Loe raamatut: «Закон подлецов», lehekülg 12

Глава девятнадцатая

Вернувшись из Бежевска, Сергей не знал, с чего начать. Понятно, что первым делом следовало найти работу. Но и других забот было невпроворот. Следовало восстановиться в заочном институте, куда он поступил после армии и где вынужденно прервал учебу; девчонкам, подросшим уже, надо было побольше внимания уделять, да и родителей не забывать. И адвоката нужно найти толкового, чтобы помог пересмотреть дело и снять судимость.

А страна, бурлящая и кипящая накалом новых страстей, в едином порыве прильнула к телевизорам. С экрана раздавались такие речи, которые раньше и на кухне шепотом не каждый бы решился произнести. Новый генсек объявил перестройку и разрешил все, что не запрещено. С чем это едят, понять было трудно, но первые «ласточки» перестройки – кооперативы заполонили всю страну. Кооперативными были теперь кафе, автосервис, телефонная служба, газеты и скорая помощь; даже общественные туалеты, очищенные от вековой грязи и сияющие теперь чистотой белоснежного кафеля, и те стали кооперативными.

Михаил Сергеевич, сияя чернильным пятном на лысине, убегал от охранников в народ и, размахивая руками, призывал, своим неистребимо южным говором, «расширить и углубить» (с ударением на второй гласной), горячо уверяя своих верноподданных, что «другой альтернативы нет». Народ прислушивался, присматривался, сочинял, в общем-то, благодушные анекдоты про нового правителя и начинал понемножку, кто как умел, зарабатывать сравнительно честным путем.

– Пацаны, нам нужно срочно открыть кооператив, – возбужденно убеждал друзей огненно-рыжий Сеня, примчавшись домой к Сереге и потребовав, чтобы он немедленно кликнул самых близких друзей.

– Понятное дело, – хмыкнул Сергей. – У всех кооператив, и у нас тоже. Что будем делать, Рыжий, женские трусы шить или в Солнечном сортир откроем?

– Ага, а в сортире откроем кафе, – весело поддержал друга Виктор.

– Мы откроем цирк! – напыщенно провозгласил Арсений. – И курировать нас будет не кто-нибудь, а Фонд культуры, возглавляет который, если кому-то неграмотному неизвестно, сама Раиса Максимовна.

***

Сенька был активистом с первого класса. Звеньевой в октябрятской «звездочке», председатель совета пионерской дружины, секретарь комсомольского бюро… К чести его сказать, он никогда не зазнавался, начальника из себя не корчил и пацаном был вполне компанейским. Серега и Витек своего приятеля опекали, поскольку в очереди за силой он был далеко не первым. И когда приходилось ребятам подраться, Рыжий неизменно стоял «на атасе», чтобы предупредить, если понадобится, о приближении милиции. Стерег, стерег, а себя не уберег.

В день восемнадцатилетия родители подарили одному из их компании, Генке, компактный магнитофон «Романтик», большую по тем временам редкость. Через день исполнялось восемнадцать и Сене. Вот и решили два совершеннолетия отметить вместе. Пошли в шашлычку, заказали все, что положено, – а что, мы же теперь взрослые! Рустик улыбался всеми своими тридцатью золотыми зубами, шашлык для дорогих гостей жарил собственноручно.

У выхода из заведения кто-то кого-то то ли толкнул, то ли недобрым словом обидел – теперь и не вспомнишь. Завязалась драка. Генка протянул Сене драгоценный подарок: «Подержи, Рыжий». Когда «гниль болотная» засвистел в свой свисток, все бросились врассыпную. Сенька остался. Выпитое пиво сыграло дурную роль – ноги не слушались, да и бояться ему, как он сам решил, было нечего, стоял себе в сторонке с магнитофоном, что ж тут дурного?

Но это он так рассуждал. Менты и судья рассудили иначе и «злостному хулигану и организатору драки» Арсению Лавацкому, по тем «гуманным» андроповским временам, год на зоне общего режима впаяли.

Нанятый родителями адвокат пытался доказать, что к моменту драки его подзащитному восемнадцати лет еще не исполнилось. Но прокурор затребовал справку из архива роддома и выяснилось, что первый свой крик издал новорожденный Арсений в восемь утра. Так что к моменту драки был он уже вполне себе совершеннолетним.

