Loe raamatut: «Магма»
Автор выражает благодарность Евгении Кутузовой за французскую речь героев, Дмитрию Могилевцеву, Дмитрию Воронину, Ольге Синицыной за качественные рецензии, а также огромную благодарность Алексею Лебедеву, без которого этот роман не состоялся бы.
Автор приносит извинения профессору Анджею Нивинскому за возможные неточности в описании его работ, посвященных раскопкам гробницы Херихора.
Пролог
12.17 a.m. по времени горных областей США,
27 июня городок Милд Рок, штат Орегон,
приблизительно 80 миль юго-восточнее Портленда.
Джейк не понимал, чем его заинтересовал этот мальчик, который стоял в стороне и с легким оттенком грусти на лице наблюдал за их с Крисом и толстым Виктором игрой в некое подобие бейсбола. Сам Джейк, стоя рядом с горой свежесорванных, еще не раскрывшихся сосновых шишек, с замашками профессионального подающего, метал их по одной в полуторафутовый картонный щит. Над щитом, который когда-то был коробкой из-под апельсинов, с поднятой корягой, означающей бейсбольную биту, маячил Крис. В обязанности Джейка входило бросить шишку так, чтобы она попала в картонный щит. Если это у него получалось, толстый Виктор в специальный блокнот записывал ему одно очко. Отбив шишку, Крис зарабатывал два очка. Если Джейк не попадал в щит, ему писалось минус целых три очка. Игра шла напряженно. 117 очков Джейка против 116 очков Криса. Джейк после серии точных бросков вырывался вперед, но затем Крис догонял его парой-тройкой удачных отбиваний. Делая записи в блокнот, Виктор успевал комментировать матч. Был летний полдень, стояла жара. Ребята играли на окраине соснового леса через дорогу от авторемонтной мастерской Билла Шонненхейма, или Билла Пустое Ведро, как все его называли.
По дороге проносились машины, проезжали дети на велосипедах, на играющих никто не обращал внимания, кроме этого мальчика, появившегося ниоткуда. Мальчику на вид было лет двенадцать, столько же, сколько и Джейку. У него были светлые волосы, очень светлая кожа и темные глаза. Самое удивительное состояло в том, что Джейк его не знал. Джейк знал всех в округе, по крайней мере своих сверстников. Но этого мальчика он видел впервые в жизни. Возможно, их семья недавно переехала в Милд Рок, а может, он просто гостит у своей тети или бабушки. Джейк бросил и не попал в щит.
– Но что же это? Он промахивается! Вы только посмотрите! Ну и матч! – комментировал толстый Виктор, записывая ему минус три очка. – Такое случается всего раз за матч, чтобы Джейк промахнулся, и мы это видели!
Крис улыбался. Ему впервые удалось выйти вперед. Джейк сосредоточился. При большом отрыве будет очень трудно догнать Криса. Он прицелился, размахнулся, всячески маскируя бросок, и кинул. Шишка летела в правый верхний угол щита, это была «мертвая зона» Криса, раньше броски в эту область он не отбивал. Крис взмахнул корягой, шишка отскочила от нее и улетела далеко в сторону.
– Браво! – закричал Виктор. – Вот это удар! Сто четырнадцать очков у Джейка и сто восемнадцать у Криса! Это похоже на прорыв!
Джейк начал злиться, а когда он начинал злиться, то все у него валилось из рук. Он снова прицелился. На этот раз не готовился долго, а бросил шишку сразу. Не ожидавший броска Крис поспешно взмахнул своей корягой и не попал по шишке. Шишка пролетела мимо щита, коряга выскользнула из рук Криса и улетела в сторону дороги.
– Пиши ему штраф, Виктор! – закричал Джейк. – Потеря биты наказывается пятью очками штрафа!
– Что?! – воскликнул Крис. – Ты в щит не попал! Это тебе штраф!
– Потеря биты в правилах не оговаривается, – важно заявил Виктор. – А вот минус три очка я тебе запишу.
– Тогда я так не играю! – заявил Джейк и пнул гору из шишек. Шишки рассыпались по лесной поляне.
