Янтарный меч

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

– Сядь, – повторила Илея.

Было в ее голосе что-то… хотелось немедленно согнуться в поклоне, подчиниться, но вместо этого Ярина наконец отмерла и кинулась к Гору. Волк не успел укусить всерьез: штанина затрещала, лишь кусок ткани остался в пасти, и только.

Гор дышал сквозь зубы, стараясь не шевелиться – волчьи челюсти намертво стискивали запястья. Ярина положила ладони ему на лоб, заглянула в потемневшие от боли глаза. Все слова, какие хотела сказать, пока неслась сюда, напрочь вылетели из головы. Зато у него они нашлись.

– Вот увидишь. Когда мы выберемся, я тебя сам придушу, – оскалился Гор через силу. – Хоть так будет шанс, что ты не влезешь куда не нужно.

– Ладно, – откликнулась Ярина, поглаживая слипшиеся от пота волосы. Пусть злится, пусть хоть взаправду придушит, лишь бы цел был. Как теперь выбраться? Власти над волками больше нет, зато Илею они слушаются, точно верные сторожевые. Вон, вожак ластится к ее ногам, а шкура-то у него в подпалинах. Наверняка Гор не сдался без боя. От этой мысли стало еще горше: ведь ранен же, а попытался в одиночку тягаться с колдуньей неизвестной силы.

– Все тебе… на месте не сидится.

– Трогательно, – раздалось за спиной ледяное. – Но очень слащаво.

Гор дернулся и тут же вновь затаил дыхание, когда волки с хрустом стиснули зубы. Ярине стало так тошно, словно это ее калечили.

– Не смотри ей в глаза, – предупредил он. – Она попытается подчинить тебя.

– Какая забота. Ты бы рад оставить ее себе, да, мой дорогой? Привести ее своим хозяевам, получить награду. Понимаешь, девочка, он прекрасно притворяется. Сколько волнения в голосе, во взгляде! Хотя недавно готов был сдать тебя со всеми тайнами, лишь бы подобраться ко мне поближе.

Илея оттолкнулась от печи и шагнула к столу. Движения ее больше ничем не напоминали порывистую Весёну, была в них лебединая плавность, а в развороте плеч сквозила уверенность в своих силах. Настоящая чародейка.

Ярина завороженно вздохнула и тут же нахмурилась: о каких глупостях она думает?!

– Спроси его, – предложила женщина, усаживаясь за стол. – Сама, если мне не веришь. Он пес Круга, готовый на что угодно, лишь бы защитить своих хозяев. Даже предать ту, чьей верности не стоит. Хотел завлечь меня, но когда его маленькое представление не удалось, немедленно перекинулся на тебя. Думает победить меня и привезти в Круг драгоценный трофей. Можешь ли ты ему верить?

– Гор? – Ярина снова попыталась заглянуть ему в глаза, но он упрямо смотрел мимо нее. Он что, всерьез решил, будто она поверит сестрице полоумного Вальда? Даже будь она в бреду, или обижена насмерть, не смогла бы поверить в такую глупость.

– Смотри, не оправдывается. – Илея неторопливо принялась листать книгу с рисунками Оружейника, иногда поднося к губам стакан из цветного стекла. В такой простой травяной взвар или кисель не наливают. Руки у нее были маленькие, почти детские. Как выжженный след на посохе погибшего волхва. – Похвальная верность. Жаль, не ту сторону выбрал. Я бы даже подыграла ему какое-то время. Можно было бы передавать Кругу ложные сведения и смотреть, как они ошибаются, раз за разом. Но спускать убийство моего Вальда я не намерена. Семья важнее самой благой цели. Торопий, налей гостье выпить.

Домовик потянулся к кувшину, но тут же разбил его. Разлетелись по полу черепки, расплескалось по половицам что-то тягуче красное. Сидевший у печи вожак принюхался и начал жадно слизывать остатки с пола. Чуть погодя к нему присоединился и второй волк. Оставшиеся нетерпеливо порыкивали, видимо, желая разделить непонятное пиршество, но Гора не выпускали.

