Loe raamatut: «Черный PR»
Посвящается моей маме, Ларисе Петровне Касьяновой
© О. Шпакович, 2014
Черный PR
Роман
Часть первая
Глава 1
В черной бездне ночи светились нули на электронных часах, стоящих на тумбочке возле кровати. Даша смотрела на них как завороженная. Полночь… Ноль часов, ноль минут… Есть в этом что-то сакральное. Новый день – новая жизнь. Ты всегда имеешь возможность начать с нуля…
…Даша Волкова чуть больше месяца проработала в телекомпании родного городка с поэтическим названием Соленое Озеро. А кажется, только вчера она, выпускница журналистского факультета МГУ, получила диплом, только вчера на выпускном вечере вчерашние студенты обменялись адресами и, простившись с однокурсниками, разъехались по городам и весям нести информацию в массы…
…Звонок сотового телефона вытолкнул Дашу из сна. На дисплее имя звонящего – Жанна.
– Привет, зайка! Не разбудила?
– Нет, уже встаю.
– Слушай, а что за фигня с сюжетом из администрации? Вернулась из командировки, а Юрок на взводе – сюжет кошмарный, сам он чуть ли не опозорен в глазах всего города. (Юрок – это мэр города и любовник Жанны). Хотела сразу тебе позвонить, но был первый час ночи… Ну, так что там?
– А что? – сон как рукой сняло.
– По-твоему – там все нормально?
– Ну да… А что не так?
– Ясно… Значит, стоит мне уехать в командировку, как репортажи из администрации превращаются в полную задницу?… Ладно, на работе поговорим…
Отбой… Чего она добивается? Что опять не так? Даша посмотрела на будильник. Без пятнадцати восемь. На работу к девяти. Соскочив с кровати, она встала у зеркала: высокая и стройная, с маленькой грудью, тонкой талией и длинными ногами – предмет ее особой гордости. Черные кудрявые волосы оттеняют молочную белизну кожи, лицо украшают огромные карие глаза. Тонкий нос и нежные губы… В ее лице – странное сочетание иконописной красоты, одухотворенности и скрытого сладострастия. Ей двадцать шесть, и она прекрасна.
Пройдя на кухню, Даша включила телевизор – и как раз к повтору вчерашнего выпуска местных «Новостей». На экране – редактор «Новостей» Егор. Он замещал Жанну в связи с ее командировкой. Жанне двадцать восемь, и она считается в их маленьком городке первой красавицей. Крашеная блондинка с длинными волосами, голубыми глазами и яркими губами. Допустим, ей не хватает изящества, она скорее воплощение сельской красоты – свежая, крепкая, ядреная. И главное ее достоинство, конечно, – изумительный цвет лица: белый с естественным румянцем. О таком говорят «кровь с молоком». Жанна проработала на местном телевидении лет пять, с самого его основания. Горожане привыкли просыпаться и засыпать под ее нежный голосок. Утром, когда они включают телевизор, и вечером, когда выключают, им улыбается с тысяч экранов она. Местные «Новости» всегда пользуются популярностью, а помимо «Новостей» Жанна снимает иногда, под настроение, авторские программы на злобу дня. И их тоже смотрит весь город. Самая известная в городе барышня разведена, воспитывает пятилетнюю дочь, но в личной жизни счастлива: помимо многочисленных поклонников, имеет надежный тыл в лице молодого мэра их города, с которым у нее с полгода как завязался бурный роман с перспективой выгодного брака.
Даша до поступления на журфак МГУ не была знакома с Жанной, поскольку карьера этой популярной телеведущей тогда еще не началась: она училась в университете на химика, чтобы после окончания учебы работать на химзаводе. Однако градообразующее предприятие захирело, а его специалисты заняли рабочие места на городских рынках, или спились, или нашли упокоение в соленых водах местного озера. Но не так грустно сложилась судьба Жанны – ей повезло, каким-то образом она попала на телевидение и заняла там прочное место.
…На часах восемь двадцать… Даша сварила себе кофе покрепче, позавтракала омлетом с сыром и с тяжелым сердцем, предвкушая неприятности, отправилась на работу. Телекомпания Соленого Озера занимает несколько помещений на опустевшем химическом заводе. Один из бывших цехов превратили в павильон, лабораторию – в редакцию, комнату отдыха – в монтажную, комсомольский уголок – в кабинет генерального директора.
