Loe raamatut: «Женщина в моей голове»

© Ольга Егорова, 2022

ISBN 978-5-0056-5616-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Колготки

Начнем с того, что Игорь частенько брал мои колготки и этим жутко меня злил. Он говорил, мол, они ему исключительно для дела, а не пофорсить, но разве это имеет значение?

В тот раз Игорь взял дорогие, нервущиеся. Я увидела это только на следующий день и чуть не порвала связки: так орала. Игорь блестел своей гладкой лысиной, в которой отражался офисный плафон. Виновато улыбался.

Дело – это подводная съемка. Игорь – дайвер и оператор в одном лице. Вообще, он как бы мой оператор. В том смысле, что мы с ним частенько работаем в паре на нашем местном канале. Вне телестудии он также оператор, но рыбий и жабий. Так мы это называем. Снимает все движимое и недвижимое под водой в нашем море.

Кроме шуток, водохранилище в Воронеже, действительно, называют морем. Оно хоть и вонючие, и цветет какой-то ядерной зеленью по весне, но считается одним из самых крупных в Европе. По крайней мере, так говорят.

Игорь для нашего моря настоящий Нептун. А все потому, что однажды он нашел на глубине корабль времен Российской империи. Это произошло совершенно случайно. Он вместе с другими ныряльщиками традиционно очищал дно водохранилища от мусора и наткнулся на старинный причал. Позже эксперты скажут: корабль принадлежит эпохе Петра Великого.

Те подводные съемки у Игоря перекупили многие каналы. Он считал себя звездой. Вполне заслуженно, нужно сказать. И гонорары получил вполне себе приличные. Но потратил их странным образом.

– Мог бы кучу колготок себе накупить, – я тогда сказала ему.

Помню, с какой гордостью он ответил:

– Я всегда мечтал о яхте.

На самом деле, только Игорь так думал про то корыто, что приобрел. По факту, это была резиновая облезлая поддержанная посудина, хоть и внушительных размеров. Зачем она ему в городе, где большую часть

времени зима? Одному Богу известно.

Так вот причем тут колготки? Оказалось, что очень даже при чем. На них, видите ли, лучше налезает резиновый гидрокостюм. Еще для этих целей он берет жидкое мыло. Чаще всего также мое. Особенно ему нравится персиковое. Мылом Игорь намазывается для лучшего скольжения резины по телу.

– Ты девочка, тебе не понять, как неприятно быть в резине, – пошлит Игорь.

Я девочка и мне понятно, как жалко колготки за тысячу рублей.

Вообще Игорь классный. У него повсюду свои «человечки». А его телефонный номер также востребован, как и линия «стоп коронавирус» в наши суровые времена. Чесслово. Ему постоянно кто-то звонит. Прям во время наших съемок.

Вот, к примеру, стоим мы перед зданием суда. Ждем, пока конвоиры проведут мимо журналистской братии заместителя мэра. Его накануне взяли за очень крупную взятку. Именно в тот момент, когда на горизонте маячит машина с синей полоской и проблесковыми маячками, Игорю кто-то звонит.

– Ну что ты, Вить! С 9 до 6 я совершенно свободен, – лепечет он и злит меня этим неимоверно.

– Игорь, закругляйся, надо бежать, – толкаю я его.

– Да, все в вялотекущем режиме у меня, – он непоколебимо продолжает трындеть по телефону.

От злости мое лицо делается каменным, наливаются все кровеносные сосуды. Вот я уже похоже на человека, в которого плеснули томатным соком. Глаза округлились от возмущения. А Игорю хоть бы хрен.

– Ну че ты так суетишься? – наконец, говорит он мне и плетется с камерой в операторское «пекло»: толпу из вспышек и камер, где и яблоку уже упасть негде.

Как у него при этом получаются отличные кадры – мне никогда не понять.

Игорю – 45, мне – 25. Он на телевидении столько же, сколько лет мне. Но редактор в нашей парочке считает главной меня. Поэтому за «лажовые» съемки отхватываю я. Ни за текст (а я корреспондент, на секундочку), а за съемки. Уметь надо! При этом Игорь стоит в сторонке и снова с кем-то болтает:

– С 9 до 6 я совершено свободен…

– Ну что с придурка взять… – так он позже будет говорить о нашем редакторе на мои слова: «Почему, Игорь, ты за меня не

заступился?». – Только нервы тратить!