– Да что с тобой сегодня, друг мой? – Глаза колдуньи были водянисто-болотными, как у Вальда. Смотрела она так же благожелательно. И наверняка способна была убить, не меняясь в лице. – У меня складывается впечатление, что ты не рад мне.

Дедушка задушенно пискнул – Ярина никогда не слышала от него похожих звуков – и вновь забился за печку. Оттуда дохнуло чужим ужасом и почему-то ожиданием.

Илея досадливо качнула головой.

– Мальчик обманывал тебя. – На руках у чародейки сверкали те самые янтарные обручья из ларца, а вместо вороха бус на шее красовалось ожерелье Оружейника. Она вся была увешана янтарем. – С самого начала. А я предлагаю сотрудничество. Честное.

– Такое же, как твой брат предлагал? – зло выдохнула Ярина, даже не пытаясь притворяться, будто верит.

– О, признаю, это была ошибка, – улыбнулась Илея. Вдруг вспомнилась Дара – по сравнению с застывшим лицом женщины, сидевшей напротив, плывущие черты берегини теперь казались почти красивыми. – Но все обернулось к лучшему. Ты получила ту силу, о которой и мечтать не могла. Но тебе нужен кто-то, у кого достаточно знаний, чтобы разобраться.

– И это ты.

– Почему нет? Безусловно, мальчик очарователен. Такой, как ты, может показаться героем из легенд. Загадочный, с сияющим мечом, сердечко так и начинает биться, правда? Но все, чего он хотел, это использовать тебя.

– А ты – нет? – Ярина стиснула кулаки, задыхаясь от нахлынувшей ярости. На этот раз – ее собственной, не наведенной ожерельем.

– И я, – степенно кивнула Илея. – Но я не стану ничего скрывать от тебя. Ты будешь знать, чего мы хотим, и поможешь нам. А в ответ мы поможем тебе. Это хорошая сделка. Никакого подвоха.

– Сделка с убийцами детей?

– Ты наивна, девочка, – улыбка Илеи была холодней вод Студеного моря. – Мир не состоит из солнца и цветочных полян. Мы жертвуем малым ради великого будущего.

– Я одного понять не могу… – начала Ярина, но ее бесцеремонно перебили:

– Только одного?

Она сердито нахмурилась, не отвечая на подначку, нельзя позволить сбиться с мысли.

– Ты десять лет жила здесь. Почему дети? И почему сейчас?

– Ах, это, – пренебрежительно бросила колдунья. – Я думала, ты задашь настоящий вопрос.

– Ответь на этот.

– Никакой тайны здесь нет. Мы работали, изучали Пустошь, очень помог старый каирн с драгоценностями, который ваши местные прихлебаи так варварски засыпали. Так что в деньгах недостатка не было. Когда мы установили прямую связь силы колебаний с жертвенной смертью рядом, то несколько моих коллег с честью отдали жизни ради дела. Но этого было недостаточно. Смерть первого ребенка вышла случайно, мы не собирались его убивать, лишь наложить полог забвения, но он ударился головой об алтарь. Эффект превзошел самые смелые ожидания. Не считай нас изуверами, Круг, дай ему волю, с удовольствием воспользовался бы нашими знаниями.

Гор снова вздрогнул, но не проронил ни звука.

Ярина смотрела, как сочится кровь из изувеченных запястий, и перевела взгляд на Илею – чародейка сидела, не замечая мучений человека рядом.

– Никто не любит предателей, – пояснила она, будто уловив эти мысли. – Каждую минуту боли он заслужил. Ты разве не хочешь отомстить ему за унижение?

– Ты ничего не скажешь? – шепотом спросила Ярина. Гор не ответил, только уголок губ у него дернулся.

