Tsitaadid raamatust «Цветок камалейника»

- Старший был умный, нашел сэбэ в соседний шиул богатый жэна, старый и страшный, как ты.

– Как я?!

– Ты мужик, тебе можно, а ты представь тетку с такой небритой опухшей рожей!

- Хэй, наконец-то! Мы уж думали, с тобой случилось что-нибудь ужасное!

...

- После того как со мной случился ты, что-либо более ужасное я даже вообразить не в силах!

Девица с таким гордым и презрительным видом восседала на сложенном вчетверо одеяле, что, не будь за ее спиной привязанного к ней дуба, можно было бы подумать – это она всех похитила.

– Ты же не веришь в Двуединого, – ехидно напомнил Джай.

– Да, не верю. Я им ругаюсь!

- Как же вы меня ....!

Последнее употребленное им слово редко использовалось в описании крепкой мужской дружбы, однако идеально подходило к ситуации.

Джай живо представил, как эта неугомонная зараза приподнимается из гроба на погребальном костре, дабы ревниво убедиться, что его поминки почтила вся родня, близкие друзья и лучшие враги

Для служителей Тёмного заповедь «возлюби ближнего своего» относилась по большей части к стоящему рядом зеркалу.

Пусть лучше будет идиотский план, чем вообще никакого.

«Ужас» — это когда немеют ноги, останавливается сердце и прерывается дыхание, зато оживают волосы.

– Не переусердствовал ли ты с благовониями, воскурив то, что следует заваривать?