Amystis

Олег Новокщёнов
Amystis^[1]

Литературно-художественное издание

Редактура: Анна Пехова

Вёрстка: Александра Яшаркина

Иллюстрации: Александр Киреев, Сергей Дедович

Полное или частичное копирование материалов книги без разрешения правообладателя запрещено.

⁂

Об авторе
Авантюрист от литературы
Интервью с литературоведом Дмитрием Горшечниковым

Корр.: Дмитрий Викторович, Олег Новокщёнов известен как популярный телеведущий и автор социально значимых медиапроектов, но нашим читателям, прежде чем ознакомиться с его романом, хотелось бы узнать, что представляет собой автор как личность. Вы, человек, давно знающий Олега Александровича, не могли бы рассказать о его закулисном облике?

Д. Г.: О, да! С величайшим наслаждением. Передо мной лежит документ – досье следственного комитета на О. А. Новокщёнова. Хорошо зная подробности биографии вашего «литератора», прокомментирую лишь некоторые пункты.

Корр.: Насколько мне известно, Олег Александрович имеет диплом исторического факультета?

Д. Г.: Да (багровеет)! А вам известно, как он его заполучил? Так я вас просвещу. В 2000-м году, вернувшись из научной экспедиции в Среднюю Азию, Новокщёнов заявил о находке некоего древнего текста, написанного на фарси. «Предание о Марзупе из Маргианы», как окрестили его тогда, спровоцировало большой скандал. Исследователям кафедры историографии удалось доказать, что это подделка. Мошенник слишком вульгарно обращался с персидскими наречиями (смеется). К тому же впоследствии друг Новокщёнова, кандидат наук Киреев, признался, что текст «Предания» является вольным переложением тоста, произнесённого им в честь иранских коллег.

Корр.: И чем же всё закончилось?

Д. Г.: Да ровным счётом ничем (раскуривает трубку). Сославшись на высокие связи, возможно, мнимые, он избежал серьёзного наказания, но после получения диплома вынужден был закончить академическую карьеру, так по сути и не начав. Изгнанный из научного мира, презираемый всеми порядочными людьми, он работал слесарем-сантехником и вынашивал честолюбивые планы. На этот раз своей жертвой этот прохвост избрал литературу. Помимо поборов с жильцов и героического устранения аварий, причиной коих был он сам, Новокщёнов фальсифицировал мемуары одного белогвардейского барона. В 2003 году во время проведения ремонтных работ в подвале дома № 98 по Московскому проспекту, он якобы обнаружил ларец с рукописями. Но когда за дело взялись компетентные органы, его быстро вывели на чистую воду. Среди «бумаг барона» следователь Алексей Кудинов обнаружил объяснительную записку слесаря Новокщёнова о пьяном дебоше, устроенном им в ресторане «Пушкин» (гомерически хохочет).

Корр.: И что, ему опять удалось выкрутиться?

Д. Г.: Представьте себе! Благодаря давней дружбе Новокщёнова со следователем Алексеем Кудиновым он снова вышел сухим из воды! (бьёт кулаком по столу).

Корр.: Но как же такой человек попал на телевидение?

Д. Г.: Подкуп и шантаж – вот его инструменты. Да и что собственно такого он сделал на телевидении? Все его громкие успехи – цепь изощрённо-лживых фокусов и скандальных трюков. Вспомните, как он призывал бойкотировать общегородской субботник или как пугал незаконных застройщиков шестибалльным землетрясением. А работая старшим редактором, придумал гражданскую войну на острове Цейлон и заставил журналистов освещать её в рубриках «Мировые новости» и «Главные события дня»!

Корр.: А как же его нашумевший уход из журналистики и работа с детьми?

Д. Г.: Работа с детьми! Да вспомните хотя бы его заявление на премьере собственной пьесы «Катя и Карлсон». Напомню для забывчивых (читает по бумаге): «Мы ломаем стереотипы. Вместо педерастического мальчика старушки Астрид мы ввели лесбийскую девочку. Жёсткую лесби». Чему он учит наших детей?! (хватается за сердце).

