Loe raamatut: «Лучезарный», lehekülg 2

Глава 2

Проснулся я без всякого будильника. Причем без пятнадцати шесть. Привычка. В хате было душно. Первым делом, шлепая босыми ногами, я добежал до форточки и открыл её. В сенях стояло ведро – туалетное. Открыв дверь, я был вознагражден кислым запахом мочи. Чертыхаясь про себя, подхватив ведро, пустился в припрыжку к туалету типа «сортир уличный». Сделав свои дела, уже с облегчением, я направился в дом. Время Московское может и было шесть утра, но тут уже было восемь. Деревня вовсю жила. Жители с утра доили коров, чистили свинарники, отправляли скот на выпас. На колонках стояли тележки с бидонами, в которые заливалась колодезная вода. Вообщем, жизнь била ключом, что городскому жителю показалось бы странным. Поставив ведро около крыльца, я сделал несколько наклонов, потом изобразил растяжку, все как учил меня в седьмом классе тренер по карате кекусинкай. Там я не задержался, получил синий пояс и ушел. Перед этим была секция бокса, где я продержался два года. Даже пытался учить «солнышко Дэмпси» (каскад движений в боксе). Да, я был увлекающейся натурой, но к сожалению, когда мне надоедало, уходил сразу. Отец никогда меня не ругал, он говорил-пробуй, сам найдешь, что тебе нравится. Помнится, «загорелся» стрельбой. Батя взял меня в ТИР. Через час стрельбы из ПМ по мишеням, я, несмотря на наушники уже оглох. В поощрение мне принесли Глок 19, он красивый- этакий квадрат, и мушка с треугольником, но стрелять больше не хотелось.

Зайдя в дом, я разжег духовку в «древней» газовой плите и кинул на решетку ИРП «курица с овощами». Поставил чайник, достал остатки нарезки и хлеба из чемодана и пошел к рукомойнику.

Надо прибыть в лагерь, но мне вспомнился вчерашний вечер. «ОН ждет тебя». И старушка с черными глазами. Было ли это? Я даже уже начал сомневаться. Наскоро позавтракав курицей с овощами и выпив чаю с «оккупантским» бутербродом, сочинённым из колбасы с хлебом, занялся сборами. Что взять с собой в погружение? Я посмотрел на дайв- компьютеры suunto mosquito и suunto D9. Москито, мой первый дайв-компьютер, да- пластмассовый, да простой, но не убиваемый. D9 – от той же фирмы, титановый, с портом для передачи профиля погружений на компьютер. Я подумал, зачем мне профиль на ровном погружении? Зачем мне график оксигена? И к тому же, статусный D9? Я нацепил suunto mosquito.

Выйдя на улицу, оглянулся. Уже было светло. Мимо, вихляя колесом, на велосипеде, проезжал пацан.

– Тпру…– сказал я и вытянул руку.

– Чего, дяденька? – он соскочил с велика и вопросительно уставился на меня.

– Матрену колдунью знаешь?

–Неа.

Я такого ответа не ожидал.

–А Матрену знахарку, целительницу?

–Неа.

Надо было срочно выправлять ситуацию.

–Ну кто вам заговаривает болячки, ты хоть знаешь?

–Баба Валя.

А где она живет?

Пацан начал улыбаться. Я правильно понял его улыбку. Достал из кармана «тоблерон» (шоколад), который и был взят для таких случаев (в чемодане еще лежало десяток треугольно-вытянутых плиток).

– Как звать?

Петром Васильевичем! – густым басом ответил отрок.

Ну, Петро, проводи, – ответил я и «тоблерон» перекочевал из руки в руку.

–Разрешите? Тьфу., опять армейская привычка.

– Заходите, – голос был молодой женщины.

В сенях дома пахло кислым хлебом, зато, открыв дверь на меня навалился аромат свежих пирогов. Прямо вот так с порога. Около печки суетилась женщина. Рассмотреть её было трудно. Моё лицо расплылось в улыбке. Ну как иначе. Короткая блузка, которая сбилась на пояснице. Ноги, поднапряженные около плиты. Женщина обернулась. Миловидное лицо, фартук, припорошенный мукой и румянец.

– Кхе, кхе.. Мне бы целительницу Валю, -выдавил я, не отрывая взгляд от блузки.