– А чего с тобой играть – ты проиграл! – усмехнулся Крис, мелькнув дыркой вместо переднего зуба.
– Сто одиннадцать против ста восемнадцати! – объявил Виктор. – Победил Крис Литовски!
Джейк плюнул себе под ноги и обиженно зашагал прочь от места своего поражения. Надо же! Вести всю игру и проиграть в самом конце! Разрыв в семь очков ему ни за что не наверстать. Кстати, он предлагал закончить на сотне, когда вел в счете, но Крис попросил сыграть до ста пятидесяти…
Он неожиданно остановился рядом с мальчиком, на которого обратил внимание во время игры. Тот неотрывно следил за Джейком, его темно-карие глаза, казалось, изучали игрока.
– Привет! – сказал Джейк. Мальчик смотрел на него с удивлением и даже некоторой растерянностью.
– Привет, – ответил он. Что-то странное было в его произношении.
– Как тебя зовут? – спросил Джейк.
– Как меня зовут? – переспросил мальчик. – Как тебя зовут?
– Меня зовут Джейк.
Мальчик смотрел на Джейка некоторое время и затем ответил:
– Меня тоже зовут Джейком.
– Надо же! Значит, мы тезки!
– Значит, – ответил мальчик, но Джейк был готов поклясться, что, мальчик не знает слова «тезки».
– Я никогда не видел тебя в городе, – сказал Джейк. – Ты недавно приехал сюда?
– Да, – ответил мальчик.
– А ты не хотел бы сыграть с нами? – Этот вопрос он задал зря. Виктор и Крис уходили с поляны. – Ну, может, в следующий раз сыграть с нами?
– Я бы хотел, – сказал тезка Джейк. – Только я не умею.
– Это очень просто. – Джейк начал объяснять, указывая на поле, на котором только что происходила игра. – Ты подаешь и должен попасть в щит. Я, допустим, отбиваю. За каждое попадание в щит тебе одно очко. За каждый отбив мне – два очка. Если не попадешь в щит – тебе минус три. Если бита вылетит у меня из рук – мне минус три… – Он повернулся к мальчику, но тот исчез. Он словно испарился. Джейк обшарил глазами окрестности и близлежащие дома. Нет, пока Джейк говорил, до домов мальчик не успел бы добежать. Джейк посмотрел на дорогу. Автомобили иногда проезжали мимо, может, он запрыгнул в один из них?
Странный мальчик. Даже не попрощался, Джейк решил не забивать себе голову вопросом «куда делся мальчик». Присвистнув, он переступил через крышку канализационного люка и, посмотрев по сторонам, перешел дорогу.
* * *
Несколькими месяцами ранее, Долина Царей,
скалы Дэйр-эл-Бахри, Египет
Профессор Анджей Новинский выбрался из пробной траншеи, воспользовавшись поданной ему рукой.
– Спасибо, Вацлав, – поблагодарил он по-польски.
Нескончаемой вереницей тянулись дни с тех пор, как начались раскопки гробницы знаменитого Херихора, верховного жреца Амона при Рамзесе XI. Открытие этой гробницы могло стать еще одним потрясением в археологии после того, как в 1922 году сэр Говард Картер обнаружил гробницу Тутанхамона. Херихор был известен тем, что приблизительно 1100 лет до нашей эры стал визирем, практически возглавив царство и подмяв под себя Рамзеса XI. Некоторые признаки придавали Новинскому уверенность в том, что гробница Херихора не тронута грабителями и находится в целости. Ее раскопки могли предоставить ученым для исследования новые предметы из эпохи Рамзеса XI, новые рисунки, новые тексты. Именно поэтому Новинский не замедлил сообщить об открытии общественности. Позже он об этом пожалел.
Тучи налетевших корреспондентов, фоторепортеров, псевдоэкспертов по египтологии и просто зевак заполонили место раскопок, мешая работе. Они требовали от профессора пустить их в усыпальницу и показать золото, найденное в гробнице, не понимая того, что Новинский сообщил лишь о существовании гробницы и о ее вероятном местонахождении. Чтобы добраться до нее, требовалось несколько сезонов тяжелой кропотливой работы. Для начала необходимо было пробными траншеями исследовать район и, обнаружив вход, уже думать об очистке входной шахты от камня и щебенки. Но Новинского не понимали.
