Вскоре и я уезжаю, оставив НВ в хозяйственных хлопотах. Через несколько часов он начинает звонить – воспитывает, умничает, даже наезжает – боже, мой мальчик соскучился, надо спешить домой… На кухне сидит НВ, он необычайно юн, общителен, стремителен. Он читает Бодлера «Падаль», а потом мы танцуем что-то безумно парное и сексуальное под «Сектор ГАЗА». Он очень артистичен и мил, мы как всегда что-то пьем, проводим счастливый вечер, занимаемся любовью, засыпаем…

Утром 9 мая я бегу по солнечной весенней широкой улице – с одной стороны пустырь и трубы, переходящие в набережную, с другой – стена безликих высоких домов – самое романтичное место нашего края света. Делаю селфи – залив, чайки, весна, мои рыжие волосы растрепались от весеннего ветра.

А НВ нехорошо. Он съел-таки эти мухоморы – все. И запил водкой и пивом. Вместо уборки балкона. Но делать нечего, нужно по делам на ближайший огромный рынок, да заодно и меня выгулять. НВ вял, еле плетется, я его оббегаю кругами:

– Николай Викторович – весна!! А Вы полный старик! Следующий мой мальчик будет на 15 лет младше!

Но сама верю только в вечную весну.

Мама на даче. Кольцо

Раньше я иногда думала, что если бы родители НВ уже умерли, то я бы могла быть с ним вечно.

В первые месяцы я была ослепительно счастлива с НВ. Несмотря на и вопреки всему. Но я могла смириться со всем – с работой на мусорке, с отсутствием материальной помощи, с приходящими во сне ведьмами, с домашним образом жизни без выездов и прогулок (хотя как это было сложно), и с постоянным алкоголем… Но в его жизни – были еще родители. Их было очень много. Особенно и постоянно – Мама. Родители почти все время жили на большой даче в поселке под Вырицей.

Несмотря на то, что у мамы был папа, с которым она как бы образцово счастлива в браке, старший сын – вполне благополучный, и точно не наркоман, большая дача и котики – мама маниакально участвовала в жизни младшенького Коленьки. Она занимала роль старшей жены, разве что без секса. Папа, впрочем, это странное поведение и дикость этой ситуации – принимал и поощрял. Да и он активно общался с младшим отпрыском, чуть реже мамы. НВ ездил к родителям постоянно на дачу, но по весне, когда появилась я – ездить практически перестал, чем они были крайне удивлены.

Мама покупала НВ и квартиру, когда он развелся. Надо сказать, что квартира просто была создана для ОДНОГО человека: все, кроме санузла, было без дверей, и туда помещались только Коля, цветы в горшках и прочие Колины шмотки. И конечно, находилась квартира близко от квартиры Мамы, да и дача была не так далеко. Также мама покупала ему трусы в цветочек и в лианы.

Созванивались они 2 раза в день, утром и вечером, вечером строго в десять. Что ели, что пили, как здоровье, погоды, гряды, давление, что на работе – созвоны были весьма информативные и подробные.

Более того, кажется, он рассказывал вообще все… «Что делаем? Налаживаем интимную жизнь!». Запомнила фразу: «Ольга Викторовна говорит мне такое, что я наконец не чувствую себя полным чмом…»

Несколько раз НВ, когда много выпивал, и его начинало вырубать раньше десяти – просил меня сказать матери, что он спит. Голос матери был крайне недовольным, но поднять трубку было необходимо – она звонила не переставая, пока на звонок не реагировали.

Первый их разговор при мне состоялся на нашем первом свидании. Я очень удивилась, услышав отчет НВ о том, как он привез к себе барышню. Он и про это говорит, недоумевала я… Потом уже не удивлялась. Динамик у НВ был громкий, иногда мне приходилось закрываться в ванной, чтобы не слышать не только его, но и ее.

Забавно, что за первую неделю, когда мы с НВ переписывались, что только было не рассказано, но про наркотики и родителей – ни слова. НВ был умным мальчиком.

Мое частичное поселение к НВ родители (по словам НВ) как бы одобрили (наконец Коля не один-одинешенек), но радости особой со страны матери я не слышала. Это все было странно, я тогда еще не думала, что мать из «старших жен», я очень надеялась, что у него, в отличие от меня, просто Очень Хорошие Отношения с родителями.

