Loe raamatut: «Жертва долга», lehekülg 8

Зато активизировалась бабушка Амаранта. Она припомнила мне мои обещания и взялась за меня всерьез. У меня не было особых дел, я ждала заключительного исследования в Центре генетики для окончательного решения о моей профориентации, так что я решила сдаться. Единственное, в чем я была тверда – это никаких драгоценностей. Не знаю, почему я была такой уж принципиальной в этом вопросе. Видимо, сказывалось земное воспитание. А может, я просто не любила украшений.

В салоне красоты мне понравилось. Тихо, светло, приятно пахнет. Меня спросили, готова ли я к кардинальным изменениям. Я ответила отрицательно.

– И вообще, – добавила я, – Вы там как-нибудь не сильно вычурно, ладно? Я не буду укладывать прически и поддерживать красоту. Мне попроще, хорошо?

Мастер поджал губы, но кивнул. Дальше от меня ничего не требовали, но ничего и не спрашивали. В общем, это напоминало то, что я видела в фильмах дома. Одновременно маникюр, педикюр и манипуляции с лицом. Конечно, присутствовали странные инструменты, которых я не помнила, но мои посещения салонов красоты можно пересчитать по пальцам и чаще всего это были скромные кабинетики при местных парикмахерских, а то и вовсе маникюрша на дому. Не знаю, как героини фильмов, а я чувствовала себя на операционном столе. Хорошо хоть в туалет не хотелось, иначе не представляю как бы я могла посетить комнату с удобствами. К моему удивлению, не было никаких неприятных ощущений, которые я считала неизбежными при таких процедурах. Я все чувствовала, но не было боли и страшной щекотки. В конце концов, я расслабилась и чуть ли не задремала.

Когда со мной закончили косметологи, меня принял тот самый мастер, который спрашивал о желаниях в самом начале. Дальше он занимался со мной сам. Дядечка был колоритный – высокий, широкий, с тяжелым квадратным лицом. Вот ему бы бороду и клетчатую рубашку и можно отправлять в лесорубы, очень гармонично он смотрелся бы среди огромных сосен. Однако руки у него были легкие и ловкие, передвигался вокруг меня он практически незаметно. И звали его невесомым именем Алаэль. Человек-контраст. Я закрыла глаза, после предыдущих манипуляций я все еще была расслаблена и мне хотелось подремать.

Не знаю, сколько прошло времени, наверное, я и правда задремала в кресле. Алаэль разбудил меня легким прикосновением к плечу и попросил оценить его работу. Я посмотрела в зеркало. Встала, подошла поближе.

Да, Алаэль определенно был на своем месте. Да и косметологи, с которыми я не познакомилась, тоже. На первый взгляд не изменилось ничего. Но Алаэль с коллегами сделали маленький шажочек (предполагаю, что усилий для этого понадобилось немало), который отделял мою обычную внешность от красоты. Да, вот так меня можно было назвать красивой. На модельные подиумы Земли меня все равно не взяли бы, конечно, но я действительно нравилась себе в зеркале. И это даже без макияжа, самое удивительное.

– Как вы это сделали? – спросила я Алаэля, продолжая рассматривать себя в зеркале и пытаясь найти изменения.

– Что именно? – удивился тот. Кстати, вот голос у него соответствовал внешности, низкий и густой.

– Я не знаю, – ответила я, – Что-то явно изменилось, а что, не пойму. Просто я стала красивой, а была… ну… обычной, наверное.

Алаэль рассмеялся.

– Вы остались такой, какой и были! Мы просто подчеркнули выгодные стороны. Кожа, форма бровей, ресницы и, конечно, стрижка.

– Стрижка? – на мой взгляд, на голове было все то же самое, просто более аккуратно причесано.

– И стрижка, – гордо заявил Алаэль, – стрижка тоже есть. Вы просили ничего кардинально не менять, я не менял, только усовершенствовал.

– Да, Алаэль, вы мастер с большой буквы, – сказала я.