Корр.: Простите, а у вас есть какие-нибудь доказательства?

Д. Г.: Я вам показываю досье за подписью следователя. Официальная бумага – это никакие не домыслы. Полюбуйтесь, вот его вредительская деятельность по этапам. Читаю в хронологическом порядке:

2000 – сутенёр;

2000–2001 – педагог;

2000–2001 – продавец на рынке;

2001–2002 – кинокритик;

2002–2003 – слесарь-сантехник;

2004–2005 – альфонс;

2006–2009 – корреспондент, телеведущий, редактор;

2009 – тамада;

2009–2010 – райтер, политтехнолог.

2010–2011 – корреспондент, телеведущий, редактор;

2012–2014 – начальник пресс-службы политической партии;

2014–2017 – художественный руководитель детского театра;

По-моему, факты не требуют комментариев. Теперь вы понимаете, в руки каких авантюристов мы отдаём нашу литературу?.. А роман этот мне в целом понравился – забавная вещица. На ночь племяннице читаю, вместо сказок…

О романе
Сожгите это немедленно
Открытое письмо к автору от кандидата наук Александра Киреева

Олег Александрович, я обращаюсь к Вам, зная, что роман Amystis уже находится в наборе, а значит литературное самоубийство автора – свершившийся факт. Прискорбно, но все мои увещевания и просьбы сжечь эту халтуру не возымели должного действия.

Amystis представляет собой нелепую, бессмысленную игру с ходульными, искусственными персонажами. Автор не только избегает психологизма, но создает ощущение, что все люди – это по сути один человек. А мысли и поступки действующих лиц определяются только количеством выпитого в данный момент. Если, Олег Александрович, Ваши персонажи всё время пьют, это ещё не значит, что роман написан в русской литературной традиции. Я бы назвал Amystis пародией на философское осмысление бытия.

С каких же позиций написан роман? Оценка русским человеком окружающей действительности? Нет. Взгляд со стороны? Тоже нет. Авторский взгляд смотрит откуда-то снизу, подобно слесарю, вылезающему из колодца посреди оживлённой мостовой. Вы не пытаетесь объяснить явления, Вы ими пренебрегаете. Этот маргинальный путь может привести Вас только к одному – к литературному пауперству!

Если честно, когда я впервые прочёл роман, я не сразу поверил, что такой порядочный человек, как Вы, мог написать настолько аморальную вещь. Она вся буквально пропитана идеями Вашего злого гения литературоведа Дмитрия Горшечникова. Увы, уже поздно. И теперь последнее, что я могу сделать для спасения доброго имени Олега Новокщёнова, это открыто призвать читателей не читать этот роман.

Пресс-конференция Сусанны Ивановой и Ираиды Кантакузиной
Ярославль. Октябрь 1609 года

Весной-летом 1609 года союзная русско-шведская армия, одержав ряд впечатляющих побед над поляками и «тушинцами», освободила северо-западные районы страны. Перед решающим броском на осаждённую Лжедмитрием II Москву, в ставке полководцев в Ярославле была организованна встреча Скопина и Делагарди с прессой, с целью познакомить россиян со своими освободителями и услышать обстоятельный рассказ об их славных победах. Однако 6 октября полководцы с большей частью армии покинули Ярославль и, взяв с марша Александрову слободу, перенесли туда свою ставку. Слободу объявили зоной, закрытой для журналистов, но при этом ярославская пресс-конференция отменена не была. Её проводили доверенные лица полководцев.

