонстрировал – он не трус. Поразмыслив, Васька прыгнул на поручни веранды. Мощно оттолкнулся и, распластавшись в воздухе, приземлился ближе к забору. Не спеша, задрав хвост и не оглядываясь, направился в кусты. Рекса проводила его недобрым взглядом, тихо проворчала:

– Наглая скотина, но соображает.

Оправившись, кот пошёл знакомиться с территорией. Обошёл весь огород, заглянул в сарай.

«Здесь пусто, но за стеной точно свинарник, а значит, есть крысы, сейчас не до вас», – решил он. «Вот ближе к зиме я устрою вам весёлые ночки».

В соседнем дворе унюхал запах кота и собаки, в другом, собаки и кошки. «Кошка – это хорошо. Кошек я люблю», – удовлетворённо мурлыкнул в усы Васька.

Закончив разведку, вернулся в дом через окно. Дальнейшее знакомство с окрестностями заняло у него несколько дней.

В последнем дворе приключился конфуз, да какой там конфуз! Он чуть не попрощался с жизнью. Вспомнить страшно.

Добравшись до последнего двора на улице, он чётко уловил запахи собаки.

«Эка невидаль, почти в каждом дворе псы, точнее, пёсики, а кто у нас тут?»

Сделал один шаг, второй…

Кошачье счастье, не отвернулось от Васьки. Не успел он сделать ещё пару шагов, а если бы успел шагнуть, всё – хана ему.

Громыхая цепью, из будки вылетел Верный.

Вспоминая чуть позже как всё было, уже дома, лёжа на подоконнике, кот инстинктивно поджал хвост.

Огромная псина, разинув пасть и сверкая страшными клыками, бросилась к Ваське. Клыки клацнули перед самой мордой кота. Издав дикий вопль, спиной вверх, как на пружинах котяра подлетел и, незнамо как, оказался на ветке дерева. Выгнул спину дугой, зашипел, брызжа слюной. Цепь не дала псу добраться до дерева, отбросила его рывком назад. Захлёбываясь злобным лаем, собака металась буквально в нескольких метрах от дерева.

Придя немного в себя и чувствуя, как сердечко потихоньку возвращается из пятки левой задней лапы в своё исходное положение, Васька принял разумное решение. Напружинил лапы и что есть силы, маханул с дерева в противоположную сторону от собаки. Поджав хвост, бросился к забору. Обдирая бока о рейки штакетника, протиснулся на улицу и, поджав хвост, помчался к своему дому. Здесь ловить ему было нечего.

Уже дома, вспоминая, тихо мурлыкал: «А ведь точно, есть на свете кошачий бог! Сделай я тогда, ещё пару шагов и всё – конец мне! Эта образина, перекусила бы меня пополам, а возможно, заглотила целиком даже не поперхнувшись. У, вражина!»

Вылизывая крупную, когтистую лапу, продолжил размышлять над извечной темой взаимоотношений четвероногих:

«Правильно делают люди, что сажают таких монстров на цепь, иначе всему кошачьему племени, давно бы кирдык пришёл. Кошкой там и не пахло, а даже если бы и пахло, ну её нафиг – себе дороже».

Соседи приметили, что у нас появился кот. Баба Нюра, как-то окликнула мать, спросила:

– Шур, вы что, кота завели?

– Да какой там завели, сам приблудился.

– Видела, как он по нашему огороду шастал, здоровый чертяка! – отметила кота соседка.

Ещё с неделю Васька отъедался, спал, набирался сил, обдумывал планы террористических набегов и покорения территории. В те годы слово террор было не на слуху, люди даже плохо представляли, что это такое.

Немного отвлекусь от нашего главного героя повествования, чтобы объяснить некоторые моменты, упорядочить.

С Рексой у Васьки установился нейтралитет, они старались не замечать друг друга.

Наверное, сейчас самое время объяснить, откуда взялась у нашей собаки такая странная кличка.

В пятидесятые годы прошлого века наша семья жила в Татарии в молодом городе нефтяников. Мне шёл седьмой год и осенью меня хотели отдать в школу.

Мама первые годы не работала, занималась домом, мной и сестрой. К семи годам я прилично освоил арифметику. Знал все действия, таблицу умножения, читал по слогам, но картавил. Не выговаривал эту проклятую букву «р». Вместо неё у меня получалась «л».

Вот так с мамой за ручку я оказался в кабинете директора, ближайшей школы. Выслушав мать и ознакомившись с моими способностями, директриса вынесла вердикт:

– К школе он подготовлен хорошо, но я вам не советую отдавать его в этом году.

– Он у вас картавит. Дети его будут дразнить, он замкнётся, и ничего хорошего из этого не получится. Только навредите ребёнку. Не советую спешить со школой. Пусть погуляет ещё годик, ничего страшного.

Заглянула в бумажку с маминым заявлением, спросила:

– Вы живёте в отдельном доме?

Мама утвердительно кивнула.

– Вот и купите ему собаку, пусть у него будет Рекс. Уверена, всё быстро пойдёт на поправку. Вот тогда милости просим в нашу школу.

