Мы еще немного стоим на крыльце. Я жду, пока Руслан покурит, топчась на месте и вдыхая свежий морозный воздух. Мы стоим с ним вдвоем и случайно кидаем взгляды друг на друга.

– Так бывает, – неожиданно для меня проговаривает он и стряхивает указательным пальцем пепел от сигареты. – Мне иногда даже обидно.

– Ты про что? – не понимаю я и, немного подумав, спрашиваю разрешения, протянув руку: – можно?

Он сводит брови и хмурится, кидает быстрый взгляд на сигарету, а затем удивляется. Что-что, а удивленный выражения лица я вижу на его лице, мне кажется, впервые. Обычно он напускает показное равнодушие и некую отрешенность от мира.

– Ты куришь?

Я неосознанно прикусываю губу и отвожу взгляд в сторону.

– Я… обычно не курю… только… когда стресс или что-то вроде этого, – в итоге справляюсь со своим голосом и снова смотрю в лицо мужчине.

– Что-то вроде этого? – интересуется он и, делая последнюю затяжку, кидает докуренную сигарету в жестяную банку, стоявшую рядом с ним на стойке крыльца. – Что за хрень? К чему девушке курить?

– Руслан, мне не шестнадцать, чтобы меня отчитывать. Я не твоя родственница или девушка. Я не обязана слушаться тебя. Я еще пью алкоголь. Ты, надеюсь, не собираешься падать в обморок, узнав эту новость?

– Увижу с сигаретой во рту – выпарю так, что неделю не сможешь сесть на задницу, – подходит ко мне и, указательным пальцем поднимая мне подборок, заявляет жестоко.

– Что? Ты не посмеешь. Шутишь ведь, да? – не веря его словам, избавляюсь от несильного захвата и брожу рассеянным взглядом по его лицу.

– А ты попытайся, тогда проверим, шучу ли я или нет.

Он обходит меня, обдавая шлейфом приятных нот мужского аромата. Закрываю на секунду глаза и позволяю ему опуститься в мои легкие. Так бы и дышала им. Я понимаю, что дело здесь далеко не в самом парфюме, а в одном загадочном мужчине, который тревожит меня с каждый днем сильнее и сильнее.

Я захожу за ним следом и делаю вид, что меня задели его слова. Отворачиваюсь, когда он открывает передо мной дверь из сеней в дом, и облегченно выдыхаю, едва моя нога переступила порог теплой комнаты. Снимаю с себя обувь и верхнюю одежду, шапка все еще на мне. Недолго думая, я мимолетом возвращаю ее хозяину со словами:

– Ты бокал оставил. Сходи. Все равно еще одет.

Руслан сухо интересуется, принимая из моих рук головной убор:

– Кто брал? Я или ты?

– Мы пили вместе. Точнее ты последний.

Щербаков закатил глаза и изрек со смешком:

– Е-мое, детский сад. Тебе, что, пять?

– Помни об этом, когда мы снова окажемся в одной постели. Сегодня я хочу выспаться. Я не согласна на не отношения. Думай, что хочешь, мне все равно. Я ночую одна, Руслан.

Смотрю в его красивое лицо и замечаю, как подрагивает правый уголок губ. Он надевает шапку на голову и молча идет до двери. Я стою, дыхание сперло. Как мне это понимать? Он согласен или нет?

Следующая фраза разбивает все мои убеждения, когда он берется за ручку двери и нахально заявляет:

– Снова? Ты явно на что-то рассчитываешь, принцесса. Или тебе так понравилось, что хочешь еще? Ты только намекни, точнее нет… Зная тебя, лучше скажи прямо.

Мысленно показав ему средний палец, я развернулась на пятках и потопала на кухню.

========== Глава 19 ==========

Нина Петровна уже суетилась. Накрывала на стол, резала овощи и хлеб. Ваня сидел около окна и теребил свою цепочку с крестиком на шее. Мне кажется, цвет его лица стал еще бледнее, а мешки под глазами еще больше. Невольно вспомнился момент ночью, когда он не смог вынести боль и попросил Руслана сделать ему обезболивающий укол. Подслушав их разговор, становится понятно, что Ваня каким-то боком, но связан с тем, где крутится его брат. Вывод может быть неправильный, но думаю, путь размышления я выбрала верный.