Михаил Васильевич Скопин-Шуйский отрядил на это мероприятие своего пресс-секретаря – княжну Ираиду Кантакузину, альтернативно мыслящую гречанку из рода обрусевших морейских деспотов Кантакузинов. Якоб Делагарди, со свойственной ему беспечностью (вероятно, притворной), направил в Ярославль некую русскую крестьянку – Сусанну Иванову, прозванную в своём селе Плуталкой, очевидно за то, что при всём своём уме и сообразительности она никому никогда ничего не могла толком объяснить. Именно на плечи этих выдающихся в своём роде женщин и легло тяжкое бремя рассказа о проведённой военной кампании. Людям, лично знавшим героинь, не трудно было догадаться, во что они превратят пресс-конференцию. Однако, собравшиеся в тот день в помещении ярославского драматического театра участники мероприятия не могли и предположить, что будут вовлечены в форменный скандал.

Пресс-конференция была назначена на двенадцать часов, однако, с раннего утра зал был уже полон. Операторы устанавливали штативы, пишущая братия чуть ли не дралась за право очерёдности вопросов, аналитики и обозреватели обменивались вескими суждениями, секьюрити тщетно пытались выставить вон представителя оппозиционной казачьей газеты «Скорая расправа». Все находились в предвкушении получения эксклюзивной информации из первых уст. Вот уже полгода армия добывала победы в кровопролитных боях, но подробностей этих боёв никто не знал, именно поэтому миф о великих полководцах ещё не был создан. И вот теперь, слетевшись как коршуны, представители четвёртой власти состязались за право измышления наиболее конкурентоспособного мифа о Скопине и Делагарди.

Напряжение нарастало. Наконец, без пяти минут двенадцать появились первые признаки оживления. На стоявший на сцене стол были водружены папки с документами, расторопные юноши тотчас подключили микрофоны, а не в меру улыбчивая девушка в короткой юбке поставила между лежащих на столе бумаг огромный графин, вероятно, с прохладительным напитком. Вскоре материализовались и сами действующие лица. Стройная, непропорционально высокая Ираида в дамском френче пепельного цвета и тёмно-зелёных очках, вяло озирая собравшихся, проследовала по направлению к столу. Затем с другого конца сцены вышла угловатая и несуразная Сусанна. Поскольку она была одета в бордовую юбку максимальной длины и узости, Сусанна двигалась вперёд микроскопическими шажками, умудряясь при этом задевать все стоящие на сцене предметы. Понимая неловкость паузы, причиной которой она стала, Сусанна смущённо теребила свою любимую заколку в форме морского ежа и пыталась улыбаться. Осознав, что до места ей в обозримом будущем не добраться, она подошла к ближайшему микрофону и, убедившись, что он включён, хотела поприветствовать собравшихся, но вместо этого из пересохшего от волнения горла раздался нечленораздельный хрип. Сделав вид, что просто закашлялась, Сусанна продолжила путь к столу.

Спустя десять минут ей удалось сесть на место. Понимая, как волнуется подруга, Ираида тут же налила в стакан напиток из графина и подала Сусанне. Та, схватившись за стакан, словно за спасительный круг, осушила его залпом, затем наполнила второй и также выпила его одним глотком. Только в этот момент Сусанна поняла, что стала жертвой чьего-то розыгрыша: напиток в графине был вовсе не безобиден. Ираида, видя, как оцепенела её подруга, желая заполнить создавшуюся паузу, тоже налила себе из графина и выпила. Поскольку её мысли были заняты предстоящим выступлением, Ираида не обратила внимания на то, что пьёт, а вот её подсознание обратило. Машинально княжна Кантакузина опустошила второй стакан и уже потянулась за третьим, но пришедшая в себя Сусанна, толкнув её коленом, прошептала на ухо: «Что ты делаешь, Чума Бомбейская?!». Теперь, уставившись в одну точку, молча сидела Ираида.

Впрочем, выпитое пошло Сусанне явно на пользу, и она, осмелев, начала пресс-конференцию:

– Дамы и господа, радость моя от этой встречи с вами вряд ли переполняет меня более, нежели ваша радость от этой встречи, то есть я говорю о совместной радости нас переполняющей, вернее, о встрече, которая послужила поводом к нашей совместной радости, которая нас одновременно переполняет… так или иначе… в большей или меньшей степени.

