Бывшие. Последний шанс

Глава 3. Олеся

В лаконичном и вылизанном до блеска холле частной клиники меня пробирает нервная, но в то же время восторженная дрожь. Положительный тест это, конечно, прекрасно, но хочется доказательств поубедительнее. Таких, чтобы сбилось с ритма сердце и перехватило дыхание.

Не от мифической любви, не от внезапной страсти, не от признания на работе.

От чего-то правильного и действительно важного.

– Олеся Сергеевна? – выглянувшая из кабинета врач подходит и забирает документы. – Прекрасно, я вызову вас минут через пять.

Становится нечем занять резко похолодевшие руки. Как и голову, и мысли сходят с ума вместе со мной, перескакивая с одного на другое. С Аниных жалоб на довольного шефа, который пришёл после обеда не высказаться на мой счёт, а ради поздравлений со сделкой. Со звонка проштрафившегося деревянщика² на обед, от которого меня едва не вывернуло. С айтишника Вани, который чинил мне принтер, на Самсонова.

И если остальное я считала безобидным, то мысли о Кирилле Александровиче оказываются некстати. Потому что сомнений в его будущем отцовстве просто нет. И мои предпочтения ни при чём, всё гораздо проще – последние недели выдались настолько рабочими, что дома меня хватало только на то, чтобы доползти до подушки.

Я бы и беременность пропустила, но позавчера выкинула наисвежайшую, только что приготовленную пасту с морепродуктами. До этого бывшую моей любимой. Вот только от одного воспоминания о кисловатом томатном аромате в желудке поднимается неприятная волна. Я откидываю голову на холодную стену и пытаюсь подумать о чём-нибудь другом.

Даже Самсонов в этом случае меньшее из зол.

– Олеся Сергеевна, заходите.

Как же страшно. И волнительно. И страшно!

Поднявшись, приходится глубоко вдохнуть и выдохнуть чтобы пройти эти несколько шагов.

Шагов, которые разделят мою жизнь на «до» и «после».

Не знаю, что отражается у меня на лице, но внутри всё нарастает и нарастает чистое, ничем не замутнённое чувство абсолютного счастья. Какого-то нереального восторга. Перескоков с «Не верю!» на «Надо купить новые сапоги, потому что ноябрь, снег и гололёд».

Ещё и растерянная улыбка не сходит с лица с момента, как мне вручили заключение с прицепленной к нему фотографией. И плевать, что в нём не видно ничего, кроме чёрного овала и светлой точки. Я подожду. И как все ненормальные, сохраню первый снимок своего ребёнка. Даже такой.

Не портит настроение и начавшийся мелкий снег, за время приёма укрывший слякоть и лужи неровным белым слоем. Всё равно растает, хотя неприятностей может доставить и сейчас. Как назло, каблук проскальзывает на плитке и только перила спасают от неловкого падения.

Лучше бы клинкер положили. Выглядит он нисколько не хуже керамогранита, но при этом не скользит.

Последние три ступени обходятся без происшествий, если не считать того, что вызывать такси придётся с улицы, в клинике об этом подзабылось. Откровенно говоря, позабылось обо всём, и непривычная улыбка снова появляется на губах.

Шесть недель.

Покачав головой, я снимаю перчатку, чтобы достать телефон. Откинув волосы за спину, выуживаю его из внутреннего кармана сумки и поднимаю взгляд. Чтобы встретиться с ироничными глазами Самсонова.

Тревога бьёт в грудь, на лбу сама собой появляется хмурая складка, а радость прячется в дальнем уголке сознания.

– Привет.

Самсонов стоит на тротуаре рядом с вытянутым тёмным седаном, мигающим аварийными огнями. Засунув руки в карманы распахнутого чёрного пальто, в костюме и без галстука. Потерял? Или оставил трофеем как бы юристу?

– Не интересует. – Усмешка словно и не исчезала. Разблокировав телефон, пальцы в два клика находят приложение такси и нажимают «Домой».

– Что именно? – Не верю, что с расстояния в два шага меня плохо слышно. Точно не настолько, чтобы подходить ближе.

– Ничего из того, что ты собираешься предложить, меня не интересует. – Вибрацией в ладони отдаётся назначенная машина, но чужая рука забирает сотовый и нажимает отмену. – Самсонов!