Через год Сенька вернулся, повзрослевший, похудевший, с кривой татуировкой «Сеня» на предплечье. Хорошо хоть ума хватило не на самом видном месте выколоть. Окунувшись без оглядки в общественную жизнь, Рыжий стал непременным участником всех митингов, сам ораторствовал, даже какую-то инициативную группу возглавил и теперь гордо именовал себя правозащитником и «узником режима».

***

Одному ему ведомыми путями попал Сенька в Фонд культуры, который действительно возглавляла «первая леди» государства, и теперь горячо убеждал своих бывших одноклассников, что им срочно нужно создать цирковой кооператив.

– Сейчас полным ходом налаживаются отношения с Китаем – говорил Рыжий. – Это самое перспективное направление во внешней политике. У мадам возникла идея: надо отправить в Китай цирковую труппу, где в основном будут силовики – борцы, гиревики, штангисты, ну и всякое такое.

– Это что, как у Пугачевой: «Они подковы гнут как калачи и цепи рвут движением плеча»? – насмешливо спросил Сергей.

– Во, в точку попал, Серега! Именно так. Раиса Максимовна хочет, чтобы китайцам показали всю нашу русскую мощь и силу доходчивыми средствами циркового искусства.

– Ну хорошо. А мы-то здесь с какого боку? – поинтересовался Виктор Аверьянов.

– Я практически уже обо всем договорился. Мы создаем и регистрируем кооператив, набираем спортсменов – борцов, штангистов, гиревиков и циркачей с силовыми номерами, а Фонд культуры берет на себя всю организационную часть: оформляет визы, договаривается в Китае с залами, где мы будем выступать, с гостиницами, заказывает транспорт для поездок по стране, ну и все такое.

– Короче, они обо всем договариваются, а мы за все платим, – подвел итог практичный Михеев.

– Да, платим мы, но ты еще не знаешь главного, – внушительно заметил Арсений. – Вся прибыль, подчеркиваю, вся, до единой копеечки, идет нам, делиться ни с кем не надо. Фонд получает дивиденды в виде проведенного ими важного международного события.

– Заманчиво, – сразу смекнул Сергей, – но только где взять столько денег на эту поездку?

– Я и об этом подумал. Главное – найти средства на билеты и гостиницу, ну на еду, хотя там, говорят, копейки все стоит, – уверял Лавацкий. А людей для выступления надо найти таких, которым можно будет заплатить потом, после поездки. Тем более три артиста как минимум у нас уже есть.

– Это кто же? – поинтересовался Сергей.

– Ну как кто? Ты и Витька, вы будете бороться, Генка будет гири поднимать.

Все они, собравшиеся тем вечером в квартире Михеева, были молоды, задорны, а самое главное – верили, что им все по силам и нет такого препятствия, которое не сумеют они одолеть.

И одолели. Наскребли денег, у кого сколько было. Зарегистрировали кооператив – широкого профиля, как посоветовал юрист. Фонд культуры тоже не подвел. Получили синенькие загранпаспорта и отправились в Поднебесную, где их действительно ждали. И не просто ждали, а принимали, можно сказать, с почестями. Залы, где выступали москвичи, были забиты публикой битком. Дело тут было, конечно, не в них, а в том, что Сенькиными стараниями тот сотрудник фонда, который договаривался о гастролях, обронил фразу, что этот коллектив отбирала и комплектовала Раиса Максимовна, «мадам Горби», лично. Так что в Китае они были не просто труппой советского цирка, а посланниками той самой дамы, о которой сплетен и легенд по миру ходило больше, чем о ее говорливом супруге.

Заработали – сверх всяких ожиданий. Щедро расплатились с артистами, себя не обделили. Но новых гастролей никто не предлагал, и надо было думать, что делать дальше.

– Кооператив у нас теперь зарегистрированный есть, юрист постарался и вписал нам самую широкую сферу деятельности, вплоть до строительной и торговой. Пока китайские деньги не растранжирили, надо их в дело вложить, – делился своим мыслями Сергей с ближайшим своим другом Витей Аверьяновым.

– Так-то оно так, но ты что-нибудь конкретное придумал?