– Что ты несёшь, Плуталка чёртова? – процедила сквозь зубы вышедшая из оцепенения Ираида.

– Я хоть что-то несу, пока ты валяешься в коматозе.

Так, переругиваясь и пиная друг друга под столом ногами, девушки провели ещё несколько минут. Тем временем, из разгорячённого ожиданием зала стали доноситься недовольные возгласы, требовавшие начинать. Княжна Кантакузина, пересилив себя, всё же обратилась к собравшимся с краткой приветственной речью, которая выглядела более или менее осмысленно. Затем она предложила перейти к вопросам.

Расталкивая всех локтями, к микрофону устремилась пёстро одетая женщина неопределённого возраста. Добравшись до цели и встав в позу «наседка над гнездом», она представилась:

– Ангелина Задушевная. Телеканал «Широкое подворье». Ток-шоу для женщин «Нескучная светёлка». Расскажите нашим телезрительницам, как произошло знакомство полководцев. Ведь знакомство, это всегда так важно, первое впечатление столько говорит о человеке… ну вы как женщины меня понимаете.

Несмотря на укоризненные взгляды подруги, отвечать принялась Сусанна Иванова, но её, к несчастью, как всегда, куда-то понесло.

– Ну, если первое впечатление о человеке негативное, то это ещё совсем не значит, что он олицетворение негатива, или это ваше субъективно-негативное впечатление. А вот если вы сами окрашены негативом, то и позитивное общение породит негативное впечатление. Это всё так относительно, я когда-то занималась применением теории относительности в психологии. Хотя я больше люблю Нильса Бора и считаю, что атом как таковой надо рассматривать исключительно… – в этот момент кончик сапога княжны Кантакузиной достиг коленной чашечки Сусанны, и та предпочла перейти к сути дела.

– Да, познакомились полководцы в Выборге, в коридоре отеля «Stupor mundi»^[2] в ночь перед началом переговоров. Генерала Делагарди мучила неодолимая бессонница… Бессонница вообще порождается стрессом, а вы сами понимаете, перед важными переговорами перегруженный информацией мозг работает в режиме сверхактивности, и переход в состояние сна затруднён скоростью биохимических реакций…

– Сусанна, Сусанна, это последний день в твоей жизни, – прошептала Ираида и больно ущипнула коллегу за бок.

– О чем это я говорила? Да. Генерал Делагарди мучился бессонницей, когда около трёх часов ночи услышал за дверью странные шумы. Вообще, ночные звуки вкупе с бессонницей могут способствовать развитию невротических расстройств. Еще Адлер в полемике с Юнгом, перечисляя причины пограничных состояний…

В этот момент Ираида поняла, что необходимо предпринимать кардинальные меры для обуздания словоблудия подруги. Поразмыслив секунду, сообразительная княжна нашла верное решение. Налив из графина полный стакан прохладительного напитка^[3], она осторожно поставила его перед Сусанной. Научная значимость полемики Адлера с Юнгом мгновенно девальвировалась на ценностной шкале понятий Сусанны и она, выпив, блаженно откинулась на спинку стула. Облегчённо вздохнув, Ираида продолжила рассказ.

– Растревоженный странными звуками, генерал Делагарди выскользнул в коридор и увидел там блуждавшую тень князя Михаила. Подойдя к Делагарди, Михаил произнёс: «Только три вещи поистине потрясают моё воображение: бездонность звёздного неба над моей головой, незыблемость нравственного закона внутри меня и невозможность найти ночной бар в этом проклятом отеле». Генерал немедля извлёк из кармана ночного халата фляжку с коньяком и протянул её князю – так завязался узел их великой дружбы.

Инициативу взял на себя дородный мужчина, оккупировавший второй микрофон:

– Тимофей Бугай-Облонский, TV-Третий Рим. Военный обозреватель программы «Богатырский вестник». Меня с военно-стратегической точки зрения интересует, как и кем вырабатывались планы движения армии к Москве?