И профессор, только чтобы отвязаться от незваных посетителей, позволил сфотографировать несколько случайных находок, не относящихся к Херихору. Глиняные сосуды для бальзамирования, инструменты каменотесов, маленькие ожерелья и амулеты. Репортеры исчезли, туристы вскоре были вытеснены полицией, а в газетах появилось множество преждевременных статей о Херихоре, которые украшали фотографии посторонних предметов, предоставленных профессором.
Новинский отряхнул пыль с рук и посмотрел на небо. Похоже, до конца этого сезона обнаружить гробницу не удастся. Зима подходит к концу, а летом в Египте из-за сильной жары раскопки производить невозможно.
– Тут каменные сваи, – сообщил помощник.
– Да, я знаю, – кивнул Новинский. – Это части домов строителей, рывших усыпальницу в скалах. Но гробница, видимо, не здесь. Попробуем завтра взять правее.
– Будет тяжело. Там щебенка за века слежалась и по крепости стала похожа на скалу.
– Привлечем еще рабочих.
С этими словами профессор перелез через кучу извлеченной из траншеи щебенки и направился к палатке. Недалеко от нее он остановился и посмотрел вниз, на грунтовую дорогу, подходящую к скалам. Там он заметил незнакомый потрепанный внедорожник «лендровер» зеленого цвета, которого вчера на этом месте не было. Пожав плечами, Новинский откинул полог палатки. Знойный ветер вместе с песком ворвался внутрь, запорошив профессору глаза.
– Проклятие! – выругался он, прочищая глаза. Когда зрение восстановилось, профессор обнаружил у себя в палатке незнакомого молодого человека лет тридцати в слегка помятом темно-сером костюме.
– Вы профессор Новинский? – спросил молодой человек по-английски. Языки не являлись сильной стороной профессора Новинского, хотя английский он знал сносно, в рамках, необходимых для общения с профессорами из университетов других стран и написания статей.
– Да, я.
Человек улыбнулся, как показалось профессору, несколько натянуто.
– Меня зовут Джон Смит, я сотрудник Британского музея. – Молодой человек протянул профессору руку. Тот рассеянно пожал ее. Фраза прозвучала привычно, Новинский тысячу раз слышал подобное, но все же что-то было не так. Он не мог понять – что.
– Мне очень приятно, – ответил профессор. – И чем я могу служить?
Человек сунул руку в нагрудный карман и извлек вырезку из газетной статьи, сложенную вчетверо. Он развернул ее и показал профессору. Это была фотография одной из находок Новинского.
Что-то показалось профессору странным, он успел заметить на обратной стороне газетной фотографии совсем не английский текст. Фотография находки опубликована не в англоязычной газете? Может быть, сотрудник Британского музея находился в этот момент за пределами Англии?
– Да, мы нашли его, расчищая штольню севернее. Сначала мы полагали, что это амулет скарабей, но потом обнаружили на его оборотной стороне письмена, которые не соответствуют древнеегипетской письменности того периода, поэтому расшифровать их мы пока не смогли. Возможно, эта вещица прольет свет на существование в Древнем мире еще одной цивилизации. Но меня заботит гробница Херихора.
– А вы не могли бы показать мне эту вещь? – попросил молодой человек. И снова Новинский почувствовал что-то неправильное – необычный акцент? – в речи сотрудника музея.
– Я могу вам ее показать, – ответил профессор. Он подошел к стеллажу, на который в огромном количестве были свалены и бесценные, и никому не нужные предметы. – Вообще-то все находки мы храним в специальном бронированном вагончике, но…
Профессор протянул молодому человеку маленький матовый предмет размером чуть меньше спичечного коробка. Предмет был округлым, словно морская галька, с двумя перекрещивающимися полосами на поверхности.
– Можно? – спросил молодой человек, осторожно беря находку двумя пальцами.
– Да, конечно. Письмена с другой стороны. Они настолько крохотные, что их можно разглядеть только при помощи лупы. Египтяне пользовались иероглифами, здесь – нечто другое.
