Loe raamatut: «Дети зимы»
Между прошлым и будущим
«Звезды управляют слабыми,
мудрые управляют звездами!»
Экклезиаст 1,10
Глава1
Темное бархатное небо казалось абсолютно черным, а яркие кляксы желтых звезд еще больше усиливали это впечатление. В узкое окно палатки, затянутое тонкой зеленой сеткой, был виден кусочек круглой луны, второй день висевшей во всем своем великолепии над притихшей степью.
Именно этот факт – присутствие лунного диска на небосводе не давал Асе спокойно спать по ночам.
Казалось бы, ничто вокруг не менялось: так же самозабвенно пели сверчки, недалеко мирно шелестело море, где-то вскрикивали ночные птицы- все было как обычно, а отчего-то не спалось.
Ася с тоской посмотрела на дисплей своего мобильника, почти час ночи, а ведь завтра рано вставать, поскольку незаметно подошла очередь помогать дежурным по кухне.
Понимая, что заснуть все равно не удастся, Ася нехотя вылезла из-под махровой простыни, потянулась и неслышно выскользнула в густую вязкую темноту.
Ночь обняла зябкой прохладой. Ася даже пожалела, что не захватила с собой джинсовую куртку, но возвращаться не захотела и, поеживаясь на ходу, она медленно побрела к морю.
Лагерь спал. Угомонились даже любители поздних посиделок у костра. Уже больше получаса не было слышно бардовских песен под гитару и громких споров о смысле жизни.
Ася уверенно шла знакомой тропинкой, не боясь оступиться в призрачном лунном свете. На душе по-прежнему было неспокойно. Стараясь заглушить тревогу, появившуюся неизвестно откуда, девушка поспешила на берег, надеясь, что ее успокоит шум набегающих волн и легкий ветерок, поднявшийся к ночи. Днем было очень жарко, и сейчас Ася наслаждалась наступившей прохладой. Дрожь, охватившая поначалу, прошла, и теперь девушка с удовольствием подставляла лицо порывам воздуха, который так чудесно пах морем и степью.
На поверхности воды ясно прорисовывалась лунная дорожка, покрытая мелким кружевом легких волн.
Ася присела на большой валун, за день прогретый солнцем и теперь щедро отдающий тепло.
«Боже, до чего же красиво! Аж, дух захватывает!» – она и впрямь с трудом перевела дыхание.
Лунная дорожка легкой рябью дрожала на спокойной темной воде. Бескрайнее черное небо, усыпанное крупными золотыми звездами, отражалось в бездонности моря, словно в старинном венецианском зеркале, потускневшем от времени, но ставшем от этого еще дороже и интереснее. Ветер почти стих, лишь на лице ощущалась влажная ночная прохлада. Теплый воздух разрывали трели сверчков, да иногда доносился отдаленный лай собак из хутора Недвиговка.
Вожделенный Танаис! Мечта детства! Его история, словно любимая сказка, всегда присутствовала в памяти Аси Быстровой.
Когда-то в юности ее мама, будучи студенткой исторического факультета Ростовского университета, попала на раскопки древнего города и заболела его тайной на всю жизнь. Каждое лето она возвращалась сюда, даже став взрослой семейной женщиной. Ее ничто не могло остановить: ни маленькая дочь, ни тяжелая болезнь.
Мама умерла тридцать первого декабря, когда вся страна в преддверии нового года резала салат оливье, жгла бенгальские огни и украшала елку, хлопая пробками от шипящего шампанского, которое не терпелось выпить, провожая старый год.
Папа тоже открыл бутылку дорогого французского шампанского и наполнил три хрустальных бокала. В асин он налил совсем немного, но она и от такой щедрости была в восторге. Осторожно сжимая хрупкую хрустальную ножку в тоненьких пальчиках, она забралась к маме на кровать и вместе с родителями чокнулась переливающимися всеми своими гранями сказочными фужерами.
Слушая нежный перезвон хрусталя, ощущая на языке приятную колючесть шампанского, Ася подняла на маму глаза и поняла, что ей плохо. То есть это в первый момент Асе показалось, что маме стало плохо, а потом она как-то сразу поняла, что мама умерла.