Остается собрать кусочки разгадок и сложить воедино. Но что мне это даст? Полтора месяца назад я считала, что обязана в этом разобраться, так как была втянута насильно. Мне никто ничего не объяснял, лишь указывал и говорил сидеть тихо, не рыпаясь.

Сейчас мною движет какая-то иная сила, черпая силы откуда-то изнутри. Надеюсь, я скоро найду ответы на замысловатые вопросы.

Определенно мне нравится Руслан, но готова ли я переступить себя и смириться с его грязным миром? Даже сейчас – я чувствую скованность и некую наигранность, будто все не по-настоящему, все ждут какого-то момента, который должен пронестись ураганом и смести все со своего пути.

– О, Марина, помоги мне с салатом. А то Ваня не хочет, – попросила меня тетка Руслана, уступив мне своего место.

Я услышала Ванин тяжелый вздох, а затем некий упрек.

– Бабуль, у меня руки не держат. Не обязательно что-то выдумывать. Я все равно не обижаюсь, честно. Марина теперь как своя.

Меня передернуло после последней фразы. Надеюсь, никто не заметил. Лишь словила задумчиво брошенный взгляд Нины Петровны в мою сторону, словно она впервые меня увидела.

Я вернулась к салату, дорезав лук полукольцами, как услышала возню в сенях. Затем добавила сметану в салат, немного посолила и поставила тарелку посередине стола.

Шаги были совсем близко, поэтому чтобы не толпиться с Русланом вдвоем около порога, так как мойка находилась именно около входа, я попыталась поскорее убрать мусор со стола и вымыть руки. И мне это практически удалось, буквально секунд десять не хватило.

Мы столкнулись, когда я уже разворачивалась и хотела пройти к столу. Щербаков как раз хотел помыть руки после улицы, стоял и нависал надо мной, как глыба, ожидая чего-то.

Я приросла к полу и вцепилась пальцами в столешницу позади себя. Сегодня на нем синий пуловер и темно-синие джинсы. Опустив взгляд ниже, приметила серебристые часы на запястье, явно дорогие, с огромным циферблатом. От него пахло хвойным лесом, будто он не из города приехал и не провел три часа в дороге, а находился в зимнем сосновом лесу. Да чего он привлекателен!

Подняла взгляд и вздрогнула, потому что в его глазах плясали смешинки, он потешался надо мной. Почему он смеется? Ах, да. Я загораживаю ему путь к раковине.

– Держи, – он протягивает пустую кружку, с которой я минут десять назад выходила на крыльцо. – Думаю, стоит помыть. Мы же болеем за чистоту, принцесса.

Приходится принимать бокал, случайно дотрагиваясь кончиками пальцев его руки. Кожа сухая и жесткая.

Я принимаюсь мыть кружку, как чувствую со спины нарушение личного пространства, а после вижу перед собой мужские руки, которые тянутся к мылу.

– Тебе удобно так? – не поворачивая головы, скомкано спрашиваю я и убираю кружку наверх.

– Не сомневайся, Марина, – ухмыляется мерзавец и целует меня за ушко, отчего мои колени трясутся, а тело норовится растечься в огромную лужицу. – Я всего лишь мою руки.

Да, вижу я. Только мне от этого не легче. Все еще нахожусь в его капкане, стыдно за данную сцену перед Ваней и Ниной Петровной.

– Отпусти, – тихим голосом приказываю я и, когда не ощущаю больше на себе чужого давления, пулей отскакиваю в сторону и бегу к столу.

Сажусь ближе к Ване и молю, чтобы пожилая женщина уселась рядом со мной, но она словно мне назло садиться перед Ваней, на противоположную сторону стола, остается лишь единственное свободное место, на которое и садиться Руслан.

Берет в руки ржаной кусок хлеба, ломает его пополам и невзначай подмечает:

– Завтра уезжаем. В клинике появилось свободное место. Ты рад?

Ваня молчит и угрюмо смотрит на брата:

– Там ничего нового не скажут. Мы это проходили. Когда ты меня в покое оставишь?

– Когда ты будешь здоров. А теперь намотай сопли на кулак и жди. Ты в конце концов, мужик или не мужик?!