Благо, Игорь талантлив и отхватываю я не так часто.

Нередко мы с ним едем в какие-нибудь рейды. Ну, там с МЧС, например. Что само собой не предполагает скорого возвращения на студию. Тогда мы все быстренько делаем и «линяем» по домам. Отпускаем водителя, как говорится без «палева», а аппаратуру кидаем ко мне в машину.

Нужно сказать, камера и штатив стоят в три раза дороже моего авто. Я считала. То есть, когда я оставляю в багажнике это добро до утра, то рискую почкой. Или даже двумя.

Прискорбно осознавать, но эта техника дороже и моей квартиры в хрущевке. Я живу не в самом приятном районе. Там, где полуразрушенные лавочки служат для местной шантрапы что-то типа кафе, а местные бабули застряли в прошлом веке и, не стесняясь, вешают потрепанными гирляндами свое белье.

Летними вечерами наш двор сотрясают скабрёзные песни под гитару и пьяный мат. Я пробовала вызывать полицию, в частности участкового. Тише становилось лишь на время.

Правда, однажды этих концертов не выдержал местный дед из пятиэтажки напротив. Вышел во двор ближе к полуночи. Помнится, я еще обратила внимание на полную луну на мрачном небосводе. С криками «убью всех на х***» дед стал палить из какого-то оружия. Какого я точно не знаю, но выстрелы были внушительными, как в фильмах о войне со стереоустановкой.

Все произошло так неожиданно, что я, будучи журналистом, забыла о телефоне и не сняла происходящее. О чем очень печалился мой редактор с утра.

– Трое раненных! В твоем дворе! – сокрушался он совсем не о человеческих жизнях.

Так вот после этого случая посиделок в нашем дворе, как ни странно, меньше не стало. Скорее, наоборот. В эту же ночь вся блатата города съехалась, чтобы воочию увидеть место стрельбища. Так что наш двор стал священным для всей окружной братвы.

Я это все к чему… Игорь настолько любил мне насолить, что частенько перебарщивал. Однажды, когда мы вновь прогуливали остаток рабочего дня, и я припарковала машину возле своего дома, он, уходя к остановке, на весь двор прокричал, что дорогущие камеру и штатив из этой колымаги забирать не будет: «Авось не украдут».

Я не могла уснуть: смотрела за тачкой и, в конце концов, спустилась, чтобы забрать всю эту технику наверх. Без лифта. На 4 этаж. Потом спускала всю эту байду обратно вниз уже с утра. Видит Бог, как я люблю «просыпать» все на свете и не успеваю даже накраситься. Короче, тащила я эти железяки из последних сил. Ну и тяжести вы носите, ребята-операторы!

Так я тогда обиделась на Игоря, что он целый месяц оплачивал мой бензин. К слову, за эти пять недель я решила навестить всех своих друзей и родных в соседних городах. На своей машине, разумеется.

…У Игоря есть сын – Андрей. Он младше меня. Андрей – балерун. Танцует в местном театре. А Игорь хочет сделать из него переводчика. Отправил на курсы английского. Я с трудом представляю, как его сын смотрелся бы в черном приталенном костюме. Видела его только в облегающих лосинах на выступлениях. А вообще балерун-переводчик – это крутая идея. Думаю, мало переводчиков могут по ходу разговора продемонстрировать фуэте. В общем, если Андрей отучится, то его работа могла быть и для слуха, и глаз приятна.

Игорь уверяет, что сможет пристроить сына в Министерство иностранных дел. Он вообще всегда и всем обещает крутые места работы. Мне постоянно прочил федеральный канал. Моей подруге рассказывал о тесном знакомстве с одним из популярных певцов, намекая, что тот сейчас одинок.

Нужно сказать, что рассказывает он это очень искусно, уверенно, с блестящими глазами, лысиной и очками, в которых отражается надежда в глазах слушающего. Я тоже повелась на эту мульку и даже ждала собеседований. Он все время обещал с кем-то состыковать. Но так ничего и не получалось. Моя коллега как-то сказала мне банальную фразу, но я до нее сама не доходила: мол, посмотри, где Игорь. Мало ли что он обещает! Сам-то карьеру не сделал.

Обычно на это Игорь отвечал, что ему это и не нужно. Он другими принципами живет. Но в тот раз я научилась внимательнее смотреть на того, кто мне и что говорит. Полезное умение, как оказалось.