Она лежала на подушке, закрыв глаза, и тонкие, ставшие во время болезни почти прозрачными, руки безвольно упали вдоль пушистого пледа, который так нравился ее маленькой дочери. Бокал перевернулся, и шампанское темной лужицей впитывалось в пушистый шоколадный ворс.
Ася, сидевшая у мамы в ногах, видела, как серые тени, которые все время подбирались к маминым глазам, когда ей становилось хуже, полностью завладели ее лицом. И новая небесно-голубая блузка с жемчужными пуговками, привезенная папой из Парижа как новогодний подарок, теперь только подчеркивала то, что жизнь из маминого тела ушла навсегда. Глядя маме в лицо, Ася осознала, что и ее детская жизнь уходит безвозвратно. В один миг все вокруг стало серым и тусклым.
Как все было дальше, Ася старалась не вспоминать.
Зато ей очень нравилось вспоминать последнее лето перед школой. Тогда Ася ощущала себя взрослой и самостоятельной, и гордилась тем, что ей только что исполнилось семь лет. Именно в том жарком августе мама, которая чувствовала себя хорошо и утверждала, что жизнь прекрасна, взяла ее с собой на раскопки в Танаис.
Врачи сказали, что у мамы устойчивая ремиссия и разрешили ей вести привычный образ жизни.
Привычный образ означал поездку в Танаис. Более счастливого времени в жизни Аси не было никогда. Именно тогда она наслушалась легенд о готах и варварах, сарматах и венецианцах, прикоснулась к бесценным амфорам и старинным украшениям.
Но чудесное лето быстро пролетело, за ним наступила промозглая осень, которую сменил безрадостный декабрь. Именно в ту зиму Ася поняла, что не любит новый год, перестав верить в деда Мороза и чудеса в одну минуту. В ту самую, когда возненавидела голубой цвет и вкус шампанского.
Все свое школьное детство Ася мечтала вернуться в Танаис и вдохнуть неповторимый запах моря, степной полыни и походного костра.
Ей хотелось самой пропускать сквозь пальцы рыжеватую землю древних поселений, надеясь почувствовать связь времен. Она приложила немыслимые усилия для того, чтобы ее, студентку журфака, взяли на раскопки, чтобы отец, не желавший слышать даже слова «Танаис», отпустил ее сюда, несмотря на то, что он весь год планировал со всей семьей провести отпуск в Греции у своего старого друга.. И вот теперь ей отчего-то было невыносимо грустно и тоскливо.
Ася не могла объяснить даже себе самой, что с ней происходит, почему серая тоска, обнявшая огромными липкими лапами, накатила так внезапно. Это случалось и раньше. Ася всегда с большим трудом выцарапывала свое сознание из этого ужасного состояния тревоги. Сейчас она надеялась, что ей поможет небольшая прогулка к морю. Однако легче не стало.
Вздохнув, Ася поднялась с камня, который еще вчера днем белобрысый Венька по ее просьбе подтащил к самой воде. Сейчас она подумала, что именно мысль о Веньке и не давала ей покоя. Похоже, парень не на шутку влюбился и теперь жаждал взаимности, постоянно находясь где-то рядом. Ася этого не терпела. Границы ее жизненного пространства оставались всегда незыблемыми. А уж в душу свою она и подавно никого не пускала.
Венька же все время пытался рассказать ей, что он чувствует, о чем думает. Его размышления отчасти были очень детскими, отчасти слишком мужские. И то, и другое Асе было неинтересно, и чтобы скрыть свое безразличие к духовным исканиям новоявленного ухажера, приходилось делать усилие. Это раздражало. Тем более, что Венька был младше на два года, и данное обстоятельство способствовало проявлению чувства вины. Все это Асе было ни к чему.
Она провела на раскопках неделю, и если бы не постоянный венькин щенячий восторг и его бесконечные вопли типа: «Респект и уважуха, мадам!», девушка была бы абсолютно довольна исполнением своей детской мечты. Она не любила привлекать к себе внимание и совсем не хотела находиться в центре событий.