– Наверняка вы знаете о приверженности князя Скопина учению даосских мудрецов, – ответила Ираида. – Когда в штабе начались споры о том, какое направление движения избрать, Михаил выслушал всех, а затем высказался сам: «Пути армии обусловлены путями Земли. Пути Земли – путями Неба. Пути Неба – путями Дао, а пути Дао – путями Самого-по-себе». Таково было его решение.

Пока Тимофей Бугай-Облонский тщетно силился сопоставить сказанное со знаниями, полученными в военном училище, его следующий вопрос опередила ведущая «Нескучной светёлки»:

– А скажите, вот между нами, женщинами, вы не видели в глазах князя страха перед противником?

– Нет. Разум мудреца не подвластен этой категории эмоций. Михаил всегда говорит: «Радующийся победе всегда столкнётся с ровней».

Далее внимание было обращено к третьему микрофону. Стоявший около него угрюмый бородатый старик с остекленевшим взглядом заговорил:

– Прохор Мастодонт. Независимая радиостанция нестяжателей «Заветы скитника». Хотелось бы узнать, как иноплеменный полководец, этот генерал, относится к нашим устоям? Чтит ли, брезгует ли? Величие души русской значит ли для него что?

Ираида закусила губу. На этот вопрос могла ответить только спящая Сусанна, но будить её было небезопасно. Тогда, попросив старца подождать минуту, княжна принялась рыскать по многочисленным карманам пиджака Сусанны в поисках записной книжки с цитатами Делагарди. Сусанна отвечала на эту процедуру довольным пофыркиванием, и только когда Ираида начала шарить во внутренних карманах, сонно произнесла: «Не тереби меня», после чего снова отключилась. Однако искомое было найдено, и вскоре Ираида смогла ответить.

– Мне известен только один случай высказывания генерала Делагарди о русском менталитете. Однажды, беседуя с Михаилом на тему восстания Люцифера, он заметил: «Будь Люцифер русским, как Толстой, он бы метил не на место Бога, ему не уготованное, а на место низшего из ангелов. Не получив же его, поднял бы мятеж, не менее богоборческий по своей сути».

Прохор Мастодонт перекрестился и, чертыхаясь, отошёл от микрофона. Тем временем Тимофей Бугай-Облонский, вероятно, выкинув из памяти ответ на свой прошлый вопрос как страшный сон, спросил снова:

– Не могли бы вы в двух словах описать военную доктрину князя Скопина-Шуйского?

– Да, конечно. Михаил часто любит говорить перед боем: «Царства управляемы, если правила соблюдаются. Но битвы выигрываются, когда правила нарушаются».

– А как это выглядит на практике? – не унимался Бугай-Облонский.

– Мы с удовольствием вам это продемонстрируем. Сейчас я прошу обратить внимание на большой экран. Вам будут показаны эксклюзивные кадры сражения под Торжком, где, как известно, 17 июня 1609 года Скопиным и Делагарди были разбиты полки «тушинского» воеводы Александра Зборовского.

Тотчас на экране появились сцены сражения. Сквозь клубы дыма происходившее трудно было разобрать – все беспрерывно бегали, кричали, стреляли; камера металась по полю битвы, вырывая ничего не значащие эпизоды боя, и остановилась только тогда, когда какой-то поляк насадил оператора на длинную пику. Пока умирающий оператор брал крупный план, дабы наиболее выразительно запечатлеть лицо своего убийцы, тот, обнаружив, что его снимают, улыбался и передавал привет некоей Каторжине. Последующие сцены фильма были сняты с вертолёта. В этот момент на экране появился Делагарди. Он шествовал по полю боя, громко крича: «Сюда, палачи! Сюда, лицемеры! Сюда, корыстолюбцы!» – и поражал бросавшихся на него врагов картечью из многозарядной крупнокалиберной ручной мортиры. На другом конце поля неистовствовал князь Скопин. В широком кимоно и с японским мечом в руках, он кидался в самую гущу боя, и с воплем: «Ха-а-а-джеме!» рассекал противников пополам. Когда, двигаясь навстречу друг другу, полководцы встретились, битва была выиграна.