Позже я поняла: Игорь не врал о своих знакомствах. Может, они у него и правда были. Возможно, мой оператор даже знал телефоны нескольких крупных шишек. Но только это были всего лишь безликие номера, цифры из разряда тех, что хранятся в телефонах контактах каждого из нас. Люди, которым никогда не осмелишься набрать. Но Игорю было приятно думать, что он все же осмелится и когда-нибудь позвонит.

В последнюю нашу встречу, мы жутко разругались. Отношения у нас с Игорем хоть были и неромантические, но страсти кипели нешуточные. Дело в том, что я тогда рассталась с женихом. За две недели до свадьбы. История драматичная, но речь даже не о ней.

Я так страдала, что сил не было даже спорить на съемках с Игорем. Это обстоятельство его расстроило. Он поплелся в «Макдак». Спрашивал, что мне купить: чизбургер или гамбургер. Я искренне сказала: колу с ядом! Это его расстроило еще больше.

– Ой, Игорь, я не переживу этого, – говорила я, смачно кусая заморскую булку с котлетой.

– Не говори ерунду, маленькая дрянь.

Он сказал: у него есть знакомый человечек – колдун. Ну, в том смысле, что реально колдун, с неординарными способностями. Он посмотрит и даст мне все рекомендации, как действовать, как жить, и что, скорее всего, предскажет мне в будущем кучу детей и подкаблучника-мужа. Осталось-то подождать каких-то 5-8-10 лет. Я согласилась на подкаблучника, но пусть хоть с деньгами. Игорь кивнул в ответ. Сказал, что оно-таки да, с деньгами лучше.

На встречу с колдуном я принесла фото любимого. Мое выражение лица молило сказать мне, что мы с этим изображением на глянцевой бумаге еще сто раз помиримся.

Колдун был щупловат и сипловат. У него вот рту имелось лишь три действующих зуба. Остальные – на стадии отмирания. В общем, колдун был не загадочный, а какой-то противный. Но экстраординарные люди все со странностями. Так я тогда решила.

В общем, колдун принял задумчивое выражение лица. Разумеется, долго водил ладонью по фото. Что-то бубнил про себя, закатывал глаза наверх, потом резко смотрел на меня. В какой-то момент у меня пошли мурашки по телу. А потом он выдал:

– Дело ни в том: будете вы вместе или нет. А в том, что ты скоро умрешь!

– А! – взвизгнула я.

– Да.

– Вы это правда видите?

– Очень четко.

Он еще раз посмотрел на фото, которое я ему принесла, а потом добавил:

– Умрешь, если не сделаешь то, что я скажу.

– Что? – в глазах у меня потемнело.

– Не выходи из дома без надобности неделю.

– Неделю?

– Да! С работы – сразу домой! Никаких гулянок, пьянок, баров, ресторанов. Работа – дом. Опасность на каждом шагу. Не послушаешься – умрешь.

Клянусь, так как я в ту неделю никто никогда не боялся переходить дорогу и находиться под балконами. Через три самых тревожных дня в моей жизни я взяла больничный.

Еще недавно я мечтала о трагической кончине, и чтобы мой несостоявшийся жених заливался слезами на моих же похоронах. Но после пророчества, укутавшись в плед по самые уши, я тихо пела песню Глории Гейнор «Ай вил сёвайв» и плакала.

Позже я узнала, что то был не колдун, а просто собутыльник Игоря. Так мой коллега хотел меня отвлечь от мыслей о «подонке» и суициде.

– Ну, ведь получилось? – радовался Игорь.

Я ответила:

– Тфу на тебя!

Он сказала, что и не ждал благодарности, ведь известно же, что я маленькая дрянь.

Так я окончательно решила, что ловить мне в этом городе больше нечего и собралась переехать в столицу. Уволилась с канала, а через неделю уже была в Москве. Разумеется, на работу федерального уровня меня устроил не Игорь. Я сама прошла кастинг.

Таких операторов, как он, больше я никогда не встречала. Сколько бы каналов не осталось позади, сколько бы съемок не было отснято… Никаких обоюдных подколов, общих шуток и тайн. Никакой души! Лишь чужие, безликие руки и глаза за камерами и штативами. И никто больше не ворует мои колготки…

«Сегодня тебе 55, Игорь. И я пишу СМС, потому что у тебя до сих пор кнопочный телефон! Меня это обстоятельство никак не удивляет. Это же ты.