Снова разыгрывает что-то или тянет время? Если второе, значит, ей тоже нужно попытаться. Из любого тупика есть выход, глядишь, что в голову придет. Умное.

– Как тебе верить, если ты пыталась убить меня? – Не знаешь, что делать? Задавай вопросы. А вопросов до сих пор было много, хотя как только Ярина увидела Илею живой, узнала, что та была сестрой безумного детоубийцы, многое прояснилось. – Это же ты навела на людей в Пожарищах морок, да? Когда все их обереги выгорели. Гор был беспомощным после битвы, и ты решила избавиться от меня их руками. Так зачем вдруг я понадобилась тебе живой?

Показалось ей, или на лице Гора тенью мелькнуло одобрение?

Чародейка лениво отпила из стакана, словно происходящее ее нисколько не трогало.

– У нас будет ночь откровений? Хорошо, изволь. Беседа с таким незамутненным разумом весьма… освежает. Но не будь банальной, девочка, иначе мне станет скучно. Так вот. Из-за твоего «рыцаря» я вынуждена была полтора года провести, изображая полоумную. Полтора. Года. Жила в продуваемой всеми ветрами халупе, ходила в мерзких полотняных рубахах, сама готовила себе еду! Ни уйти в каирн к брату, ни практиковать магию, чтобы не вызвать подозрений, и подобраться к этому проклятому мальчишке все не удавалось. Из-за него планы срывались раз за разом, он даже сдохнуть по-человечески не смог. Потом какая-то безмозглая сельская девка влезла в мой дом, присвоила мои вещи, мой лес, моего слугу, даже моих волков. – Певучая неспешная речь слово за словом превращалась в гадючье шипение. Лицо, и так не сияющее красками, совсем побелело. От злобы? – И, будто этого недостаточно, вы убили моего драгоценного Вальда. Мой брат погиб. Разве не имела я права в своем горе поддаться слабости и пожелать отомстить? За это время у меня накопился большой счет к вам обоим. Признаю, это было… недальновидно. Ты сокровище, драгоценная шкатулка с секретом. А их надо изучать. Бережно. Ласково.

Смена настроения ужасала: от безмятежности к ледяной ярости и обратно так же быстро. Да, Илея ни в чем не уступала братцу.

Чародейка подалась вперед, холеные пальцы в янтарных перстнях скользнули по Ярининой щеке и ниже. Похожим жестом трогал Вальд, и она шарахнулась прочь, с гадливостью утирая лицо рукавом. пятицветни

Гор внезапно рассмеялся: надрывно, словно через силу, но на Ярину глянул с непонятной веселой безуминкой.

– У этой драгоценной шкатулки еще и устойчивость к внушению теперь, как оказалось. Сколько елей в уши не заливай, а ее разум помутить у тебя не выйдет.

В лице Илея не изменилась – только глаза стали совсем прозрачными – все с той же ленивой отстраненностью замахнулась и ударила. Голова Гора мотнулась в сторону, но ухмыляться он не перестал.

– Не смей! – Ярина попыталась загородить его, и следующая хлесткая пощечина досталась ей. Щека вспыхнула, но после пережитого сперва с ожерельем, потом в подземельях и на алтаре, эта боль была словно ненастоящей.

Гор в ответ зарычал почище нервно дернувшихся волков, а чародейка даже взглядом его не одарила. Ухватила Ярину за подбородок, внимательно разглядывая, как обычно Нежка смотрела на здоровенных клопов, размышляя, раздавить или пусть себе ползет.

– Девочка хочет поиграть в храбрую и сильную? – прошипели ей в лицо. – Намного ли хватит твоей силы, если я сейчас прикажу волкам отгрызть твоему рыцарю руки? Потом ноги. А ты будешь смотреть, как они жрут его заживо и понимать, что такова цена твоей бессмысленной, ненужной храбрости.