Ася нехотя встала и потянулась, расправив плечи. Нужно было возвращаться в палатку: хочется –не хочется, а утром она заступала на дежурство по кухне, что означало раннее пробуждение в половине шестого.
Подойдя к воде совсем близко, Ася сняла кожаные шлепки на высокой деревянной подошве и с удовольствием погрузила узкие ступни в теплую ласковую воду. Море ее всегда успокаивало.
Она постояла, бездумно разглядывая отсветы луны на темной воде и покачиваясь в такт движения волн. Потом вздохнула, подхватила шлепки и, еще раз потянувшись, с сожалением вышла из моря и направилась по тропинке вверх, настраиваясь на крепкий сон и убеждая себя, что тревога ее напрасна.
Лагерь окончательно затих. Догорал костер. Ася юркнула в дверь своей палатки, стараясь производить как можно меньше шума. Соседки Кристины, студентки исторического факультета, похоже, все еще не было. Очевидно, ее свидание с молодым преподавателем их университета, переросло в нечто большее.
Порадовавшись за недавно появившуюся подругу, Ася обернулась к двери с намерением застегнуть москитную сетку на молнию.
В это мгновение чья-то жесткая рука грубо зажала ей рот, кто-то очень сильный одним движением сложил ее пополам, больно надавив на живот, и увлек в темноту.
Асе показалось, что от ужаса, охватившего ее, сердце стало биться в каком-то ином ритме, очень быстро и нечетко. Она попыталась вывернуться из-под тела, которое навалилось на нее.
Казалось, что этот человек состоял и одних костей, настолько неудобны были его касания. Попытка освободиться или хотя бы ослабить его хватку не удалась.
В самый первый миг Ася подумала, что схватил ее Вениамин, страсть которого окончательно вышла из-под контроля. Но почти сразу же она поняла, что ошибается. Это был не Венька.
Мужчина, сжавший ее в объятиях и поваливший в угол палатки, был ей не знаком. С детства она делила всех людей по запаху, обладая почти сверхъестественным обонянием. Иногда этот дар природы играл с ней в злые шутки, не позволяя находиться в маленьких помещениях при большом скоплении народа. Ей часто становилось плохо в душных классах школы. Она могла потерять сознание в автобусе или маршрутке. А если рядом с ней оказывался человек с резким запахом парфюма, смешанного с запахом пота, ей казалось, что она умирает.
Венька всегда благоухал сладкой туалетной водой и ментоловой жевательной резинкой. От человека, напавшего на нее сейчас, пахло вполне нормально, как ни странно, даже приятно. И он точно не был ей знаком.
На миг рука, зажимавшая рот девушки, ослабела, и приятный мужской голос, приглушенный до шепота, внятно произнес:
– Только не кричи, Кассандра. Я твой друг.
То, что он назвал ее полным именем, о котором в лагере археологов никто не знал, и испугало, и успокоило одновременно. Ася перестала вырываться.
Имя свое она не любила, но выбрала ей его мама, и даже отец, тогда еще курсант, ошалевший от счастья раннего родительства, не стал спорить с любимой женой и согласился назвать дочь столь странно и загадочно.
Маме же ранний брак и появление необыкновенной дочери нагадала в день выпускного вечера бродячая цыганка, которая непонятно как оказалась на школьном дворе, где вовсю развлекались вчерашние ученики.
Потряхивая блестящими браслетами на руках, гадалка произнесла зловещим голосом: « Кассандру родишь, Кассандру! Предсказательницу!», чем напугала и без того взволнованную девушку.
Почему-то маме запало в душу это предсказание. Она никогда папе не пересказывала его полностью, но очень часто вспоминала отдельные высказывания гадалки.
Как бы там ни было, дочь она назвала Кассандрой, но для всеобщего удобства тут же переименовала малышку в Асю, чему все были несказанно рады. И сама Ася в том числе.
Однако незнакомец, обратившийся к ней только что, видимо, был в курсе давних семейных событий.
Осмелев, Ася попыталась освободиться.
– Пустите меня сейчас же! Больно ведь, – прохрипела она.
– Обещай не шуметь. Меня никто не должен видеть.
Жесткая хватка ослабла, и Ася тут же вскочила на ноги.