– Романовская. – И столько не скрываемого удовольствия в его голосе, что становится неуютно.

Ненадолго. Пока он не убирает мой телефон в карман собственного пальто.

Мой. Телефон.

Ярость поднимается горячей волной, а ладони начинает потряхивать от желания вцепиться в наглую самодовольную рожу.

Спокойно. Вдох-выдох. Здесь снежно и скользко, а я на каблуках.

– Давно хотела новый. – Увидев такую улыбку, смежники³ обычно начинали расползаться по углам кабинета. – Можешь прислать завтра на адрес офиса. Модель, так и быть, сойдёт предпоследняя.

Скотина, в том телефоне половина моей жизни и вся работа!

Но вот чего, а этого признания Самсонов точно не дождётся. Потому что наличные в кошельке, все данные продублированы на двух серверах, а до дома не так и далеко.

– Что так? – насмешничает Самсонов.

– С паршивой овцы хоть шерсти клок.

Обожаю моменты, когда милая улыбка действует эффективнее оскорблений. И оценить бы событие, но бешенство всё ещё при мне, так что самое время уйти.

– Ладно, признаю, мы неправильно начали. – Обжигающая Самсоновская ладонь останавливает меня за запястье, другая протягивает мой телефон. – Я лишь хочу подвезти тебя домой.

Какая-то слишком быстрая капитуляция. Или…

– Самсонов, – я задумчиво беру сотовый и поднимаю взгляд, – ты что, разорился?

Это выражение стоит видеть. Если бы не опаска испортить немую сцену, не поленилась бы и сняла откровенно подвисшего от моих выводов Кирилла Александровича.

– Если да, скажи сразу. – Вздох получается по-настоящему тяжёлым. – У меня нет желания тратить прорву сил и времени на проект, который не оплатят. Если ты сдаёшься из-за нового телефона, денег на GreenTeam тебе точно не хватит.

– Романовская, ты меня провоцируешь? – На правильное начало не тянут ни интонация, ни хрипотца в голосе.

Как, вообще, можно назвать началом то, что, уложив Лиссет спать⁴, мы едва доехали до его квартиры? Между нами слишком искрило, чтобы просто взять и разойтись. Моё ехидство и его всезнайство обострило взаимную то ли тягу, то ли неприязнь, толкнув нас в одну постель.

И подарили мне моё персональное чудо.

– Нет, и вряд ли стану.

В этот раз с такси мне везёт больше – не проходит и пары секунд, как назначенный автомобиль появляется на экране. Ещё лучше то, что мне видно, по карте и вживую, как жёлтый седан с шашечками разворачивается на перекрёстке и бодро ускоряется в мою сторону.

– Тогда что мешает…

– Мне ничего не мешает признать, что, переспав с тобой, я сглупила. – Два лёгких шага приближают меня к, остановившемуся рядом, жёлтому боку. – Но и ты оказался не умнее, если решил, что наша совместная работа – прекрасный повод для новой ночи. Не разочаровывай меня, Самсонов, поручи GreenTeam своей как бы юристу и сделай вид, что ничего не было.

Дверь машины открывается, дохнув салонным теплом, но широкая ладонь ложится поверх моей руки.

– А если не поручу?

Между нами нет и половины метра, когда я разворачиваюсь к нему, замечая, как меняется его взгляд.

Что ты хочешь во мне найти?

Любовь не для меня, тем более, такая внезапная и беспричинная. А в его чувства мне не поверить, даже если он станет, боже упаси, самым-самым отцом на свете.

– Ничего не будет, Самсонов. У меня с тобой – точно нет.

Без вранья. Без увиливаний. Без иллюзий.

– Посмотрим, – и его уверенность напрягла бы, но сразу после он отпускает мою руку.

И сам захлопывает дверь такси.

Глава 4. Олеся

– Признавайся, Олесь, что у тебя с тем красавчиком? Я хотела к тебе вчера зайти, но у вас тут был такой жаркий тет-а-тет, что я быстренько закрыла дверь. – Аня залетает в кабинет, заставив меня впервые за утро посмотреть на время.

Без пяти минут обед. Не может быть, чтобы так быстро прошли четыре часа.

– Олеся, ты в себе? – Положив грудь третьего размера на стол, она щёлкает пальцами перед моим носом.