После окончания получасового фильма аудитория разразилась аплодисментами. Ираида пыталась сделать овацию менее бурной и продолжительной, опасаясь, как бы шумы не нарушили сладкий сон Сусанны, но было уже поздно. Сусанна раскрыла глаза, встрепенулась и, взглянув на Ираиду, тихо сказала: «Я, кажется, была в ауте». Подруга сочувственно посмотрела на неё, и пресс-конференция продолжилась.

К третьему микрофону подошёл щеголеватый тип с плохо вычищенными зубами, что явно выдавало в нём представителя «жёлтой» прессы.

– Юлиан Копрофагов. Газета «Вечерний пустослов». Конечно, фильм потряс нас до глубины души, но я хочу напомнить о скандале, разразившемся после боя. Говорили, что Делагарди отказался преследовать противника, таким образом дав ему возможность укрыться в Твери. Как вы прокомментируете этот эпизод?

Вопрос был явно обращен к Сусанне, но на этот раз ей удалось совладать с собой.

– Вы знаете, Якоб обожает элейских философов – Парменида, Зенона, Мелисса. Кстати, представляете, Мелисс утверждал, что времени не существует, это такой неординарный подход, я много над этим думала и пришла к удивительным выводам… ну, вы мне напомните, я потом обязательно расскажу. Так вот, генерал Делагарди посчитал преследование «тушинцев» вещью бессмысленной, потому что, согласно второй апории Зенона «Ахилл и Черепаха», их невозможно было догнать. Понимаете? Допустим, Делагарди находится в пункте A, «тушинцы» в пункте B, когда Делагарди достигнет пункта B, «тушинцы» будут в пункте C, когда он окажется в пункте C, они будут уже в D, и так до бесконечности. Ахилл будет вечно преследовать черепаху, постоянно сокращая расстояние, и никогда её не догонит. А вы знаете, черепахи, они…

– Вы удовлетворены ответом? – перебила её Ираида.

– Нет. Теперь я вообще ничего не понимаю. Почему же тогда именно Делагарди настаивал на штурме Твери?

– Секундочку, – сказала Сусанна и полезла во внутренний карман пиджака за записной книжкой с цитатами Делагарди. Не найдя её там, она тихо шепнула Ираиде, – Слушай, у меня такое ощущение, что пока я спала, меня пытались изнасиловать.

– С чего это ты взяла?

– Ну, я какая-то вся облапанная… и блокнот куда-то пропал.

– Да вот он твой блокнот. Недотрога.

Сусанна открыла блокнот и, найдя нужную цитату, продолжила.

– Вот что сказал Якоб Делагарди, стоя под стенами Твери: «Кони, которые несут меня так далеко, как я желаю, вынесли меня туда, куда их направляли – на тот знаменитый путь, который ведёт знающего человека через все города этого мира». Понимаете? Через все города. Яша просто не мог проехать мимо Твери…

– Не разграбив её, – выкрикнул кто-то из зала и все рассмеялись.

Тем временем Юлиан Копрофагов продолжал свои расспросы:

– Но разве не этим вызвана июльская ссора Скопина-Шуйского с Делагарди?

– Вовсе нет, – взяла слово княжна Кантакузина, – ссора, вернее, мелкая размолвка, произошла, когда Михаил декламировал на древнегреческом. Фразу «OINOS PONTOS» – «винного цвета море» Делагарди принял на счёт своей семьи и невероятно оскорбился, заявив, что его отец Понтус никогда не допивался до того, чтобы лицо приобрело такой цвет. Но не прошло и пяти минут, как они помирились.

– Интересно – как?

– Просто Михаил подошёл к Якобу и сказал ему: «Мы поднялись вверх и не знаем что делать дальше. Тратить силы в одиночку бессмысленно». Узнав цитату Александра Клюге, Якоб просиял, и полководцы пошли пить мировую.