В общем, в знак признательности и моей безграничной любви к тебе, я высылаю тебе, Игорь, партию колготок из лучшей лайкры. Самого большого размера. Для женщин 3xl. А да, еще жидкое мыло, с запахом персика. Помню, его ты брал чаще всего.

Уверена, что ты будешь читать это и думать, что я маленькая дрянь. Ведь врач здорово ограничил тебе количество погружений из-за давления. Просто знай, что я очень люблю тебя и у нас с тобой свой юмор! Никому непонятный. Целую. Вспоминаю. Часто. Каждый день».

Чтоб у Вас тройня родилась!

У меня есть подруга, с которой мы жутко разные. Взять хотя бы возраст. Марине – 45, мне – почти в два раза меньше.

Она очень обижается, когда кто-то, показывая на меня, спрашивает: «Это ваша дочка?» Тогда в глазах у Марины можно прочесть вызов к словесному поединку. Обычно она отвечает обидчику: «Это в каком возрасте, спрашивается, я должна была ее зачать? В младенческом?».

Вообще она могла бы зачать меня примерно в 20. Так, собственно, многие делают. Но я всегда подыгрываю ей и заканчиваю спор словами: «Это моя сестра».

Своих детей у Марины нет. Как-то не сложилось. И самое жуткое проклятье, которым она может одарить недоброжелателя: «Чтоб у Вас тройня родилась!».

Эти слова она почти на ежедневной основе адресовывала своему нелюбимому соседу на черном «БМВ». Он все время парковал автомобиль аккурат клумбы, которую моя подруга так лелеяла! Где белизна лилий сменяется пестротой гортензий, а все это великолепие обрамлено в рамку из желтых хризантем. Марина называла это ландшафтным дизайном. Ну а себя, соответственно, чувствовала дизайнером.

Надо быть честными: колеса машины соседа никогда не касались цветов, но в сантиметре от них протектор резины точно бывал.

Заметив авто, одной стороной заехавшей на бордюр, Марина со всей силы била по колесам, чтобы сработала сигнализация. Этот юный бизнесмен (как называла его подруга), выбегал и, красуясь перед молодой женой, обещал засудить соседку в центральном суде, что прямо за углом, где у него все, вот абсолютно все, знакомые: от уборщицы до родителей судьи.

Ну, вы понимаете, что отвечала Марина:

– Да чтоб у тебя тройня родилась!

И вы представляете! Однажды и правда родилась! Только не тройня, а двойня. Но сам факт!

Как-то сентябрьским погожим деньком, поливая свои хризантемы и любуюсь алым кольцом заката, Марина увидела, как заезжает во двор черный «БМВ». Она уже выключила шланг и встала в бойцовскую стойку, но юный бизнесмен, чтобы, видимо, не испытывать судьбу, в этот раз припарковался аж возле противоположного дома.

Позже она это рассказывала с такой гордостью:

– Ни на инвалидном месте, ни на газоне, ни возле моих цветов, а напротив помойки!

Еще больше Марина удивилась, когда из машины вышло четверо. Ну, или почти четверо. Сосед с двумя люльками и его жена. Даже будучи слепой, как подруга сама себя называет за близорукость, она разглядела синюю праздничную надпись на заднем стекле машины: «Еду из роддома!».

Нужно сказать, что рождение сразу двух детей пыл юного бизнесмена поубавило. Понятное дело, он стал Марину немного побаиваться. Молодой мужчина даже поздоровался с ней, занося младенцев в дом.

– Весь такой хрустальный ходит, – рассказывала она мне о соседе. – В том смысле, что почти прозрачный. Видимо, не ест, не спит. Я даже помощь предложила. Мол, могу посидеть с детьми. Зачем эти няньки? Среди них столько проходимок!

Так между юным бизнесменом и моей Мариной завязалась крепкая дружба.

Еще одно любимое выражение у Марины, которое она применяет к обидчикам: «горите в аду». Но это на крайний случай. Если, к примеру, идет она вдоль дороги в своем светлом пальто, а какой-то водитель не притормозит перед лужей. Ну или если подставит коллега. Причина для таких громких слов всегда должна быть уважительной.