С каждым словом Илея впивалась пальцами сильнее и сильнее, ногти пропарывали кожу. Ярина вздохнуть боялась, поднимаясь на цыпочки и беспомощно сжимая кулаки. Неизвестная сила, которая била через край в Пожарищах, которую едва удалось сдержать… Где же она, когда так нужна! Что делать, если эта безумная ведьма решит воплотить в жизнь свою угрозу? Страшно даже представить.

Гор…

Ярина вспомнила все, что он ей говорил, как смотрел. Как отчаянно пытался спасти и с таким же упорством отталкивал: кривил лицо, бросал равнодушные слова. Лишь бы она была в безопасности. Оттого и не выпускал одну из дома, усадил в увешанную оберегами повозку, отправил с ней Тильмара, чтобы никто подобраться не смог. Наплел ей… неважно это все. Она бы и раньше догадалась, если б не была так обижена, не поддалась давней привычке слушать, что говорят, принимать все на веру и не возражать.

Даже спрашивать не нужно, чтобы понять – он знал. Знал, что Вальд не один; что ее, вернувшуюся с Пустоши, попытаются украсть. Может, даже заметил следящих за ней призрачных воронов. Понятно теперь, чьи они были. Гор сделал все, чтобы она очутилась как можно дальше. И точно не вернулась. Но о ней он подумал, а сам? Как сам собирался спастись?

Илея, обнаружив, что ее больше не слушают, взбеленилась еще больше:

– Ты. Поедешь. Со мной. Поняла? Иначе… – следующая оплеуха отправила Ярину на пол.

По щелчку пальцев волки сжали зубы, Гор коротко застонал.

– Тронь ее, и я тебя… даже с Темной дороги… достану, – зло выдохнул он.

– Ты не в том положении, чтобы угрожать. – Колдунья резко развернулась, на миг лицо скрыли упавшие со лба белесые пряди. – Посмотри, девочка. Я могу убивать его долго. Или подарю милосердную смерть, если ты пойдешь со мной. Сама.

– Не вздумай торговаться с ней за меня. Слышишь?! Не смей! – захрипел Гор, срываясь, и Ярина содрогнулась, представив, как же ему больно.

Где ты, дивья сила?!

На колдунью она больше не взглянула, вся была сейчас устремлена к Гору, глазами и сердцем. И он смотрел, не отрываясь. Плечи подрагивали: то ли от боли, то ли от ярости.

– Да я лучше с ним умру.

Все просто. Каково ей будет жить, увидев смерть Гора? Погубив все, что он пытался защитить. Если она пойдет с этой безумной ведьмой. К ее сообщникам. Не такой уж Ярина дурочкой была, чтобы поверить в сладкие речи. Илея как ее братец, при первой возможности наденет цепи и запрет, если понадобится – выпотрошит без жалости. Она детей погубила – не пожалела; подумаешь, какая-то «безмозглая сельская девка».

В груди знакомо сдавило. Немного, ей нужно совсем немного силы. Сдержать волков, заставить их слушаться, как раньше.

Колдунья помолчала, что-то для себя решая, но быстро успокоилась:

– Как угодно. Вытряхнуть знания можно и из трупа. Если подселить в твое тело навья, он выдаст все, что знала ты, – равнодушно повела плечами в ответ и резко вскинула руку. Воздух свернулся в тугую плеть, хлестнувшую с визгом, Ярину впечатало спиной в печку, аж кости затрещали. Она еще успела поднять голову, чтобы увидеть, как сорвались с пальцев Илеи багряные искры, но обернулись они не воронами – игольчатыми ножами.

Заклятие метило в грудь. Права была Переправщица, они увидятся до рассвета. Вот бы забрать проклятую ведьму с собой на Темную дорогу. Если бы получилось дотянуться до силы, если бы…

Поздно.

– Ярина! – заорал Гор, рванувшись к ней. Но волки держали крепко.

Ударил о крышу ливень, за громовым раскатом пришла слепящая молния, все светильники вмиг погасли.