Мамы нет сейчас, – девушка заметила мой взгляд и густо покраснела.

– Мне почему-то не захотелось уходить.

– Я подожду?

– Да, конечно, меня Ольга зовут, я внучка Валентины Сергеевны.

Было видно, что девица оправилась от смущения.

– Меня Константин, можно просто Костя, очень приятно.

За окном зарычал мотоцикл.

– Андреев, Константин! –раздался голос с улицы.

Я выглянул в окно. На «Урале» сидел вчерашний Костик. Шлем мотоциклетный, по моде СССР, как каска английского военного, в первую мировую, был ему в пору.

– Иду, – я извиняющие развел руками и улыбнулся.

– Возьмите хлеб с собой! Он еще горячий, свеженький, только из печи. Сейчас я Вам его заверну.

Девушка ловко завернула каравай в чистую полотняную тряпицу и протянула мне.

– Спасибо, -искренне поблагодарил я.

– Приходите еще, -с какой-то надеждой ответила Ольга.

–Не могу обещать. Вообще, я хотел сказать, «конечно», но что-то в последний момент меня остановило.

Я трудно, как-то, изобразил «до свидания» и вышел к крыльцу. Костя со скрежетом ногой включил на «Урале» передачу и смотрел на меня.

–Поехали!

На крыльце стояли две женщины.

–Бабушка, почему он?

–Внучка, только «Лучезарный» знает.

***

В лагере уже вовсю кипела работа.

Мимо меня промчался Селиверстов.

– Андрюха, ты чего?

– Да твои исследователи, -слово исследователи он произнес с ели уловим оттенком презрения, -вчера, вместо того чтобы собираться и настраивать аппаратуру, обсуждали условия рыбалки, где лучше и на какую снасть ловить рыбу, какая должна подкормка. А теперь, вялые и сонные, таскают свою аппаратуру. А еще ведь надо кучу вещей притащить и разместить, начиная от туристической газовой плитки и заканчивая бензо-генератором и насосом для откачки воды. Вода не терпит промахов. Вот я и бегаю, как ужаленный в попу. Мне бы хотелось до начала темноты убраться на берег.

– Слушай, а ты помнишь, в детстве нам заговоры делала баба Матрена?

– Ну да, только она умерла лет пять назад. Ну ей еще и тогда было за девяносто.

– А кто же тогда сейчас?

– Баба Валя, она и травки заварит и таблетки, если что подберет.

Говорить, что вчера вечером я лично разговаривал с Матреной, не стал. Селиверстов запросто мог передумать и уйти как моторист по-английски. Просто спросил:

– А моторист где?

Ответ подтвердил правильность моего выбора.

– Так он же сразу отказался, да и я бы не пошел к этой скале, если бы не ты. Ты у нас всегда был самый удачливый в компании.

Ждууу……– вспомнил я вчерашний ветерок. Вкупе с бабой Матреной – та еще удача.

– О, Константин пришел, давай помогай своему товарищу и отходим. –это профессор «нарисовался».

Вообщем, пока суть да дело, но отошли мы только в одиннадцать утра. По пути командировочные включали свои приборы и настраивали их. Попутно я узнал, зачем место выбрано у Белой Скалы. На скалу ставится основной прибор, который измеряет очень много параметров, от атмосферного давления до магнитной и электрической составляющей Земли, а буи выставляются на якорных цепях вокруг и связываются по Wi-Fi с основным прибором. Причем ставить лучше не очень глубоко, а вокруг скалы как раз отмель. Селиверстов провел экскурсию по баркасу.

– Вообще-то это не совсем промысловый баркас. Им пользовались, чтобы возить детей с северного окончания озера на южный, где стояла школа. Отвозка была в понедельник, обратно в пятницу. Конечно, оформили его как промысловый и он в оставшее время выполнял другие работы, в том числе и сети на рыбу ставил. А вот смотри что для тебя. Вот кухня, здесь макароны, крупы. Вот тушенка, вот яйца. ИРП армейский – три штуки, на три дня хватит с запасом, даже потолстеешь. В ИРП есть джем, сахар, кофе, чай, галеты. Я для тебя у своих взял «кружок» домашней колбасы. Холодильник маленький, но рабочий. Вот еще китайская радиостанция YAESU VX-6R, к ней зарядка. Уверенная дальность двенадцать километров, на открытой местности, этого хватит, но вот более мощная антенна с усилителем. До пятнадцати километров «бьет» без проблем. Утром и вечером в десять часов будешь выходить на связь. Сзади на радиостанцию под скотч прилеплены канал и частоты для связи. Все понял?