Поняв, что муссировать скандальную тему далее бессмысленно, Копрофагов замолчал. Следующий вопрос задал Бугай-Облонский.

– Давайте перейдём к генеральному сражению на линии Калязин монастырь – Жабка – Пирогово, где Скопину противостояла превосходящая его в силах группировка Яна Сапеги. Решение принимать бой было смелым. Князь не боялся понести большие потери?

– О нет, – ответила Ираида, – Михаил сказал на военном совете перед битвой: «Воспользовавшийся внешним светом способен вернуться к свету внутреннему и тем предохраниться от любого ущерба». Один из воевод смел возразить на это, что в настоящее время лучше избежать сражения, но князь в сердцах крикнул ему: «В настоящее время!? Настоящее уничтожилось, или ещё не родилось!». Так вопрос был исчерпан. Что ж, я предлагаю вновь прибегнуть к помощи киносъёмки. Прошу посмотреть на экран.

Первая часть фильма была посвящена атаке польской кавалерии на реке Жабка. Неудержимой лавине поляков на этом участке фронта противостояли шведы во главе с Делагарди. Якоб, отдавая себе отчёт, что в открытом бою ему не устоять, решил заманить противника в ловушку посредством ложного отступления. Когда на его полки бросилась вражеская кавалерия, генерал пал на землю и принялся рвать на себе волосы, затем, картинно запрокинув голову и воздев руки к небу, продекламировал: «Для моего спасенья нет надежды!», после чего велел трубить сигнал к беспорядочному бегству. Таким образом, шведам удалось заманить поляков в топкую местность. С удовлетворением наблюдая за тем, как польские кавалеристы тонут в болоте, генерал приказал принести ему сигару и бокал вина. Построив войска, он обратился к солдатам с краткой речью и попросил почтить память храбрых шляхтичей минутой молчания.

Вторая часть фильма освещала положение на другом фланге фронта. Одновременно с боем у реки Жабка русские полки осаждали лагерь поляков у села Пирогово. Перед сражением один из шляхтичей вызвал Скопина на поединок. Этим, как казалось, он поставил Михаила в безвыходное положение – тот не мог согласиться, поскольку немедля был бы убит выстрелом с польского вала, но не мог и отказаться, выказав страх перед противником. Стратег нашёл соломоново решение. Он выбрал из обоза самого тщедушного маркитанта и, вооружив его огромной булавой, которую тот едва мог поднять до пояса, отправил вместо себя на поединок. Когда шляхтич возмутился, Скопин гордо заявил, что, дескать, он не уверен в силах противника и потому хочет испытать его в бою с равным, сам же обещал, что будет драться с победителем пары. Униженный и осмеянный поляк предпочёл застрелиться.

Эта уловка подсказала Скопину путь к победе. Он распорядился посадить бывших в его войске чухонцев на обозных лошадей и дал им приказ гарцевать перед польским валом. Нелепые чухонцы на ещё более нелепых клячах, с которых они к тому же беспрерывно падали, вызвали у поляков такое презрение, что те, забыв об осторожности, вышли за вал и принялись глумиться над всадниками. Дождавшись наиболее подходящего момента, Скопин велел чухонцам расступиться и атаковал беспечного врага. К вечеру всё было кончено полной победой.

Пока зрители не отрывали глаз от происходящего на экране, Сусанна и Ираида наконец-то смогли расслабиться. Считая пресс-конференцию уже завершённой, а свою миссию выполненной, они не по разу приложились к заветному графину. Но, к несчастью для гостей, после демонстрации фильма последовали новые вопросы.

К микрофону подошёл Прохор Мастодонт:

– Мы убедились в военном таланте Михаила Скопина, но скажите, есть у него программа новой государственной политики?

Мозг княжны Кантакузиной медленно покрывался пеленой тумана, но она всё же ещё была в состоянии понять, что на этот вопрос ответить не может. И тут она вспомнила, что на случай форс-мажорных обстоятельств Михаил оставил ей конверт с последними инструкциями. В надежде, что в конверте есть информация на эту тему, Ираида вскрыла его. Каков же был её ужас, правда, смешанный с восторгом, когда она прочла послание на бумаге, вложенной в конверт:

В каждой опере, где говорится о спасении, в пятом акте в жертву приносится женщина.