– Руслан, перестань. – Нина Петровна легонько стукает его по руке, а затем, чтобы разрядить обстановку, обсыпает меня вопросами, откуда я родом, единственный ли я ребенок в семье, как меня занесло в северную столицу. И, наконец, тот вопрос, который заставляет меня проглотить пищу и чуть ею не подавиться: – если честно, я все не пойму, где вас черт с Русланом свел? Ты первая девушка, которую он привел спустя долгое время, не считая Лиды.

Я же сижу тихо, краем глаза замечаю, как Щербаков-старший кинул недовольный взгляд на тетку, но промолчал. Я усмехнулась и притворно ответила:

– В жизни всякое бывает. Я бы сказала, что сама судьба нас свела.

– Так вы встречаетесь?

Руслан нем, как рыба, я тоже. Если соглашусь – я виновата, если не соглашусь – опять буду виновата. Стукаю его по ноге и жду мужского поступка.

Он тем временем берет новый кусок хлеба и исподлобья смотрит на тетушку:

– Ба, вот нечего тебе больше делать, а. Читай свои книги, а в мою жизнь не лезь. Марина тут, потому что так нужно. Иначе бы я ее не привел. Это все что необходимо тебе знать на данный момент.

Сволочь! Вот кто он. Унизил меня при всех.

Иначе бы я ее не привел.

Да больно нужно. Я проглатываю обиду и доедаю остатки своего ужина.

Позже, когда кухня опустела, я подхожу к Руслану и щипаю его за бок.

– Что ты устроил там за столом? Как вообще так можно? Ты сам меня сюда привез. Мог бы и подыграть, а не строить из себя невесть кого.

– Я делаю, ты выполняешь и молчишь – это понятно? – прохладно спрашивает, в то время как я сгораю от гнева и злости. – Не нужно делать такое лицо, принцесса. Ты знаешь, зачем здесь. Поверь, мне не доставляет радости делать тебе больно.

– Это еще почему? – думаю я, имею право знать, после всех его подколов, уловок и унижений.

Возможно, все читалось на моем лице, поэтому мужчина пристально вглядывается в мое лицо, наклоняется и с выдохом выдает:

– Ты мне нравишься. Странно, да? Обычно блондинки не моя тема.

– Я должна быть польщена? – поднимаю бровь и задаю вопрос, который мучил меня на протяжении всего ужина. – Кто такая Лида?

– Бывшая. – сухо отвечает и уходит.

Идет в сторону нашей спальни. Я семеню за ним следом, закрываю дверь, отрезая нас от остального мира.

– Девушка? – облокачиваюсь спиной о дверь и, сложа руки на груди, жду ответа.

– Жена.

Я растерянно хлопаю ресницами и выдавливаю из себя жалобные звуки:

– Как? Ты же говорил, что не был женат.

– Штампа не было, если ты об этом.

– Значит гражданский брак? – немного обреченно вдаюсь в подробности.

– Значит, да.

Он снимает всю одежду с себя и забирается в кровать под одеяло. Я стою на месте, не зная куда деться. Мы же вроде договорились, что я ночую одна. Кажется, я договорилась только с собой. Ладно, без паники.

Прохожу по комнате и встаю в позу, уперев руки в бока. Смотрю на мужчину, а ему хоть бы что. Возможно, он действительно устал, а я веду себя, будто на мне мир клином сошелся.

– Ты во мне дыру прожжешь, – все же не выдерживает Руслан и поднимает свой взгляд. Темный, без грамма тепла и нежности.

– Почему вы разошлись?

Мужчина тяжело вздыхает и с нотой удивления интересуется:

– Принцесса, к чему таки откровения? Или ты думаешь, что если я спал с тобой, то теперь стал грушей для битья?

– Просто…чтобы знать, – и для убедительности покачала головой. – Если ты расскажешь, то можешь спать на кровати, а лягу на полу.

– Что ты хочешь знать? – в итоге спросил он и похлопал по одеяло рядом с собой, явно намекая присесть мне.

Я отрицательно покачала головой и села в ногах, на достаточном расстоянии от него.

– Мы знакомы с университетских времен, тогда же стали встречаться. Затем вместе жить. У нас было все, как у всех: разговоры о планах на будущее, о детях, но рутина берет свое. Не знаю, как так получилось, но редкие ссоры переросли в постоянные. Вот и все.