– Немедленно убирайтесь отсюда! Кто вы такой?
– Порядок команд стоило бы изменить, девушка, – в голосе незнакомца, сидевшего в углу палатки, послышалась легкая насмешка.
Ася силилась рассмотреть его, безрезультатно вглядываясь в темноту. Одно было понятно: мужчина оказался высоким, потому что ноги ему пришлось вытянуть вдоль всей длины палатки. И вообще его было очень много, Ася поняла, что ей некуда переступить. А пахло от него свежестью и лесом. Она втянула этот запах глубоко и почувствовала себя гораздо спокойнее. Вопрос повторила уже нормальным тоном:
– Так кто же вы такой? И откуда знаете, что я Кассандра?
Мужчина подтянул ноги и согнул их в коленях, обняв руками. После этого, громко переведя дыхание, нехотя произнес:
– Я друг твоего отца. Когда-то он спас мне жизнь. Мы вместе служили в Афганистане. Но сейчас я гонец, который принес плохие вести…
– Я что-то ничего не понимаю, – Ася почувствовала, что страх, возникший при появлении этого человека, а потом отступивший, возвращается с новой силой.
–О чем вы говорите? Какие плохие вести?
– Ты должна мне поверить. Несколько часов назад твой отец с женой и маленькой дочерью погиб. Он взорвался на яхте какого-то греческого миллионера, – мужчина обхватил своими большими руками голову и завозился, словно пытаясь стать меньше и куда-нибудь пристроить свои слишком длинные конечности.– Ты в опасности, Кассандра. Я здесь, чтобы спасти тебя.
Ася не понимала, о чем он говорит. Слова звучали как-то по-киношному безотносительно, не цепляя ее сознания. Все-таки она смогла ему возразить:
– Боюсь, что вы ненормальный. Вы несете полную чушь. Я сегодня утром говорила со своими родителями. У них все прекрасно. Папа с Аней и Катюшкой собирались на морскую прогулку…
Она осеклась, будто услышав свой голос со стороны. Утром, она говорила с родителями. Утром… А потом был долгий день и непонятная тревога, разъедавшая ее сознание. В голове стало гулко, а сердце, казалось, перестало биться совсем. Еле ворочая языком, она произнесла:
– Этого не может быть.
И опустилась на жесткий пол палатки. Мужчина, сидевший в углу, пошевелился, словно порываясь ей помочь, но тут же замер.
– У нас с твоим отцом была договоренность: если с ним что-нибудь случится, я позабочусь о его семье. Он мне звонил перед отъездом в Грецию. Сказал, что за женой и малышкой присмотрит сам, а за тебя отвечаю я. Он чего-то опасался, говорил, что у него дурное предчувствие. Так с ним было, когда заболела твоя мама…
Незнакомец говорил монотонным глухим шепотом, и Ася с трудом разбирала его слова. Смысл их по-прежнему до нее не доходил.
– Я вам не верю. Этого не может быть. Так не бывает… С папой не могло ничего случиться.
В последнее утверждение она верила свято. После маминых похорон отец, глядя в заплаканное личико дочери, ответил на ее вопрос, не умрет ли он, уверенным, твердым голосом: «Запомни, котенок, со мной никогда и ничего не случится».
Только эти слова примирили ее с жизнью в те трудные дни. Они помогли ей не сломаться и выстоять. И вот сейчас чужой человек говорит о том, что в ее жизни снова случилось несчастье, что, по сути, сама жизнь разлетелась на кусочки, и их невозможно будет склеить, как ей удалось это сделать в прошлый раз. В один миг жизнь потеряла свою ценность. В голове все это просто не укладывалось.
– Я понимаю, как тебе трудно сейчас, но нужно подумать о твоей безопасности. Мы срочно должны уехать, тебя нужно спрятать, – голос его стал тверже и настойчивее.
– Я никуда с вами не поеду. Я вам не доверяю. Я вас не знаю, в конце концов. Возможно, вы сами хотите похитить меня, а потом потребовать у моего отца выкуп. Как вы могли узнать о случившемся, если даже мне ничего не сообщили?– Ася отползла в противоположный угол палатки и затравленно смотрела оттуда на незнакомца.