Вообще в нашем городе Марина – важный человек: она работает в городской администрации, в сфере ЖКХ, с жалобами граждан. Сами понимаете, как много поводов у нее говорить: «горите в аду». И как часто она это же слышит применительно к себе. У нас в народе обоюдная нелюбовь к ЖКХ. Недаром сама аббревиатура начинается на букву «ж». Но после случая с бизнесменом Марина старается держать себя в руках. Ведь с тех пор мы все поверили в ее магические способности.

…Как-то Марина освоила «Фейсбук»¹. Раздел «опубликовать фото» она восприняла слишком буквально, почти как призыв к действию. Потому стала вывешивать до 20 фотографий в день: от скучнейших походов на выставки (с каждой картиной отдельно), до примерки вещей в магазине (собственно, также с каждым товаром).

– Иду в ногу со временем, – так свои действия называла Марина.

Я пыталась ей намекнуть, что не нужно всякий раз, заходя в приложение и видя надпись «добавить фото», это делать. Мол, это ни то, чтобы обязательно. Рассказывала ей, что и сама такая была: постила все подряд. Ничего хорошего из этого не вышло. Но в открытую, что думаю, сказать боялась. В этом смысле мы с Мариной очень разные.

– Жаль, что у тебя так вышло, – отвечала она. – А мои фото привлекли столько мужчин! Пишут сплошь иностранцы. Я так и мужа могу найти.

Признаться, я тоже была не замужем и даже позавидовала подруге. Более того, решила пересмотреть тактику поведения в Интернете.

«Может, стоило бы фотосессию заказать?..» – подумала я.

Позже Марина все же показала мне тех, кто за ней, по ее словам, ухаживал:

– Смотри, это мой любимый. Фарид. Ему 22! – гордо показывала она фото юноши на телефоне. Он бы, может, в сыновья ей не годился, но в младшие братья точно.

– 22?

– Именно! Его брату – 30, и он женился на француженке, которой 62.

– 62? – только и делала, что переспрашивала я.

– Именно! – только и делала, что повторяла Марина. – Они оба любят постарше.

Я пыталась сказать Марине, что это не совсем нормально и, скорее всего, мужчина ищет выгоду. Вон в программе «Пусть говорят» сколько таких случаев показывают! Но в открытую сказать боялась.

– Да, я знаю, что всякое бывает. Хорошо, что мои мужчины не такие! Столько мне слов приятных говорят! Заботятся обо мне!

– Как именно?

Я хотела понять, как можно проявлять заботу о ком-то через океан и три реки.

– Спрашивают, что я ела и не устала ли за день.

– Хмм…

– Костик даже этого не делал! – заметив мой скептический настрой, резюмировала Марина.

В этом с ней было трудно поспорить. Костя – бывший Маринин гражданский муж. Он жуткий эгоист. До такой степени, что когда моя подруга лежала в больнице после операции по удалению желчного пузыря, Костя то и дело спрашивал, когда же она, его любимая и дорогая, вернется домой, ведь в холодильнике совершенно нечего есть.

В общем, со временем я поняла, что лучше Марине своими историями об альфонсах и аферистах не докучать. К тому же все равно вряд ли изее Интернет-знакомств выйдет что-то стоящее. Я только предостерегла подругу об отправке денег мужчинам. Она ответила: «Гореть им в аду, если такое произойдет». И я успокоилась.

Но однажды случилась с Мариной настоящая интернетовская любовь. Его звали Ахмет, и он был жителем солнечной Турции. Марина не ходила, а порхала, не говорила, а чирикала. Проклятий сыпала все реже, чаевых официантам оставляла все больше. В общем, Марина влюбилась.

В первое лето их знакомства она засобиралась на отдых в Турцию. Мы вместе обошли с десяток магазинов в поисках купальника и парео. Все было не достаточно шикарно для Ахмета.

Я в любовь эту не верила. Каждый раз, когда Марина с трепетом в глазах открывала шторку примерочной, чтобы я оценила образ, пыталась расстроить поездку:

– Он наверняка женат. Причем, дважды. У них вроде так можно.

– Не женат он! – парировала Марина. – Вот этот красный купальник лучше всех, мне кажется.

– Не похож на альфонса? – спрашивала я, глядя на красующуюся перед зеркалом подругу.

– Он уважаемый доктор, – Марина не реагировала на мои

подозрения. – Поправь лучше бретельку.

– Просил выслать деньги? – не унималась я, подтягивая лямку на ее плече.

