Ратник 2

Глава 18. Суд во имя Перуна

И Клест и Врабий слегка отделились от своих дружинников, а те, сдали своих коней назад, давая поединщикам возможность сойтись в честной схватке. Может, для надлежащего конного боя места здесь и маловато, но ведь никто не собирается устраивать перестрелку из луков или затевать схватку на копьях, словно на рыцарском турнире. Суд божий во имя Перуна проводится конным или пешим, но только с мечами. А чтобы драться на мечах – места хватит.

Ярослав напряжённо следил за происходящим, переживая за Клёста. А как же не переживать? А еще он почему-то ждал какой-то пакости от Врабия! Какой именно, парень пока не понимал, но что-то такое ожидалось. Нет, не может такая сволочь, как Врабий, просто взять, да и выйти на честный поединок.

И тут Соколов увидел, как Врабий резко дернулся, ухватывая лук, прицепленный к луке седла. Ах ты! Это же прямое нарушение кодекса чести. Ну, или правил дуэлянта, хотя писаных правил пока никаких и нет.

Ну, попробуем малость своему воеводе помочь.

Мысленно потянувшись к земле, Ярослав ощутил тепло под ногами коня Врабия, а потом, также мысленно, повел почувствованное тепло вверх.

Сила, скрывавшаяся в его теле, соединившись с силой земли, не подвела и из тропинки, избитой ногами людей и копытами коней, к солнцу устремились белесые побеги, обретшие силу на свежем воздухе.

«Туда, туда лезьте», – отдал мысленный приказ укрепившимся побегам Ярослав, проводя незримую линию от земли к ногам коня.

Конь Врабия начал перебирать ногами, ощущая нечто непонятное. Всадник резко дёрнулся и, вскинув лук на уровень глаз, выстрелил в Клёста.

Но выстрел получился каким-то слабым, потому что стрела летела, будто выпущенная рукой ребенка, а воевода Клест только небрежно отмахнулся мечом, отбивая стрелу.

– А ты еще и стрелять разучился, – укоризненно произнес Клест по гогот своих дружинников, а потом назидательно добавил: – Вот такая кара тебе за бесчестье!

А зеленые побеги уже принялись оплетать бабки коня Врабия и тот, стремясь вырваться, заржал, рванул с места и встал на дыбы, стараясь избавиться от мелких, но досадных пут, появившихся из под земли, а всадник, не удержавшись в седле, вывалился и упал оземь, словно куль с мукой.

Вот теперь уже ратники Клеста засмеялись еще пуще прежнего. А Ярославу показалось, что немногочисленные дружинники Врабия тоже заулыбались. Правда, заулыбались совсем невесело, а раздосадовано.

Понятное дело, смотреть на такое неприятно и даже обидно. Да и за собственного воеводу должно быть стыдно. Они же не знают, кто виновен в случившемся. Впрочем, всадник обязан усидеть в седле при любых обстоятельствах, даже если конь встал на дыбы.

Соколов уже знал, что воин падает из седла только в двух случаях – если он тяжело ранен, или если убит. Еще не возбраняется падать вместе с конем. Но это, если твой конь убит, либо поскользнулся на льду.

Врабий принялся подниматься, а его конь, освободившись от растений, подбежал к хозяину и встал рядом, а Ярослав даже почувствовал какую-то неловкость. Все-таки, это по его милости воевода пережил двойной позор. Получается, что он сам вмешался в божий суд? Э, а как на это Перун-то посмотрит? Бог-то, он все видит. Или этот не за всем следит?

Ярослав едва не ойкнул, даже посмотрел по сторонам – а не увидел ли кто-то неожиданно вылезшие из земли ростки? Вроде, люди на такое внимание не обратили. Уже хорошо. А если бог Перун сейчас смотрит откуда-нибудь из леса на происходящее, так он должен понять, что Ярослав действовал не со зла, не из подлости своей, а в силу необходимости. Все-таки, воевода Врабий первым решил схитрить и схватился за лук, а он лишь немножко подправил ситуацию, заодно и спасая жизнь своего командира.