Он непонимающе уставился на меня. Ну да, такого выражения в Анитре нет, я перевела его с русского. Здесь говорят по другому – мастер для богов.

– Я долго жила в другом мире, – объяснила я, – в том мире это выражение означает высшую похвалу для специалиста. То есть он так хорошо работает, что его можно писать только с заглавной буквы. Еще говорят “мастер – золотые руки”. Золото – очень ценный и довольно редкий металл.

Алаэль гордо улыбнулся и повторил:

– Золотые руки… А это красиво. Спасибо, Фелис. Я как раз открываю новый салон в другом городе, назову его именно так. И в рекламе можно использовать. Люди точно обратят внимание.

Он еще и предприниматель, надо же! А на вид громила громилой.

Оказалось, что это еще не все. Меня еще ждал стилист. Я думала, что уж с этим я как-нибудь сама. Но бабушка Амаранта была неумолима. К сожалению, здесь ее ждало разочарование. В целом мой гардероб был одобрен. Мало того, меня похвалили за выбор качественных и стильных брендов. Это было совершенно незаслуженно, потому что гардероб формировала не я. Я просто пользовалась тем, что выдали, даже не задумываясь, что меня это полностью устраивает. А ведь действительно, у меня ни разу не возникло отторжения ни к одной вещи из того набора одежды, которым обеспечил меня Горгий. Может быть, он тоже воспользовался услугами стилиста, когда его подбирал? Впрочем, скорее всего сам он этим не занимался, кому-нибудь поручил.

Бабушка была недовольна и бухтела всю обратную дорогу. Она хотела бы видеть меня изящной и утонченной, наверное. Не получилось, я осталась серой мышкой. Теперь красивой серой мышкой, но до белого лебедя мне все так же было не дотянуться.

Мне даже стало ее жаль. Я совершенно искренне обняла ее, впервые за все это время поцеловала в щеку:

– Не расстраивайся, бабушка. У тебя есть три красивенные яркие внучки, а из меня принцессу не сделаешь. Но все-таки мне очень понравилось все, что сегодня было, и я очень довольна результатом.

Неожиданно Амаранта пустила слезу:

– Правда? Тебе действительно понравилось? А я боялась, что нет, ведь ничего особенного они не сделали…

– Правда! Мне правда понравилось! И спасибо тебе за то, что организовала все это.

Вот теперь бабушка Амаранта была счастлива. Я думала о ней хуже, чем она того заслуживала. Думала, что она расстраивается из-за того, что я не стала яркой птицей, а она боялась, что мне не понравился эффект от мероприятия.

Но теперь бабушка воодушевилась и пообещала в ближайшие дни устроить для меня грандиозный шопинг в лучших магазинах страны. О нет…

Глава 14

Пока меня без особого успеха обтесывали в салонах красоты и пафосных магазинах, я все ждала приглашения в Центр генетики. Оно почему-то подзадержалось. Но все же спустя три недели мне позвонили и пригласили на заключительное исследование. Я срочно отменила поход в ювелирный магазин с бабушкой и кузиной Аланой. Я сто раз извинилась, но в этой стране визит в Центр генетики был более чем весомой причиной для отмены почти любых планов, так что на меня не обиделись. Но этот поход я осталась должна, как сказала Алана. Я бы предпочла, чтобы о нем забыли, меня не очень радовали драгоценности. В ювелирные магазины я ходила как на художественные выставки. Красиво, но при чем тут я? К тому же, денег на такие излишества у меня все равно не было.

Ехала я в Центр в нервном напряжении. Да, я по сертификату баллы посчитала, но исследование опирается не только на сертификат, так что результат может оказаться любым.