В редакции, как обычно, накурено, дымный воздух сотрясают хиты от «Европы плюс». С порога сразу видно, кто здесь главный: хоть самый большой стол и принадлежит редактору Егору и стоит на самом видном месте, однако стол Жанны, расположенный в уголке, сразу притягивает взгляд благодаря мелким подаркам, дипломам и благодарностям. Именно вокруг него сосредоточена вся жизнь редакции.
Жанна восседала за своим столом как на троне и, по своему обыкновению, что-то громко рассказывала. Вокруг нее столпились сотрудники телекомпании. До слуха Даши донеслась последняя фраза из монолога Жанны:
– …да что у нее есть кроме внешности? Мозгов-то уж точно нет…
При виде Даши Жанна замолкла и величественно прошествовала в кабинет шефа. Через минуту они вернулись вдвоем. Жанна вставила в видеомагнитофон кассету, отмотала на злополучный репортаж Даши из администрации.
– Ну, что скажете? – гуру местного ТВ вызывающе обвела присутствующих сощуренными глазами.
– А что сказать? – вскинулся оператор Коля. – Мой сюжет. Видеоряд нормальный. Все как обычно.
– К тебе претензий нет! – резко ответила Жанна. – Претензии к тексту. Егор!
– А что? – У редактора смущенный вид.
– Ты – выпускающий редактор! Как ты выпустил такую задницу?
– Но, Жанна, по тексту замечаний нет. Все грамотно.
– А к профессионализму журналиста у тебя тоже замечаний нет?
– Ну… Понятно, что сюжет невкусный. Но заседанка – это дерьмо вообще. А из дерьма не каждый умеет конфетку делать. Ты вот умеешь. Но не всем это дано.
– Настоящий профессионал из всего умеет конфетку делать. А если человеку не дано – тут уж ничего не сделаешь. Никакие МГУ не помогут.
Повисло тягостное молчание. Все стояли опустив глаза.
– Да мой Юра был в шоке! Таких, говорит, на пушечный выстрел к телевидению нельзя подпускать!
– Уж не предлагаешь ли ты уволить Дашу? – как бы в шутку, посмеиваясь и подмигивая Даше, спросил директор Стас.
– Почему бы нет? – пожала плечами Жанна. – Насколько я знаю, у нее испытательный срок вот-вот должен кончиться. И что достойного внимания мы видели за это время? Что? Кто-нибудь хоть что-то может вспомнить?
Всеобщее молчание.
– Вот-вот. Все сюжеты серые, тексты никакие – ну не умеет человек писать, не дано, синхроны затянутые – видно, что не может вовремя точку поставить. Так какой смысл нам держать такого журналиста? Ради престижа – что у нас выпускник МГУ работает? Если уж на то пошло – лучше ты, Стас, между нами ее оклад раздели. Я готова больше работать, но и получать больше.
– И я! – вставил слово журналист Игорь.
Егор скромно промолчал.
– Погодите-погодите! – вмешался Стас. – Дарья еще пока не уволена, чтобы ее оклад делить.
– Не делите шкуру неубитого медведя! – засмеялся оператор Коля.
– Скорее, неубитого волка! – продолжал глумиться журналист Игорь. – Неубитой Волковой!
– Так уволь, – холодно улыбнулась Жанна. – Мы бы уволили, да у нас такого права нет.
– Я – демократичный директор, – возразил Стас. – Для меня главное – чтобы человек ко двору пришелся. А профессионализм – дело наживное. Дашка только со студенческой скамьи, у нее опыта маловато. Если поднатаскать – толк, глядишь, и будет… Но это в том случае, если человек стал для нас своим. Если не стал – то будь он хоть трижды профессионал, нам он не нужен. Мнение Жанны я слышал. Теперь хочу услышать мнение остальных.
Однако остальные молчали. Наконец голос подал до сих пор не вступавший в разговор видеоинженер Павел:
– Я с Дашей монтировал, могу ее оценить как специалиста. На мой взгляд, она – профи. Все у нее четко, все пропорционально – тексты, синхроны… И я бы не сказал, что сюжеты скучные. Нисколько не хуже, чем у других… Вы тут говорили, что не можете ни одного сюжета вспомнить… А как же сюжет о концерте? Я бы сказал, что этот авторский сюжет – высший пилотаж. А еще острый такой сюжет был о нашем заводе? У нее всегда аналитики много. Я думаю, что у Даши и крупный формат хорошо получился бы.