–Да понял я, понял.

Было приятно, что друг детства так заботится.

Ставили буи мы с профессором вокруг скалы, хоть занятие не сложное, но два часа заняло. Я замерз основательно, один раз менял баллон, да и от второго, при всплытии, оставалось десять «бар». Я пошел на нарушение из-за того, что глубина была пять метров, а до лодки, в которой сидел ассистент, было от места погружения всего ничего.

Теплый свитер, обжигающий горячий чай – что еще надо после погружения.

Андрей ухитрился еще раз поругаться с профессором.

Питающие провода к основному прибору оказались короткие – пятнадцать метров. Селиверстов требовал отойти от отмели минимум на двадцать метров, чтобы при волне баркас не сел на отмель.

– Да какая тут волна, -разгорячился Юрий Юрьевич, -Вы просто добиваетесь для себя преференций.

Андрей обиделся.

– Сильный ветер есть и у нас, затащит боком и все, ляжет он, это не морское судно.

Сошлись на том, что баркас поставим кормой к скале, а питание перенесем на корму. В случае критической ситуации, я отцеплю кабель и отойду на судне. В этом случае, и баркасу ничего не угрожает, и аппаратуру не скинет в воду. А подключить обратно – не проблема. Слушая перепалку, мне стало понятно, что Селиверстов и сам не верит, что погода может преподнести нам сюрприз, но уж очень ему хочется «ткнуть носом» командировочных за их снобизм.

За всеми этими спорами и перестановками вечер подкрался незаметно. Андрюха стал нервничать и чаще поглядывать по сторонам.

У меня стало «сосать под ложечкой». Вдруг дико захотелось есть! Вода забрала много калорий и организм отреагировал соответственно.

– Товарищи господа! –торжественно сказал я, -может поужинаем?

Селиверстов дернулся, как будто кто-то его сзади шилом ткнул:

– Нет, мы в лагерь.

К моему удивлению, решение поддержал и Юрий Юрьевич:

– Да, пожалуй, на берег пора, завтра еще много дел.

Знаю я твои дела, наверное, спишь и видишь, как блесну в речку закидываешь, –про себя усмехнулся я.

– А Вы, молодой человек, не боитесь здесь оставаться один, -вдруг хитро подмигнул мне профессор. Говорят, пять лет назад, здесь произошел странный случай.

– Да ладно, я не из пугливых.

Вот же какой, ну нас, Александровых, на мякине не проведешь.

Но что-то «царапнуло» меня внутри. Опять упоминание пяти лет. Какое-то событие еще было пять лет назад. Мысли, как шестеренки, поворачивались в моей голове и вот-вот должны были встать на место, но их ход прервал Андрей.

– Грузимся в моторку!

Прощание было быстрым. Пожали друг другу руки, и я распутал стыковочный с лодкой фал.

– Не забывай про связь утром и вечером, -уже отходя крикнул мне Селиверстов.

Я помахал им рукой вслед. Желудок, призывно заурчав, напомнил, что обеда не было. Я огляделся вокруг. От моторки был виден только маленький белый бурун, справа темнела узкая полоска берега и ..вокруг вода. Мне стало неуютно. Казалось, что за темнотой наступающей ночи, что-то есть, и это «что-то» пристально меня разглядывает. Идея, провести три дня «робинзоном» посреди озера, перестала казаться мне хорошей. С берега раздалось «уханье» филина. Около борта баркаса с шумом раздался всплеск. От неожиданности я вздрогнул. Рыба плескается, -понял я. Тьфу черт, совсем себя запугал. Еще этот профессор, на прощание: «не боитесь здесь оставаться один». Хватит себя накручивать, надо идти ужинать.

Наскоро сварив макароны и слив воду, я закинул в кастрюлю банку тушенки, размял её вилкой, накрыл крышкой и пару раз встряхнул. Пока ужин настаивался, разобрал постельное бельё на откидной койке.