– Подожди, Ань. Я что-то хотела сделать… – Миг озарения и мышь щёлкает по кнопке «Отправить». – О чём ты говорила? – Сложно переключиться с Косулинского проекта на реальный мир, но приходится. Просто потому, что она не отстанет.

– О Самсонове, – с придыханием и опаданием в стоящее за Аней кресло. – Что у тебя с ним?

– В основном, деньги, – иронично вздёрнув бровь, усмехаюсь ей в ответ. – И не в основном тоже. Ты же в курсе, шеф пообещал сделать меня партнёром, если я вытяну GreenTeam.

– А ещё я в курсе, как после этого опрометчивого обещания страдала его еврейская душа, – весело фыркает она. – То есть не расскажешь?

– Расскажу, – моя готовность заставляет Аню насторожиться, – и даже покажу. – Миг, и монитор повёрнут экраном к ней. – Смотри, за основную концепцию архитектуры и дизайна GreenTeam я взяла…

– Только не начинай! – Её скорбный стон наверняка слышен даже в коридоре. – У меня от твоих планов на подпись и так с утра до ночи в глазах рябит.

– Олеся Сергеевна Романовская? – Стук в открытую дверь и явление курьера прерывает знакомые, до последней буквы, жалобы.

– Да, это я.

– Олесь, тут к тебе курьер ломился, я решил проследить. – Даже нашего внушительного охранника за яркой зеленью курьерской куртки практически не видно.

– Спасибо, Александр Николаевич. – Мне приходится встать из-за стола под любопытным Аниным взглядом. – Всё нормально.

– Как знаешь, – последний раз недоверчиво зыркнув на паренька в зелёном, охранник скрывается из поля зрения.

– Вам посылка, распишитесь в получении, – неадекватно радостно подскакивает на месте паренёк и мгновенно вылетает из кабинета, стоит мне дописать собственные инициалы.

– От кого посылка? – вытягивает шею Аня.

– Это? – Небольшая коробка небрежно приземляется на противоположный от Ани край стола. – От деревянщика, я просила прислать мне покрытые морилкой образцы, чтобы лучше видеть разницу. У них там вечно то свет плохой, то камера не фонтан.

– Всё с тобой ясно, – судя по Аниному взгляду, мой диагноз лечению не поддаётся. И в чём-то она даже права. – Обедать идёшь?

– Попозже, надо дозвониться до Косулинского вэкашника⁵ и согласовать с Олегом…

– Да-да, – отмахивается она, – «…от работы дохнут кони, ну а я бессмертный пони!» Пошла я, пока ты и меня не заразила.

– Зараза к заразе не липнет, – отзываюсь со смешком, глядя в монитор.

– Я всё слышу! – не оборачиваясь, Аня машет рукой и идёт, наконец, по своим делам.

Со вздохом откинувшись на спинку стула, я закидываю ногу на ногу и беру в руки коробку.

Открыть? А для чего? Чтобы проверить, хватает ли Самсонову фантазии на что-то ещё, кроме постельных упражнений? Или забить и отправить обратно невскрытую? Сложный вопрос. Действительно, сложный, учитывая, что взгляд то и дело останавливается на канцелярском ноже, лежащем рядом с клавиатурой.

С другой стороны, «КлутсФин» в строке отправителя выглядит внушительно. Так и вижу, как Кирилл Александрович распоряжается купить и отправить телефон, гарантированно последней модели, на адрес офиса на моё имя. Надеюсь, у некоторых хватило такта поручить это не своему как бы юристу.

И самое смешное во всём этом то, что Самсоновского интереса вряд ли хватит дольше, чем на пару недель. Но как же не хочется всё это время дёргаться при каждом его визите! А, зная таких, как он, без этого точно не обойдётся.

Может, интереса хватило бы и вовсе на одну только ночь, но проверять нет никакого желания. Да и возможности. Хотя бы потому, что сегодня с утра мне удалось впихнуть в себя только четыре кусочка любимого шоколада. И кофе.

Не самый лучший вариант, но уже что-то, учитывая, как меня воротит не то что от запаха – от одного только вида еды.

И хочется верить, что это ненадолго – мой организм не из тех, что обходятся парой листиков салата и двумя литрами воды в день. Не тогда, когда в арсенале один горящий, два вялотекущих и ещё один стартующий проект. А мысль, что придётся с тяжестью в голове и мутью в желудке регулярно объезжать все три стройки, вызывает настойчивое желание застрелиться.