Жанна презрительно скривила губы, всем своим видом показывая, что ей есть что возразить, но она уже все сказала и не считает нужным что-либо прибавлять к ранее сказанному.
– Так, – кивнул Стас. – Остальные что?
Остальные молчали.
– Один за, один против, остальные воздержались – так, что ли?.. В таком случае мое резюме – испытательный срок у Волковой кончается через неделю – вот через неделю мы и вернемся к этому разговору. От тебя, Дарья, за это время ждем шедевров.
– Вот только дождемся ли? – не удержалась от колкого замечания Жанна.
– А теперь важная информация! – возвысил голос Стас. – Грядет традиционный ежегодный конкурс, который ГТРК проводит среди местечковых телекомпаний. Номинаций несколько… Сейчас зачитаю, – Стас развернул свернутый в трубочку факсовый лист. – Первая – «Авторская социально-значимая программа», вторая – «Программа “Новости”», третья – «Лучший репортер», четвертая – «Лучший интервьюер», пятая – «Лучшая операторская работа» и шестая – «Лучший ведущий, ведущая»… Значит, так… Предлагаю послать «Новости». У кого другое мнение?
Слово взяла Жанна:
– Что тут обсуждать? Конечно, «Новости»! Это же наша фишка!
– Может, авторскую программу? – предложил режиссер Паша. – У Жанки же классные программы есть. Например, последняя – о том, как наш завод добивают. Я когда монтировал – мурашки по коже.
– Нет, – возразила Жанна, – давайте осторожнее с политикой.
– Правильно! – подхватил редактор «Новостей» Егор. – «Новости» – это самая нейтральная тематика, это самая популярная, рейтинговая программа. «Новости» смотрят все!
– Все так, но «Новости» и пришлют все, – неуверенно вставил свое слово журналист Игорь.
– Так и авторские программы пришлют все, и операторские работы! – возразил Стас. – А нам надо прислать то, в чем сильны именно мы!
– А почему бы нам не попробовать номинацию «Ведущая»? – предложил оператор Коля. – Жанка у нас в сто раз лучше краевых звезд!
– Это можно! – весело подхватил Стас. – Значит, решено – посылаем программу «Новости», которую проведет Жанна. Итак, сейчас садимся – я, Жанна и Егор, – отбираем лучшие сюжеты за последние месяца три, Жанна записывает подачи, монтируем программу и отсылаем. Остальные – за работу! Конкурс конкурсом, а «Новости» сегодня должны выйти. Итак, журналюги, по съемкам!
– Ну, зайка, вот тебе и испытание, – повернулась Жанна к Даше. – Я буду в студии сюжеты отбирать, а ты дуй в городскую администрацию! Но учти – сделаешь опять лажу, мы тебе темную устроим!