– Вы и расстались из-за этого?

–Думаешь, я ее грохнул, тело спрятал, а полиция до сих пор не может найти ее тело? – усмехнулся он и протер глаза. – Поэтому и решила спросить про нее? Ты боишься меня?

– Не боюсь, – прошептала я и сжала колени. – Сколько лет вы жили вместе?

– Десять.

Приличный срок. Я с Димой уже через несколько месяцев перестала чувствовать окрыленность и воздушность, а у некоторых даже через столько лет не перестает кипеть огонь в отношения. Зная Руслана, он бы не стал хоронить себя и сразу ушел, видимо, он по-настоящему был счастлив. Возможно, даже сейчас любит ее.

– Не о том думаешь. Ложись спать, завтра рано вставать. И вот еще что. Зайди в комнату брата и попроси его дать тебе зарядник. Скажи, что я разрешил. Будешь говорить по телефону при мне, поняла?

– Это не смешно. Я не люблю разговаривать при посторонних. Почему ты так поступаешь?

– Так нужно, – усилил давление в голосе. – Делай, как я сказал.

– Кому нужно? Я, что, недостойна объяснений, Руслан?

Щербаков колебался пару секунд, даже встал с кровати, показывая себя во всей красе, и подошел ко мне, нависнув огромной тучей. Мне пришлось поднять голову и заглянуть ему в глаза.

– Перестань сопротивляться. Ты всего достойна, но я не могу рассказать тебе всего, понимаешь? – он сел на корточки и положил огромные по сравнению с моими руками лапищи на мои колени. От них исходил жар, который передавался мне. – Я просто не хочу, чтобы ты сболтнула лишнего им. Не хочу, чтобы ты рисковала. Поэтому завтра мы едем сначала в клинику, а после ты едешь к родителям. Я все устрою.

– Что это значит? – онемевшими губами спрашиваю.

– Это значит, что мы в полной заднице. Мне нужно, чтобы ты доверяла мне. Я знаю, звучит как глупость, но… это первый и последний раз, когда я тебе говорю такие вещи. Так что отнесись серьезно к моим словам.

– Я… мне… пойду заберу зарядник.

Я не хочу верить его словам, вдруг он снова играет и просто заставляет меня поверить в его очередную сказку. Как бы то ни было, я захожу к Ване в комнату, предварительно убедившись, что он не спит.

Около дивана уже стоит огромный чемодан, на столе пусто, лишь горит ночник. Сам Ваня лежит в кровати и смотрит что-то на планшете.

– Мне нужен зарядник. Руслан сказал, что я могу его взять.

– В ящике, белый шнур.

– Ваня, могу я тебя попросить об одолжении? – беру в руки найденный шнур и подхожу к дивану. Не жду, пока он ответит, просто продолжаю: – к чему такой скорый отъезд? Почему Руслан отмалчивается? Он даже не говорит мне, зачем вы в клинику едете.

Щербаков-младший блокирует гаджет и откидывается на спину.

– Мне предстоит операция, после долгая реабилитация.

– Тогда почему ты так расстроен?

– Потому что все напрасно, меня два года обследовали и утверждали, что шансов нет. И сейчас ехать туда и слушать заезженную пластинку, это выше моих сил, а Руслан не понимает этого. Не хочет понимать, что я морально устал и смирился со своим положением.

Мне грустно до слез. Не удержавшись, я подхожу к нему и начинаю гладить по голове, успокаивая словами, которые, возможно, не помогут, не избавят от физической и душевной боли, но станут сладкой пилюлей:

– В жизни у каждого есть шанс на что-то. Проблема в том, что нам он попадается очень редко, обычно когда мы опускаем руки и больше не боремся, он появляется, но в последний момент. Порой мы живем только из-за него, впрочем когда обретаем его, понимаем, что время и силы потрачены не впустую. Вань, ты должен бороться. Даже если завтра ничего не выйдет, даже если тебе снова скажут, что шансов нет. Это не так. Все будет, ты должен лишь верить.

– А ты веришь? – хрипло спрашивает он и сжимает мою руку.

– Конечно, – сжала его руку в ответ и пожелала спокойной ночи, прежде чем выйти из его комнаты с разорванной душой.