Но бессмертные пони не стреляются, они весело скачут по всем своим делам, вот и мне предстоит… поскакать.

Вздохнув, я блокирую компьютер и бросаю в сумку Самсоновскую коробку вместе со своим планшетом. И иду одеваться.

Кирилл Александрович является даже раньше, чем планировалось. К моему большому сожалению, даже не в офис.

– Саш, ты же видишь, что это самопал. Я, по-твоему, такая идиотка, что не отличу крашеную берёзу от бука?

– Олесь, я сам только увидел. – С трудом сдерживаясь от мата, кривится прораб. – Подгадали, с-с… скотины, чтобы меня не оказалось на объекте.

– Подгадали? – Мало того что установленные в Косулинском коттедже двери оказались не из того материала, так ещё и в проём их впихнули так криво, что мне и без нивелира всё ясно. – Саша, что за треш раз за разом здесь творится? Сначала твой знакомый каменщик куда-то внезапно пропал, потом начались проблемы с сантехникой, и мне пришлось срочно искать своего специалиста, а теперь это? – Палец обвинительно тычет в распахнутую дверь.

– Олесь, ты же знаешь…

– Я знаю, что ты хорошо работаешь. – Ненавижу все эти «ты же знаешь»! – Работал. Но, Саш, ты меня тоже знаешь. Ещё один такой косяк и мы распрощаемся и с тобой, и с твоей бригадой. И я пойду на это, даже если ПэПэ решит вычесть неустойку из моей зарплаты!

– Я разберусь, – мрачно обещает Саша.

– Разберись, – также мрачно киваю ему в ответ. – Я вернусь послезавтра за результатом, а не вашими бесконечными отговорками. Но если его не будет…

Решительно кивнув, Саша разворачивается и идёт куда-то вглубь коттеджа. Подозреваю, что орать на своих, но это меня уже не касается. А вот Самсонов, собственной персоной стоящий в бездверном пока проёме, очень даже.

– Я уже рад, что руководить GreenTeam будешь именно ты.

Если он рассчитывал смутить меня джинсами, кроссовками и спортивной курткой посреди рабочего дня, то просчитался. После подмены дверей меня даже восставший Иктин⁶ не смутит.

– А я-то в каком восторге. – Криво усмехнувшись, я прохожу через гостиную и поворачиваю к гостевому санузлу. Чтобы лишний раз убедиться, что снова права. – Чтоб вас всех!

Достало! Мало того что потекли краны, так эти субчики⁷ ещё и сломали две нижние плитки.

Вообще, в Косулино всё шло не так с самого начала, и с каждым днём сроки пригорали всё больше. С грехом пополам нам удалось дойти до внутренней отделки, но и здесь сначала треснула штукатурка на трёх стенах, потом в одном месте перекосило долбанный итальянский не убиваемый ламинат, а на десерт эти молодцы уронили скамейку на одну из плит дорожки.

Разбив ту на осколки и помяв кованый угол.

Понятия не имею как они умудрились. Но уже подозреваю, что по окончании конкретно этой стройки пойду и напьюсь.

Хотя и это мне уже недоступно.

– Саш, где вэкашник? – Голос у меня громкий, а привычка перекрикивать перфоратор выведена на уровень суперспособности.

– Подъезжает, – такой же крик из глубины коттеджа. – Обещал сегодня всё заменить.

– Работнички… – Развернувшись, меньше всего я ожидаю, что Самсонов окажется за моей спиной. – Что ты-то здесь делаешь?

– Поражаюсь твоему профессионализму

– Поражайся где-нибудь подальше. – Его близость не пугает, раздражает – да, но меня сегодня всё раздражает. – В идеале – в собственном офисе.

– Предпочитаю полное погружение… в работу человека, с которым работаю. – Да господи ты, боже мой!

– Самсонов, ты бы поаккуратнее с такими погружениями. – Хмыкнув, я выхожу из тесного санузла и иду в сторону выхода. – А то так можно и наловить чего-нибудь не того.

– Справку об аккуратности предоставить? – Откровенно подначивает он, а мне никак не удаётся понять, с чего ему так припёрло. В жизни не поверю, что у Самсонова внезапно закончились постельные грелки.

– Саш, я пошла! – Кирилл Александровича даже не морщится от моего крика, и вот это действительно удивляет.