На понедельничном заседании было скучно: молодой мэр, Жанкин ухажер, обсуждал хозяйственные вопросы. Периодически, косясь на камеру, демонстративно распекал подчиненных, те сонно писали что-то в блокнотах. Оператор лениво перемещался с камерой, набирая кадры по классической схеме: общий план, средний план, правый ракурс, левый ракурс, «крупняки» в виде классических очков на столе, пишущей руки, раскрытого блокнота, чьего-то напряженного лица… Даша старательно выводила: «подготовка школ к новому учебному году… подготовка ко дню города… неудовлетворительное состояние городских бань…» Параллельно она возвращалась мыслями к сегодняшнему собранию. «Вот это Жанка меня унизила! Писать я, видите ли, не умею… Да после такого уровень самооценки ниже плинтуса опустится… Стоп! Спокойно… Ты-то знаешь, что в МГУ ты поступила только благодаря себе. Если бы ты была бездарью, тебя не взяли бы. Так? Так… А потому хватит кукситься! Все просто на самом деле – до твоего появления Жанка была звезда, а сейчас она чувствует в тебе достойную соперницу. А что? Внешне я ее не хуже. Это раз. Мои сюжеты профессиональнее, чем ее, – зря я, что ли, пять лет в МГУ отучилась? Это два. При этом у меня высшее, да еще какое, а у нее что? Ну, училась она на химика, но ходят слухи, что замуж вышла и учебу забросила. Недоучка. Ну, погоди, Жанка! Ты думала съесть меня? А что, если я съем тебя? Я готова была стать твоей подругой, я восхищалась твоими пробивными способностями, твоим умением хвататься зубами за жизнь… Но ты объявила мне войну. И я принимаю твой вызов. Я еще не знаю, что я сделаю, но только съесть себя я не дам… Интересно, какие сюжеты выберут для конкурса?… А мои? Ну хоть один! На прошлой неделе у меня был неплохой про то, как труба прорвалась… А если мои не выберут? Особенно в свете сегодняшнего разговора? Смонтируют программу из Жанкиных да Егоркиных… Да я гораздо лучше пишу, чем эта парочка! В конце концов, я – профессиональный журналист! А они кто? Схему построения сюжета не знают… Особенности телевизионного формата не знают… Да, сюжеты у них неплохие… местами… но все на интуиции, никакой теории… Жанка еще и стилистические ошибки допускает. Егорка хоть филфак пединститута закончил, хоть какое-то гуманитарное образование, а она – технарь и есть технарь. Что у нее в школе по русскому было?.. Вот потому-то и не выберут мои сюжеты! Зависть. Обыкновенная – человеческая, творческая. Вот потому-то и не пошлют… А что я могу сделать? Ничего». Даша вздохнула и вывела в блокноте: «В период массового отключения горячей воды городские бани не справляются с наплывом посетителей, в результате чего образуются очереди. Мэр города пообещал, что в ближайшие же дни ситуация будет нормализована…»
Подошел Коля.
– Я в общем все. Поедем?
– Не… Поснимай еще.
– Да я уже и так тридцать минут снял.
– Синхрончиков набери.
– Набрал.
– Точно? Смотри, опять Жанка недовольна будет.
– Ну, моей-то работой она довольна. Это она на тебя зуб точит.
– Ну, тогда пойдем.
Вернувшись на студию, Даша села расписывать отснятый материал. Работать было сложно, так как просмотровая помещалась в тесном помещении редакции. Здесь находились все сотрудники телекомпании, они громко разговаривали, курили, параллельно смотрели телевизор, который почему-то включали чуть ли не на полную катушку. Тем не менее все так работали, а потому Даша считала, что не вправе жаловаться. Она выписала синхроны и села за сценарий. Но в голове ее стучало: «У тебя срок – неделя, не справишься – уволят… А если уволят – где будешь работать?!»
– Дашка, чего ты там копаешься? – Егор смотрел на нее сверху вниз с высоты своего редакторского кресла.
– Сейчас, еще пять сек.
Хотелось создать шедевр, вернее, Даша вынуждена была создавать шедевры под страхом увольнения, под страхом потери любимой работы. Но, как назло, ничего гениального в голову не приходило. Только дежурные фразы. Пришлось нести сценарий Егору в том виде, в котором он есть. Егор пробежал взглядом написанное:
– Нормально, иди на монтаж.
Но тут подлетела Жанна.
– Это случайно не сюжет с сегодняшнего заседания?
– Да, он.
– А ну, покажи, что ты там написала.
– Егор уже проверил.
– Мало ли что Егор проверил! Не хочу, чтобы мне Юрочка жаловался, что никто, кроме меня, заседанки снимать не умеет.
Прочитав текст, местная телезвезда поморщилась:
– Фу, Даша, вот опять… Какой текст кондовый! Заснуть можно от такого сюжета!
– Попробуй из заседанки что-то интересное выжать!
– Так на то ты и профессионал, чтобы из дерьма конфетку делать! Ты ж у нас в столицах обучалась! Вот и покажи класс! Что ж ты до сих пор не покажешь? Уже месяц от тебя шедевров ждем – не можем дождаться… Ты смотрела мои сюжеты?
– Смотрела.
– Ну так вот… Почему я всегда могу какую-нибудь изюминку найти?