Ей показалось, что он вздохнул.
– Один из телохранителей твоего отца, оставшийся на берегу, исполняя ранее полученные инструкции, сообщил мне сразу же, как только ему стало известно. Я понимаю, Кассандра, как трудно поверить в случившееся несчастье, но ты должна мне довериться, – он сделал осторожное движение рукой, доставая что-то из нагрудного кармана.
Ася испугалась. Ей показалось, что в его руках, как в американских боевиках, появится пистолет с глушителем и он убьет ее раньше, чем она сумеет позвать на помощь.
Ася уже сделала резкий вздох и открыла рот, чтобы закричать, но увидела в руках у незнакомца фотографии. Не двигаясь с места, он протянул ей снимки. Она взяла их дрожащей рукой.
На верхней фотографии были изображены двое военных, позади которых на фоне серых мрачных гор стоял пропыленный БТР.
В старшем лейтенанте Кассандра узнала отца. Он был еще совсем молодым и очень усталым. Лицо рассмотреть было сложно из-за странной широкополой панамы защитного цвета, однако и ошибиться было невозможно. Рядом с отцом стоял молоденький сержант, выглядевший даже не уставшим, а измученным. Возможно, что это и был ее незваный гость, но в темноте палатки невозможно было рассмотреть черты его лица.
– Переверни снимок,– негромко произнес незнакомец.
Ася подчинилась и увидела четкие буквы отца. Через всю фотографию было написано: «Аська, это мой друг. Верь ему». Рука разжалась, и снимок спланировал под ноги сидящему мужчине. Асе показалось, что она не прочитала слова отца, а услышала его голос. Девушка тряхнула головой и, еле сдерживая слезы, спросила:
– Чего вы от меня хотите?
Невольно взгляд упал на вторую фотографию, все еще зажатую в онемевших пальцах. Папа держал ее, маленькую девочку, одной рукой, прижимая к груди, а другой обнимал смеющуюся маму, рядом с которой стоял широкоплечий юноша с застенчивой улыбкой. Снимок был до боли знаком, на нем Асе всего четыре года, папа молодой и счастливый, мама еще не болеет, а юноша, стоящий рядом с ними, лучший армейский папин друг. Точно такая же фотография хранилась в семейном альбоме, ее Ася видела не раз.
– Что вам от меня нужно?– спросила она обреченно, вглядываясь в темноту.
– Я должен увезти вас отсюда раньше, чем о событиях в Греции узнают все остальные. Вас нужно спрятать. Если то, что я сказал, верно, вы становитесь единственной наследницей и легкой добычей для врагов вашего отца, – он говорил ровным голосом.– Ваш отец хотел, чтобы я позаботился о вашей безопасности.
Незнакомец поднялся, одним рывком подбросив свое большое тело.
– Я бы хотел уехать немедленно. Возьмите лишь документы.
Словно во сне Ася последовала его четким указаниям. Взяв спортивную сумку на ремне, она сложила туда два паспорта, российский и заграничный, тоненький фотоальбом, который всегда брала с собой, если уезжала из дома и косметичку, где рядом с помадой и тушью лежали любимые сережки, подаренные мамой.
– Я готова.
Ее ночной гость уже убрал снимки и ждал на улице, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
Прихватив короткую джинсовую куртку и фотоаппарат, Ася выскользнула вслед за ним. Лагерь, по- прежнему, безмятежно спал.
– Не нужно никого предупреждать о своем отъезде, – сказал незнакомец ей на ухо и, подхватив под руку, потащил вдоль палаток, стоявших в один ряд.
Ася еле успевала за своим ночным визитером, поскольку глаза ей застилали слезы, а ноги не слушались.
Только выйдя из привычного тепла палатки, девушка осознала весь ужас происшедшего. Шла она скорее по инерции, подчинившись воле идущего впереди мужчины. Так же молча, глотая слезы, Ася села в черный джип, забравшись на заднее сиденье. В машине пахло дорогим парфюмом, немного кожей и еще чем-то неуловимо мужским.