Руслана слишком много в моей жизни. Мне непривычно вторую ночь подряд проводить ее с ним Я не смотрю на мужчину, когда возвращаюсь в бывалую комнату, ставлю телефон на зарядку, жду пару секунд и набираю входящий вызов.

В трубке слышатся гудки, а после взволнованный голос родительницы.

– Марина? Я тебе вчера весь вечер пыталась дозвониться, сегодня с утра и днем. Для чего тебе вообще телефон? – мама переходит на повышенный тон и, будто опомнившись, что я уже не ребенок, резко замолкает, ожидая услышать оправдание.

Оно есть, приходит мимолетно.

– Прости, я оставила зарядник дома, мамуль. Вот только приехала и сразу тебе набрала. Мы вчера посидели в баре, а потом я пошла к Светке домой, она живет практически рядом с заведением.

– Всегда можно позвонить с другого телефона и предупредить, – проворчала она и поинтересовалась: – Как у тебя вообще дела? Как учеба?

Повернув голову к Руслану, я увидела, что он наблюдает за мной.

– Все хорошо, правда. Как там папа?

Слышу по ту сторону тяжелый вздох и неприятную новость.

– Отец в больницу попал. Вчера у него давление поднялось, и никакие таблетки не помогали. Скорая приехала, сделала укол. Вроде получше стало, но порекомендовали лечь на обследование.

– Я приеду скоро, – заверила ее я и попросила не волноваться.

– С ума сошла? У тебя учеба, Марин. Приедешь, когда будут длинные праздники. Папа пока просто обследуется, ничего страшного не случилось же.

Мы еще немного поговорили и, пожелав друг другу спокойной ночи, распрощались. Я положила телефон на стул и уставилась на Руслана, который, в свою очередь, уже лежал на боку с закрытыми глазами.

Я пообещала ему, что буду спать на полу, если он расскажет хотя бы малую часть правды. Вот только ковер на полу тоненький, легко подхватить воспаление легких, а на дворе зима. Протерев руками лицо, я хотела сделать шаг к дверке шкафа и присмотреть что-нибудь для своего ночлега, однако меня остановили и попросили:

– Ложись в кровать, завтра предстоит сложный день. А я слишком устал, чтобы как дворняжка ютиться на полу. Давай, Марина, я сейчас добрый. Не просри момент.

Глава 20

На следующий день мы проснулись, когда за окном бушевала непроглядная темень, поглотившая полностью каждый уголок домика на отшибе. Четыре часа, а Нина Петровна уже собранная, как всегда, накрывает на стол и причитает, чтобы почаще ее навещали. С Русланом мы почти не разговаривали, лишь кидали взгляды друг на друга и прикидывали, как нам дальше вести себя друг с другом.

– Пусть все пройдет хорошо. Так хочется Ванюшу снова увидеть на ногах, бодрым, красивым. Славу Богу, родители не видят его страдания. Хотя… сами-то, какая у них горькая судьба. Ты пиши мне, сынок. Я же тоже не вечная, глядишь, и меня скоро не будет.

– Что ты выдумываешь? Ты еще меня переживешь, – уверенно заключил он и обнял тетушку. Затем спустился с крыльца, подхватил брата подмышки и помог ему пересесть на заднее сидение.

Ниной Петровной хлюпала носом и шептала какую-то молитву.

– Все будет хорошо, – принялась я успокаивать ее, заметив, как она еще сильнее расклеилась. – Ваня сильный, он справится. А вы должны лишь верить и помогать ему. Ему сейчас, как никогда, необходима ваша поддержка.

Женщина согласно кивнула головой и попросила:

– Присматривай за ними. Зная Руслана, он пока тебя не отпустит. Будет держать поблизости.

– Почему? – искренне удивилась я и повернулась к ней в пол-оборота.

– Я вижу, как он на тебя смотрит. Ты ему нравишься, – как само разумеющееся ответила она и немного погодя добавила: – напомни Руслану позвонить мне. Лида тоже волнуется.

Я крепко сцепила зубы, чтобы не выдать своего раздражения, и выдала самую глупую улыбку в своей жизни.

Спустя десять минут мы ехали по очищенной от снежных сугробов трассе и наслаждались мгновениями тишины, которая не оглушала, а давала собраться с мыслями. Я изредка кидала быстрые взгляды на профиль Руслана, его руки, покоящиеся на руле, затем отворачивалась к окну и смотрела на бесконечное небо, которое умиротворяло.