– В том-то и дело, что ничего пока в голову не приходит. Думал, может кафе открыть кооперативное, но пока мы в Китай ездили, у нас в районе их целых два уже открылись. Производство какое-нибудь налаживать, у нас на это средств не хватит. Нам директор толковый нужен, такой, который в коммерции соображает…

С поисками директора, как и с самой кооперативной деятельностью, пришлось повременить. В стране начались события, которые привели ее к полному развалу.

Шесть мужиков во главе с громогласным уральцем, нажравшись «зубровки» в Беловежской пуще, своими закорючками ликвидировали страну с гордым для своего народа и пугающим многих других названием. Вместо единого и нерушимого появилось на свет мертворожденное дитя с нелепым названием СНГ. Узнав о том, что Союз Советских Социалистических Республик «приказал долго жить», Михаил Горбачев выступил по Центральному телевидению и объявил, что прекращает свою деятельность на посту президента СССР.

Глава двадцатая

«Король умер. Да здравствует король!», – провозглашали французы появление на троне нового монарха. И хотя Михаил Сергеевич был вполне еще себе жив, новый «монарх» своим громовым раскатистым басом уже огласил на всю страну: «Возьмите ту долю власти, которую сами сможете проглотить». Когда эта фраза еще только должна была появиться на первых страницах российских газет, придворные идеологи забеспокоились: грубовато как-то звучит, не комильфо. И одно-единственное словечко кокетливо поменяли, облагородили, можно сказать. Вместо «власти» появилось обтекаемое – «суверенитет». Суверенитета, мол, берите. Шиш с маслом. Ни о каком суверенитете грубиян Ельцин не помышлял. Он думал и сказал то, что думал: власть берите, сколько сможете проглотить.

Брать никто не стал – стали хватать! Забыв, что рекомендовал президент подумать, сколько сумеете проглотить. Проглотить – это потом. Сначала – схватить. Все, все, что удавалось. Хватали деньги, заводы, целые отрасли промышленности, даже природные ресурсы. Потому что в итоге все это давало не только богатство, но и власть, почти ничем не ограниченную. Покупали на корню, за копейки. А кто не покупал, тот, рангом повыше, продавал – те же ресурсы, государственные и военные секреты, чертежи и целиком – уже рассекреченные и еще засекреченные архивы.

Все министры враз превратились в писателей и лекторов. Книги их, неведомо кем написанные, издавались исключительно на Западе, и лекции они предпочитали читать не в Урюпинске, а в провинциальном американском Цинциннати. И гонорары за эти никем не читаемые книги и никем не услышанные лекции ЦРУ платило своим многочисленным высокопоставленным в России агентам вполне даже легально. Как легально, ни от кого не скрываясь, ходили теперь по кремлевским коридорам офицеры ЦРУ – центрального разведуправления США, отнюдь не по шпионским легендам сюда внедренные, а официально работающие референтами, советниками, консультантами.

Никому не нужные остановились сотни фабрик и заводов, ничего больше не выпускающих. Брошенная и высохшая земля не родила хлеб. Понятие «зарплата» стало эфемерным. Люди не жили, они выживали. Кто как мог, как умел.

***

…В кооперативе появился директор. Щуплый, носатый, как большинство его беспокойных соплеменников, но человек знающий, со связями самыми разнообразными. Михаил Иосифович Бешин многие годы протрудился на знаменитом автомобильном гиганте в качестве заместителя директора по снабжению. Снабженцем он был классическим – слова «нет» для него не существовало, добыть мог все, что угодно. К своим пробивным качествам он обладал еще и способностью пить как лошадь и, несмотря на внешнюю тщедушность, перепить мог любого, самого здоровенного мужика. Ген ADH2*2, отвечающий, как известно, в организме за расщепление алкоголя, не подводил Михаила ни разу. К чести снабженца, пил он исключительно в силу, так сказать, производственной необходимости. Дома был примерным семьянином, детей обожал, жену любил и немного побаивался, а слабость имел лишь одну – был беззаветно и романтически, как мальчишка, влюблен в актрису Наталью Гундареву. Платоническая эта любовь, впрочем, ничему не мешала. К каждой премьере Бешин посылал своему кумиру роскошную корзину цветов, да баловал так ею любимыми бананами. Наташа дарила воздыхателю контрамарки и благосклонные улыбки. Михаил был счастлив.