Меня опять поселили в гостинице при Центре. Пусть и на два дня, но все же, я опять была пациентом. С обычными выпускниками справлялись быстрее, им не надо оставаться на ночь. Со мной же по прежнему все было сложно. Конечно, невозможно за неполный год изучить то, что обычные жители изучают 15 лет. Образование здесь начинается довольно рано, с трех лет дети начинают посещать школу. Нам только кажется, что на Земле наши дети идут в школу в 7 лет. На самом деле, в детском саду они тоже изучают что-то по возрасту. Но у нас можно не посещать сад, все это ребенок запомнит и в процессе жизни. В Анитре же школа с 3 лет была обязательной. Конечно, классы для малышей были щадящие, они много играли, гуляли, имели много возможностей отдохнуть в течение дня, но занятия начинались уже в этом возрасте. К 18 годам общее образование считалось законченным. 15 лет неспешного обучения и мои полгода галопом и наскоком – разве можно это сравнивать?

Так что я волновалась даже больше, чем в первое пребывание в Центре. То есть, во второе. Первое было по инициативе Горгия и об образовании там речи не шло.

Приняли меня тепло, извинились, объяснили причину долгого молчания. Могла бы я и сама догадаться, Центры были перегружены после окончания школы.

Занималась мной та же бригада, что и прошлый раз. Логично, они меня уже знают, не надо начинать сначала.

Два дня медицинских исследований, тестов, опросов, и вот я уже нервно сжимаю руки в ожидании результатов. Комиссия на этот раз не такая торжественная – только Эрик. Он начал:

– Прежде всего, я вас поздравляю, Фелис. Результаты исследования подтвердили образовательный маршрут с небольшими изменениями в предполагаемой специализации. Но этот момент мы никому не озвучиваем, чтобы не создавать предубежденности во время начального обучения. Потом он будет уточняться.

Я выдохнула. Какие новости про специализацию, прошлый раз они об этом не говорили. Ладно, это сейчас не главное.

– А стипендия и кампус? Они подтвердились?

Эрик коснулся экрана планшета.

– Тут тоже все хорошо. По нижней границе, но вы попадаете в необходимый минимум баллов. В этом году много выпускников, претендующих на поддерживаемое обучение по этой специальности, и на общих основаниях вы бы могли претендовать только на кампус. Но для вас сделано исключение в связи с особыми обстоятельствами, так что у вас будет и кампус, и стипендия. Причем первые два года обучения размер стипендии будет максимальным и не будет зависеть от успеваемости. Само собой, при условии прилежной учебы. Но прилежно учиться вы умеете, все уже поняли.

Да это королевские условия! Я даже в ладоши захлопала. Эрик улыбался во весь рот, зараженный моей радостью. Я вскочила, кинулась обнимать его и от счастья, кажется, не очень хорошо соображала.

Эрик подождал, пока схлынула первая волна моего восторга, и вручил мне целый пакет документов. Первым лежал обычный бумажно-пластиковый лист, на котором от руки была написана инструкция. Все по пунктам, куда идти сначала, что предъявить, кому сказать и так далее. Я посмотрела на Эрика. Он кивнул:

– Да, это инструкция. Обычным выпускникам я такое не пишу. Но вы у нас всех на особом счету. Чтобы вам было легче, я написал все по пунктам. Если все сделаете по порядку, то проблем быть не должно.

Пришлось опять бросаться ему на шею. По-другому справиться с чувством благодарности и щенячьего восторга я не смогла.

Что ж, теперь моя судьба на ближайшее время определена и дальше все зависит от меня. Все складывается неплохо. Вот еще бы Агиль объявился… Может, пора начинать поиски? Но, наверное, людей с таким именем в Анитре пруд пруди, а больше я ничего не знаю – ни адреса, ни фамилии, ни места работы. Надо же, прямо сюжет из фильма.

Может, конечно, все объясняется просто – он просто не хочет больше меня видеть. В Анитре принято опираться на данные о совместимости, а мы с ним вообще никак не сходимся, и он наверняка об этом знает. Не может не знать. Может, поэтому он и не говорил о себе лишних подробностей. Зачем ему та, с которой нельзя связать судьбу? Пообщались и хватит. И вся эта секретность оттуда же.