– Нет! Что ты! – Марина от этих подозрений побагровела в тон купальника. – Сам выслал. Помнишь, когда я в командировке в Питере кошелек потеряла?

Кажется, да, был такой эпизод.

В общем, в то лето Марина променяла Краснодарский край на берег чужой страны, что само по себе было странно. Но отговорить ее не представлялось возможным.

Я лично отвезла ее в аэропорт, взяв обещание, что Марина обратится в российское посольство и ко мне, когда что-нибудь произойдет. И кое-что произошло. И она обратилась. Спустя месяц. В посольство – за визой невесты. Ко мне – с приглашением на свадьбу. Я была в шоке.

– И где же вы жить собираетесь? – спрашивала я ее по телефону.

– У него, конечно! Тут такой климат. Море! Жара!

Я хотела ответить, чтобы Ахмет горел в этой жаре, как в аду. До того я не верила в то, что происходит. Но как всегда не смогла сказать в открытую:

– Вы там смотрите, не сгорите с ним в… на солнце! – произнесла я в телефонную трубку.

Еще через месяц Марина вернулась. Загоревшая, счастливая, с толщенным золотым кольцом на пальце и с Ахметом под руку. Они хотели уладить какие-то бюрократические дела, связанные с бракосочетанием, а заодно решили отметить свой межнациональный союз уже на родине невесты.

Ахмет был вполне современный 50-летний мужчина: в брендовых джинсах и рубашке. Он много улыбался. Особенно, когда не понимал, о чем идет речь. Но я ему все равно не доверяла и все еще осыпала про себя проклятиями.

После того, как Марина за одним из тостов заявила, что продает свою квартиру, так вообще решила, что именно я должна выступить разлучницей. Ведь нам столько рассказывали о трудностях межгосударственных браков. Взять хотя бы «Пусть говорят»…

В общем, когда очередь поздравлять дошла до меня, я-таки без полутонов и компромиссов, возможно впервые в жизни, сказала все, что думаю. А именно, что не верю в их пару и желаю Ахмету подобру-поздорову вернуться в Турцию. Без моей Марины, разумеется. Слово «моей» я выделила интонационно.

Немного уточню: к этому моменту я уже изрядно выпила, что в уголовном кодексе, конечно, является отягчающим обстоятельством.

Гостей на свадьбе было немного, но их гула в ушах хватило, чтобы понять, как я всех разозлила. Марина мою пламенную речь даже переводить Ахмету не стала. Он в этот момент улыбался неестественно широко.

В общем, было очевидно, что персоной нон-грата на этом празднике жизни и любви стала именно я. Пришлось уехать до того, как невеста бросала свой букет. А я на кой черт еще сказала, что ловить кроме меня эти плешивые цветы все равно некому: одно престарелое бабье.

После этого мы не общались с Мариной почти полгода. Я жутко скучала. Сто раз прокляла Ахмета, двести – себя.

В канун этого Нового года я решилась ей написать. Зашла на страницу «Фейсбука». С удивлением заметила, что новых фото в аккаунте Марины почти нет. Признаться, заволновалась. Только картинка в том самом красном купальнике, который мы выбирали вместе, разбавляла пустоту ее «стены». Я всплакнула.

В общем, попросила прощения в эпистолярном жанре, а Марина тут же ответила. Прямо через минут пять. Мол, и сама хотела написать, но не решалась. Она и не решалась! Во как меняет женщин замужество! А фото она не вывешивает, потому что некогда. Жизнь кипит как борщ на плите. Его она регулярно готовит своему мужу.

Еще Марина учится в языковой и кулинарной школах. Осваивает турецкую кухню, и как-нибудь обязательной угостит меня сармой². Пока не работает. Только тратит деньги. Ахмета, разумеется.

Еще рассказала, что муж одарил ее золотом и, наконец, стал понимать ее русский юмор, а она его, турецкий. В общем, если в семье есть место совместным шуткам – это уже залог того, что золотая свадьбы может состояться. Правда, в ее случае вряд ли такое случится, ведь до 100 лет она жить даже с Ахметом не собирается.

Я читала, и мне все еще не верилось, что такое может быть. Ведь в мире столько альфонсов! Я сама слышала много таких историй, ну хоть в том же «Пусть говорят»…

Но я написала Марине: «Пусть у вас тройня родится» и поставила смайлик. А она ответила: «Пусть». И восклицательный знак в конце.