***

В кооператив Михаил Иосифович пришел, в полном смысле слова, не с пустыми руками. В качестве, как он торжественно высказался, «вступительного взноса» пригнал четырнадцать (!) автомобилей «Москвич». Одиннадцать машин замдиректора получил в качестве зарплаты, когда завод перестал платить деньгами, три остальных, по шутливому высказыванию снабженца, сами привязались. Таким образом, легковым автотранспортом кооператив был обеспечен с лихвой, было бы кого и что возить.

Для начала Бешин, через бывшего подчиненного, при первых признаках перестройки благоразумно умыкнувшего в Израиль, организовал поставку дешевой мужской обуви и дешевого же кофе. Блестящие туфли под «крокодиловую кожу» украшал логотип известной испанской фирмы «Мистер». Пошита вся эта дешевка была в маленьких кустарных мастерских на кривых улочках старого Яффо. В пачках с кофе преобладала какая-то не то солома, не то труха, но запах был точно кофейный.

– Мне кажется, Михаил Иосифович, что эти туфли лучше носить в руках, чем на ногах, так они дольше продержатся, – невесело шутил Сергей.

– Ну, что вы, Сер-р-ожа!, – отчаянно картавя, с неистребимо местечковым акцентом возражал директор кооператива. – Кому они надо, эти подробности. По такой цене никто и не подумает спросить за качество, расхватают, как горячие пирожки в холодный день.

Бешин не ошибся. Как не ошибся, когда убедил своих молодых начальников продавать, опять-таки израильское, стоматологическое оборудование и начать торговлю цветами. Он вообще не ошибался ни в чем, что касалось его деятельности, безошибочно угадывая своим длинным носом, куда и откуда дует коммерческий ветер.

Ребят он полюбил искренне, относился к ним почти с такой же нежностью, как к родным детям.

– Честное слово, Адочка, – говорил он драгоценнейшей своей супруге за семейным ужином. – Вот такие парни вытянут Россию из хаоса и болота.

– Ох, и трудная эта работа – из болота тащить бегемота, – чуть-чуть перевирая Чуковского, иронизировала не столь восторженная, как муж, Адочка.

Несколько лет спустя, когда их всех «взяли» – можно подумать, в России могло быть иначе, – Бешин на допросе это свое мнение продолжал отстаивать, утверждая, что Сергей Михеев, Виктор и Александр Аверьяновы – лучшие представители современного российского бизнеса. Разъяренный ослиным упрямством этой «жидовской морды», не желающей раскрывать «черных» и «серых» схем и рассказывать, как уклоняются от налогов и отмывают в кооперативе деньги, следователь сквитался с пожилым человеком по-своему. Тяжело больного, его свыше шести часов продержали на ногах, что для Михаила Иосифовича было равносильно смерти. От тюрьмы и от могилы Бешина спасло лишь то, что из кабинета на Петровке он прямиком попал в реанимацию Первой градской больницы, где старый приятель-хирург, по счастливому совпадению дежурящий в этот день, сделал чудо, вернув его к жизни. На свободу – Михаил Иосифович из больницы, молодые бизнесмены – из Бутырки – вышли почти одновременно – через год.

Но эти события случились много позже, а пока кооператив процветал и развивался, молодые предприниматели богатели, наслаждались жизнью, стали много путешествовать. Из каждой страны, где побывали впервые, возвращались полные планов, новых идей, которые немедленно старались осуществить.

Они стали постоянным гостями на театральных премьерах, концертах звезд российской эстрады, их хорошо знали в известных московских ресторанах. Пытались и на них «наехать» вестники нового времени –рэкетиры, но получили такой отпор, что всякая охота пропала. Фразу Михея: «Нам чужого не надо, но и своего не отдадим», – теперь в Москве, все, кому надо, знали хорошо.

***

Все началось с покупки гостиницы. Поздним вечером домой к Сергею ворвался чрезвычайно взволнованный Бешин и с порога заявил: «Срочно нужны деньги!» Чуть-чуть отдышавшись, поведал: только что выставлена на торги многоэтажная гостиница «Туристическая».

– Копейки, клянусь честью, сущие копейки, – горячился директор. – Ее не брать, хватать надо. Представляете, Сер-р-ожа, тридцать пять этажей, престижнейшее место, до центра города пятнадцать минут, до аэропорта «Внуково» – пятнадцать минут. Нет-нет, упускать нельзя. Упустим, потом всю жизнь будем локти кусать.