А зачем же тогда он вообще поддерживал эти отношения? А зачем Софос подбивал клинья? Невозможность брака не равна невозможности отношений без обязательств. Эта мысль впервые пришла в мою глупую голову. Конечно! Люди остаются людьми при любой системе. А уж мужчины и подавно.

Мне стало неприятно от мысли, что Софос и Агиль относятся ко мне одинаково. Надеюсь все же, что это не так. Но свойство отрицательных мыслей таково, что от них очень сложно избавиться. Я очень старалась, но все же время от времени чувствовала себя несчастной, думая, что Агиль не чувствовал ко мне того, что я хотела бы. Хотела-то я, понятно, любви. Незаметно я привязалась к этому долговязому загадочному человеку. С ним было хорошо и спокойно, несмотря на то, что я не знала о нем ничего. Это беспокоило, но не больше. Я вспоминала, что не раз очень хотела, чтобы он обнял меня, прижал к себе, поцеловал, чтобы сказал о том, что жить без меня не может и не хочет расставаться со мной никогда-никогда. Эх, мечты! Обычные женские мечты о счастье, если забыть обо всех сложностях в виде коэффициентов совместимости, необходимости обживать новый мир и непонятной личности объекта моих воздыханий.

Но мне нужно было жить дальше. Занятия в институте начинались через две недели. Пора было перебираться в кампус и осваиваться на новом месте. Институт располагался далеко, почти на другом конце страны. Я просмотрела на электронной странице института все доступные сведения. Здания института располагались обособленно, посреди довольно большого лесного массива. Неподалеку были небольшие города, где тоже можно было жить при нежелании жить в общежитии. Вообще, многие учебные заведения высшего звена располагались уединенно, отдельными городками. Учитывая отлично организованный транспорт, эта отдаленность не доставляла особых проблем. Самые упорные даже от кампуса отказывались, мотались каждый день через кабинки перемещения. Но большинство все же жили на территории институтов.

Некоторые вузы были не отдельным учебным заведением, а частью комплексов, состоящих из исследовательских учреждений, производственных мощностей и учебных корпусов. Таким был и мой институт. Недаром он был построен в лесу. У него была огромная исследовательская база. На карте, выданной мне Эриком в составе пакета документов, я нашла и теплицы, и экспериментальные делянки, и помещения с животными, и лаборатории. Это был небольшой город по размерам. Как я поняла, там же работали и настоящие ученые, они жили на территории комплекса или приезжали на работу каждый день. Интересно, а как скоро студентов допускают к работе? Надеюсь, что достаточно быстро.

Я посетила институт, предъявила свои документы и получила место в общежитии. Здесь тоже были отдельные квартирки с той лишь разницей, что они были чуточку больше и в комнате размещался довольно большой учебный стол. А еще в моей комнате был балкон. Почему-то именно этот факт меня обрадовал особенно. Действительно, инструкция Эрика оказалась очень полезной. Я нигде не сбилась, аккуратно прошла ее от пункта к пункту и в результате справилась с оформлением без привлечения помощников-ассистентов, которые роились по территории учебной части института в изобилии. Я так поняла, что это были студенты старших курсов, привлеченные для облегчения страданий новичков.

Закончив квест с поступлением, я отправила благодарственное сообщение Эрику. Ответом мне был распространенный в Анитре символ, изображающий сердце в ладони. Назывался он “дарю тебе сердце” и был аналогом нашего “рад был помочь”. Причем здесь не использовали никаких стилизованных изображений и сердце было изображено, хоть и схематично, но анатомически верно.