– Из чего он сделан, вы не смогли определить? – спросил незнакомец.
– Очевидно, это какой-то камень. Я не слишком разбираюсь в геологии.
– Понятно. Наш музей хотел бы купить эту находку. Скажем, я мог бы дать вам двести долларов.
– Что? – удивился профессор. Он был ошарашен предложением. – Все наши находки принадлежат Арабской Республике Египет. Но даже если бы Египетский музей Каира захотел продать эту вещь, я думаю, он оценил бы ее намного дороже! К тому же вещь совсем не изучена!
– Я мог бы дать вам пятьсот долларов, профессор… Новинский взял предмет из рук нежданного посетителя.
– Я прошу вас убраться отсюда! – решительно сказал он.
– Мне нужна эта вещь, профессор.
– Я сказал – вон отсюда, мистер… Смит! – воскликнул профессор, указывая пальцем на выход.
– Тысяча долларов!
Профессор вытолкнул незнакомца на улицу.
– Вы, очевидно, из тех купцов, которые торгуют древностями, а я – ученый. Я исследую Древний мир по крупицам, дошедшим до нас. Каждый предмет для меня бесценен! – Профессор резко захлопнул полог палатки перед носом наглого посетителя. Он медленно выдохнул воздух, успокаивая себя и свое больное сердце, и положил предмет обратно на полку. Теперь вдруг до него дошло, что же так резало ухо в речи незнакомца! Представитель Британского музея говорил со славянским акцентом!
Вечером следующего дня, возвращаясь с раскопок, Анджей Новинский обнаружил разрыв в молнии на пологе палатки. С нехорошим предчувствием он вошел внутрь сквозь щель. На первый взгляд внутри палатки все осталось по-старому. Но профессор уже догадывался, что могло исчезнуть. К несчастью, его опасения подтвердились. Новинский не обнаружил у себя на полке того самого маленького камешка с письменами, похожего на амулет скарабей.
– Джон Смит, – констатировал профессор. Он вызвал местную полицию, со следователем которой был немного знаком.
– Я предупреждал вас, профессор, – нравоучительно говорил темнокожий следователь, – что все найденные вещи следует хранить в сейфе или отправлять их в Луксор.
– Но кому нужны камни?! Мы же золото пока не обнаружили! И до сих пор прецедентов не было.
– Впредь следуйте моему совету. И тогда ничего не пропадет.
Профессор рассеянно кивал, соглашаясь со следователем. На вопрос, кто мог бы это сделать, профессор предложил поискать зеленый «лендровер», крутившийся в этих местах день назад, и проверить Джона Смита из Британского музея. Через восемнадцать часов пришло сообщение о «лендровере». Он был взят напрокат в Луксоре и возвращен сутки назад. Имя нанимателя – Джон Смит. А через двое суток пришло сообщение из Британского музея, что человек по имени Джон Смит у них работает, но за последний год никуда не отлучался из столицы Объединенного королевства. Понятно. То, что посетивший его человек представился чужим именем, Новинский мог предсказать с самого начала.
Спустя пять месяцев в жизни профессора произошло странное событие. Новинский находился в Варшаве, обрабатывая результаты зимних исследований в Египте. Мировые новости сейчас мало интересовали его, но однажды, бросив взгляд на телеэкран, профессор с удивлением увидел того самого Джона Смита. То, кем оказался этот человек, потрясло профессора до глубины души. Поиски гробницы Херихора представились ему жалкими и бессмысленными. Весь оставшийся вечер Новинский просидел в глубокой задумчивости, уставившись в выключенный телеэкран.
* * *
12.15 по времени Сиднея, 27 июня,
Утбак, Новый Южный Уэльс, Австралия
Справа промелькнул столб с надписью «Редфилд», едва различимый за сплошной стеной дождя. Уставшие от работы очистители ветрового стекла жалобно скрипели, угрожая отказать в любой момент. Красная бесконечная равнина простиралась по обе стороны от дороги. Впереди виднелось несколько одноэтажных строений. Видимо, это и был «Редфилд». Через две минуты он оказался возле домов.