– Хорошо. – Лишние прощания – лишние минуты, и накосячивший прораб понимает это как никто другой.

И снова телефон, и снова такси. И насмешливый Самсоновский взгляд.

– Новый тебе не понравился?

– Считай, что в твоей платёжеспособности я почти убедилась. – Как назло, приехать сюда соглашается едва ли один таксист из пяти, и тишина в приложении это только подтверждает. – А телефон подари своей как бы юристу. Вместо премии. За широкий профиль.

– Ревнуешь?

– Тебя? Сбавь обороты, Самсонов, ты меня явно с кем-то перепутал.

Второе приложение молчит так же, как и первое, и остаётся только смириться с очередной бесполезной потерей получаса времени.

И со стоящим рядом, демонстративно разглядывающим ели на участке, Самсоновым.

Долбанный Косулинский проект!

– Почему ты не купишь машину? – Вопрос тем же ёлкам, но мне всё равно больше нечем себя развлечь, а возвращаться внутрь адского коттеджа хочется даже меньше, чем болтать с Самсоновым.

– Потому что сначала надо купить права.

– Ты серьёзно? – И столько изумления в голосе, что я перевожу на него взгляд.

– У меня нет на это времени, а ответственность не даёт посадить себя за руль с купленными.

У Самсонова даже выражение лица меняется. И это вдвойне странно, учитывая, что у меня половина знакомых прекрасно обходятся без прав.

– Садись. – Стоящий у крыльца чёрный седан приглашающе мигает фарами, а моя челюсть бряцает о керамогранитные ступени.

– Что? – Абсолютный шок.

– Да брось, ехать со мной ты всё равно не хочешь, а развлечься нечем нам обоим. – И он доволен! Реально доволен фактом моего полнейшего непонимания ситуации.

У Самсонова что, совсем крыша едет? Или у меня?

Какой мужик в здравом уме и твёрдой памяти предложит сесть за руль своего автомобиля? Тем более, такого. И кому! Незнакомой, по сути, девице! И пусть педали я не путаю, но ему-то об этом неизвестно.

Меня даже тошнить прекращает.

– Самсонов, едь уже куда-нибудь. – Лёгкая осиплость в голосе – последнее, чему стоит удивляться. – Желательно подальше, и прекрати убивать меня своими выходками.

– То есть ты меня боишься. – Оригинальная логика. А то, что он стоит на дорожке, а я на третьей ступени крыльца, не спасает ни от бархата в его голосе, ни от странной вибрации где-то в районе желудка. – Или не меня.

Себя? Не-ет уж.

Давно прошли те времена, когда всё во мне впечатлялось от таких вот интонаций, намёков и дорогих костюмов. Сейчас есть дела поинтереснее. Например, проверить, пойдёт ли Самсонов до конца.

– Знаешь, что, – на ступеньку ниже, на десять сантиметров ближе и на тон вкрадчивее, – а давай. Или боишься? – перевернув его же слова.

Вот только вместо ответа, уже реально пугающее непредсказуемостью, довольство во всём Самсоновском виде. И лежащий на раскрытой ладони брелок.

Глава 5. Кирилл

Такая смелая, а пальцы, забирающие ключи, всё равно дрожат. И невозможно не удержать в кулаке маленькую ладонь.

– Я ведь могу и отомстить.

Самоуверенное заявление от ехидны, которую очень хочется присвоить, наконец, себе. И демонстративный кивок на стоящий за спиной автомобиль.

– Как-нибудь переживу. – Не выпуская руки, тяну её на себя, заставляя спуститься с этой дурацкой лестницы. – Машина застрахована.

– А ты?

Самсонов, стоп. Рано. Для всего рано, если обычный сценарий тебя не устраивает.

– Я тоже. – Помешательство, да, но отпустить её руку сейчас немыслимо, нереально, почти невозможно. Всё равно, что продать компанию с молотка и уйти в буддийские монахи. – Идём.

И она, действительно, идёт. Даже не вырывая ладони с зажатым брелоком из моей. Всё ещё в шоке? Может быть, но мне это только на руку.

– Садись. – Открыть перед ней и закрыть за ней дверь почему-то даже приятно. А, чтобы занять пассажирское место мне не требуются и десяти секунд. – Знаешь что такое руль?