– Что же мне надо изменить? – спросила Даша, у которой все клокотало внутри…
– Ну, не знаю, Дашуль! Ты же у нас профи! А ты, Егор, чего такие тексты пропускаешь? Ты же у нас редактор!
– Да, в самом деле – текст вялый.
Даша выхватила листок и, стараясь не обращать внимания на орущий телевизор и взрывы смеха, переписала текст. От злости текст получился искрометный.
– Вот, переписала, посмотри – теперь нормально? – она смиренно протянула листок Жанне. Та с покровительственным видом взяла его и внимательно прочитала. Видно было, что хочет придраться, но не знает, к чему.
– Ну вот – другое дело. Можешь же, когда хочешь. Егор, посмотри.
Егор в свою очередь прочитал текст.
– Да, сейчас лучше. Иди на монтаж.
– Егор, а какие сюжеты выбрали для конкурса?
– Всего десять взяли, четыре моих, три Жанкиных и два Игорюхиных.
– А мой никакой не взяли?
– Нет… Не сердись, не доросла еще.
– А, хорошо. Я не сержусь.
– Ну, иди на монтаж.
На монтаже от журналиста не требовалось особой помощи видеоинженеру, который автоматически чередовал крупный план с общим, средний с крупным и т. д. Обычно Даша с энтузиазмом помогала Павлу, материал у нее был расписан посекундно, и ей доставляло удовольствие самой компоновать кадры. Она ощущала себя настоящим режиссером, монтирующим полнометражный фильм, а Павла – своими руками. Но сейчас она молчала, предоставив инициативу ему.
– А сейчас я вот такой планчик забабахаю… Пойдет?
– Угу…
– А сейчас какой нам планчик поставить? Ну разве этот…
– Угу…
– Ты чего смурная такая сегодня? – Павел на минуту оторвался от пульта.
– Да так… Ты монтируй-монтируй…
– После сегодняшнего?
– Угадал.
– Да ладно – не бери в голову! В творческих коллективах всегда так. Бьют – значит, стоишь чего-то.
– Стою чего-то? Тогда конечно – пусть бьют… Лишь бы совсем не убили.
– Да уж… Жанна наша всерьез за тебя взялась. Видно, что недолюбливает тебя. А остальные что – она у нас как пахан. Звезда! И почти жена мэра. А ведь городская администрация дотирует нашу компанию. За счет рекламы мы бы не выжили. Так что не обижайся на наших.
– Да я не обижаюсь! Я все понимаю! Только дайте мне спокойно работать! Я же ни на что не претендую – пусть Жанна будет звезда, пусть Жанна будет лучшая! Мне ведь ничего не надо – только заниматься любимым делом.
– Я понимаю. Действительно, что-то наши уж слишком… Стали сюжеты выбирать для конкурсной программы, говорю: «А Дашкины сюжеты? У нее ведь есть классные!» Так Жанна костьми легла – нет, и все тут! А Стас что – Стас ничего…
Даша задумчиво посмотрела на Павла, и вдруг в ее голове как молния пронеслась дерзкая идея. «А что, если…» – но она даже испугалась того, что готова была совершить. «Боюсь подумать… Нет-нет! Это подло… А с тобой не подло? Подло…»
– Даша, ау! На какой минуте синхрон Юрчика брать?
– А?.. На пятой минуте двадцатой секунде. От слов «И теперь мы должны…»
«…послушай, не ты придумала такие правила игры. Их придумали другие и навязали тебе. Ты можешь лапки опустить и проиграть, можешь выйти из игры, что равносильно проигрышу. Но можешь и выиграть. Попробуй!.. Да… Да, хорошо… Но мне страшно! Я хочу работать, я не хочу интриговать!.. Послушай, если ты не сделаешь их, ты не сможешь работать, ты окажешься на улице. Чем ты будешь зарабатывать на жизнь? Ты ведь одна-одинешенька – ни отца, ни матери… Страшно ей! А увольняться в никуда – не страшно? Дашенька, послушай меня, солнышко, это – твой шанс! Ну, понимаешь, кто не рискует – тот не пьет шампанское. Попробуй! Рискни! Сыграй! Сделай ход! Ты ничего не теряешь – тебя все равно уволят. А приобрести можешь многое!..»
– Заканчивать синхрон не пора?