Осоловев от макарон с тушенкой, я даже не стал пить чай и сразу завалился спать. Слишком много было всего: и впечатлений, и физической нагрузки сегодня. Сил хватило только раздеться и натянуть на себя одеяло.

Мне снился странный сон. Причем я отчетливо понимал, что это сон.

Ледяная пустошь. Куда ни кинь взгляд – ни конца, ни края. Я стою на небольшой возвышенности. Мимо меня бесконечным потоком идут люди. Они идут колонной. Начало колонны теряется за горизонтом ледяной пустыни. Люди все разные: старики, дети, взрослые. Многие с вещами: вот семья толкает тележку с барахлом, сверху восседает маленькая девочка. Кто-то одет богато, в шубы, другие в каких-то обносках, закутанные в платки, но что роднит их всех – решимость в глазах. Ни у кого нет страха, паники, отчаяния, только решимость преодолеть свой путь. Как бы подчеркивая, что иного пути нет, на горизонте, за колонной, темная стена мрака, по поверхности которой скользят молнии.

– Видишь, как было!

Рядом появился старец с длинной седой бородой, над его головой светился нимб. Отчего-то я не удивился. Вот и святые привиделись. Ну сон ведь, -как-то отрешенно промелькнула мысль.

– «Ледяной исход» не должен повториться! –старец.

– Почему я?

– Тебя выбрал ОН!

– Кто?

– Баркас.

– ????

– «Баркас», -старец заговорил голосом Андрея Селиверстова, -«баркас», ответьте «лагерю».

Я открыл глаза. Радиостанция надрывалась голосом моего товарища. Я не сразу вернулся в реальность. Вернее, реальность «ледяной пустоши» была настолько сильной, что я несколько секунд находился и там, и там.

– «Баркас», ответьте «лагерю», как слышите меня, -занудно продолжала вещать радиостанция.

– Андрюха, кончай голосить, проснулся я уже, -я наконец-то добрался до китайского гаджета.

– Уф, наконец-то, а то я уже собирался идти за моторкой.

– Все нормально у меня, продрых просто долго, вчера умаялся.

– Мы же договаривались в десять утра и десять вечера – сеанс связи. Ты же знаешь, как все относятся к тому месту.

– Ну виноват, больше не повторится. А сколько времени?

– Десять минут одиннадцатого. Прогноз погоды на ближайшие три дня: солнечно, ветер умеренный, без осадков.

– Хорошо, слушай, отбой связи, мне срочно надо «отлить».

– Ха-ха-ха, беги, курортник!

– Пока, до связи.

Справив малую нужду прямо с борта, я принялся за утренний туалет. Почистив зубы и облившись из ведра холодной водой, я взбодрился. Видение «ледяной пустоши», со странным седым незнакомцем, отступило на задний план, но вместе с тем возникло желание убраться отсюда как можно быстрее. Слишком много за два дня каких-то галлюцинаций. Сначала знахарка Матрена, которая умерла пять лет назад, сегодня странный сон, да еще и разговоры Селиверстова и профессора. Не люблю «непонятое». Готовить не хотелось. Достал Андрюхину колбасу, лениво пожевал. Потом быстренько сделал себе кофе из пакетика армейского рациона и задумчиво посмотрел на коробочки с джемом из того же рациона. Галеты армейские меня не впечатлили. О, у меня же есть каравай от Ольги. Рот сам, непроизвольно, растянулся в улыбке. Я ей понравился. Ну а как же – каравай, испеченный самолично, отдала. Настроение, подпорченное сном, стало подниматься.

День шел замечательно. Как только количество карасей, пойманных на удочку превысило десяток, я взялся за спиннинг. Время близилось к обеду и солнышко припекало не по-детски. Видимо поэтому щучки ушли поглубже и с поклевкой не ладилось. Через час, мои страдания с забрасыванием блесны, увенчались успехом. Щука была сантиметров тридцать и весила грамм семьсот – восемьсот. Пойдет, -решил я и занялся приготовлением ухи.

