Есть такие книги. Красная обложка, серебряные буквы, странное издательство, странный автор. 180 страниц — лучшей русской прозы о самой русской прозе всех трех веков, от самой Академии до… Книга писем. О том, что они подложные становится ясно сразу, но также ясно становится и то, что такой подлог — и есть подлинная проза. Это разговор “второй”, несостоявшейся по разным причинам, “культуры” с “первой”, той, что на виду, на слуху, на конвейере, в печати, в умах и на газетных заплатках. Поэтому и издательство, и автор неслучайны. Это правило лучшей прозы, четвертому не бывать.
Олег Юрьев, пожалуй, самый тонкий критик из ныне пишущих (увы, его Новая Камера Хранения — Шубинский, Порвин и т.д. — закрылась: но это целый клад текстов о Хармсе, Олейникове, Питерской самиздатской литературе 60–80х годов, рекомендую), пишет свое письмо, адресованное всей титанической литературной русской матрице, руками самых непонятных, выписанных в утиль истории людей. Ленц-Прыжов-Добычин. Каждому веку по прочерку.
Это тонкая работа потому, что впервые, может быть, современный российский автор пытается решить большую языковую задачу: он противопоставляет время и слово. Не с позиций “как наше слово отзовется”, а с позиции “а если слово не отозвалось, то кому оно нужно”. Оказывается нужно. И именно сейчас, когда “вторая культура” есть, а “первая” окончательно исчезла. В самом деле: кому писать свое бесконечное письмо людям, поставившим на слово? Для кого слова — это судьба, призвание и множество других высоких и страшных лексем, выражений, упадков и критики. Кому? Некому. И страшнее — незачем.
Юрьев авторской волей оживляет Добычина, переселяет его в подленинградские Шушары, отказывает ему от ремесла, и пишет ему сам — свои неизвестные письма. Через наши головы, через нашу культуру, через сегодня. Так слово побеждает время, четвертому не бывать.
-- Виктор Пучков для проекта СОЛОМА.
@solomatoday во всех соцсетях и TELEGRAM
Arvustused raamatule «Неизвестные письма», 1 ülevaade