– Что?.. А, давно пора. Пятая минута пятьдесят восьмая секунда. Последние слова – «… работы много, но мы все успеем сделать».
«…Ну хорошо. Я сделаю это. А что, если не получится?..
Вот когда не получится, тогда и будешь думать, что делать. Давай! Дерзай!»
– Паш, Жанну уже записали?
– Да… Как с «Новостями» закончим, так буду конкурсную программу сводить. Потом отсылать… Домой не знаю когда попаду.
– Слушай, а у меня к тебе предложение.
– Какое?
– Смотри – это секрет. Я только тебе могу его доверить.
– Заинтриговала.
– Давай возьмем полторашку пива, останемся вместе и…
– И? Звучит заманчиво.
– И ты запишешь мои подачи к конкурсной программе, – выпалила Даша – как в прорубь с головой нырнула. Но лучше так, сразу, когда все быстро, когда самое страшное позади. В такой ситуации ты словно перекладываешь свои проблемы на другого, и теперь перед ним встает выбор – как поступить. Возможно, будь на месте Павла кто-то другой, она бы не осмелилась предложить такое – просто она знала, что нравится ему. И то, что он – единственный – поддержал ее на собрании, вселяло надежду.
Павел был обескуражен.
– То есть как – твои? Решили же Жанкины… Или Стас передумал? Мне он пока ничего не говорил.
– Стас не передумал… Послушай, я прошу, чтобы ты помог мне! Я чувствую, что способна на большее. И потом, у меня нет другого выхода. Ты знаешь, что через неделю меня уволят. Жанна добьется этого. Понимаешь, Паша, я окажусь без работы, на улице. И что мне делать тогда? В петлю лезть? Я не могу и не хочу смириться с участью, которую для меня приготовила Жанна! Не могу! Не хочу! А так – кто знает… Это – мой шанс! Это тот самый случай, который может меня спасти. Другого не будет. Я не могу ждать годами, когда такой случай представится, у меня есть только неделя! – ее глаза лихорадочно блестели на бледном лице.
– Допустим, я согласен, – задумчиво сказал Павел, искоса посматривая на нее. – Потому что я тебя хорошо понимаю. Но ты подумала, что будет дальше? Я запишу тебя, мы смонтируем программу, отошлем ее…
– Разопьем полторашку, и я отблагодарю тебя, – весело закончила Даша.
– Не надо мне твоей благодарности, я могу это сделать так…
– Надо! Я этого хочу!
Разговор принял двусмысленный оборот. Павел взволнованно молчал, видно было, что в нем происходит борьба.
– Итак – мы отошлем программу, она не займет там никакого места, и, когда обман раскроется…
– Не раскроется.
– А если раскроется? Да Стас убьет нас!
– Вот когда раскроется, тогда и будем думать, убьет нас Стас или не убьет… А я считаю, что надо рискнуть! Кто не рискует – тот не пьет шампанское!
Павел молчал.
– Ну послушай, я все возьму на себя! Я скажу, что обманула тебя, вот и все. Только я уверена, что все будет хорошо.
– А я так не думаю и не понимаю, на что ты рассчитываешь.
– Паша, зато вместе… И в неудаче, и в удаче.
– Вместе так вместе, – прошептал он.
Со студии Даша вышла вместе со всеми, чтобы не привлекать внимания. Завернула в ближайший магазин, купила полторашку пива, орехов, сыра, черного хлеба. Убедившись, что все телевизионщики разошлись, она вернулась, нажала кнопку звонка. Дверь открыл Павел.
– Ты один? Никого из наших нет?
– Никого… Пива купила?
– А то! И пиво, и закусь.
– Ну, Волкова, ты – авантюристка!
В телекомпании было темно и непривычно тихо. Свет горел только в монтажной. Даша разместила рядом с пультом бутылку и закуску.
– Сначала записываться, – нахмурившись, произнес Павел.
Он ушел в павильон, установил камеру.
– Готова?
Даша переоделась в строгую блузку, которая была предназначена для записи ведущих. Глядя в зеркало, с особой тщательностью нанесла косметику на лицо. Она понимала, как много зависит от того, насколько хорошо она будет выглядеть. Критически осмотрев себя, осталась довольна. Войдя в павильон, с сильно бьющимся сердцем села за столик, за которым писала свои подачи Жанна. Павел направил ей в лицо безжалостно резкий свет софита. Даша знала, что правильно выставленный свет – это девяносто процентов успеха. Свет может дурнушку преобразить в красавицу и, напротив, красавицу обезобразить, молодую – сделать старухой, стройную – толстой.