Потом я вернулась к Диусу и Гленне. У меня было еще почти 2 недели свободы и я могла провести их, как хочу. Видимо, с родственниками я теперь буду видеться намного реже, так что сейчас я была намерена посетить их всех. Всех, кто был рад меня видеть, конечно. Потому что были и те, кто не проявлял никакого желания общаться со мной. Например, из трех внучек Амаранты со мной общалась только Медея. Две же дочери дяди Андрея, пообщавшись со мной у бабушки в первую встречу, больше не проявляли ко мне интереса. Одна из них бывала у бабушки часто и мы с ней несколько раз встречались, когда я приезжала в роскошный дом у озера. И мне даже показалось, что я ее раздражаю. Крианна была довольно известной писательницей, ее произведения пользовались успехом. Кроме того, она была буквально помешана на идеальности своего облика. Возможно, я раздражала ее своим нежеланием тратить время на попытки хотя бы приблизиться к идеалу. Как бы то ни было, в общении со мной она ограничивалась холодным приветствием и обычно покидала гостиную, выдержав вежливую паузу. Меня это немного обижало, но вокруг было много других, более доброжелательных людей, так что очень уж я на этом не зацикливалась. Кроме того, было много родственников, которые просто больше не проявились после первой грандиозной встречи, а я их и не помнила уже.

Но те, с кем я общалась, были рады меня видеть и это было самое главное. У меня были друзья, а это уже было немало. Я нанесла визиты всем, кто поддерживал меня в эти трудные полгода. И только Асию я пригласила в кафе. Она практически постоянно проживала по месту своей работы, в доме Горгия, а туда я ехать не хотела, само собой.

В один из дней я позвонила Алвису. После обмена приветствиями и поздравлениями, я сказала:

– Алвис, период моего предварительного обучения окончен и я хочу слезть с шеи Горгия. Я бы хотела подвести итоги. Я хочу знать, сколько я должна Горгию. Предварительные подсчеты я сделала, но неплохо было бы свериться.

– Хорошо, – вздохнул Алвис, – Если вы не передумали, то наш счетовод пришлет вам все выкладки. А может, передумаете? Горгий был бы рад. И я тоже, если честно.

– Нет, – вздохнула я в ответ, – Не передумаю. Очень хотелось бы, потому что сумма и правда большая, но нет. Это было бы неправильно.

– Чувство долга – хорошая вещь, Оксана, – сказал Алвис, – Но всегда ли оно на пользу?

Глава 15

После этого разговора я осталась в размышлениях, особенно когда получила полную раскладку расходов на меня от счетовода Горгия. Да, я старалась экономить на расходах на себя и они полностью покрывались скромной зарплатой за участие в исследованиях института образования и помощью родственников. Но оплата репетиторов – это было дорого, и даже дороже, чем я думала. Я ошиблась в расчетах ненамного, но все же в меньшую сторону. На самом деле я должна была Горгию больше, чем думала.

Я загрустила и вспомнила слова Алвиса. Да, чувство долга уже разок подвело меня. Но в итоге-то все неплохо сложилось. А откажись я тогда жертвовать собой во имя спасения Кости, что было бы сейчас? Тухла бы и дальше на Земле, не зная, куда приложить себя и не имея понятия о том, какой интересной и насыщенной может быть жизнь. Так что даже и не знаю, как лучше – с чувством долга или без него. Без него, наверное, легче, но с ним – спокойнее. Пожалуй, я не буду отказываться от своего убеждения, что долги надо возвращать. Так что я положила файл с раскладкой в особую папку в своем планшете и еще для верности распечатала и убрала в папку с бумажными документами.

Окончательно я перебралась в кампус за день до начала занятий. Наверное, стоило бы пораньше переехать, чтобы иметь больше времени на ознакомление с территорией и помещениями. Но меня не покидала иррациональная надежда, что появится Агиль. Не пишет сообщений, так может сам явится, лично. И я тянула с отъездом до последнего. Но он не пришел и не подал о себе никакой весточки. Это было и обидно, и в то же время тревожно. Я не знала, что делать, поэтому решила пока не делать ничего.