Вместо ответа она нажимает start, на мгновение теряется, но всё же находит и переводит рычаг в режим драйва. И, конечно, смотрит на меня ехидным взглядом.

– Не уверена, покажешь?

– Покажу. – Это даже не обещание, что-то гораздо более реальное. – Только сначала…

Некрасиво разочаровывать девушку, которая так ждёт подвоха.

И рука сама собой тянется вперёд, а Романовская оказывается настолько близко, что на щеке её тёплое дыхание. Спокойное, размеренное, идущее в комплекте с откровенно скептическим взглядом. И мне бы снова выйти подышать, как тогда в её кабинете, но…

Самсонов, соберись!

Только миссия невыполнима.

Не тогда, когда поцеловать её – всё равно что вернуться в прошлое. Счастливое прошлое, в котором у меня ещё есть сын и любимая женщина.

– Такси. – Одно её негромкое, но веское слово ложится на, соприкоснувшиеся было, губы язвительным налётом. – Назначили.

– У нас есть пятнадцать минут.

– Самсонов, остынь. – Острый кулак упирается мне в грудь. – Такими темпами, да в твоём-то возрасте на других энтузиазма может и не хватить.

– Значит, ограничусь тобой, – хмыкнув, я всё-таки дотягиваюсь до ремня с её стороны, щёлкаю замком и добавляю насмешливо, почти не чувствуя разочарования: – Единственной и неповторимой.

– Страшно представить, за какие грехи могут наградить таким счастьем, – передёргивается она.

А мне становится всё интереснее. Откуда такая даже не неприязнь, категорическое неприятие моей, далеко не самой хреновой, персоны. Причём настолько искреннее, что вызывает желание отодвинуться, извиниться и свалить в далёкие дали.

– Тормоз слева, газ справа, руль перед тобой. – Усмешка совпадает с ещё одним щелчком ремня безопасности.

– Самсонов, ты серьёзно?

Она впервые по-настоящему удивлена. Не возбуждена, не ехидничает, не изворачивается, а недоверчиво смотрит, положив руки на руль. Правильно положив, что вызвало бы вопросы, если бы мне не было всё равно.

– Газ нажимай. – Знал бы, что это будет так весело, с вождения и начал бы наше знакомство. – Только аккуратно, в ней триста шестьдесят лошадей.

Чувствуя неадекватный азарт, я перекладываю сумку с её колен на заднее сидение. И забираю из влажной ладони брелок, всё равно будет только мешать.

– Идиотская затея! – раздражённо выдыхает Романовская и плавно трогается с места.

– Считаешь?

Но это мне позволено отвлечься, она же не отводит глаз от дороги, и мы медленно, но верно движемся по, припорошённой снегом, грунтовке к границе коттеджного посёлка. Хотя как границе, просто строек там больше нет. Зато есть поле, тоже выкупленное под ИЖС⁸, но пока не освоенное настолько, чтобы делать деньги, распродавая участки рядом с шикарным сосновым лесом.

– Поворачивай, иначе сядем. – Чем дальше в поле, тем более вязкое оно становится под колёсами двухтонной машины.

– Куда?

Мне кажется, или в самоуверенной броне и правда появляется островок паники?

– Хоть куда.

Моя усмешка совпадает с моей же рукой, уводящей руль влево.

Самсонов, не ври хоть себе. Это банальное желание к ней прикоснуться.

Повторяя мой манёвр, Романовская ладонью скользит по тыльной стороне моей руки.

Приходится убрать конечность хотя бы для того, чтобы не мешать. И мозг согласен с решением, в то время как всё остальное вопит, что вот она – та, кто может не заменить, но приглушить, смазать глухую отчаянную тоску, которую за десять лет мне удалось всего лишь научиться игнорировать.

Мимо ещё не проносятся, но мелькают уже гораздо быстрее дома разной этажности и степени недостроенности. Проект Романовской выделяется на их фоне как Кувейтский динар на российском валютном рынке⁹. И смотрится дорого, несмотря на кажущуюся простоту и элегантный стиль.

Хотя есть гораздо более интересные виды.

Настолько заманчивые, что не получается – ни контролировать желание, ни успокоить участившийся пульс. Не смотреть тоже не получается. И всё оказывается в разы паршивее, чем представлялось ещё вчера.

Хреново, но, в общем-то, неудивительно.