Пока кастрюля вместе с запущенными туда карасями, ломтями щуки, картофелем и приправами булькала, я стал готовится к погружению с пневматическим гарпуном. Умом я понимал, что это блажь и на спиннинг возьму больше, но как хотелось реализовать детскую мечту. Сколько вечеров, еще ребенком, я представлял себя в серебристом костюме, парящим в бирюзовой воде среди рыбок. Этому способствовал фильм «Человек-амфибия», который мы с пацанами посмотрели в офицерском ДК. Подсоединил баллон для воздуха, завел компрессор. Накачал гарпунное ружье: РПП Alpinasub короткое, тридцать два сантиметра. Взял его по объявлению с рук за какие-то смешные деньги. Человек, его продававший, честно сказал, что это игрушка для начинающих, себе он берет помощнее и длиннее, но мне профессиональное и не нужно, так, поиграться. Наконец все было готово. Сходил на кухню, выключил газ, пусть уха настаивается, вернусь с погружения и пообедаю. Дальше пошла рутина: закрепил BCD (компенсатор плавучести аквалангиста при погружении, в виде жилета) на баллоне, подсоединил регулятор давления, открыл вентиль воздуха, подключил BCD, проверил его, убрал «октопус» (запасной регулятор с загубником для дыхания) в один зажим, консоль (устройство с манометром воздуха, глубиномером и компасом) в другой. Накинул металлическую лестницу на борт баркаса. Костюм, ласты, пояс с грузиками, щелкнули зажимы BCD, подтянул за ремни жилет, загубник регулятора в рот, правая ладонь на маску и широким шагом погружение.

Выдох, легкие уменьшились, стравим воздух из BCD, отрицательная плавучесть есть. Медленное погружение. Что мне всегда нравилось в дайвинге – это ощущение невесомости. Вдох, чуть добавим объема. Ура! Парю в толще воды. Перед маской основание Белой скалы, теперь следуем вокруг, там ровная площадка, камыши, значит там рыба прячется. Хорошо, что ясная погода, здесь на глубине семь метров все видно. А вот и отмель, присядем на грунт, выждем немного, стрелять все равно надо не дальше трех метров, слабосильный гарпун.

***

Над Белой скалой кучевые облака начали разбухать и темнеть. Внезапно поднявшийся ветер пошевелил баркас. Судно, на волне, неровно качнулось, как человек с пятки на носок. Фал, крепивший корму к земле через завернутый анкерный болт, натянулся. Облака стремительно чернели и раздавались вширь. Ветер, словно играясь, ударил в борт баркаса, затем стих, снова ударил. Стороннему наблюдателю могло показаться, что невидимая рука шлепает по корме судна, как будто наказывает за что-то, а баркас виляет воображаемым хвостом. Тучи закрыли Солнце и окончательно стало темно. Как будто ожидая этого сигнала, следующий порыв ветра был сильнее предыдущих в несколько раз. Удар воздушного потока был такой силы, что анкерный болт вырвало из земли и баркас описал дугу вокруг якорной цепи. Приемная аппаратура взлетела со скалы, держась только на питающем кабеле, и, в полете за кормой судна, хрустнули зажимы на генераторе. Дорогостоящая регистрирующая аппаратура, махнув на прощание оторванным кабелем, со всплеском ушла под воду озера. Сразу стихло. Тучи стали разбиваться на маленькие клочки и расползаться в стороны, давая свет Солнцу. Через час установилась безоблачная, солнечная погода. Ничто не напоминало о маленьком локальном погодном катаклизме, только баркас стоял теперь на якорной цепи носом к Белой скале.

