Loe raamatut: «Тень утраты»

Наш экипаж подкатил к парадным дверям Сэдхолла около десяти часов вечера.

– Как всё прошло, сэр? – спросил Томпсон, раскрывая огромный зонт надо мной и Корой.

– Тихо, – коротко ответил я.

– О, мисс Кора, пойдёмте, я уложу вас в постель, – засуетилась няня, как только мы переступили порог дома.

Я выпустил руку сестры и позволил няне увести её.

– Принеси виски в библиотеку, – распорядился я, снимая шляпу и вручая её дворецкому. Томпсон коротко кивнул и поспешил выполнить приказ.

В библиотеке я стянул с себя плащ и кинул его на спинку ближайшего кресла. В камине весело потрескивал огонь, приглашая подойти поближе и насладиться уютом домашнего тепла.

Но ни камин, ни антикварная мебель, ни сотни книжных фолиантов не ведали, что уют покинул этот дом вместе с графом и графиней Флиндербери. Я чувствовал себя как никогда одиноко в этом огромном доме. Потерять обоих родителей разом – не самая лучшая участь для юноши моих лет.

Я взял с подноса, принесённого Томпсоном, стакан с виски и осушил его одним глотком.

Я не был готов к той ноше, которая свалилась на меня – огромное поместье, титул и шестилетняя сестра на попечении.

К утреннему кофе мне подали «Таймс». Не знаю зачем, это отец любил читать её за завтраком. Я же, дабы не портить себе аппетит, предпочитал узнавать последние новости, когда пища хоть немного переварится.

Я раскрыл газету и уставился в неё невидящим взглядом.

– Пришло очень много писем, сэр, – сказал Томпсон, подливая мне кофе. – Наверное, около сотни.

– Пусть отнесут в библиотеку, – со вздохом сказал я. Я был уверен, что знаю содержание этих писем, но всё же намерен был их просмотреть. – И распорядись принести туда чай через час. Я вернусь с прогулки и займусь этим, – добавил я, поднимаясь из-за стола.

Вчерашний ливень закончился, уступив место тусклому солнцу. Зимы в наших краях не такие суровые, как, скажем, в Дареме, но в ноябре погода часто бывает непредсказуемой.

Я шёл, погрузившись в свои мысли, не замечая ничего вокруг. Я надеялся, что прогулка хотя бы немного отвлечёт меня от скорби и облегчит мои страдания.

– Александр! – голос Коры вырвал меня из задумчивости.

Я обернулся – сестра бежала ко мне через лужайку, няня семенила следом. Добрая, чудесная няня Уилтон. Она вырастила и меня, а сейчас была уже в довольно почтенном возрасте и не всегда могла угнаться за этой энергичной девчонкой.

Кора, не снижая скорости, влетела в меня и обвила руками мои колени, крепко прижимая к себе. Когда она разжала объятия, я присел на корточки, так, чтобы моё лицо оказалось на одном уровне с её.

– Ну как ты? – спросил я, вымученно улыбаясь.

Она снова обняла меня – теперь за шею – и прошептала на ухо:

– Я хочу к маме и папе.

Я высвободился из объятий и внимательно взглянул на сестру. Она не плакала, но её голубые глаза были полны печали.

– Ты же знаешь, это невозможно, – тихо сказал я, беря Кору за руку. – Их больше нет с нами. Мы похоронили их вчера вечером, помнишь? – я часто заморгал, не давая воли эмоциям.

– О, мисс Кора, – няня Уилтон, наконец, добежала до нас и теперь тяжело отдувалась. – Не стоит мешать вашему брату, он, верно, очень занят.

– Ничего страшного, – сказал я, поднимаясь. – Кора, будь умницей и слушайся няню, – добавил я и зашагал обратно в сторону дома.

В библиотеку я прибыл раньше, чем собирался. Чай ещё не подали, но огромная стопка писем уже лежала на столе. Любимый отцовский нож для бумаг, привезённый когда-то из Бомбея – тоже. Серебряный кинжал клиновидной формы с рукоятью из слоновой кости блестел, отражая от идеально гладкой поверхности свет пляшущих языков огня в камине.