У обочины стоял человек без зонта. Увидев приближающийся автомобиль, человек усиленно замахал рукой. Он остановил машину и, потянувшись, опустил стекло со стороны пассажира.
– Мистер Куснецоф? – спросил абориген. На нем была насквозь промокшая полосатая рубашка. Человек за рулем молча кивнул и открыл дверцу. Пассажир запрыгнул в салон, капли дождя забрызгали велюровую обивку сидений, но человек за рулем не обратил на это внимания. Машина принадлежала прокатной конторе в Сиднее.
– Где это? – спросил он.
Абориген кивнул, подразумевая, что понял вопрос.
– Я… показать! Туда! – сказал он, указывая на дорогу.
– По дороге? – спросил человек за рулем.
– Да, да!
Задние колеса дали пробуксовку по грязи, но машина тронулась с места. Они проехали несколько домов, казавшихся пустыми.
– Туда! – воскликнул абориген, показывая, что за домами следует повернуть налево. Человек за рулем послушно свернул с дороги. Теперь он увидел. Метрах в двухстах, в глубине равнины, стояли два автомобиля. Возле них находились люди, укрывающиеся под зонтами. Человек за рулем прибавил газу, и автомобиль запрыгал по кочкам.
– Может, следовало оставить автомобиль у дороги? – спросил он. Абориген посмотрел непонимающим взглядом. Видимо, его знания английского были сильно ограниченны. Человек за рулем предпочел вопроса не повторять.
Он остановил машину рядом с двумя «тойотами-лендкраузер». Кто-то открыл ему дверцу, он выбрался из машины, и тут же заботливые руки подали зонт. Косой дождь мигом промочил его брюки.
Проклятие!
Это единственный костюм. Теперь придется ходить в сырых брюках. Может, купить новые? Нет, денег хватало только на авиабилет до дома. К черту!
– Доктор Кузнецов, рад вас видеть, – произнес худощавый японец в очках, прячущийся под огромным зонтом.
– Рад вас видеть, профессор Накамура. – Он действительно был рад видеть давнего знакомого, одного из ведущих специалистов по сейсмологии из университета Хоккайдо. – Вы можете показать мне?
– Пойдемте.
Они прошли несколько метров по красной грязи и очутились на краю обрыва. Участок равнины размером приблизительно в сто квадратных метров опустился вниз. Глубина смещения на глаз составляла метров пятнадцать. Они стояли на самом краю, прикрываясь от дождя зонтами, и смотрели вниз.
– Сколько? – спросил он.
– Магнитуда оценена в семь целых и шесть десятых, очаг землетрясения находился близко к поверхности.
Он обернулся и еще раз внимательно посмотрел на дома у дороги.
– Вы правы, Женя. Эти сооружения ни капли не пострадали.
– Но ведь при такой магнитуде сила землетрясения должна составить восемь-девять баллов по шкале Рихтера! Должны наблюдаться повреждения зданий, причем очень сильные повреждения.
– И тем не менее наши австралийские коллеги утверждают, что магнитуда составила семь и шесть десятых, а очаг находился близко к поверхности. Район не сейсмоактивен, располагается вдали от границы континентальной плиты, не могу его отнести и к зонам внутриплитовых напряжений… И все же огромный пласт земли совершает вертикальное движение. В конце концов, я мог бы отнести это явление к обыкновенному провалу земли в естественные или искусственные пустоты, если бы, опять же, не эти семь и шесть десятых. Быть может, мы имеем дело с новым разломом в австралийской тектонической плите. Или этот разлом существовал ранее, но нам о нем ничего не было известно. А вы как думаете?
– Сейчас нельзя ничего утверждать, – задумчиво произнес он. – Вы не могли бы помочь мне спуститься вниз?
– Трещин нет. Прилегание слоев плотное.
– Я хотел бы сам посмотреть.
– Хорошо.
Один из помощников профессора накинул ему на пояс веревку. Другие встали у края, и его, упирающегося ногами в стену обрыва, опустили вниз. Зонт сейчас мог только мешать, поэтому он оставил его наверху. Дождь насквозь промочил костюм, его ноги по щиколотку утопали в грязи.