В какой-то момент я почувствовала, что мне сложно держать глаза открытыми, и когда я закрыла их, провалилась в беспробудный сон.

Проснулась, когда уже подъезжали к больнице, устало потерла глаза и выпрямилась на сидении. По ощущениям что-то не так, мне кажется, кресло находилось в совершенно другом положении.

Пока я вертела головой и пыталась понять в чем дело, услышала с левой стороны простое, внятное объяснение:

– Откинул кресло назад, пока ты спала. Можешь поблагодарить и даже станцевать стриптиз.

– Обойдусь, – все-таки царапнула взглядом его лицо и между делом спросила, пока он парковался: – мне подождать в машине?

– Нет. Со мной пойдешь. Пока брата оформляют, будешь в коридоре. Это займет от силы минут тридцать, после – куплю тебе билеты и довезу до вокзала. Посидишь дома недели полторы, затем можешь возвращаться. Я накануне тебе позвоню, – он на секунду задумался, потом подался вперед и заговорил едва слышно: – к подруге на день рождения не суйся.

Я непонимающе округлила глаза и тоже подалась вперед, интуитивно.

– Откуда ты знаешь… – только и успела спросить я, как услышала на заднем сидении машины возню: Ваня просыпается. Уж очень не вовремя!

Я невольно вспомнила утренний разговор с тетушкой Руслана, когда она посчитала, что ее племянник будет держать меня рядом с собой. Она ошиблась, как и ошиблась в том, что я ему нравлюсь. Как бы то ни было, Щербаков сам мне не раз признавался в симпатии и делал двусмысленные намеки… Может быть, все действительно не просто так?!

Руслан будто потерял ко мне всякий интерес, стал отдаляться, а я не могла этого допустить, поскольку хотелось выть от бессилия: очередная тайна, а он уходит, оставляя меня без очередного важного для меня ответа.

Я схватила его руку и снова приблизила к себе. Его рука избавилась от моего захвата и поднялась к лицу, а вторая с силой сжала мое колено. Я судорожно задышала, испытав слабый прилив возбуждения. Господи, какой стыд. Каждый раз, когда он находится в опасной близости от меня, я глотаю тысячи иголок. Так и должно быть? Подушечки его пальцев едва ощутимо касались моей щеки.

– Что должно случиться на дне рождении моей подруги? Только не говори, что ей грозит опасность. Я этого не переживу.

– Нашла блять место трепаться, – в привычной ему манере ответил Щербаков и поспешил до конца прояснить тему: – с твоей подружайкой все будет заебись. Однако меня настораживает тот факт, что она не только со Степановым дружбу водила, но и его дружками, которые продавали наркоту. Конечно, может она и не причем, но выяснить мне это нужно. Раз хочешь жить долго и счастливо, придется потерпеть пару деньков и навестить родителей. Снова. Иначе можешь оказаться с дыркой во лбу раньше чем я.

Не знаю, что меня пугает больше всего – что Руслан покорно смирился с тем, что его где-нибудь пристрелят, или что забываю быстро о Светке и вновь возвращаюсь к мыслям о Руслане.

Пугаюсь от глухого стука в водительское окно. Щербаков поворачивается и здоровается с откуда-то появившимся Матвеем. Хотя чему удивляться? Если тот его сторожевой пес.

– А вот и Скрипач, – говорит Руслан и выходит из машины. Дверь не думает даже прикрыть, лишь равнодушно дает распоряжение и, не глядя на меня, все-таки захлопывает водительскую дверь.

А распоряжение его такого: присмотреть за мной.

***

Мне не нравится Матвей. Сама не знаю почему. Вроде смотришь на него – ничего особенного, обычный смазливый парень, каких полно на белом свете. Но мне неуютно с ним, я буквально чувствую, как его энергия душит меня и забирает последние остатки воздуха. Рушит стену, которую я пытаюсь держать, всякий раз когда он нарывается ее переступить.

Может, я так сама себя накручиваю, что-то рисую себе в голове, однако....все равно неприятно, неуютно.

Вот он основа переходит все границы: хватает меня за локоть, не обращая внимания на мое сопротивление, и ведет по узкому коридору, останавливаясь около низких диванчиков, на котором сидят люди.