Опять-таки – если это суд божий, так Перун должен сам следить за ходом поединка, а его действия вполне во власти Перуна. Так что, как ни крути, так бог сам во всем и виноват. Стоп, не стоит о боге думать плохо, пусть это и языческий бог. Скорее всего, Перун и выбрал его инструментом для выравнивания ситуации.

Все, вроде и успокоил свою совесть.

Сам-то Ярослав может и не религиозен, но учитывая всё произошедшее с ним в последнее время, глупо отрицать какую-то сверхъестественную силу.

Тем временем поединок продолжался.

Если божий суд начался верхом, а один поединщик выпал вдруг из седла, то конный имеет полное право зарубить своего врага. Конному биться с пешим – одно удовольствие.

Но его воевода в очередной раз решил проявить непонятное благородство. Под разочарованное оханье своих дружинников и под восхищенные вздохи ратников Врабия, владетель Клестова и претендент на княжение легко соскользнул с седла.

Обнажая меч, Клест во всеуслышание заявил:

– Моя победа будет честной! – Посмотрев на ратников Врабия, добавил: – Я хочу, чтобы и вы засвидетельствовали, что будущий князь Бранска выполняет закон Перуна!

Тем временем Врабий сумел подняться на ноги. Покраснев, словно помидор – плод, правда тут еще неизвестный, потянул меч из ножен.

– Отдохни чуток, брат-воевода, переведи дух, – любезно предложил Клест своему противнику.

А тот, словно не слыша, ударил по морде коня, словно тот был в чем-то виноват, а потом ухватил щит, висевший у седла, в момент укрепил его на левой руке, а потом ринулся в атаку.

Клест же, даже не попытался взять в руки собственный щит, хотя тот и висел на его спине. Наоборот, сняв, откинул в сторону.

Ярослав наблюдая за происходящим, сжал кулаки и мысленно выругал воеводу за благородство. А вот Татень выругался вслух:

– Так какого … дохлого медведя, наш воевода без щита в сечу-то лезет?!

– Так он силы уравнивает, – бросил кто-то из воинов. – Клест-то наш свеж, аки трехлеток с утра, а Врабий, будто сено задницей ворошил! Хочет наш воевода, чтобы все по-честному было.

– Силы он уравнивает, уравниватель хренов, – проворчал Татень. – Да чтобы ему в одной берлоге с озабоченной медведицей проснуться!

Ничего себе пожеланьице! Проснуться в одной берлоге с медведицей, да еще озабоченной? Интересно, чем она бывает озабочена? Да, а кому из противников Татень такое «счастье» пожелал?

Отвлекся.

Ярослав отчего-то знал, что его воевода гораздо сильнее противника, а тот еще и об землю стукнулся! Но все равно, благородничает Клест. А Врабий умелый и опытный воин, а не неумеха какой.

Первая атака Врабия пропала втуне. Клест, словно бы нехотя, пропустил мимо себя идущего напролом соперника, а когда тот поравнялся с ним, сделал шаг в сторону, хотя мог просто ударить в спину.

А Врабий резко развернулся и опять атаковал противника. Но теперь его атака была уже не яростной, а расчётливой. Кажется, он сумел-таки взять себя в руки.

Вон, Врабий умело подставил щит под рубящий удар Клеста, а потом резко провел собственный удар сверху вниз, словно бы пытаясь проткнуть противника, но тот опять слегка отклонился и клинок врага прошел вскользь, даже не задев доспехов.

А Клест опять рубанул по щиту Врабия, но так, что противник отлетел на пару шагов, потом запнулся и растянулся по земле. Вот это мощь! Может действительно, сам Перун вкладывает силу в руку того, кто его чтит?

Ратники из Клестова снова захохотали, одобряя удар своего командира. Вот, теперь бы самое время прыгнуть вперед, да рубануть лежащего врага, а Клест снова остановился.