Прошел апрель и май, наступило лето, и НВ начал постоянно уезжать на выходные к родителям. Мне казалось, что мы были – парой, я начинала недоумевать, я хотела быть с ним, да и очень хотелось на природу, на дачу… Я очень надеялась, что родители меня полюбят, особенно когда увидят, как я люблю НВ. И я напросилась на длинные июньские выходные в их дачную резиденцию— полуостров в деревеньке под Вырицей. НВ не порадовался моей просьбе, сказав впоследствии: «Пришлось бы очень многое объяснять». Но согласился.

Перед выездом он начал давать мне важные напутствия.

– О наркотиках и о том, что я был на войне, – не говорите. Они это не любят, это болезненные темы. Подлижитесь к маме, соврите, изобразите паиньку, предложите вымыть посуду – она откажется, но оценит. Скажите за столом, что не пьете, они все равно нальют, но так будет лучше…

– НВ, я не собираюсь ни под кого подстраиваться, тем более врать и изображать не себя – не стану, – возмутилась я.

Итак, мы взяли найденные на помойке и замаринованные с вечера шашлыки, новые найденные вещи оттуда же, погрузились в черный «ниссан» и поехали на дачу.

А вечером, перед этим знаменательным событием, НВ подарил мне кольцо. Кольцо было из белого блестящего металла, очень красивое, похожее на обручальное, оно лежало в маленьком прозрачном пакете, как из магазина. Разумеется, НВ сказал, что нашел его в помойке. «Очень подойдет к Вашему браслету, наденьте». Кольцо «село» на палец, как влитое. Я долго любовалась своей рукой. Это кольцо осталось со мной надолго…

Дача

Я часто вспоминала эту поездку в гости. Так плохо меня еще никто не принимал.

Летним солнечным утром мы заехали на большой участок – полуостров, окруженный маленькой извилистой речкой – ручьем. Родители уже встали, вышли к нам – видно было, что и меня ждали.

Мать, очень активная, подтянутая мадам, протянула мне руку для рукопожатия. Я не ожидала этого, но слегка прикоснулась к протянутой руке. «Какая рука вялая, твердости нет в характере», – изрекла мать и далее полностью переключилась на Колю. Отец пошел в дом, я пошла следом. «Куда мне положить вещи?» – спросила я. «Пусть Коля разбирается», – ответил грузный, похожий на ученого мужа, отец, развернулся и ушел в гостиную. Я стояла в доме одна, сжимая сумку и пакет с вещами… Почему они мне так не рады, куда исчез НВ, мой НВ?

Потом мы все были в большой кухне-гостиной, мать готовила и разговаривала с НВ, отец смотрел на огромный экран телевизора. НВ вел себя отстраненно и был похож на маленького мальчика. Я подходила к нему, обнимала, а он отворачивался, шептал: «Ольга Викторовна, это неудобно сейчас».

Я трогала улиток НВ, гладила котиков, и мне было не по себе. Иногда на меня тоже обращали внимание, например, чтобы узнать, люблю ли я копаться на огороде (это такая шутка в стиле семьи была, как мне потом объяснил НВ). Атмосфера просто «звенела». Находиться в «этом» долго я не могла.

Рядом с дачей, кроме поля, луж и ручья, ничего не было. Я взяла старенький, еще советский велосипед и поехала в Вырицу плавать. Выезжая из поселка, я остановила велосипед, села на обочину и построила маршрут на карте. Оказалось, что за мной во все глаза наблюдали соседи. И доложили, что я пИсала на обочине. Потом это бурно обсуждалось родителями НВ, не при мне, конечно, они были из «интеллигентных» и сделали замечание только ему за мое недостойное поведение.

Вернулась я нескоро, дорога была тяжелая. Далее все шло также, с неприятными «шутками» родителей («Где НВ?» – «А он уехал к другой в город уже»). Кстати, их раздражало и то, как мы обращались друг к другу. «Так ты, Коля, у нас, оказывается, Николай Викторович», – возмущалась мать.

За поздним обедом мы выпили, НВ быстро «поплыл», его тут же, совершенно без моего вмешательства с ненужными вопросами, начали тюкать и алкоголем, и наркотиками, и помойкой – видно было, что это стало привычным. Но он стал более нежен и внимателен ко мне и при них, мне уже не казалось, что я одна среди врагов.

Спали мы на 2 этаже, НВ задержался внизу, я переживала. Когда вернулся, сказал, что провел воспитательную работу, чтобы я не обращала внимание на этих сумасшедших пенсионеров – шутки у них дурацкие. «Они только с друг с другом общаются хорошо. Всех остальных они не любят».