Тронулся джип бесшумно и некоторое время ехал с незажженными фарами. Тихо шуршали мелкие камешки под колесами. В темноту уплывали неясные очертания низкорослых деревьев, а по щекам Аси, не переставая, катились слезы. Думать о том, что произошло, она не могла, просто плакала, молча глотая комок в горле, который мешал дышать.
Водитель обернулся. До этого он изредка посматривал в зеркало заднего вида на свою молчаливую пассажирку. Машина выехала на асфальтированную дорогу и осветила ее ярким белым светом мощных фар.
Ночная темнота отступила. Асе показалось, что дышать стало легче. Она тихонько шмыгнула носом, пытаясь сдержать всхлипывания.
– Возьмите вот, выпейте!– он протянул блеснувшую во тьме фляжку.– Вам обязательно нужно поспать. Нам еще долго ехать.
– Не хочу. Я не буду… Я не пью крепких напитков, – она все-таки хлюпнула носом.
– Это не крепкий напиток. Это специальный успокаивающий и согревающий бальзам собственного приготовления, по рецепту моей тетушки. Пейте. Кстати, меня зовут Филипп Орлов, – он практически вложил ей в руки фляжку.
Ася глотнула обжигающий бальзам и охнула: горло, словно охватило огнем.
– Три! Три глотка сделайте. Тогда точно уснете, – подогнал ее Филипп, снова оторвавшись от дороги.
Ася послушалась, с трудом выполнив его приказание.
– Вот и умница! А теперь выключите свой телефон, там позади вас есть теплый плед и подушка. Укрывайтесь и постарайтесь уснуть.
– Куда мы едем?– смогла Ася выдавить вопрос, протягивая фляжку обратно. От выпитого бальзама по всему телу распространилась горячая волна, и клонило ко сну. Тяжелые мысли в голове путались.
– В Кисловодск. У меня там есть дом, о котором никто не знает. И вы смотрите, никому не проговоритесь. Давайте устраивайтесь. И ни о чем не думайте.
Ася опять послушалась Филиппа. Она, действительно, разомлела и не могла ни о чем думать.
Вскоре тяжелый сон сморил Асю. Но, даже засыпая, она помнила, что в ее жизни произошло что-то ужасное. Просыпаться не хотелось.
Через несколько часов она все-таки неохотно открыла глаза, хотя сквозь тонированные стекла солнце, стоявшее в зените, почти не беспокоило.
– Проснулись?—Филипп устало улыбнулся.—Минут через пятнадцать въезжаем в город. Вы помните Кисловодск? Я очень люблю этот город, в нем удивительно спокойно.
– Немного помню, – Ася села, подтянув колени к подбородку и с удивлением посматривая за окно. Вокруг высились красивые горы. Дорога была чистой и широкой. Окраины города сильно изменились. Ася не узнавала окрестностей Кисловодска.
– Мне было четыре года, когда мы отдыхали здесь с мамой и папой. Белок помню и воду, которую пили в галерее. Город, похоже, совсем забыла.
–-Сейчас приедем, отдохнем, поедим, помоемся, -скупо улыбнулся ей Филипп.
– Вам нужно поспать, наверное, – вздохнула Ася, вглядываясь в незнакомые улицы окраин города.
– В самолете посплю, у меня слишком мало времени, а еще нужно добраться до аэропорта, – он очень серьезно посмотрел на нее в зеркало заднего вида.
– Мы куда-то полетим?– удивилась девушка.
–Вы— нет, я полечу в Грецию, хочу на месте разобраться, что произошло. А вы, Кассандра, останетесь в доме моей тетушки. Кстати, когда вы были здесь ребенком с родителями, то жили именно там, – машина уже выехала на улицу, откуда были видны желтые купола каменного храма.
–Я не помню никакой церкви, только парк, белок и противную теплую воду, – растерянно проговорила Ася, вглядываясь в яркую позолоту и белые стены, словно взметнувшиеся ввысь. – Я не хочу оставаться одна в незнакомом городе.
– Придется, – голос Филиппа прозвучал жестко. – Вас нужно спрятать ото всех, пока не прояснится ситуация. А чтобы ее прояснить, мне нужно оказаться в Греции, как можно быстрее.