– Ты еще не устал? – почти ласково поинтересовался Клест у поверженного врага. – Отдохни чуток, а еще лучше – признай мою правоту. Не хочешь? Ну, тогда отдыхай.

Клест под молчаливое неодобрение дружинников ждал, пока Врабий немного отдохнет и сумеет продолжить бой.

А ведь теперь Ярославу стало понятно, что его воевода уже не благородничает, а играет со своим врагом, словно кошка с мышью. Кажется, ратники это поняли еще раньше, чем он. А вот понимает ли это сам Врабий? Непохоже, потому что, если бы понимал, то уже сдался бы. И жизнь бы себе сохранил, а может – и свое воеводство.

– Ну, ты готов? – спросил Клест.

– Готов, – прохрипел Врабий, снова бросаясь в атаку.

Клёст умело парировал удары меча Врабия, принимая их на свой клинок, а потом сделал и вовсе неожиданное – отскочив в сторону сделал то, что Ярослав видел только в кино – развернувшись, с полуоборота так пнул левой ногой по щиту противника, что тот опять отлетел в сторону и ударился о землю так, что вроде бы, даже и сознание потерял.

Внутри Ярослава все вопило, что надо бы добить, а воевода Клест опять встал и принялся ждать, пока противник придет в себя.

Нет, Врабий и на самом деле двужильный! Кого другого такой удар бы вывел из строя часа на два, а то и подольше, а этот, почти сразу же очухался, потряс башкой и встав на четвереньки, подтянул к себе выпавший меч.

Наверное Врабий до сих пор не понял, что на самом-то деле он уже проиграл. И проиграл он в глазах своих ратников. Их, правда, здесь немного, но они все видят.

Но, похоже, коту надоело играться с мышью. Дождавшись, когда врабий опять ринется в напрасную атаку, вновь пропустил противника вперед, а потом от всей души приложился плашмя к шлему Врабия, а когда тот повалился на землю, приставил меч к горлу противника.

– Устал я от твоих выкрутасов, – вздохнул Клест. – Этак мы с тобой до ночи валандаться станем. Даю тебе последнюю возможность – признай своё поражение, а меня назови своим князем. Признаешь – и сам жить будешь, и воеводство свое при себе сохранишь. Нет надобности кровь лить, ее уже и так много пролилось. Перуном тебе в том клянусь. А нет – не взыщи. Если твоя кровь прольется, так мне не жалко.

– Твоя взяла, воевода Клест, – прохрипел Врабий. – Ты божий суд выиграл, ты прав. Так и быть, признаю свое поражение.

Ишь, он еще одолжение делает.

– Воевода? – переспросил Клест. Кажется, он немного надавил жало меча.

– Воевода Клест, признаю тебя своим князем, – послушно произнес Врабий. – И клянусь пред Перуном, что стану тебе служить мечом и сам, и своей дружиной.

С этими словами Врабий перехватил свой меч за лезвие и протянул его рукоятью Клёсту. А тот, слегка помедлив, убрал свой меч от горла бывшего противника, сунул его в ножны и принял клинок Врабия.

Подняв оружие Врабия над головой, Клест повернулся лицом к своей дружине:

– Все видели? – Показав клинок своим ратникам, предъявил его воинам Врабия и повторил вопрос. – Все видели? И все слышали? Воевода Врабий признал, что он проиграл божий суд и поклялся Перуном, что станет служить мне, аки князю.

И те, и другие воины дружно закивали. Ратники Клеста радостно, а воины Врабия с угрюмым молчанием. Но теперь уже деваться некуда. Все видели, что суд божий завершился в пользу Клеста и только благородство воеводы спасло жизнь Врабия.