Мы начали целоваться, и вдруг я открыла глаза и увидела, что все вокруг было в ярко-зеленой пелене: комната, кровать, НВ, вся белая ночь – сам воздух вокруг нас был – зеленого цвета. Зеленый свет заполнял все пространство, как в сказке, хоть я была совершенно в сознании, и это было безумно прекрасно.

– Посмотри, – (от неожиданности я перешла на ты) – видишь, что все зелёное?

– Зелёное – это же хорошо. К деньгам, – промурлыкал НВ, и я опять закрыла глаза.

В 4 утра я проснулась. Страшно тянул низ живота, похоже, после первого летнего купания начинался цистит. Проснулся и НВ. Они приложил руку к моему животу, и с каждой минутой мне становилось все легче, боль уходила. Я немного повернулась. Рука НВ была, как приклеенная на клей к коже. «Это всегда так, не волнуйтесь», – сказал он, и я опять провалилась в сон.

Гроза. Важный разговор

Утром второго дня я не стала ждать повторения вчерашнего и, быстро перекусив, села на старенький велик и опять поехала в Вырицу.

Уже будучи в Вырице, увидела на небе темные тучи, прогноз обещал грозу, но я не поверила прогнозу и выехала на большую трассу, где меня застала гроза и такой сильный дождь, что я еле успела спрятать телефон, а ехать по трассе на старом драндулете стало практически невозможно. В секунду я полностью вымокла, велик барахлил, рядом неслись большие машины, обдавая меня грязной водой из-под колес.

Когда дождь закончился, я достала телефон и увидела пропущенные звонки от НВ. Я вернулась грязная и такая уставшая, что родители меня даже особо не трогали. И НВ был со мной.

После обеда мы вышли за участок.

– Ольга Викторовна, Вы становитесь все важнее для меня. Если раньше Вы занимали вот столько места (НВ отметил небольшое расстояние на коленке, помню, он был в голубых рваных джинсах), но теперь – – столько, – и руки сильно разъехались в стороны. – Мне этого не нужно. Я переживал, когда вы попали в грозу. Могли бы набрать меня, я бы Вас встретил. Но зачем мне эти переживания?! Я не хочу этого.

Я смотрела на него и думала, что это почти как признание в любви. И теперь все будет хорошо. И это правильно.

– Зачем Вы переживаете, ведь все идет как надо? И я Вас очень люблю и не оставлю, мы справимся.

– Но Вы еще и не та женщина, которая мне нужна. Мне нужна женщина, которая обо мне бы заботилась.

Я сразу представила маму, готовящую себе «смену», и твердо сказала:

– Вы – взрослый мужчина, НВ, в наседке не нуждаетесь, а я Вас люблю. Все остальное – решаемо.

И мы пошли к извилистой речке курить. Вскоре там появились родители, НВ сразу выбросил сигарету, я почему-то тоже. Почувствовала себя, как в школе…

Но наконец мы остались одни – у речки. Мы целовались, НВ курил анашу, он был безумно красив и казался совсем мальчиком – выгоревшие, уже не золотые, а светло-русые волосы, распахнутая джинса на загорелой безволосой груди, почти постоянная улыбка. Я его таким сфотографировала, и запомнила, запомнила навсегда… И я очень много смеялась. Смеялась я и когда мы пришли на родительский участок, а НВ нес за мной одеяло, как королевскую мантию. Мать копалась на грядке, но, увидев это, бросила свои тяпки и начала кричать: «Коля, пусть она надо мной не смеется». Мы с НВ переглянулись. «Боже, какая ревность, не увидел бы – не поверил», – заметил он. И я порадовалась, он – адекватен, он все понимает, он со мной.

За ужином случился странный «скандал». Папа поднял тост за президента. И обычно аполитичный НВ вступил с папой в дебаты. Это очень напоминало конфликт поколений из русской классики: отец, мэтр медицинских наук, грузный, консервативный, с благородной сединой – и юный революционер – сын. И все – на прекрасном правильном русском языке… это было очень аристократично. Я зачарованно, не отрываясь, смотрела на НВ… «Боже, какой у меня мужчина», – думала я, замирая от восторга, и мне так хотелось встать и зааплодировать. «Это он перед Вами выпендривается, обычно такого нет!» – сказал мне отец.

В тот вечер НВ был уже пьян. По телевизору шёл концерт ко дню России – пели что-то про кольцо, которое нельзя дарить.