– Мне больно, – пытаюсь его вразумить и дергаю руку, как бы избавляясь от захвата. – Пусти, дикое животное. Я не твоя собственность, чтобы так со мной обращаться.

– Я тебя сейчас придушу, если не заткнешься, – цедит сквозь стиснутые зубы, резко притянув к своей груди. Больно врезавшись, я тихонько шиплю. – А если учитывать, что сейчас я должен быть с бабой, то трахну. А теперь будь умненькой девочкой, сядь и мечтай о розовых единорогах. Не парь мне мозги.

– Я пожалуюсь на тебя Руслану, слышишь?

– И как ты думаешь, что он сделает? – приблизив ко мне лицо, притворно интересуется он, а затем его лицо морщится, словно ему противно находиться около меня.

– Вот это мы и проверим. Руслан точно не придет в восторг от того, как ты со мной обращаешься. Что я тебе сделала плохого? – брожу непонимающий взглядом по его лицу. Моя рука покоится на его груди, я быстро отдергиваю ее и делаю пару шагов назад, понимая, что эта поза выглядит уж слишком интимной для наших отношениях. Так стоит парень с девушкой.

– В том-то и дело, что ничего хорошего. Почему я должен с тобой обращаться как с принцессой? Ты мне кто?

Я на минуту теряюсь от его откровенных вопросов.

– Как будто ты делал что-то хорошее, – делаю акцент специально на слове «ты».

– Милая, стоит для начала поблагодарить меня за свое спасение, а не разбрасываться такими фразами. В следующий раз я просто пройду мимо.

Я складываю руки на груди, будто защищаясь от его хлестких слов и уточняю:

– О чем ты говоришь? Какое такое спасение?

Матвей закатывает глаза и зачем-то снова приближается ко мне, поднимает левую руку и стучит указательным пальцем по моему виску со словами:

– Знаешь, тебе не хватает вот здесь чего-то. Подумай… Я не удивлен в принципе, почему ты села в такую лужу. Была бы помозговитее – сидела бы дальше в своем изнеженном мире.

– Откуда ты знаешь, в каком мире я живу? Ты же просто не знаешь меня.

– Да я и не хочу, – он пожимает плечами и указывает головой на сидение позади меня. – Избавь меня от своего присутствия.

Сажусь послушно на диван и наблюдаю за тем, как парень подходит к стене, опирается на нее спиной и смотрит просто перед собой. Словно ничего не существует вокруг, никакие звуки не давят, не оглушают, только он и тишина.

Мои ладони покоятся на коленях, они немного потные от волнения. Я не понимаю, почему он злится так меня. Я его раздражаю. Мы виделись всего пару раз, а он смотрит с такой неприязнью и разговаривает таким образом, что я виновата во всех смертных грехах человечества.

Жду, пока Руслан выйдет из крыла, который соединяет поликлинику и больницу. Руслан… Всегда нравилось это имя, оно вязкое, терпкое на вкус, не как Матвей или Иван.

Щербаков лично появляется спустя некоторое время, немного уставший, трет шею и, пройдя мимо Матвея, останавливается рядом со мной. Сканирует меня взгляд и легко касается волос, очерчивая пальцами контуры моего лица.

– Как ты? – сухо интересуется и убирает свою руку, пряча в карман джинсов.

Я встаю с места и смотрю поверх его плеча, раздумывая сказать ли мне ему о том, что Матвей неподобающе обходится со мной или нет. Я же не язва, в конце концов, и уж точно не стерва.

Парень, словно почувствовав мой пристальный взгляд, поднимает свое лицо, и оно искажается непонятной мне гримасой. Будто он дает мне выбор, и ему абсолютно все равно, какой в итоге будет его приговор. Я немного узнала Руслана и более чем уверена, что он не оставит это просто так.

– Дела в порядке, – в итоге говорю я, снова возвращая взгляд к Щербакову, и делаю неплохую попытку улыбнуться. – Как Ваня?

– Операция послезавтра. Его положили уже в палату. Он там один, в комфорте. Можешь не переживать. Я позвоню, как все пройдет. Или Матвей перезвонит.