Кто-то недоумевал, но большинство ратников понимали, что дело не только в благородстве Клеста, но и в голимом практицизме. Оставить воеводство Врабия без воинского начальника нельзя, тем более теперь, когда село лишилось большей части дружинников. А кто лучше знает своих людей, нежели старый воевода? А ставить нового – хоть из своих людей, а хоть и из врабиевских – дело долгое и хлопотное.

А Клест, между тем, протянул свою руку поверженному воеводе, а потом, почти без усилий поднял того с земли. Обняв своего недавнего соперника, сказал:

– Довольно нам кровь лить. И пускай больше не будет вражды на нашей земле. Погибших ратников мы похороним, тризну справим и жертву принесем. Попросим Перуна, чтобы он простил нам междоусобицу. Ты, воевода Врабий, остаешься на своем воеводстве и теперь по первому моему зову обязан прибыть в Бранск. Верю, что станешь служить и мне, и княжеству честно.

– Все сделаю, как ты прикажешь … князь Клест, – произнес воевода, выговаривая новый титул с некоторым усилием. Поцеловав клинок, словно бы дополняя свою клятву, сунул меч в ножны.

Врабий понурил голову, хотя, как показалось Ярославу, выражение лица ни о каком покаянии не говорило. Ох, воевода, то есть, князь Клест, ошибку ты совершаешь, подумал про себя Ярослав.

А Клёст, еще раз обняв недавнего врага, ставшего подданным, улыбнулся и, повернувшись, пошел к своему коню.

– А не хочет ли наш воевода – который скоро и князем станет, узнать у поганца, откуда в его дружине чужие ратники взялись? – услышал Ярослав негромкий голос Татеня, стоявшего рядом. – При мне ведь клялись воеводы, что не станут никому помогать и вмешиваться в размолвку. Ярик, так ведь и ты это слышал.

Ворчит Татень, но ворчит он по делу. И впрямь – откуда у Врабия взялись воины Стрежня?

Но Клест, не то не слышал голос своего старого воина, не то не пожелал услышать, уже шагал вперед.

А Ярослав, да и другие ратники, отвлекшиеся на слова старика, упустили момент, как Врабий вдруг выхватил меч и ринулся на повернувшегося спиной Клёста.

Глава 19. Победитель

Стоило Врабию сорваться с места, как события тут же понеслись вскачь.

Ярослав услышал короткий свист. Краем глаза заметил нечто, устремившееся наперерез Врабию. Затем раздался глухой звук, будто что-то тяжёлое врезалось в мешок с зерном. И только посмотрев в ту сторону, Ярослав стал что-то понимать.

Врабий оступился с занесённым мечом. У него в груди торчала стрела, и ещё одна стрела торчала, как ни странно, из-за спины.

Ярослав как раз вовремя уловил момент, когда меч Клёста уже нёсся к шее противника. Воевода сработал быстро и чётко, будто всё это время готовился к этому удару – настолько мастерски и быстро он был произведён.

Врабий, не веря в происходящее, распахнувшимися глазами посмотрел на недавнего противника, а затем стал заваливаться на спину.

Ярослав принялся оглядываться.

Он увидел, что Рубец – один из десятников Клёста, сжимает в руках лук.

А вот кто же второй стрелок?

Ярослав оглядел всех воинов его дружины, но ни у кого в руках не было луков. И опять же, в чём странность, стрела ведь торчала не из груди, а из спины.

Тогда Ярослав перевёл взгляд на дружинников, что сопровождали Врабия, и там он действительно увидел лучника, что, сжав челюсти, опускал лук.

Незнакомый воин, хмуро, но твёрдо смотрел вперёд и не отводил взгляда, будто был готов к любому исходу, даже если его за этот выстрел накажут.

Клёст, похоже, тоже оценивал обстановку. Он проводил взглядом упавшего на спину Врабия, подошёл к нему и посмотрел тому в глаза, будто хотел поймать последний момент жизни противника. Затем выпрямился, смерил взглядом воина из дружины Врабия, что совершил выстрел из лука.

Затем порывисто повернулся к Рубцу.