– Паша, теперь успех нашего предприятия зависит только от тебя!
– Не волнуйся – мы свое дело знаем… Там на столике подачи должны лежать – Жанна оставила после записи.
– Есть, лежат какие-то.
– Потренируйся и можем начинать.
Даша дрожащими руками взяла первый попавшийся листок. Несколько раз прочитала написанное, чтобы по возможности заучить. Это в Краевой телекомпании работают с суфлером, маленьким телекружкам пока об этом можно только мечтать. Более или менее запомнив текст, пристально уставилась в объектив камеры. И – отвела взгляд. Она чувствовала себя как под прицелом автомата, словно ее на расстрел привели, и сидит она, беззащитная, распятая безжалостным электрическим светом, а так хочется убежать, спрятаться и не ввязываться больше в подобные авантюры. Даже затошнило от панического страха.
– Ну, что? – словно из ниоткуда раздался голос Павла. Софиты настолько ослепляли, что весь павильон казался погруженным во мрак. И Павел растворился в этом мраке, только голос жил и звучал со всех сторон.
– Погоди, я не могу…, – голос охрип и предательски дрогнул. – Погоди, я сейчас соберусь…
– Слушай, не можешь – давай оставим эту затею! В самом деле – у тебя же совсем нет опыта! Давай не будем позорить себя и телекомпанию – пусть на конкурс отправляется Жанна.
На Дашу эти слова подействовали как удар хлыстом.
Она вздрогнула, резко выпрямилась и с металлом в голосе произнесла:
– Извини. Давай работать.
Даша сконцентрировалась, и в этот момент с ней произошло что-то вроде раздвоения личности. Та ее часть, которая безумно боялась и не смела взглянуть в бесстрастное око объектива, скомкалась и ретировалась в самый темный угол павильона, с ужасом наблюдая за тем, что происходит с ее второй половиной под прицелом видеокамеры. А другая, неведомо откуда взявшаяся Дарья Волкова, вошла в образ телеведущей, уверенной, холодной, официальной, дерзко взглянула в объектив и отрапортовала текст так, что сама получила наслаждение от того, как звучал ее голос, как играл тембр, от гаммы интонаций: в одном месте ироничной, в другом – задушевной. Несколько секунд уходило у нее на то, чтобы запомнить текст. Пробежав по нему глазами, она, почти влюблено глядя в объектив, с обольстительной полуулыбкой выдавала очередную подачу, вкладывая в короткие сухие предложения всю свою энергетику, всю себя.
Наконец была произнесена последняя подача.
– Все! – выдохнула Даша.
– Умничка! – откликнулся Павел.
– Давай глянем, что получилось.
Оба склонились над монитором. Даша очень волновалась – кураж, конечно, она испытывала, но вот насколько ей удалось выразить то, что творилось в ее душе? Она дала себе слово быть пристрастной, посмотреть на себя со стороны и, если только ей покажется, что она недостаточно профессиональна, безжалостно уничтожить все, что отснято и отказаться от своих смелых планов.
Однако чем дальше смотрела Даша на себя экранную, тем больше ей нравилось то, что она видела и слышала. Павел постарался: удачно выставленный свет, с любовью подобранный ракурс подчеркнули достоинства ее лица, так что на экране она выглядела даже лучше, чем в жизни. Что касается ведения программы – видно было, что чувствует себя ведущая уверенно, интонации были подобраны удачно, а главное, ей удалось в официальный и бесстрастный образ привнести черты своей личности. Но, возможно, это только ей так кажется? Даша перевела взгляд на Павла и в глазах его прочитала восхищение.
– Ну, Пашка, что скажешь?
– Супер!
– Не хуже Жанны?
– Лучше!
– Да ну… Это потому, что ты неравнодушен ко мне.
– А вот и нет! Сейчас я оцениваю тебя не как женщину, а как профессионала.
– И все-таки – давай теперь посмотрим на Жанну.