На последней фразе мне хочется съежиться, но я отдергиваю себя: распрямляю плечи, выравниваю осанку и приподнимаю подбородок.

– Лучше ты. Мне приятно будет услышать твой голос.

Уголок губ мужчины ползет вверх, и в итоге он соглашается.

– Пойдем, отвезу тебя на вокзал. Билеты я тебе уже взял.

Мое непонимание достигает высшего уровня, мужчина понимающе хмыкает и поясняет:

– Ты же не думаешь, что я тебя одну отпущу после всех громких слов? У меня дела в городе, поэтому Скрипач тебя будет сопровождать. Присмотрит за тобой.

– Как долго?

Эта идея мне отнюдь не нравится. Однако я не позволяю своему огорчению вырваться наружу.

– Не волнуйся. Доставать тебя не будет, лишь издалека проследит и проверит, что никто за тобой не следит.

– Ты ему точно доверяешь? – тихо спрашиваю мужчину, оттеснив его в сторону подальше от посторонних глаз. – Он просто молодо выглядит. Я бы была не против Ильи, он хотя бы внушает больше силы и защиты, – все еще силюсь избавиться от Матвея.

– Принцесса, перестань трепаться. Я доверяю Скрипачу. Он мне как брат. И он старше Ильи, коль тебя это заботит. Ему всего двадцать семь.

– Илья мне нравится все же больше.

– Значит – точно поедет Скрипач.

Матвея словно подменили, он абсолютно неприступен, на лице застыла маска равнодушия. Если я его и подбешиваю, вида он не подает. Через полтора часа мы уже оказываемся в Пулково. Я никогда не летала на самолетах, поэтому меня охватывает легкий мандраж предстоящей поездки. Я, конечно же, стараюсь не показывать вида, но все же Руслан замечает мое шаткое состояние и вопросительно хмурится.

– Что с тобой?

Обняв себя за плечи, я стою, замерев, и сверлю взглядом табло с расписанием рейсов.

– Я боюсь. Всегда поездом каталась. Так дольше, но нет такой паники. Высота – явно не мое. Помню в детстве, когда отец катал меня на качелях, я очень сильно испугалась, когда он начал сильнее раскачивать. Перед глазами все потемнело, а в ушах появился звон. Я очень испугалась тогда.

– На самолете быстрее, принцесса. К тому же, он считается безопасным видом передвижения. Все пройдет хорошо. Главное не накручивать себя.

– Мне позвонить, когда мы приедем?

– Матвей сообщит. Ни с кем в самолете не говори, из родительского дома постарайся по минимуму выходить. Я сам позвоню тебе как смогу.

– Кто за мной поедет в такую даль? Думаю, ты слегка драматизируешь, Руслан. И незачем со мной посылать Матвея.

– Он тебя достает?

Его прямой вопрос сбивает меня с толку, я медлю, прежде чем немного отойти от главной темы.

– Ты тоже поначалу так делал, – уколола его я и тут же пожалела о сказанном, увидев, как мужчина недовольно посмотрел на меня и поджал губы.

– Поначалу? – буквально по слогам проговаривает он.

Я вспыхнула, поздно подумав о том, что Руслан мог вынести из моей фразы. Легко ударила его по плечу, якобы шутя:

– Не ревнуй, он мне не нравится.

Щербаков не разделил мою иронию и продолжал буравить меня тяжелым взглядом. Вот сейчас я искренне не понимала, чего он ждет от меня. Уставилась на него во все глаза и заодно поблагодарила Бога за то, что Матвей соизволил убраться раньше времени.

– Давай не будем ссориться перед поездкой. Я и так переживаю. Когда начнется уже посадка? – торопливо перевожу тему и опускаю взгляд вниз, избегая смотреть Руслану в лицо. Прощаться всегда тяжело. Надо же, никогда бы не подумала, как грустно будет снова расставаться с ним. – Обнимешь меня?

Мужчина терпеливо выжидает пару секунд, зачем настигает меня и обволакивает своим свежим ароматом, заставляя меня прижаться к твердому телу и неуверенно обнять в ответ. Сцепив руки за его спиной, я закрываю глаза и позволяю насладиться поистине трепетными секундами нашей слабости. Мой страх куда-то исчезает, остаются лишь размеренные удары сердца и сильный, обжигающий натиск мужских ладоней на пояснице.