***

Я внимательно всматривался в камыши. Вот стайка мальков просквозила между стеблей. Аккуратно, сложив руки на груди, оттолкнулся от дна и пошел параллельно растительности. Почему-то щуки слабо реагировали на параллельные курсы, но зато моментально улепетывали, если идешь на них. Остановился еще раз. Вот она красавица. Метра полтора. Нет метр. Под водой все кажется в полтора, два раза больше. Спокойно, боковым зрением намечаем точку выстрела, ближе к голове, верхняя часть. Сейчас, соберемся и резко довернем гарпунное ружье. Вдруг словно выключили свет. Стало темно, все вокруг приобрело оттенки фиолетового света. Ну да, вода поглощает свет согласно радуге: красный, оранжевый и т.д. остается последний-фиолетовый. Я чертыхнулся и посмотрел вверх. Темно. М-да, засада. Надо всплыть, посмотреть, что там с погодой, надолго ли это. Лучше сделать это ближе к баркасу, чтобы потом не тратить силы, плывя по поверхности. Разочарованный, я поплыл назад, огибая шельф скалы. Вот и отвесная стена, значит недалеко точка погружения/всплытия. Тут меня плавно потянуло вниз. Сразу это не заметно, только скальная стена почему-то ушла вверх. Я удивленно посмотрел на консоль, стрелка ползла вниз: десять метров, двенадцать, пятнадцать. Уши пронзила острая боль. Внешнее давление воды резко повысилось. Отработанным жестом я зажал нос правой рукой и со всей силы дунул в него. Барабанные перепонки с хлопком выпрямились и боль отступила, а левая рука со всей силы нажимала на клапан поддува BCD. Не отпуская клапан, я повернул левую руку с дайв-компьютером, цифра была двадцать метров и медленно, но уверенно перескочила на двадцать один. Жилет раздулся дальше некуда, а вокруг шел поток воды куда-то вниз. Что за чертовщина. Тихо, спокойно, без паники. «Суетливый дайвер долго не живет». Вспомнил я поговорку центра PADI. Развел ноги и из положения «ножницы» стал работать ластами. Сердце стучало как после забега на стометровку. В голове стучала мысль – что это? Течение? Какое к черту течение, это омут, воронка. Откуда здесь она? Вокруг было темно, хоть глаз выколи. Еще и маска запотела изнутри. Вдруг меня резко швырнуло в сторону. Я давно уже потерял ориентир, кроме того, что я еще нахожусь в вертикальном положении. Удар затылком о скальную поверхность был настолько болезным, что в глазах закрутились «звездочки», а изо рта выпал загубник. Рот наполнился водой с примесью чего-то солоноватого. На автомате, я вырвал из зажима «октопус» и сжал зубами загубник запасного регулятора. Меня развернуло лицом к скале и швырнуло вперед. Там оказалась расщелина, в которую и уходил весь поток воды. По предплечьям хлестнула боль. Я буквально пробороздил стенки, разрывая неопрен дайв-костюма и встал, как пришпиленная муха. Баллон с воздухом донышком встрял в сужающуюся нижнюю часть скального отверстия, причем ноги мои, увлекаемые током воды были устремлены вперед, образуя прямой угол с телом. Пользуясь передышкой, я жадно дышал. Голова кружилась, тошнило. Тело стонало от ударов и переворотов. Сколько воздуха? Где консоль? Я скосил глаза вниз и влево. Вместо консоли колыхался обрубок шланга из которого текли пузырьки воздуха. Сил ужасаться уже не было. Воздух мог кончиться в любую минуту. В этот момент в голове возник знакомый образ седовласого старца. Он внимательно смотрел мне в глаза. Губы его пришли в движение. «Ты сможешь», -раздался голос в моей голове. Ну спасибо, дед. Утешил. Меня вырвало. Нажатием на подачу воздуха загубника я очистил рот. Пальцем правой руки поддел маску сверху и запустил под нее немного воды, затем покивал головой вверх-вниз. Вода промыла маску изнутри. Нехитрый трюк из курса обучения, зато маска стала прозрачной. Я посмотрел вперед. Одна нога была без ласт. От бедра до ступни из ноги шла серая муть. Кровь-понял я. В метре от ног была еще одна расщелина овального типа. За ней виднелось светлое пятно. Взглянул на свой дайв-компьютер москито. Двадцать два метра глубины. Выбора не было. Время и воздух уходили. Босой ногой поддел вторую ласту и скинул её. Подхваченная потоком воды, она скользнула в расщелину и резко рванула вверх. Правой рукой расцепил замок пояса с грузами, затем поочередно расстегнул замки жилета. Поочередно вывел плечи из лямок BCD. Держась за лямку жилета, ногами нацелился в расщелину. Сделал десять полных, быстрых, глубоких вдохов. Гипервентиляция легких, ни разу не пробовал, вот сейчас и проверю. Отпустил жилет и влекомый потоком воды влетел в расщелину и сразу устремился вверх. Я стал, как учили, потихоньку выпускать пузырьки воздуха изо рта. По идеи, мне нельзя пониматься быстрее их. Куда там, я летел как пробка. Свет ударил по глазам, отозвался режущей болью в груди. Баротравма!!! Последнее что я слышал – это «рёв» воды. Водопад, что-ли? И сознание милосердно покинуло меня.