В первый день занятий всю толпу первокурсников загнали в холл главного учебного здания института. Я думала, что будут торжественные речи, какая-нибудь церемония начала учебного года, но нет, все было буднично и деловито. И я подумала, что за весь период моего пребывания я не столкнулась с празднованиями каких-нибудь праздников. Нового года, например. Дня единства. Даты какого-нибудь события. Были личные и семейные праздники. Я сама побывала на двух днях рождения, детском и взрослом, и одном юбилее семейной жизни. Да и просто повеселиться местные жители любили. Организовывали карнавалы, ярмарки и просто массовые гулянья под оркестр. Но не было официального повода. Просто объявлялось – такого- то числа прогноз погоды благоприятный, приходите на площадь Солнца, будут выступать акробаты и играть оркестр. И те, кто хотел, приходили и веселились. Надо же, а я была так занята, что только сейчас обратила на это внимание. Надо будет уточнить, что здесь не так с официальными праздниками. Так-то гори они все пламенем, эти праздники, но Новый год! Как жить без Нового года?!

Тем временем, нас рассортировали по группам, к каждой прикрепили куратора. У нас куратором стал забавный седой мужчина, похожий на Эйнштейна. Звали его Луниг. Он был нашей нянькой на первых порах и помощником на все время обучения. Я была самой старшей в группе, да и во всей этой толпе студентов. Ничего странного, даже на Земле я была слишком взрослой для очного обучения. Здесь такого понятия, как заочное обучение, кажется, и вовсе не было. Мои одногруппники поглядывали на меня удивленно, но потом благополучно занялись своими делами. Тем более, что я чувствовала себя скованно и старалась держаться позади.

Луниг провел нас по учебному корпусу и показал аудитории, где мы будем заниматься первое время. Также он показал свой кабинет и выдал нам код для связи с ним. Вот и весь первый учебный день. Я не училась дома в вузе, может, и там не было ничего похожего на линейку 1 сентября в школе, но у меня осталось впечатление, что чего-то не хватает. Поэтому я нарушила свое намерение не покидать без особой нужды территорию института и отправилась домой, как я уже называла дом Диуса и Гленны. Я пожаловалась им, что первый учебный день не оправдал моих надежд и получила свое праздничное чаепитие. Хорошо, когда у твоих бабушки и дедушки своя пекарня, праздничный стол организуется мгновенно. Правда, его составляющие очень зависят от времени суток и покупательской активности населения, но обычно что-нибудь вкусное обязательно находилось. Вернулась в кампус я очень поздно, но с ощущением, что вот теперь все правильно.

Со второго дня за нас взялись всерьез. Возможно, вчерашним выпускникам было легче, их знания были прочнее. В мою же голову информация была загружена ковшом экскаватора в максимально сжатые сроки. Иногда было проще изучить нужную тему заново, чем рыться в памяти. У меня не было времени ни на что вообще.

Когда я только приехала, я была рада видеть недалеко от общежития бассейн и спортивный зал. И конечно, я планировала их посещать. Куда там! Я и просто прогуляться успевала не всегда. Гуляла между корпусами института.

Не раз и не два меня посещало отчаяние. Я ведь надеялась, что уж здесь-то я буду вести нормальную интересную жизнь студента, учиться в удовольствие и иметь время для отдыха и общения. А в результате я опять была землекопом в стрессе. Теперь-то я поняла, почему мне пообещали не привязывать стипендию к результатам учебы. Потому что я проваливалась направо и налево. Мне стоило огромных усилий подготовить задания и все они оценивались до обидного низко. Я начинала бояться, что я бездарь и не оправдываю всех тех авансов, что мне дали.

К тому же, на удивление, мои отношения с одногруппниками не складывались. Сначала мне было очень некогда и я не обратила на это внимания. Но где-то через месяц, готовясь к лекции в одной из аудиторий, я услышала, что девушки обсуждают собрание группы, которое начиналось как сбор для решения организационных вопросов, а закончилось отличным пикником у озера. Я поняла, что меня на это собрание вообще не приглашали. Пикник-то ладно, могут и не хотеть меня видеть, хотя обидно все равно. Но собрание по вопросам, которые касаются всех в группе? Почему? Я была так ошеломлена, что даже не решилась не только спросить девушек, почему так получилось, но даже и дать понять, что я все слышала.