Поставили кассету, где программу вела Жанна. После низкого, с приятным тембром, голоса Волковой тонкий голосок Жанны казался сюсюканьем, не совместимым с общим стилем ведения «Новостей». Она просто тарабанила текст, не расставляя смысловых акцентов. Что касается внешности, то ее белокурые волосы с темной, не прокрашенной макушкой, выглядели дешево.
– Так что – монтируем?
– Монтируем!
Программу смонтировали быстро – между сюжетами поставили подачи Даши Волковой. Теперь можно было расслабиться. Павел разлил пиво по высоким бокалам. Провозгласил тост:
– Ну, за успех нашего предприятия!
– За успех!
Даша облегченно вздохнула и с наслаждением осушила бокал прохладного пенистого пива – заслуженная награда после стресса, после непростой, но хорошо проделанной работы!
После того, как бутылка опустела, изрядно охмелевшая Даша потянулась к Павлу и прижалась губами к его щеке. Он вздрогнул, закрыл глаза, но тут же, через силу отстранив девушку, глухо проговорил:
– Ты мне очень… очень нравишься! Но – не надо. Если это благодарность – не надо. Я сделал это просто так.
– Надо! – возразила Даша. – Я хочу, чтобы мы были повязаны. И – я просто тебя хочу.
Она отодвинула пульт в сторону, села на стол. Павел встал, обнял ее, она прижалась к нему, обхватив его ногами. Они долго с упоением целовались. Постепенно его ласки становились все более настойчивыми, а движения – нетерпеливыми. Он расстегнул ее кофточку, обнажил сначала одно плечо, покрывая его поцелуями, затем другое. Кофточка упала на пол. Даша никогда не носила бюстгальтер, а потому ее груди обнажились, напряглись. Павел жадно прижался губами сначала к одной, затем к другой груди. Даша с наслаждением ощущала, как трепещет его большое тело в ее объятиях, ее возбуждало беспомощное выражение его лица, искаженного мукой желания. Она вся подалась к нему, готовая принять его в себя и отдать себя ему. Он торопливо, едва совладав с собой, освободил ее от трусиков и юбки и вошел в нее требовательно и жестко. Даша вся отдалась ощущениям, поплыла по реке наслаждения, волны которого захлестывали ее, то отрывая от земли, то бросая в глубины темной страсти. Когда наслаждение достигло апогея, Даша мучительно и сладострастно изогнулась, Павел подхватил ее, прижал к себе и, содрогаясь, замер…
Спустя несколько мгновений Даша открыла глаза, словно пробудилась от глубокого и прекрасного сна, с благодарной улыбкой посмотрела в черные глаза Павла.
– Пашка, ты – прелесть!
– Я люблю тебя, – просто сказал он.
Когда вышли на улицу, было совсем темно. Где-то вдали светился одинокий фонарь. Павел проводил Дашу до подъезда.
– Не приглашаю, – сказала она. – Я привыкла спать одна.
– Тогда до завтра!
Павел медленно побрел домой. Несмотря на то, что женщина, которую он захотел с первого взгляда, наконец-то стала его, на душе было неспокойно. Он то блаженно улыбался, то хмурился. «Я не мог поступить иначе, – уговаривал он себя, но голос совести не давал ему покоя. – Как это не мог? Мог. Директор и коллектив решили послать на конкурс Жанну. Значит, надо было послать Жанну. А то, что он сделал, называется вранье и подлость. По отношению к Жанне, к ребятам. Ишь, как я раскис перед этой Дашкой. Лихо она меня использовала. Ведь подметила как-то, что я ее хочу. А я, дурак, думал, что умею скрывать свои эмоции… Так, стоп, стоп, стоп! Не надо упрощать. Если бы я хотел Дашу и пошел ради нее на подлость – это одно, но я пошел на это, чтобы предотвратить другую подлость – по отношению к Даше. Разве не подло поступает Жанна? А наши – разве не хороши? Видят подлость и молчат. Надо было помочь девчонке! Ну, помог. А дальше что? Как я буду нашим в глаза смотреть, когда все откроется? А откроется по-любому. Дашка боялась, что ее уволят, но по ходу, нас обоих уволят… Значит, так. Возвращаюсь в редакцию и посылаю Жанну. А там – как Бог решит. Вот это по-честному».