–Но почему я не могу пожить в это время у бабушки, у дяди, у подруг, в конце концов. Почему я должна прятаться? – возмутилась Ася.
Джип остановился возле железных зеленых ворот, за которыми виднелся двухэтажный дом из красного кирпича. Прямо напротив, через дорогу, высился храм, которого Ася не помнила в той чудесной поездке с родителями.
Филипп развернулся к ней всем корпусом и устало произнес:
–Я не хочу с вами спорить. Это решение вашего отца: если с ним что-то случится, я должен спрятать его семью до выяснения обстоятельств. А Никольский собор построили недавно. Вам будет слышен колокольный звон, постепенно к нему привыкните,
Войдя в дом, девушка почувствовала, как сильно устала, несмотря на то, что всю дорогу проспала.
Филипп быстро обошел здание, по пути зажигая свет во всех комнатах. Ася равнодушно рассматривала небольшую уютную кухню, оснащенную всем необходимым.
Словно про себя она отметила, что микроволновка и холодильник новые, мебель очень удобная на вид и дизайн всего помещения хорошо продуман. Подобные мысли перемещались в ее голове, не цепляя сознания. Вернулся Филипп, неслышно спустившись с деревянной лестницы.
Он вздохнул, удрученно покачав головой. Прошел к мойке, открыл кран, спустил воду, набрал полный электрочайник и громко щелкнул его кнопкой. Обернувшись к Асе, спокойным и ровным голосом произнес:
–Ты долго стоять будешь на проходе? Пойди вымой руки. Первая дверь направо. Я пока бутербродов нарежу.
–Мы перешли на ты?– без удивления спросила Ася.
Филипп в ответ пожал широкими плечами.
Ася положила сумку на пол рядом с дверью и послушно пошла в ванную комнату. Включив горячую воду, она присела на краешек ванны, огляделась. Отстраненно подумала: «Красиво. Как-то уютно, по-домашнему». Ей отчего-то показалось, что она когда-то была в этой комнате. На память вдруг пришла песенка, которую часто напевала мама:
«Видишь, зеленым бархатом отливая, море лежит спокойнее, чем земля,
Видишь, как будто ломтик от каравая, шлюпка отшвартовалась от корабля…»
Ася так ясно услышала мамин голос, что стало не по себе. Мамы больше нет. Ей понадобилось почти пять лет, чтобы осознать эту данность. А теперь странный ночной визитер говорит, что больше нет папы, Ани и Катюшки.
Ася дернулась, как от боли и тихо выругалась.
Почему она должна верить словам незнакомого человека? Мало ли друзей было у ее отца, когда он служил в армии и с которыми фотографировался при случае? Это в последние годы папа практически ни с кем не общался, кроме родственников, объясняя свое добровольное затворничество занятостью. А раньше, когда была жива мама, и бизнес не отнимал столько сил и времени, они всей семьей выезжали с друзьями на природу, жарили шашлыки, пекли картошку, играли в волейбол. Мама очень любила фотографировать и всегда с собой брала камеру.
Ася решительно достала из заднего кармана телефон, включила его и, дождавшись приветствия на мониторе, дрожащими пальцами набрала номер Веньки, поскольку он оказался первым в списке звонивших ей вчера. Длинные гудки показались бесконечно долгими.
– Алло, Аська, алло, ты где? Что с тобой стряслось? Все с ног сбились, разыскивая тебя…
Голос Веньки, еще вчера раздражавший донельзя, сейчас показался почти родным. Ася покрепче прижала трубку, будто боясь, что звонкоголосого парня будет слышно на кухне. Венька кричал ей в ухо, захлебываясь от переполнявших его эмоций.
–Ася, у нас Кристинку убили. Представляешь! Зарезали! Сначала, когда пришли тебя будить на дежурство, думали, что это ты лежишь убитая . Она залезла в твой спальный мешок, так ее прямо через мешок и пырнули. Все в таком шоке! Здесь с утра полиция, все на нерваке, тебя обыскались… А ты-то где? Откуда звонишь?