Несмотря на эти неприятности, он тщательно обследовал провал по периметру.
«Ничего, – подумал он, внимательно осмотрев каждую трещину. – Никаких следов».
Дождь заканчивался, когда его подняли наверх. Профессор Накамура рассеянно взглянул на выходящее из-за туч солнце и свернул зонт. Он смахнул тыльной стороной запястья капли воды с кончика носа. Помощник Накамуры подал полотенце, и он вытер волосы. Брюки до колен были выпачканы в грязи. О ботинках и говорить нечего. Он стянул с себя галстук и задумчиво сунул его в карман, где в кошельке покоились последние семьсот долларов, на которые он рассчитывал добраться до Москвы.
– Я никогда не сталкивался с подобными явлениями, – произнес Накамура.
– Интересная вещь, – подтвердил он. – Магнитуда землетрясения большая, разрушений никаких. Здания остались целы. Такое ощущение, что вся энергия выплеснулась на этом участке в сто квадратных метров, заставив его опуститься вниз.
– Как вы себя чувствуете, Женя? – спросил профессор.
– Я в порядке, – промолвил он.
– Я остановился в отеле «Савой» в Брокен Хилле. Вы можете переночевать у меня.
– Спасибо, но сегодня я хочу вылететь в Москву.
– Тогда до свидания. Надеюсь, вы сможете предсказать следующее землетрясение, – попрощался профессор. Он и его люди уселись в джипы, и мощные машины заскользили по грязи к дороге, оставив его в одиночестве.
Он проводил взглядом удаляющиеся автомобили, пока они не скрылись из поля зрения и, грустно вздохнув, залез в салон. Тронувшись с места, «опель» вновь начал буксовать, но все-таки двинулся вперед. Через пять минут он уже оказался возле дороги. Справа по ней следовал мини-грузовик, и он решил пропустить машину. Он притормозил, показав поворот, и подумал о том, что никак ему не удается нащупать ту ниточку, которая все-таки существует. Несомненно, что нынешнее землетрясение было странным, но может ли оно стать еще одним звеном?
Сильный удар в правый бок сотряс автомобиль. Его голова откинулась и ударилась о стекло, на мгновение разум помутился. Не осознавая своих действий, он открыл дверцу и вывалился из салона. В голове гудело, мир вокруг шатался. Он услышал, как хлопнула дверца. Через несколько секунд его подняли с земли и опрокинули лицом вниз на капот, заведя руки за спину. Затем раздался щелчок, и руки оказались закованы в наручники.
Он поднял голову. Правый бок «опеля» был изуродован от столкновения с мини-грузовиком. Он даже не заметил, как тот съехал со своей полосы движения и врезался в него. Теперь стало понятно, что его поджидали. А возможно, следили от самого Сиднея.
Его подняли. Незнакомец, оказавшийся перед ним, был высокого роста. Фигура человека совершенно не выглядела атлетической, только выдавались широкие плечи. Лицо не было выразительным, лишь распухший покрасневший нос да опущенные уголки глаз, придававшие лицу какое-то грустное выражение, которое, несомненно, было обманчивым.
– Идите вперед, – сказал человек по-английски, и по акценту он понял, что перед ним француз.
– Вы не за того меня принимаете! – воскликнул он. – Я представитель России! Я ученый!
Выстрел оглушил его. Француз помахивал непонятно откуда взявшимся пистолетом прямо перед его носом.
Комок застрял у него в горле. Пистолет выглядел очень большим. Бывает ли у пистолета калибр больше двенадцати миллиметров? Он не знал. Пуля, просвистевшая рядом с его ухом, ясно давала понять, что пистолет не игрушечный и что шутить им не собираются.
– Идите вперед, по направлению к этому дому, – произнес француз, указывая на ближайший к ним одноэтажный дом, и, придавая убедительности своим словам, подтолкнул его дулом пистолета. Крепко сжав зубы, он двинулся вперед.
