Одноклассница

Катя недоуменно смотрела на собеседницу: как-то не привыкла видеть бывшую королеву школы в таком виде.

– Думаешь, он не знал, что мы знакомы? – спросила она. Ей надо было подумать: банальное собеседование оборачивалось невиданными проблемами.

– Думаю, не знал, – тихо сказала Танька, – иначе был бы в курсе наших с тобой отношений. И точно бы не стал меня к тебе подсылать. Смысл? Ты же все равно откажешь, а значит, миссия провалена. – Она задумчиво уставилась в окно, закусив нижнюю губу. И даже как-то разом постарела.

Катя молчала. А что тут говорить?

– Ну, я пойду, – внезапно решила несостоявшаяся секретарша и подняла сумочку с пола. – Удачи тебе, Кать. И… держись. Проверяй всех и каждого. Хотя… он до тебя доберется. Обязательно доберется, можешь мне поверить.

– Тань, а зачем тебе столько денег? – внезапно спросила Катя. – Я Буракова знаю, за сведения он бы не поскупился. Сумму не спрашиваю, но примерно догадываюсь. Плюс секретарский оклад.

– У меня мама с онкологией, – тихо ответила Ивлева уже у двери и обернулась: – А тут не только Буракову, но и дьяволу душу продашь. Сама знаешь. Ее берут в Германию, но там сутки стационара… – она обреченно махнула рукой. – Ну, прощай, Катька. Считай, что все, что я тебе сказала, это плата за школьные годы. Не держи зла, меня и так уже жизнь наказала.

– Тань, – неожиданно для самой себя сказала Катя. – Я тебе перезвоню. Мне надо… надо подумать.

Ивлева кивнула и вышла, аккуратно закрыв за собой дверь. Катя задумчиво уставилась в окно. Все оборачивалось не так, как она планировала. И внутренний голос предательски нашептывал, что Таньку она все-таки возьмет. Не может не взять.

................ Ночью Катя долго не могла уснуть. Ворочалась на кровати. Вставала и пила воду. Открывала окно, закрывала окно. Смотрела на город. Считала овец. Пыталась медитировать.

Но мысли упорно возвращались к прошедшему дню.

Стоило закрыть глаза, как перед ними снова возникала Танька. Но не сегодняшняя, а та, школьной поры. Модно и дорого одетая, которая вскидывала голову и смотрела на нее сверху вниз презрительным взглядом, а потом цедила сквозь губу:

– Нестеренко, на какой помойке ты одеваешься? Что, совсем нищебродка?

Катя открывала глаза и вспоминала Таньку новую. Одетую… ну, тоже модно, правда, с отставанием от трендов лет эдак на пятнадцать, с поддельной сумкой и умоляющим взглядом. Два этих образа ну никак не хотели сцепляться между собой, будто это были совершенно разные люди, и обидчица из класса не имела ничего общего с той, что пришла устраиваться к ней на работу.

Затем снова проваливалась в сон. Видела офис и улыбчивого Буракова, что-то тихо говорящего двум мужчинам у окна. И снова Танька была там, где-то на периферии сознания, в глубине офиса и за столом.

Потом Бураков пропал. Люди тоже пропали. И осталась одна Танька – спокойно сидящая за столом старшеклассница в короткой юбке. Потом все заволокло туманом, а Катя снова бродила по старой школе и все никак не могла найти выход.

Она проснулась и рывком села. Потерла лицо ладонями и, щурясь, нащупала мобильник на прикроватной тумбочке. Пять тридцать утра. Уснуть уже точно не получится.