С этого дня я вынула голову из планшета и стала поглядывать по сторонам. Тут я обнаружила, что меня в группе недолюбливают! Это было странно и очень непривычно. До сих пор Анитра была ко мне более чем благожелательна. Я никак не могла понять причины, вроде ничего плохого я не делала. Но на занятиях я была одна, и в кампусе я была одна, и даже в столовой сидела за столом одна! Сначала я ударилась в панику, потом успокоилась. Ну и что? Как говорится, я здесь не за приятным общением. Я действительно отличаюсь от всех студентов-первокурсников. Старше, я им наверняка кажусь взрослой женщиной, говорю с акцентом, совсем не понимаю местного молодежного сленга и вдобавок совершенно непонятно, кто меня, такую тупую, допустил до высшего образования, у меня же ни одной нормальной оценки нет! Придется пока смириться с отсутствием друзей среди однокурсников. Мне, наверное, тоже с ними неинтересно будет. Но я все же подошла к старосте группы и попросила не игнорировать меня при назначении собраний, добавив, что я не буду лезть в их развлечения, но хотела бы быть в курсе официальных новостей. Девочка-староста трогательно покраснела и я поняла, что попала в самую точку – меня не хотели видеть на вечеринках и пикниках, потому и на собрание не позвали, боялись, что увяжусь за ними. Это все было объяснимо, но все равно неприятно. Хотя… дети, что с них взять.

С этого дня, как ни странно, отношение ко мне в группе все же изменилось. Нет, дети по прежнему не хотели со мной развлекаться, но перестали меня опасаться. Стали здороваться в ответ на мое приветствие, отвечать на вопросы и доводить до меня организационные вопросы. Что ж, и то хлеб.

Дни шли, мне стало все же полегче, хотя по прежнему учеба давалась мне труднее, чем большинству моих одногруппников. Я пропадала за учебным столом, а с третьего месяца обучения еще и в лабораториях. Но все же оценки медленно, но улучшались. А с практикой у меня и вовсе было если не отлично, то хорошо. Я чувствовала растения, на Земле бы сказали, что у меня “зеленый палец”. Мои саженцы росли и колосились, у меня был самый большой процент всхожести в группе. До урожайности я пока не добралась, но надеялась, что и там не подкачаю. Это утешало и давало силы для продолжения. Пусть у меня были нелады с теорией, но работы на грунте показывали, что специалисты Центра генетики все-таки не ошибались.

Глава 16

Уже наступила осень, погода хмурилась дождями. В один из таких дождливых вечеров я сражалась с очередным трудным заданием. Задачки были школьные, но генетика не самая простая наука и на Земле, а здесь, в Данрелионе, и вовсе была для меня сложнее квантовой физики, наверное. Вот и в этот раз мой ответ был признан программой неверным. Я так устала за эти три месяца от своих бесконечных ошибок, от одиночества и неуверенности в себе, что расплакалась над планшетом. Мне было очень жаль себя. Я знала, что я все равно сделаю это. Не сегодня, так завтра. Не мытьем, так катаньем. Но сегодня мне было очень-очень жаль себя. Еще и дождь этот…

В дверь постучали. Я кое-как вытерла слезы и пошла открывать, подумав, что если это кто-то из студентов, то я смирю гордость и попрошу помощи, сколько можно колупать одну и ту же задачу, в конце концов. Но за дверью стоял напряженный как струна Агиль.

Я всхлипнула по инерции. Живой, уже хорошо. Свин бесхвостый! Он явился! Практически через полгода! Ни слуху, ни духу 173 дня и вот, пожалуйста, пришел. Нашел же как-то. Впрочем, для него это пустяки. Опять скажет, как тогда, когда мы встретились в кафе, что мимо шел.