– Ты что творишь? – грозно спросил он своего десятника. – Я его должен был убить без чьей-либо помощи, в честном поединке. Ясно тебе?

– Да ты же пощадил эту змеюку, да ещё и спиной к нему повернулся, – возмутился Рубец. – Откуда я знаю, что ты там замыслил? Я видел, как поединок ваш закончился, и как он хотел тебя подло в спину поразить.

Клёст тяжело вздохнул, будто успокаиваясь, затем произнёс:

– С каких-то пор ты стал сомневаться во мне и в моих решениях? – в голосе Клёста прорезалась сталь. – Или считаешь, что я хватку потерял и совсем стал простаком?

Рубец смутился и принялся приторачивать свой лук к седлу.

– Неужели ты думаешь, что я не ожидал подобного от этого подлеца, – продолжил распекать своего воина Клёст. – Он столько раз нарушил свои обещания, что странно было бы, если бы он на меня не бросился.

Рубец лишь пожал плечами, однако спустя пару секунд ответил:

– Слишком ты добрый, Клёст, и к людям хорошо относишься, а люди этого редко заслуживают. Да и кто тебя знает, что ты там задумал?

– Я знаю, что я задумал, и это главное, – хмуро ответил Клёст.

А Рубец лишь отмахнулся:

– Может, я из-за твоего благородства друга бы лишился. Да ещё кто знает, что дальше было бы. Крень бы воеводой не стал, а может быть, этот Врабий все наши деревни бы пережёг.

– Как видишь, всё под контролем, – заявил Клёст, затем резко развернулся на сто восемьдесят градусов и уставился на врабиевца, что так и не убрал свой лук.

– А ты чего стрелял в своего воеводу? Совсем вы дисциплину там растеряли? Где такое видано, чтобы простые воины в воевод целились.

Повисло долгое молчание. Но Клёст, похоже, всерьёз вознамерился услышать ответ на свой вопрос. Воин же, судорожно втянув в грудь воздух, твёрдо заявил:

– Не мог я позволить, чтобы подлость такая свершилась. А мой воевода, которому я присягал, злодеем прослыл. Он Перуном поклялся, что признал тебя князем, и тут же меч против тебя поднял. Такого я позволить не мог. А если бы воевода такой позор себе позволил, то и мы бы все опозоренными ходили.

Клёст продолжал молчать, видимо, ожидая продолжения.

– Плохо поступил Врабий, вот его Перун и наказал, – продолжил воин. – А ещё… – он оглядел своих бойцов, – если уж он тебе в верности поклялся, то и я, будучи воином своего воеводы, встал под началом тебя как князя. Значит, выходит, я не только честь воеводы защищал, но и тебя, своего князя.

Воины запереглядывались. Кое-кто заулыбался. А Клёст не без удивления кивнул. Да уж, возразить ему было нечего. Он огладил усы и нахмурился, будто решая, что делать с воином. Так ничего и не решив, только махнул рукой.

– Ну что ж, надо возвращаться, – наконец объявил Клёст и кивнул воинам Врабия. – Поднимите своего воеводу, надо его в село доставить.

– А куда поедем-то? – спросил Рубец, озвучивая вопрос, который беспокоил сейчас всех.

– Сначала в Клёстово, – ответил воевода, хотя, вернее, уже, наверное, сказать князь. – А потом и в Бранск.

– С нами что будешь делать? – хмуро спросил один из бывших воинов Врабия.

– А что с вами? Кто хочет, в мою дружину пойдёт. Или к новому воеводе, под начало, – ответил тот.

– А кто у нас теперь будет воеводой? – спросил тот самый воин, который подстрелил Врабия.

Клёст задумчиво осмотрел свою дружину. Его взгляд задержался на десятнике Рубце. Затем он вдруг развернулся и, к удивлению Ярослава, посмотрел в его сторону.