Ярина ждала боли, темноты, но вместо этого в лицо отчего-то стукнул веник.

Пришла боль. Чужая. Плеснула жаркой волной вместе с решимостью.

Ее снова опрокинуло на пол, а когда новая вспышка осветила горницу, перед ней недвижимо лежал домовой, пронзенный колдовскими ножами.

***

– Дедушка… – выдохнула Ярина, подползая к нему. – Дедушка…

Домовой – не русалка. Он не растечется водой, не возродится в домашнем очаге. Домовой умирает насовсем…

Отчего-то замерло все вокруг. Или ей показалось? Даже Илея. Даже волки.

Гор воспользовался этим, пнул одного, с воплем выдернул руку из хватки, но тут же отлетел назад, сметенный волной пламени, от которого внезапно занялся стол и лавки. Колдунья тоже быстро пришла в себя.

Ярина не видела этого: осторожно провела ладонью по растрепавшимся седым волосам. Крови на груди не было: откуда бы у нечисти взялась кровь.

Как же так…

– Не успел… – шепнул домовой чуть слышно, не открывая глаз. – Что задумал… не успел. Ты уж… побереги себя… хозяюшка.

– Дедушка. Дедушка. Как мне спасти тебя?

Так пусто вдруг стало. Холодно.

Дивья сила пришла наконец, но толку-то было с той силы. Как исцелить нечисть? Когда чувствуешь, что жизнь утекает сквозь пальцы. Отданная за тебя жизнь. И чужая боль уходит, сменяется лютым холодом. Это ли студеные объятия девы-Переправщицы? Но они не для нечисти. Для людей. А ты еще жива, птенец.

Совсем рядом рвалось к ней что-то жаркое, родное. Словно вода билась о стены запруды, стремясь соединиться с сестрой-рекой.

Ярина потянулась к этой воде: поток без усилий хлынул в подставленные ладони. Чтобы вспыхнуть, обернуться из покорной реки ярким пламенем.

Кто-то завыл рядом, завизжал, но она даже головы не подняла – черпала горстями силу, вливала живительный огонь в дедушку. Стоило прикоснуться к ножам, они истаяли без следа, а зияющие чернотой раны затягивались под пальцами. Становилось все горячей и горячей, рядом кричал кто-то, или это в ушах гудело? Только бы не отвлечься, не упустить силу.

– Дедушка, – позвала Ярина, и домовой распахнул глаза. Посмотрел удивленно, но не было во взгляде той смертной пелены, которая накрывает лица перед приходом Переправщицы.

– Ох ты ж, что деется-то! – И голос был прежний, сильный, только испуганный очень.

Ярина обрадоваться не успела, как ее дернуло, поволокло куда-то. Перед лицом мелькнула раззявленная пасть, и она вновь щедро черпанула силу – плеснула ее волку в морду.

Песий визг смешался с надрывным воплем, но оглядеться по сторонам ей снова не дали. Гор уже втиснул их с дедушкой за печку… Гор?

Ярину отпустило: нет, сила никуда не исчезла, но уже так легко в руки не давалась. Плотину прорвало, и сестра-река в ярости бесновалась вокруг. Их, впрочем, не трогала, а вот кого другого…

Горница пылала: огонь вылизывал стены, с треском проглатывая половички, лавки, лари. Выли и метались обезумевшие от страха и ярости волки, а посреди огненного буйства бесновалась Илея.

Янтарь на ней полыхал, она пыталась стащить его, избавиться от ожерелья, но и оно, и кольца расплавленными потеками прожигали кожу.

– Не смотри туда, – прохрипел Гор. Потянулся к ее лицу, словно хотел взять в ладони, но замер, так и не коснувшись. Руки у него были искалечены, и Ярина сама прильнула к нему, крепко обняв за шею. Ткнулась носом в пропахшее гарью и кровью плечо, почувствовав, как он подался ей навстречу.