Зябко кутаясь в халат, Катя пошла на кухню и сварила кофе. Долго стояла с чашкой у окна и смотрела на просыпающийся город. Неспешно собиралась, прокручивая в голове варианты. А их особо-то и не было. Но и в благие намерения Ивлевой она тоже не верила, хотя у той и был один существенный плюс: Катя знала одноклассницу как облупленную. Да, люди могут меняться, но база, характер остаются прежними. А вот какой сюрприз выкинет незнакомая секретарша…

В словам Ивлевой насчет Буракова Катя поверила сразу. Это прекрасно укладывалось и в характер самого Вадим Евгеньевича, и в то, что Танька ну ниоткуда не могла узнать, кроме как из ближнего круга, что на Катину должность претендовал Стас – один из близких приятелей Вадима. Так что она действительно подспудно ждала какой-то подставы. Но не такой же. Это уж было как-то совсем по-киношному, но…

В начале восьмого Катя набрала незнакомый номер и решительно произнесла:

– Ивлева, привет! Ты что, спишь, что ли? А ты просыпайся. Занеси документы, и в понедельник к девяти на работу. В курс дела введу по ходу. Да, там и поговорим. Не по телефону. – И нажала отбой.

На другой стороне, сидящая на кровати Татьяна продолжала прижимать к уху трубку. По ее щекам катились слезы. Быстро утерев их тыльной стороной ладони, она набрала номер и сказала:

– Доброе утро, мам! Ты как? Я чего звоню-то… Деньги будут. Не переживай, я устроилась. Собирайся!

............

Таня вышла на работу в понедельник. Нарочито глухая водолазка, темные брюки и жакет, строгий пучок и минимум косметики. Несмотря на такой минимализм и грустный взгляд, выглядеть она стала моложе. И строже.

– Молодец, отлично выглядишь, – сдержанно похвалила ее Катя, про себя упомянув о "можешь же, когда хочешь". – Пойдем, введу тебя в курс дела.

Таня кивнула и механически пошла вслед за ней. Мысли ее были далеко-далеко. Послезавтра мама вылетает в клинику. Потом… потом долгий путь, реабилитация. Чем придется платить за это, она старалась не думать, но мысли упорно лезли в голову.

Через два часа после Катиного звонка с известием, что она принята на работу, ей позвонил Бураков и сердечно поздравил с назначением на новую должность. Таня промычала в ответ что-то невнятное. Вадим Евгеньевич не растерялся и вежливо осведомился о здоровье мамы. Она напряглась.

– Я знаю, что вам не хватает некой ощутимой суммы, – без обиняков объявил звонивший.

– Да, – упавшим голосом подтвердила Таня. – Но я что-нибудь придумаю. Это не срочно.

– Это прекрасно, что вы придумаете, – мило ответили ей, – но помните, что у вас есть друзья, которые помогут вам в случае необходимости. И уже помогают. – И отключились.

Она с ненавистью швырнула телефон на кровать и обхватила голову руками. Отказаться бы от этого всего. Гордо вернуть одолженные Вадимом финансы, позвонить Кате и сказать ей, что она отказывается.

Но… деньги потрачены, а время утекает, как вода сквозь пальцы. Месяц-другой, и будет уже слишком поздно. Если уже не поздно…

– Так, здесь твое рабочее место, а здесь – кофемашина, – вернул Таню из собственных мыслей голос Кати. – Кофе я люблю без сахара – черный или эспрессо. Но это на будущее.

– Я запомню, – пообещала она.

– Работы предстоит много. – Бывшая одноклассница с нетерпением посмотрела на наручные часы. – Сама понимаешь, в какой корпорации работаем.

Таня кивнула. АО “Заслон”, кто ж его не знает. Если бы не Бураков, она дальше проходной и не прошла бы. Даже на должность секретарши. А уж к руководителю проекта… Эх, знать бы тогда, двадцать лет назад, что тихая и тщедушная “мышь” так поднимется.

Хотя чувствовала, наверное. Чувствовала и завидовала. Завидовала Катиному уму, тому, что ей так легко дается учеба, учителя хвалят, отметки хорошие. Завидовала победам на олимпиадах. Завидовала и злобно шипела в спину, что такой уродке только и остается, что зубрить свою математику.

Ах, если бы вернуться назад… да что уж теперь. – Тань, ты меня вообще слушаешь? – Катя махнула у нее перед носом ладонью.

– Да, Кать, прости, – покаянно пробормотала она. – Что ты там о расписании говорила?