«Это ещё что? Какой из меня воевода? Это он на меня, что ли, смотрит? Он же меня не знает совсем. Да и я такую должность не потяну. Опять же, я не собираюсь здесь оставаться, а надеюсь домой вернуться.»

Но Ярослав, растерявшись, не сразу понял, что Клёст смотрит вовсе не на него, а на стоявшего рядом Татеня.

– Значится так, – заявил Клёст, – воеводой пока временно назначаю Татеня. А там поглядим, как он себя проявит, – начал Клёст.

– Да какой из меня воевода? – тут же возмутился было Татень, но Клёст тут же его оборвал:

– Разговорчики мне тут! Хороший из тебя воевода выйдет. Опыта у тебя достаточно, хватка хорошая. Вот только жениться тебе надо. Этим в первую очередь и займёшься. А как женишься, так и окончательно тебя воеводой сделаю.

Ярослав мысленно захохотал, вспоминая, какими глазами Татень смотрел на лесную красавицу. Воин хоть и кичился своей старостью, но далеко ещё не стар. Да, глядишь, ещё и ни одного Татёныша настрогает. Будет ему кому меч свой завещать.

Затем Клёст перевёл взгляд на десятника Рубца:

– Ты, Рубец, поедешь с Татенем. Станешь его правой рукой. Поможешь при необходимости и порядок навести на месте, и по хозяйству помочь, подсказать чего. Опять же, безопасность будешь ему обеспечивать. Ну а потом жду вас в Бранске.

– А с этим что? – огладив бороду и усы, спросил Татень, кивнув на тело Врабия, которого дружинники грузили на коня.

– С собой возьмём в последнее путешествие до Бранска, а там и решим, как хоронить.

После того как тело Врабия закрепили на луке седла, Клёст посмотрел на того воина, что решил вмешаться и не позволить Врабию совершить подлость.

– Как тебя зовут? – спросил он, взглянув на дружинника.

– Ненасть, – ответил воин.

– Ты, Ненасть, поедешь со мной. Будешь меня сопровождать. Заодно расскажешь, что вам там Врабий рассказывал и какие подлости ещё готовил.

Клёст с вызовом посмотрел на воина, а тот, не теряя твёрдости намерений, коротко кивнул, затем тронул поводья, и его конь зашагал к дружине Клёста. После чего он занял место рядом с воеводой, готовый отвечать на его вопросы.

– Ну раз разобрались, идёмте к основным силам. Сегодня заночуем здесь. А завтра, как передохнём, так разойдёмся кто куда.

Клёст ещё раз оглядел воинов и двинулся впереди всех. Воины Клёста рассредоточились по строю. Кто-то шёл рядом с Клёстом, будто прикрывая его спину, а кто-то и вовсе пристроился позади всей процессии, на случай если воины Врабия захотят отомстить за своего воеводу.

Мало кто поддерживал поведение Клёста и его беспечность. По крайней мере, подставлять спину – не самая лучшая идея.

Когда добрались до места, оказалось, что Крень уже навёл порядок среди своих воинов и воинов противника. Раненые и обезоруженные бывшие врабиевцы хмуро сидели в окружении клёстовцев и, завидев приближающуюся процессию, принялись высматривать, кто это там идёт, и пытаясь понять, кто из них едет во главе отряда – Клёст или Врабий, да и понять по лицам воинов, что их ждёт.

Крень же, увидев во главе отряда своего друга и оценив то, как неспешно и с каким лицом он едет, расплылся в улыбке. Воин порывисто бросился было на встречу к Клёсту, но вовремя взял себя в руки и снова хмуро посмотрел на пленников, мол, видали, какой наш воевода? А те, уже тоже поняв, чем всё закончилось, понурили головы.

Крень быстро раздал указания своим бойцам и направился навстречу другу.

Клёст спешился, воины обнялись, будто распрощались не пару минут назад, а не виделись неделю.

– Ну что, брат, за нами победа? – спросил Крень.

– За нами! – кивнул Клёст на коня, поперёк седла которого лежало тело Врабия.