Дверь дома оказалась не заперта. Француз, несомненно, знал это. Более того, он подготовился заранее. Все дома в поселке выглядели пустыми. Они и были пустыми, сейсмологи выселили всех людей из домов близ очага землетрясения, опасаясь дальнейших толчков.
Открыв ногой дверь, он вошел в дом. Француз проследовал за ним и аккуратно прикрыл дверь.
Внутри царил беспорядок. Ему живо представилось, как люди в спешке покидают дома, забирая с собой самые ценные и нужные вещи, оставляя раскрытыми ящики и дверцы шкафов.
– Я все-таки не понимаю, – осторожно начал он, – почему вы схватили меня? Мне необходимо попасть в Сидней. Через пятнадцать часов у меня самолет в Москву. Если я пропущу его, у меня не будет денег на следующий…
Его речь была оборвана на слове «рейс» новым тычком пистолета в спину. Они миновали хаос прихожей и очутились на кухне. Француз неожиданно захлюпал носом.
– Стой, – произнес он.
Француз достал из нагрудного кармана носовой платок и высморкался. Из его ноздрей раздался протяжный писк – насморк был основательным. Теперь стало понятно, почему нос француза выглядел припухшим и покрасневшим.
Прочищая нос, француз на мгновение опустил глаза, потеряв его из виду. Легким движением он крутанул ручку конфорки газовой плиты, оказавшейся за спиной. Могло ли это ему помочь? Вряд ли. Особенно если перекрыта задвижка на трубе.
– Садись на стул, – произнес француз и зашелся в кашле. Не оставалось сомнений в том, что он простужен. Он присел на стул возле окна.
– Я ученый, вы не за того меня принимаете, – вновь начал он.
Француз вытер платком нос, аккуратно сложил его вчетверо и убрал во внутренний карман.
– Вы – Джон Смит! – произнес он утвердительно.
– Это ошибка, моя фамилия Кузнецов, я российский ученый, занимаюсь проблемами прогнозирования землетрясений.
Француз сделал останавливающий жест, он прекратил говорить.
– Вспомните Марсель.
– Я никогда не был в Марселе, более того, я никогда не был во Франции!
Француз вновь остановил его.
– Вспомните Рене Жино.
– Я не знаю человека с таким именем! Отпустите меня! Если вы из полиции, то предъявите ордер!
Он знал, что француз не полицейский. С такими глазами он мог быть только наемным убийцей.
– Я не из полиции, – коротко ответил владелец пистолета Конечно, полицейские не стреляют без предупреждения, не носят огромные пистолеты, не одеваются в такие приличные костюмы и с самого начала предупреждают тебя о том, что ты имеешь дело с полицией. – Меня прислал Рене Жино, господин из Марселя, которого вы знаете. Полгода назад этот господин передал вам Иттлу.
– Я не понимаю, о чем идет речь!
– Иттла – это древнеиндийская статуэтка, изображающая человека. Вещь выполнена из чистого золота. Мсье Жино был заинтересован в продаже этой вещицы по цене большей, чем ее вес в золотом эквиваленте, потому что мсье Жино любит и уважает искусство и не хотел бы, чтобы вещь была переплавлена.
– И все-таки я не…
– Вы представились как Джон Смит, сотрудник Британского музея, ценитель древних вещей и человек, способный найти покупателя. Вы обманули мсье Жино и охрану, которая сопровождала вас, скрывшись вместе с Иттлой. Вы совершили очень глупый поступок. Вы полагали, что мсье Жино не сможет вас найти, но у мсье Жино очень большие связи во многих странах мира. Но теперь это не важно…
Француз неожиданно чихнул, второпях достал платок и вытер им нос. Он с недоумением и страхом следил за действиями француза.
– Да, теперь не важно, как я смог вас выследить. Мсье Жино желает получить свои деньги от продажи Иттлы плюс проценты за просроченный возврат денег. Подводя черту, с вас – миллион франков или двести тысяч долларов.
Он предполагал, что все сведется к деньгам, но чтобы к такой сумме! Он решил начать все заново:
– Послушайте, я не Джон Смит, меня зовут Евгений Кузнецов! Вы можете посмотреть паспорт у меня в нагрудном кармане. Я работаю в Объединенном институте физики Земли Российской академии наук. Я занимаюсь созданием общей сейсмической модели, я никогда не был во Франции и не знаю мсье Рене Жино.