I’m so sorry^[4].

В этот момент опьянённый мозг Ираиды начал генерировать мысли со скоростью квантового компьютера. Изначально ей было абсолютно наплевать на эту пресс-конференцию. С нескрываемым удовольствием она обматерила бы всех собравшихся, но Ираида была уверена, что эта пресс-конференция нужна Михаилу, и потому держала себя в руках. Теперь же поняв, что и князю абсолютно наплевать, Ираида почувствовала невероятное облегчение.

Тем временем, раздражённый Мастодонт повторил свой вопрос:

– Ответьте, не скрывая, какова программа новой государственной политики Скопина-Шуйского?

Пока Ираида осознавала возможности, предоставляемые ей полной свободой выражения мысли, Сусанна сидела, облокотившись на стол и низко наклонив голову – она, хотя и не видела письма, но ощутила полную свободу выражения мысли ещё после четвёртого стакана. Услышав вопрос, она, не поднимая головы, громко и хрипло произнесла в микрофон:

– Культ Бахуса и левый террор…

Невозможно передать шока, поразившего аудиторию. В зале повисла мёртвая тишина. Спустя пару минут какой-то интеллигентный мужской голос спросил: «Простите, что вы сказали?».

Сусанна встрепенулась всем телом, словно раненый лебедь, силящийся взлететь, вскинула голову и принялась исступлённо скандировать:

– Че-Че Че Геварра! Хо-Хо Хошимин!

– Славься, о Дионис Лиэй^[5] – подумала вслух Ираида.

Разбушевавшихся вакханок тщетно пыталась усмирить ведущая «Нескучной светёлки» Ангелина Задушевная:

– Как вы можете так вести себя!? Вы же женщины! Вы должны иметь гордость!

Она не сразу поняла, что не стоило ей попадать на острый язык Ираиды.

– А-а, подручная метёлка! Ваши претензии на то, чтобы быть квинтэссенцией взглядов всех женщин, просто смешны! Абсолютная женщина не имеет своего «Я»!

– Какое самоуничижение! И это говорит женщина!

– Я не женщина! Я Бомбейская Чума! Я Новая Амазонка! Отсеките мне правую грудь!

Ангелина Задушевная упала в обморок, но видя, что на это никто не обратил внимания, приподнялась и на четвереньках выползла из зала.

– Это вечная революция! Мы верим, что сны сбываются! – кричала Ираида.

Сусанна же, разорвав подол своей узкой юбки, вышла на середину сцены и, обняв микрофон, пела чистым девичьим голосом:

– Куба-а, Куба-а, Куба-ана лигалайз марихуана…

Зрители спешно покидали зал. Все они были раздражены, а некоторые и взбешены скандальностью пресс-конференции. Но один человек был явно доволен. Это был Юлиан Копрофагов. Схватив чьего-то оператора, он заставил его снимать происходящее, сопровождая события своими нелепыми комментариями и время от времени громко спрашивая: «Я в эфире!? Я в эфире!?». Но когда он получил утвердительный ответ – катастрофа разразилась и для него. Ираида властным жестом подозвала репортёра к себе. Опрокидывая стулья, от осознания того, что он находится в центе внимания, Юлиан устремился к сцене. «Крупный план! Крупный план! Я и Ираида!» – наставлял он оператора. Когда камера взяла крупный план, а журналист поднёс к губам княжны Кантакузиной микрофон, она произнесла:

– А вы, господин Дерьмоедов, простите, что в прямом эфире перевожу вашу фамилию, что же не уходите? Все разошлись. И вам давно пора идти…

Тут к ошарашенному журналисту повернулась Сусанна и резко окончила фразу:

– На хуй.

На этой мажорной ноте пресс-конференция была завершена.