– А что вдруг ее так задешево продают? – недоверчиво спросил Михеев.

– Гостиница профсоюзная, от профсоюзов, как и от всех иных коммунистических структур, пшик остался, – пояснил Бешин. – Но основная проблема в том, что деньги от продажи гостиницы невозможно в карман положить. А раз нельзя взять себе, то пусть хоть даром забирают.

– Знаете, что-то тут не так, надо все поручить проверить нашим юристам.

– Конечно, надо, кто спорит, – согласился Бешин. – Но завтра утром мы должны подать заявку, застолбить покупку.

– А если юристы ее все-таки не одобрят?

– Откажемся, – беспечно засмеялся Михаил Иосифович.

Юристы покупку одобрили, сделка была предельно прозрачной. Не прошло и месяца, как Сергей Михеев и Виктор Аверьянов стали владельцами «Туристической».

– Ну вот, теперь вы можете себя считать настоящими бизнесменами. – торжествовал Михаил Иосифович. – Гостиничный бизнес во всем мире считается одним из самых респектабельных, я так за вас рад.

***

Однажды к Сергею на улице родного Солнечного подошел Гнилов. Михееву давно уже было известно о том, чьими стараниями он оказался на принудительных работах на бетонном комбинате в Бежевске и кому обязан судимостью, снять которую удалось с таким трудом, кто доставил столько горя ему и его семье. И разговаривать с «гнилью болотной» у него никакого желания не было. Но Гнилов перегородил ему дорогу:

– Не спеши, Михеев, разговор есть.

– Мне с тобой разговаривать не о чем, – отрезал Сергей.

– Не хами! – напустил строгости участковый.

– А то что? Привод оформишь? – рассмеялся Сергей.

– С тобой хочет встретиться один мой товарищ, очень серьезный человек… – продолжал гнуть свое Гнилов.

Но Сергей снова его перебил:

– Я же сказал: мне с тобой разговаривать не о чем, и с твоими товарищами – тоже.

Он решительно зашагал прочь.

Через пару дней в квартире Михеевых раздался телефонный звонок.

– Сергей? – услышал он в трубке незнакомый голос. – Это тебя с Петровки,38 беспокоят. Нас с тобой хотел один наш общий товарищ познакомить, но ты отказался.

– А мы с вами на «ты»? И вообще, я не понимаю, о чем речь идет…

– Ладно тебе, оставим нашего товарища в покое. Я оперуполномоченный Укоров, и мне надо с тобой встретиться. Завтра, в гостинице, – и, не дожидаясь ответа, отключился. Времени встречи он не назначил.

На следующий день дел у Сергея было невпроворот, и он о вчерашнем разговоре забыл напрочь. Уставший и голодный приехал он вечером в гостиницу, в кафе на первом этаже устроился за «директорским» столиком, шутливо пригрозил подбежавшей официантке: «Быстренько чего-нибудь не притащишь, тебя съем».

За соседним столом гуляла компания, человек шесть. Сергей узнал нескольких «солнечных» ребят. Один из них приветливо махнул рукой: «Серега, иди к нам!» Не подойти было неудобно, еще подумают, что зазнался. Он подошел, за руку поздоровался с приятелями.

– Вот, Серега познакомься, это Никодим, – представили ему сидевшего за столом крепыша. – Мировой парень, дочка у него родилась, обмываем помаленьку.

– А вы, Сергей, неужели откажитесь за здоровье новорожденной выпить? – добродушно улыбаясь, спросил новый знакомый.

Отказываться было неловко, он взял протянутую ему рюмку: «Желаю, чтобы ваша дочь росла здоровой и счастливой». Извинившись и сославшись на усталость, вернулся к своему столику, принялся за ужин. Через несколько минут к нему подошел уже изрядно захмелевший приятель, стал настойчиво приглашать в их компанию.

– А кто этот парень – Никодим? – спросил Сергей.

– Понятия не имею. Но мировой парень.

– И давно вы с мировым парнем знакомы?

– Да нет, только сегодня познакомились, здесь в кафе. Он сам предложил рождение дочкино обмыть, угощает от всей души.

– А вы и рады на халяву…

Поужинав, Михеев хотел подняться к себе в кабинет, когда в холле дорогу ему преградил Никодим. Движения его были четкими, взгляд трезвым.