Неожиданно француз размахнулся и ударил его в солнечное сплетение. Он согнулся, не в силах произнести ни слова, полностью поглощенный болью. Слезы брызнули из глаз. Француз сделал паузу и ударил ногой по склоненной голове Удар разогнул его, откинув на спинку стула. Удар пришелся по носу, кровь брызнула на белую рубашку.
– Я не спрашиваю вас, были ли вы во Франции или знакомы ли с Рене Жино. Я знаю, что это были вы! Мне не нужно от вас ничего, кроме двухсот тысяч долларов.
Боль в носу казалась отделенной от тела. Рот наполнился кровью, текущей из носа. Он сделал медленный вдох. Кажется, появился запах, или ему показалось?
– У меня нет таких денег, – с трудом произнес он. Теперь нос горел.
– Тогда верните Иттлу и пятьдесят тысяч долларов.
– У меня нет этой статуэтки!
– Тогда вы останетесь в этих красных песках навсегда.
Он вновь втянул носом воздух. Запах уже ощущался. А вот француз его не чувствовал. У него был заложен нос.
Он попытался изобразить растерянность, хотя особого труда это не составило, – он действительно был растерян. Мысли носились в голове лихим галопом. Он не мог сосредоточиться и придумать что-то, кроме одного.
– Я хочу курить, – произнес он.
В действительности он ненавидел курение и не выносил дыма. Но это единственное, что пришло ему в голову. Далее события могли развиваться по сотне возможных вариантов, но фраза о том что он хочет курить, была, несомненно, основополагающей.
Сердце слегка замерло от предчувствия, что француз окажется таким же ненавистником курения, как и он, и что сигарет у него не будет. Но этого не случилось. Француз напряженно втянул носом воздух (это далось ему с трудом), достал серебряный портсигар и выудил оттуда тонкую сигару.
– Джон Смит не курил, – произнес он.
– Джон Смит бросил курить десять лет назад, когда от рака легких умер его отец. Желание закурить возвращается, когда волнуюсь. – Ложь прозвучала правдиво.
Француз едва улыбнулся, довольный тем, что наконец его пленник раскрыл себя. Он вставил сигару ему в рот. Он подумал о том, что нужно будет очень быстро выпрыгнуть в окно, но со скованными за спиной руками это вряд ли получится.
– Расстегните наручники, я никуда не убегу, ведь у вас есть пистолет.
Француз снова непринужденно улыбнулся, словно услышал легкую шутку.
– Ну уж нет! – ответил он. – Клод рассказывал, как вы ушли от охраны. Я не хочу совершать ошибок.
Капля пота скатилась со лба и попала в глаз. Глаз защипало. Он чувствовал, как другая капля катится по левой щеке. Шея напряглась. Он осторожно втянул носом воздух. Запах ощущался сильнее.
Француз опустил руку в карман пиджака. Он с ужасом наблюдал, как тот достает из кармана одноразовую зажигалку. В таком шикарном костюме и дешевая пластмассовая зажигалка! Зажигалка медленно приближалась к сигаре, зажатой у него во рту. Руки, скованные за спиной наручниками, задрожали, зубы непроизвольно сжались и откусили кончик сигары. Сигара упала в складки рубашки, испачканные кровью.
Француз опустил руку с зажигалкой.
– Двести тысяч долларов – большая сумма, – пытаясь отвлечь убийцу, произнес он. – Если вы думаете, что они легко зарабатываются… Вы не могли бы снова вставить мне сигару в рот?
– Конечно, – ответил француз, двумя пальцами поднял сигару и вставил ее в рот пленника. Он ощутил сладковатый привкус крови во рту, смешанный со вкусом табака. Француз вновь поднял руку с зажигалкой. Его ноги напряглись. Он был готов в любой момент выпрыгнуть в окно, лишь бы не было рано (но и не поздно, добавил он). Француз поднял большой палец, чтобы крутануть колесико. Вот! Он был готов выпрыгнуть прямо сейчас!