Вот так, с подачи школьной директрисы я получил вольную от школы ещё на год. И, главное, всё получилось именно так, как она и предсказывала. Весной следующего года я получил щенка, моего Рекса, который оказался в итоге не Рексом, а Рексой. А тот день, вернее, поздний вечер, когда я впервые правильно выговорил букву «р», тоже помню до сих пор и расскажу, как всё было.

Глава 2 И смех, и грех

Мама принесла в дом щенка. Купила у какого-то мальчишки на улице за рубль. Мать мальчишки грозилась утопить щенят и, спасая их, мальчик вынес щенят на улицу. Останавливал прохожих, спешивших по своим делам и, уговаривал их взять у него щеночка. Маме достался уже последний. Дома, рассказывая нам с сестрой о покупке, сказала:

– Есть такая примета – нельзя брать щенка бесплатно. Хоть мелочь, или копеечку, а надо за него заплатить, иначе, собака не приживётся.

И добавила:

– Примета старинная, не нами придуманная, не нам её и нарушать. Да и мальчишке в радость – не только щенков спас, но и на кино с мороженым заработал.

Кличку собаке мама дала сама – Рекс. Это чтобы я чаще тренировал звук «р» перед школой.

Примерно через пару месяцев Рекс преподнёс нам самый главный сюрприз. Точнее, для Рекса это не было сюрпризом, а вот для нас – да. А ещё точнее, сюрприз был для нас с сестрёнкой. Для родителей это был конфуз, над которым ещё долго подсмеивались все соседи.

Огороды вскопаны, первые грядки засажены лучком, редисочкой. Семена прочей зелени – укропа, петрушки, посеяны. На очереди посадка картошки. Продолговатые белые семена огурцов лежат в блюдечке под мокрой тряпочкой – греются и прорастают под лучами весеннего солнца. Помидорной рассаде ещё тоже надо ждать большего тепла, земля ещё не прогрелась. В это время у огородников наступает небольшая передышка.

Эта традиция сложилась как – то сама собой. Наверняка зачинщиками были наши отцы. Соседи, находившиеся в хороших, дружественных отношениях, объединялись в несколько групп, как правило, по возрасту. Происходило всё примерно так.

Выходной день. После завтрака, пока мама мыла посуду, отец с «Беломориной» в зубах ходил по огороду между грядками. В соседнем огороде, слева от нас, появляется Петрович, подходит к забору и окликал его:

– Григорич, привет!

Отец подошёл, поздоровался с соседом.

– Управились с огородом? – интересуется Петрович.

– Да вроде всё сделали, осталось огурцы посадить, да помидоры.

– Ну, это ещё дней десять, не меньше. Да как ещё с погодой повезёт.

И подмигнув отцу, продолжил:

– Я вот, что думаю. А не пора ли это хорошее дело отметить, так сказать, за хороший урожай не грех и выпить, посидеть за хорошим столом? – подбрасывает идею сосед.

Отец кивает в сторону дома Петровича.

– А твоя-то как, не против?

– Я свою уже обработал – дала добро!

И Петрович азартно потёр ладони.

– Тогда я к своей пошёл! – говорит отец.

Тушит папиросу в бочке с водой для полива огорода и шагает к крыльцу дома.

– Давай, с Богом, а я сейчас ещё Павла сгоношу.

И прыгая через грядки, Петрович устремляется к противоположному забору, закладывает два пальца в рот и свистит разбойничьим посвистом.

В окне ещё одного дома появляется фигура дяди Паши. Петрович машет ему, вызывая на улицу. К забору на переговоры.

Минут через двадцать, там же у забора, встречаются уже женщины. Оговаривают, кто и что готовит, принесёт с собой. Если закуски получались обильными, то мужчинам выделялись деньги из расчёта две бутылки водки на троих и женщинам – бутылочка красненького сладенького на всех. Ещё поручали купить хлеб.

Решался и вопрос, у кого будут гулять? Обычно это происходило по очереди. Но бывали и исключения из правил. Жена Петровича, подмигнув жене дяди Паши и улыбаясь, спрашивала маму:

– Шур, а Шур! Я тут слышала, твой Женька, говорят, большую радиолу с проигрывателем купил?

Мама отлично понимала, куда клонит соседка.

– И какая это сорока тебе в уши настрекотала? Ладно, давайте сегодня у нас соберёмся.

Наши отцы быстро переодевались и всей троицей, весело переговариваясь, оживлённо жестикулируя, устремлялись к центру города, в винный магазин. А матерей ждала кухня.

Вспоминая сейчас подобные сценки и следовавшие за ними соседские посиделки вскладчину, я подумал вот о чём.

Мои дедушки, бабушки, я думаю, делили свою жизнь так: до революции и после. Наши родители: до войны и после.

Поколение моложе меня лет на десять-пятнадцать: до перестройки и после. А вот жизнь своего поколения я бы разделил так: до телевидения и после.