Тут же началась суета. Над облюбованной воинами поляной стали раздаваться раскатистые команды, принялись обустраиваться на ночлег, да варить похлёбку.

Клёст сначала пообщался с воинами Врабия и объявил им о своём решении. Кто-то сразу же изъявил желание примкнуть к дружинникам Клёста. Кто-то же решил вернуться обратно, на свои родные земли.

Чуть погодя, Клёст собрал вокруг себя Татеня, Креня, Рубца, Ярослава и нового воина Ненастья, чтобы обменяться последними новостями. Первым делом обсудили потери, которых оказалось значительно меньше, чем ожидал Ярослав. Со стороны дружинников Клёста убитыми числилось трое и раненых пятеро. Был один тяжело раненый воин, но тот должен был выкарабкаться и дотерпеть до Клёстово.

Со стороны врабиевцев эта ситуация была немного похуже, но не критична. Если не считать самого Врабия, убитыми было семеро, а раненых – около дюжины воинов, и только двое тяжело раненых. По идее, военная сила пострадала не так сильно, и большинство воинов вскоре снова вернутся в строй.

Среди воинов Врабия практически не было недовольных тем, как всё повернулось. В основном воины были молодыми ребятами, что недавно обучились ратной науке и встали под командование воеводы, либо опытные воины, что присягали ещё отцу Врабия. И многие из них не разделяли политику своего командира и посматривали на него с неодобрением, но и поделать ничего не могли, ведь он главный.

Но были и те, кто, наоборот, ратовал за своего воеводу и был вне себя от горя, от того, что Врабий таки проиграл. И к таким Клёст попросил присмотреться внимательнее, желательно их разделить, чтобы меньше таких оголтелых вместе собиралось. Такие же воины поддержали идею Врабия зажечь деревни и поджечь дом в Бранске. Таких бы лучше вообще здесь оставить и похоронить, но Клёст по-прежнему придерживался политики гуманизма.

К вечеру похоронили врабиевцев. Товарищи не изъявили желания везти своих воинов обратно домой. Неудобно это было. Во-первых, далеко ехать. Во-вторых, повозок с собой Врабий не брал. А везти мёртвых товарищей на конях не очень-то и удобно. Поэтому и решили так. Разве что двое воинов, что знали родню убитых, изъявили желание увезти домой троих врабиевцев. Остальных же похоронили.

Была разгадана и главная загадка этой битвы – откуда Врабий взял столько бойцов в свою дружину, и какое к этому отношение имеет Стрежень. А здесь и вовсе чудеса раскрылись. Как оказалось, стоило Стрежню вернуться после съезда воевод, как он вызвал своих дружинников и построил одним строем. Затем выбрал через одного бойцов и сказал, что они ему больше не нужны и велел убираться со двора. Однако оружие и доспехи не забирал.

Воины взбаламутились, мол, куда же им теперь, не разбойничать же. На что Стрежень сказал, что не его это дело и им немедленно следует покинуть его село.

Однако стоило им покинуть территорию Стрежня, как их тут же встретил воевода Врабий с довольной улыбкой и предложил пойти к нему под начало с теми же условиями, что они имели и у Стрежня.

– Ишь, хитрецы, что удумали! – потрясал кулаками Татень. – Так получается, и Стрежень своё слово не нарушил, и Врабий воинов получил. И ведь не поспоришь же.

Клёст с каменным лицом смотрел в костёр, никак не реагируя на эту новость. Однако в его голове какие-то мысли да вертелись.

Кивнув каким-то своим мыслям, он произнёс:

– И будет потом Стрежень смотреть честными глазами, говорить, что ничего такого не замышлял. Но выгнать дружинников – это его священное право. Да уж, не подкопаешься. Но он сам себе виноват, лишился хороших воинов. А те бравые ребята вряд ли уже вернутся к нему после того, как он их спровадил. В общем, время покажет, как жизнь повернётся.