– А Коля кольцо уже подарил, и все уже сделал, – сказал вдруг НВ, как мне показалось, с легкой досадой или сожалением. «Что он переживает? Не предложение же он мне сделал», – подумалось тогда мне. Но что-то звучало нехорошее в этих словах, и я их почему-то запомнила.

Вечером НВ опять исчез, я устала его ждать наверху и пошла искать по дому. Увидела отца: «Где НВ?». «Зачем он Вам, оставьте его матери, пусть общаются, что – нельзя потерпеть?» – раздраженно сказал мне папа. Я вышла на крыльцо – НВ с матерью сидели в креслах и привычно интимно разговаривали. Да, в эту беседу мне лучше было не влезать. Я почувствовала себя лишней, развернулась, в гостиной опять встретила отца. Я пожелала ему спокойной ночи. «Сладких снов», – сказал мне он и фальшиво улыбнулся. Я поднялась наверх и заплакала. Мне было очень, очень обидно, я чувствовала, что они отнимут у меня моего любимого навсегда. Вернулся НВ, ему не надо было ничего объяснять… Он успокаивал меня, целовал… «Не обращайте внимания, Ольга Викторовна, поэтому я и не хотел Вас брать сюда, дело не в Вас, я мог пригласить кого угодно – с таким же чудовищным результатом…» Мы обнялись и заснули.

Утром мы уезжали. Мать не хотела выходить провожать, но отец настоял. На прощание я подошла к ним, посмотрела в глаза и твердо сказала: «Спасибо за всё». Мне казалось, что я победила.

«Я никогда сюда больше не приеду», – сообщила я НВ.

Мой день рождения и Уход с помойки

А следующие выходные были жаркими и очень счастливыми. У меня – день рождения в воскресенье, но с пятницы НВ был только мой.

Стояла адская, невыносимая жара, юго-запад – дома, асфальт – был в горячей дымке, в квартире, которая еще и выходила на южную сторону – невозможно дышать. В морском ресторане в трех остановках от дома, куда мы добирались перебежками по тени, – не работал кондиционер, через панорамные стекла виднелась серая панорама ЮЗа… А НВ так органично и по-светски смотрелся в ресторане, что я еще больше влюбилась, ибо я видела его в подобном заведении впервые.

В воскресенье мы поехали на залив за Лебяжье. Мы целовались в воде, потом валялись на пляже, а НВ был мой самый любимый мужчина, и я была ослепительно, невозможно счастлива. Поздравил он меня только в само время рождения, он помнил. Мы лежали на пляже, в обнимку, он – одетый, в куртке, на полотенце; с выгоревшими волосами и бровями он был почти блондином …Я сверху, в купальнике.

– Ольга Викторовна, всего Вам самого замечательного, и пусть все будет так как Вы захотите.

– А если я захочу Вас – навсегда? – замирая, спросила я.

– Мы будем работать над этим, – промурлыкал НВ, а я уже знала, что сделала свой выбор, совсем, навсегда, и пусть идут к черту все прогнозы… Родители НВ меня не поздравили.

На следующие выходные я отдала НВ маме и поехала купаться за город, к своему бывшему мужу, он был мне как дальний родственник. И там я все бесстыдно и радостно рассказала бывшему. Ему было больно, но я нисколько его не жалела, я скучала по НВ. НВ звонил мне, я долго не брала трубку… «Еб****сь?» – «НВ, мой любимый мужчина, как Вы можете думать такую хрень, Вы –единственный мужчина для меня», – кричала я на всю деревенскую улицу….

Я приехала в воскресенье на Ленинский, потом подъехал он – юный, счастливый, жаркий, с похмелья. Мы занимались любовью под душем, я была в летнем платье, но это было неважно. Потом я оставила мальчика на два часа и пошла делать маникюр… По возвращении увидела – полутруп, эйфория отошла и остались лишь последствия возлияний… Квартира была раскалена – ночью мы несколько раз вставали, чтобы встать под холодный душ. В этой жаре мы как-то и отметили трехмесячное знакомство – мы начали отмечать эту дату. Строили планы на дальнейшую жизнь, думали, как разместить капиталы НВ (он продал общую с женой квартиру).

В первых числах июля НВ сказал:

– Ольга Викторовна, помойка уже перестала быть приколом, а стала – жизнью. Добили вы меня (с матерью). Я увольняюсь с помойки, как вы и хотели.

Боже как я была счастлива, помню, как НВ меня передразнил, по-девичьи всплеснув руками и взвизгнув.