Дверь в ванную открылась неслышно. Ася даже не успела понять, что произошло, как загорелая сильная рука, словно клещами жестко вырвала у нее крохотный серебристый аппаратик и исчезла за дверью. Лишь слышно было, как надрывался на берегу Азовского моря Веник, кричавший в пустоту: «Ася, почему ты молчишь? Где ты?…»
Ася, резко распахнув дверь, выбежала вслед за Филиппом, столь бесцеремонно прервавшим ее разговор, и увидела, как тот достал симку из ее аппарата, вставил ее в другой телефон, набрал какую-то комбинацию цифр и быстро отключился. Затем он снова достал симку и опустил в чашку с чаем, откуда аппетитно парило. У Аси от возмущения даже дыхание перехватило.
–Что вы делаете? Там же все мои номера! Как же я теперь без телефона?!
Филипп глянул недобро на девушку.
–Я же просил отключить телефон и никому не звонить. Тебя же по этому звонку найдут в два счета, дура…
–Не смейте разговаривать со мной таким тоном! И зачем вы уничтожили мою симку?– от переизбытка чувств у Аси хлынули слезы, от которых сразу защипало обветренную кожу лица. Где-то в глубинах измученного сознания мелькнуло: «Я плачу из-за какой-то ерунды. А ведь этот громила сказал, что…» Тут она тряхнула головой и прервала ненужные мысли о том, что утверждал стоявший напротив нее мужчина с недобрым взглядом, похожий на огромную собаку, готовую к бою. Тем не менее, голос его прозвучал слишком спокойно, когда Филипп снова перешел на «вы».
– Что вы сказали человеку, которому позвонили? Вы сообщили ему, где находитесь?
Казалось, он готов растерзать свою жертву. « Наверное, ему хочется и меня утопить в чашке с горячим чаем», – промелькнуло в голове у Аси, прежде, чем она смогла перевести дыхание и подавить очередной поток слез.
–Ничего я ему не сказала. Даже не собиралась,– она громко всхлипнула и рассердилась на себя за это. – Говорил только он. И он сказал…– тут до девушки, наконец, дошел смысл услышанных ею новостей и она, запнувшись, прижала руки к лицу, словно пытаясь сдержать крик ужаса. Филипп подошел к побледневшей Асе и заглянул в глаза.
–Что вам сказал собеседник? И объясните, в конце концов, кому вы звонили?
– Я звонила в лагерь, говорила с Вениамином, молодым археологом, первокурсником, студентом, одним словом…Он сказал, что мою соседку по палатке Кристину нашли мертвой в моем спальном мешке. Они думали, что это я, а потом долго меня искали… Там полиция…
С трудом сказав все, что ей поведал Венька, Ася смолкла, совсем лишившись сил.
Филипп взял ее за локоть и довел до диванчика, уютно стоявшего у окна, за которым буйствовал зелеными красками солнечный кисловодский день.
–Очень оперативно. Практически не оставляя времени на размышления… У вас слишком серьезные противники, Ася. Ваша соседка погибла случайно, просто она оказалась на вашем месте. Сегодня кто-то был уверен, что убрал вас с дороги. Мы всего лишь на немного опередили их…
Знать бы кого, их…– неожиданно закончил нахмурившийся Филипп.
–Еще раз пытаюсь объяснить вам, милая девушка, что никто, слышите меня, абсолютно никто не должен знать, где вы находитесь. Надеюсь, отследить ваш звонок им не удастся, но это была очень большая глупость с вашей стороны.
Филипп подошел к ней и дотронулся до безвольно поникшей руки. Голос его зазвучал несколько мягче.
–Я понимаю, что вам сейчас очень трудно. Вы не хотите мне верить, отторгаете очевидное, но, Ася, ради вашего отца вы должны меня слушаться беспрекословно.
–Ничего вы не понимаете! Вы явились среди ночи и заявили, что мои родные погибли, притащили меня на край света и погубили мой телефон,– Ася снова расплакалась. – Я не хочу вам верить!
–А придется!– голос Филиппа снова стал жестким.– Вы не можете отмахнуться от сообщения, что вашу соседку убили этой ночью, когда она случайно оказалась в вашем спальном мешке. И об этом вам сказал уже не я, заметьте.