Потому что мне тысячи раз представлялось, как Кира подойдёт неприлично близко. Обнимет, как миллионы раз до этого. Прижмётся всем телом. И скажет, что мне всё приснилось – что она рядом, что никуда не уходила, что нет никакого…

Стоит вспомнить о её солдафоне и это приводит в чувство.

В нехорошее такое, предательски нашёптывающее, что Романовская – не Кира. И никогда ею не станет.

Повторяй почаще, может, запомнишь.

– Хватит.

Машина останавливается прямо посередине дороги. Неожиданно, несмотря на то, что за движением и траекторией я всё-таки следил. Потому что поцарапанную машину поменять можно, поцарапанное здоровье – точно нет.

– Разворачивайся. – И снова этот саркастичный взгляд. – Что?

– Здесь не поле, – отвечает она с язвительным намёком.

– Уговорила, в следующий раз.

– Так уверен, что он будет?

Догоняют меня её слова уже на улице. Обойдя собственный автомобиль спереди, я предлагаю руку, открывшей дверь Романовской.

– Судя по тому, как ты заботишься о сохранности моей машины, она нравится тебе гораздо больше меня.

– Она молчит и не распускает руки. – Романовская оказывается стоящей в треугольнике между мной, открытой дверью и салоном. – Выбор очевиден.

Для меня тоже.

Настолько очевиден, что из головы выветриваются все Маши, Кати и Нади, а пальцы зудят от желания дотронуться до её подбородка. Провести большим по приоткрытой нижней губе, снова услышать жаркий прерывистый вдох, а дальше…

Прекращай! Не время и не место.

– Ты предвзята. – Плевать на всё. Шаг вперёд и она оказывается в кольце моих рук. – Когда я и что распускал?

– Самсонов, а сейчас ты что делаешь?

– Закрываю тебя от ветра. – На фоне полного штиля, но когда это меня волновало.

И пойти бы по шаблону – смять ехидно изогнутые губы глубоким поцелуем, снести сопротивление напором. Кипящим в венах, желанием. Подчинить. Захватить. Заставить забыть все слова, кроме моего имени, но…

– Такси.

Оно действительно едет, правда, мимо. К, установленной отметке рядом с домом, который метрах в десяти от нас. Сколько таксисту потребуется времени, чтобы всё понять? Зависит от скорости разгона мысли, но, в среднем у меня есть ещё несколько секунд.

– Я заеду за тобой в девять, съездим поужинать.

– Самсонов, – идея не нравится ей настолько, что Романовская даже не думает скрывать отвращение, – мы уже ужинали и чем это закончилось? Давай я просто признаю, что ты классный любовник, а та ночь была великолепна. И ты спокойно переключишься на следующий объект из своего непомерного списка. Не тратя времени на изначально проигрышный вариант в моём лице.

– Проигрыш тоже результат, многому учит.

– Ой, всё! – Закатив глаза, она выворачивается из моих рук, забирает сумку с заднего сидения и, не оборачиваясь, идёт к такси.

– Захочешь ещё раз прокатиться – звони, – смешок она уже не слышит.

И вряд ли позвонит, но ей и не надо. Не тогда, когда, сделавший стойку, азарт прекрасно сочетается с моими собственными желаниями.

Заменить Киру Романовской? Почему бы и нет. Тем более что последней необязательно знать мои мотивы и давнюю личную драму, которую я собираюсь восполнить за её счёт. Проигрышный вариант? Сильно сомневаюсь, учитывая, что стать идеальным Кириллом Самсоновым не так уж и сложно.

Особенно когда приз того стоит.

На дисплее телефона высвечивается пропущенный от Нади и десятки рекламных уведомлений. Не может быть, чтобы за полдня случилось что-то, реально требующего внимания. Даже моё месячное отсутствие не должно развалить, отработанную за годы, работу компании. В теории. На практике же придётся перезванивать, надеясь, что вечерний тет-а-тет с Романовской искупит и это.

А в том, что он будет, я не сомневаюсь.

Резкий шорох, тормозящих по грязи, шин заставляет отвлечься от мыслей и вскинуться. Туда, где, на расстоянии метров пятидесяти, останавливается жёлтый с шашечками седан. Задняя дверь распахивается, ускорившись от порыва ветра, а из салона вылетает Романовская. Делает несколько быстрых шагов, опирается рукой о ближайший забор.

– Какого?..