Да, я понимаю, это прогресс, это цивилизация и информация. Но с появлением телевизоров, люди захлопнулись в своих домах и квартирах. Перестали просто нормально общаться, и не обязательно за общим столом с выпивкой. До каких уродливых масштабов, до какого абсурда дошло это в наше время, с его компьютерами, эсемесками и интернетом, тогда в пятидесятые годы, даже представить было невозможно. Сейчас видят и понимают эту проблему многие, но сделать уже ничего не могут. Телевизионного и интернетовского «джина» выпустили из бутылки.

Примерно часам к четырём, всё было готово. В большой комнате раздвигался большой овальный стол, мать застилала его белой скатертью, ставила закуски. Мы с сестрой расставляли посуду. Обычно наших стульев не хватало, бежали к забору, соседская ребятня передавала нам свои табуретки и стулья. Позвякивая бутылками в авоське, возвращались из магазина мужчины. Когда всё стояло на столе, наши матери исчезали из вида. Минут через двадцать появлялись уже принаряженными. В воздухе носились запахи духов «Красная Москва» и каких-то цветочных духов. Город был молодой, магазинов было меньше, чем пальцев на одной руке. Да и выбор в те годы во всей стране, был невелик. Прошло всего десять лет, как закончилась война, не до духов было государству.

Соседи приходили с детьми. Садились за стол, выпивали, закусывали, танцевали под радиолу. После второй-третьей рюмки, нас детей, отправляли в другую комнату, снабдив выпечкой и сладостями, если они были. Мужчины выходили на перекур.

В тот майский день всё так и было. Чтобы не толкаться на крыльце, отец с приятелями вышли в огород. Мне было не интересно сидеть в комнате со старшими девчонками. Рекс имел явное желание посетить «туалет» и мы выскочили с ним на улицу. Протиснувшись сквозь частокол ног, пёс, смешно подкидывая зад, помчался в свой угол возле сарая. Слегка покрутился, обнюхивая землю. Выбрал место, сказав своё собачье «уф», присел и с наслаждением стал избавляться от избытков влаги.

Кроме дяди Паши никто не обратил внимания на это знаковое событие, а он повернулся ко мне и спросил.

– Как ты сказал, зовут пса?

– Лекс! – Гордо ответил я картавя, меняя звук «р» на «л».

Дядя Паша повернулся к моему отцу, толкнул его в плечо.

– Григорич, смотри сюда! – И ткнул пальцем в сторону собаки.

Отец сходу не понял в чём дело. Приятель хлопнул себя по ляжкам и, хохоча, чуть ли не пошёл вприсядку.

– Рекс! Ой, сейчас сдохну от смеха! Они её назвали Рексом!

Хрипел, аж закашлялся от смеха. Следом заржал Петрович. Дошло и до отца. Кто-то из приятелей, изнемогая от смеха, сипел,

– Девку назвали Рексом. Ой, не могу! Ну, Григорич, ты даёшь!

– А я что, под хвост ему заглядывал что ли?

– А надо было заглянуть! Что и Шурка твоя не заглядывала? Господи, мужик войну прошёл, дети есть, а под хвост не научился заглядывать!

И опять приступ дикого хохота. На звуки задорного смеха, на крыльцо дома, высыпали жёны и дети. Им популярно всё объяснили.

– А ты куда смотрела, когда брала его? – Это уже отец, к маме, сквозь смех.

– Вот паршивец! Я же спрашивала его, мальчик или девочка?

А он мне: «Мальчик, мальчик, тётя!»

Хор смеющихся увеличился вдвое. Кто-то из мужчин, бросил клич:

– Пошли в дом, такие крестины надо отметить!

Я, семилетний мальчишка, ничего толком не понял, что произошло и из-за чего весь этот обидный смех?

Рекс, или уже не Рекс, сидел или сидела, у моих ног. Ничего не понимая, собака крутила головой и весело лаяла. Уже возвращаясь в дом, мама задержалась на пороге, обернулась к нам и, смущённо пожав плечами, сказала:

– Вот так, сынок бывает – Рекс у нас девочка. Пусть будет Рексой!

– Да ничего страшного, лишь бы собака была хорошая, – успокоил меня отец.

– Ну да, тебе то что, а что потом будем делать со щенками? – возразила мама.

Петрович, услышав мамин вопрос, вмешался:

– Шур, если собака будет хорошая, проблем не будет, всех разберут. Посмотри, сколько вокруг народу строится. Огороды у людей, сады потом пойдут. А какой сад без собаки? Ещё и заработаешь на щенках.

– Ага, я их тебе принесу! Может быть, разбогатеешь.

Смеясь, все ушли в дом.

Вот так мой Рекс в одночасье превратился в Рексу.

А пророчества Петровича в большей части сбылись. Нет, мы не разбогатели, но за все годы, когда у Рексы были щенки, я получил такое детское счастье в играх и общении с ними, которое ни за какие деньги не купишь. Щенков было много за эти годы и все были отданы в хорошие руки людям нашего города и не только его.

Но, это уже другая история.

А сейчас хочу рассказать, как я справился со строптивым звуком «р». И что здесь сыграло большую роль, кличка собаки или просто пришло время расстаться с детской картавостью – не ясно. Скорее, всё вместе.