– Это я тебе вчера звонил, – вновь обращаясь на «ты», – произнес он. – Может, поднимемся в кабинет, разговор нам предстоит серьезный.

Михеев молча направился к лифту. Проходя мимо секретарши, незваный гость тоном хозяина распорядился: «Мне кофе, черный, покрепче, с лимоном, без сахара», – и зашел в кабинет вслед за Сергеем. Не спеша осмотрелся, выбрал кресло у журнального столика и жестом пригласил присесть Сергея напротив – будто хозяйничал здесь по праву.

Но как он ни пыжился, как ни напускал на себя важность, Сергей во всех его жестах и фразах уловил некую неуверенность, наигранность. «Хочет подавить своим авторитетом», – решил он и выжидательно взглянул на человека с Петровки.

– Чтобы в дальнейшем не возникло никаких недоразумений и недопониманий, скажу сразу, – начал Укоров. – Встреча с тобой инициирована одним из наших руководителей. Фигура эта столь значительная, что я пока воздержусь от упоминания его имени. Со временем, если повезет, может быть, сам узнаешь. – и тут же, без всякого перехода, поинтересовался: – Ну что, как идет бизнес?

– По-разному, – уклонился от прямого ответа Сергей.

– Ну-ну, не прибедняйся. Мы внимательно за тобой наблюдаем. И гостиница, и цветы, и другая торговля – все в шоколаде.

– Налоги мы платим исправно, претензий к нам нет, – сухо возразил Сергей.

– Я не из налоговой, можешь передо мной не распинаться. У меня к тебе деловое предложение. Точнее, не у меня, а у того человека, чьи интересы я здесь представляю. Как я уже сказал, мы давно за вами наблюдаем. Ребята вы деловые, активные, ваш бизнес может и дальше развиваться. И мы готовы вам в этом помочь.

Сергей начинал догадываться, куда клонит этот оперуполномоченный Укоров, и ответил с излишней, пожалуй, резкостью:

– Мы ни в чьей помощи не нуждаемся, что касается дальнейшего развития нашего бизнеса, то и здесь мы разберемся сами, у нас достаточно опытные экономисты.

– Ты меня совсем не понял. Если я сказал, что без нашей помощи вам не обойтись, значит, не обойтись, – с явной угрозой в интонациях заявил Укоров. – Или ты хочешь, чтобы я перешел на понятный тебе язык? Мы – ваша «крыша». Делиться больше ни с кем не будете, только с нами. О процентах поговорим чуть позже. А сейчас, пока не забыл, распорядись, чтобы в гостинице забронировали на мое имя два номера и пусть сюда ключи принесут, эти номера теперь будут в моем распоряжении.

Внутри у Сергея бушевало пламя, ему хотелось сграбастать нахала в охапку и вышвырнуть из кабинета. При его росте и силе это не составило бы ни малейшего труда. Однако усилием воли он погасил клокотавшее внутри желание. Уже не понаслышке, а испытав на себе милицейское коварство, Сергей понимал, что сейчас главное не наломать дров, выиграть время.

– Так дела не делаются, – вполне миролюбиво заметил он. – Посуди сам: ты приходишь, козыряешь каким-то неизвестным «большим человеком», запугиваешь меня, требуешь долю в бизнесе. А я тебя в первый раз вижу и знать не знаю. Ты даже толком не сказал, кто ты такой. Я что, всему на слово верить должен? Я уж не говорю, что все это может быть вообще провокацией. Нет, так не пойдет. Я тоже себя не в сорняках нашел. Мне нужно подумать, кое с кем посоветоваться. Оставь свой телефон, созвонимся.

Укоров понял, что наскоком ничего не добился и этот раунд проиграл вчистую. Но, даже мечтая о реванше, этот мелкий человечишко «дал петуха», как говорят о фальшивой ноте:

– По крайней мере, сегодняшний ужин в кафе, я надеюсь, за счет заведения, – пробормотал он.

– А у тебя действительно дочь родилась?

– Есть у меня дочь, а раз есть, значит, она родилась, – уклончиво ответил Укоров.

– Ладно. Мы люди гостеприимные, – деланно радушно улыбнулся Сергей, но счел нужным добавить: – Только не любим, когда нашим гостеприимством злоупотребляют.

Война была объявлена.