– Где ты был? – спросила я.

Агиль привалился к косяку и, рассматривая свой сжатый кулак, хмуро сказал:

– Пытался тебя забыть.

Ишь ты, откровенный какой.

– А зачем пришел? – не менее хмуро спросила я.

Агиль поднял на меня глаза и хрипло ответил:

– Не получилось.

Дальше было все как в тумане. Я бросилась ему на шею. Он подхватил меня и шагнул в комнату. Я слышала щелчок закрывшейся двери, но была занята – рыдала в шею Агиля. Он целовал меня, шептал что-то ласковое и утешающее. Что именно, я не понимала, так тихо и так быстро я не разбирала слов. Поцелуи становились все настойчивее и я стала на них отвечать. В голове звучало только несколько слов: “Наплевать! Пусть все идет к черту!”. Агиль внимательно посмотрел в мои мокрые глаза, словно спрашивая согласия. Конечно, он его получил – отчаянное, горячее и нетерпеливое. Теперь мы обходились без слов, их было слишком долго говорить. Зачем слова, если и так все понятно? Агиль отшвырнул с дороги стул и донес меня до кровати. Для двоих она, конечно, была узковата, но нас это не смущало.

Туман сгустился. Все, что происходило, было волшебным, долгожданным и обезоруживающим. Агиль был сильным, нежным и настойчивым. Он вел меня вперед, а я с восторгом и упоением следовала за ним. Пусть все идет к черту, а время остановится здесь, в этой комнате, в этот холодный дождливый вечер, навсегда.

Когда все закончилось, я боялась перевести дыхание и открыть глаза. Вдруг приснилось, показалось? А даже если и нет, что будет дальше? Через некоторое время зашевелился Агиль, перекатился, располагаясь справа от меня, плотно прижал меня к себе. Только тогда я осмелилась приоткрыть слегка один глаз. На меня смотрели довольные зеленые глаза. Мне показалось, с ожиданием. Не знаю, чего он ждал, но я, конечно, не могла обойтись без глупостей. Хриплым голосом я произнесла:

– Мне кажется, что мы не должны были…

Агиль расхохотался, откинулся назад и сказал:

– Да наплюй ты и пошли все к черту!

– Да я, собственно, это и сделала… – растерянно ответила я. Агиль опять засмеялся, он определенно был счастлив. Глядя на него, развеселилась и я. В самом деле, снявши голову, по волосам не плачут. Хватит рефлексировать, пошло оно все к черту.

Ночь была почти бессонной, но я бы никогда об этом не пожалела, настолько мне было хорошо. В те моменты, когда мы не были заняты самыми приятными вещами на свете, мы говорили мало и все какие-то глупости. Мы взрослые люди, но в постели вели себя как малолетки. Изучали друг друга, рассматривали и восхищались. Мне показалось очень смешным, что на ягодице у Агиля есть маленькое родимое пятно в виде сердечка. Я подшучивала над ним, он меня не понимал, пока я не нарисовала ему земной символ сердца. После этого он, бесцеремонно поворачивая меня, попытался найти какой-нибудь компромат на моем теле, но потерпел фиаско. Все мои родинки были обычными точками. Тогда он просто еще раз воспользовался тем, что я голая, влюбленная и согласная на все, и успокоился на некоторое время. Я не имела никаких претензий.

Проснулась я от того, что полностью одетый Агиль целовал мои пальцы, склонившись над постелью. Я в панике подскочила и схватила его за руку:

– Ты уходишь?! Опять на полгода? Не уходи!

Агиль присел на край кровати рядом со мной, обнял:

– Оксана, мне пора. Мне действительно нужно идти, очень нужно. Обещаю больше не пропадать так надолго. Честное слово, я приду через три дня.

Что я могла сделать? Только поверить. Иначе все это не имеет смысла. Если не верить, то ничего не имеет смысла.