– Потом намилуетесь, – раздалось рядом ворчливое. Дедушка, как и не умирал вовсе, смотрел мимо них на бывшую хозяйку с болью и гадливостью. – Бежать надо, иначе все тут угорим.

Слова пришлись вовремя: бревенчатая притолока вспыхнула и обрушилась, закрывая подходы к двери.

– Твое колдунство, ты как, вытащить нас отсюда сможешь? А то чар защитных больше нету, погорим. – Домовой деловито высунулся из-за печки и тут же спрятался назад, подальше от жара.

Гор с трудом отодвинулся, прислушиваясь к себе, виновато скривился.

– В таком состоянии огонь не потушу и стену для нас не выбью. Нужно пробираться к окну и поскорее. – Он посмотрел на Ярину, как ей показалось, с тревогой. Хотя с чего? Разве это ее жгли огнем? Разве она сейчас держала искусанные волками руки так, чтобы не тревожить их лишний раз? – Как ты? Идти сможешь? Не упадешь?

Она помотала головой в ответ. В теле еще чувствовалась странная легкость, казалось, можно оттолкнуться и взлететь, но трудно это сделать, когда на голову вот-вот посыплются горящие головешки.

Ярина выглянула в горницу: трое волков были мертвы, вожак беспорядочно метался в огне, но как-то странно. То бросался на стены, то припадал к ногам Илеи. Та была еще жива. Не двигалась с места, будто ноги пристыли к полу. И уже не кричала – выла. Низко, отчаянно.

Взгляды их встретились, в глазах колдуньи сквозь боль полыхнула черная ненависть. Объятая пламенем, она махнула рукой в их сторону, но… впустую. Видно, не осталось у нее больше сил, ни себя спасти, ни им навредить.

Жуткое было зрелище, и странная легкость, поддерживавшая Ярину, схлынула без следа. Это было как рухнуть в ледяную воду.

Вернулись ярче прежнего запахи, дышать сразу стало тяжко, боль накатила волной и возникла такая слабость, что Ярина пошатнулась, прикрывая лицо ладонями. Видеть, как горит заживо человек, пусть желавший им зла, мучивший и убивавший, но… смотреть было невыносимо.

– Ярина… – раздалось рядом. – Продержись еще немного. Сейчас мы выберемся. Прошу.

Гор сам держался из последних сил, и как можно было сдаться? Не теперь.

Домовой деловито заполз колдуну на спину и вцепился в плечи, залихватски подмигнув ей. Подбадривал, хотя у самого губы дрожали. Ярина в ответ зажмурилась: нескончаемый вопль наконец оборвался. Теперь сквозь треск пожара слышалось только их надрывное дыхание.

Дом вдруг застонал, как живой, заворочался, содрогнулся.

– Быстрее, – прохрипел Гор. – К окну. Или нас…

Договорить он не успел – деревянные брусья, державшие потолок, один за другим начали падать.

Ярину снова вздернули вверх. Гор на ногах едва стоял, но упорно тащил ее к оконцу.

До него оставалось два прыжка, когда пламя взвилось стеной, отрезая их от спасения.

А у нее не осталось ни капли силы, ни на что не осталось. Со смертью Илеи в груди воцарилась ледяная пустота.

– Прыгай! – Гор с домовым пытались в четыре руки намотать на Ярину чудом уцелевшее покрывало. – Быстрее же!..

И тут стена разлетелась в щепки.

– Вы там живые еще?! – Злой, как стая упырей, Тильмар не стал церемониться. Взял и магией дернул их на себя.

Получившийся клубок тел вывалился на двор. С высоты, да на холодную землю – можно и спину отбить. Ярине повезло: объятия Гор не разжал, и она рухнула сверху.

Стонал Тильмар, ругался на чем свет стоит дедушка, надрывно кашлял Гор. Ярина же смотрела в расцвеченное огненным заревом небо и не чувствовала ничего.

Неужели Переправщица ошиблась? И они не встретятся до рассвета.