Сага о МаТане, или Сестры-двойняшки: все дальше вперед

Наконец поймали погоду и общими усилиями слепили снежного Тоторо. Снежная баба каждый год – это семейная традиция, которую мы поневоле нарушили только прошлой зимой, за неимением снега. А сейчас снега сколько угодно, но у девочек на уме только Тоторо, поэтому без вариантов. Они обе изо всех сил помогали, но основную толщину сделал, конечно, папа.

Таня, разозлившись, обзывается: «ты фука!» Я обычно отвечаю: «значит, твоя мать фука. Живи теперь с этим». Она сразу же взвивается до потолка: «не фука! Не фука!» Со всеми остальными ее обзывалками так же. Начнет скандалить: «я тебя не люблю!» Говорю: «не люби!» Таня тут же: «люблю, люблю!!» Судя по всему, ей просто хочется спора, драки и экшна.

Маха считает, что подаренный Дедом Морозом сундучок с конфетами надо немедленно съесть, и желательно в один рот. Пообедала, просит: «мама, дай мне конфетку из сундучка». Даю. Она съела и: «дай я еще выберу». В ответ на мое объяснение, что сундук на всех и на все каникулы, смотрела недоверчиво и очень скептически.

Таня спит теперь, положив под голову своего Тоторо, потому что: «подушка низкая, я с нее сползаю». Когда она засыпает, я ее перекладываю нормально, ведь с Тоторо она сползает еще быстрее. А Маха засыпает в обнимку со своим, и я его тоже убираю, когда она заснет, иначе она от него сварится, да и тесно. Проснувшись, они обе первым делом восстанавливают статус кво и лежат балдеют.

В этот раз у нас получилось целых три наряженных елки – в детской, на кухне, и еще араукария. В детской девочки подолгу залипают на гирлянду. А на кухне Таня залезает на подоконник, где стоит елка, и играет в елочные игрушки, не снимая их с веток. Маха порывается залезть туда же, а вот ее там приходится уже страховать. Альпинистки.

И, как обычно, кормушка – источник адреналина. Все птицы прямо как девчонки – вроде порхают, щебечут, такие милые, а по сути жесть. Только насыплю корм, как за окном сразу начинается боевик. А с виду такие нарядные и декоративные. Сидят на ветках, похожие елочные игрушки, особенно снегири – как красные новогодние шары. Девочки тоже похожи на кукол, а на самом деле это самураи какие-то.

Таня в ванне: «этот пациент отмылся». Потом: «залезай в космический корабль». Тут же: «воздушный шар – самый огромный шар в мире! Атмонсфера!» Боюсь представить себе, во что она играет.

Маха ходит вокруг стола, заваленного вкусняшками, и щелкает клювом: «хочу еще чего-нибудь!» Говорю ей, что она уже и так налопалась, хватит. Маха тут же с готовностью пошагала на выход, весело говоря: «объелась, стала толстая, как Тоторо! Скоро платье порвется!» Ну, еще не настолько все ужасно, к счастью. Но количество конфет легко позволяет дойти до кондиции, описанной Махой.

Маха схватила фонарик, включает его и выключает. Таня: «мама, Маня фонарик перегорает!» И правда что, непорядок.

Маха пришагала утром к бабуле и дедуле: «а где игрушки? Без игрушек комната скучная». Судя по этому, детская комната вообще дико развеселая, там скоро сами дети перестанут помещаться.

Пошли гулять с санками. Девочки все извалялись в снегу, я устроила им снегопад под елкой. Потом уже возле снежного Тоторо Маха повалилась в снег, а я стала закидывать ее снежками, чтобы она скорей встала и спряталась от обстрела. А она не вставала, только: «мама, ты мне слишком по спине попала!» Мама потом и по всем остальным местам тоже слишком попала, даже в очки срикошетило пару раз. Таня залезла на лестницу, и я обстреляла ее там. А после положили мокрую Маху на двойные санки – Таня пошла так, а Маха поехала лежа. Смотрит в небо и изрекает: «как прекрасно!» Ну еще бы не прекрасно. Это ей не пешком идти. Пешком, правда, она даже по глубокому снегу пошагала, когда на берегу санки застряли, и я сказала, что к реке только своими ногами. Мотивация – это все.

Маха внезапно стала называть Таню «Тата». И обеим смешно.

Я сделала еще порцию пальцев. Таня приходит: «а что это?» Говорю, пальцы. Показывает на мисочку с миндалем: «а это что?» Ногти, говорю. На мисочку с брусничным вареньем: «а это что?» А это кровь, говорю. Мазать пальцы в месте среза и под ногтями. Таня со значительным видом покивала головой. И обе потом с большим аппетитом ели эти пальцы, только Маха отдавала мне орешки: «ногти мне не по вкусу!» Зато Тане по вкусу. Она и свои грызет, тем более съест миндальные.

Таня утром надела игрушечные очки и разыграла бабулю. Бабуля подумала, что это Маха, только почему-то в странных очках. Троллинг удался.

Маха просит Таню нарисовать ей зайчика. Таня: «я не умею зайчика. Кролика умею». Тонкие нюансы она различает.

Сделала попытку разгрести завалы всего по всему дому. Поняла, что с детьми это невозможно в принципе. Они ходят за мной: «а это что? Дай мне! Куда ты это уносишь, мама?» Утилизирую как бытовые отходы, ну. Счастье, что они еще не понимают значение этой фразы, а то вообще ничего не дали бы сделать. Маха уже сейчас говорит: «давай елочку не будем убирать, а так и оставим в нашей комнате до следующего нового года». И смотрит умильно. Надеюсь, она им скоро успеет надоесть, а то ведь это будет драма.

Маха пришла с прогулки с воем – папа не разрешил принести домой ком снега. Рыдала ровно до того момента, как я стала ее переодевать, и у нее непроизвольно задрожали ступни. Она тут же перестала ныть и начала хохотать. Не знаю, что ее в этом факте так развеселило, но смеялась она так заразительно, что вскоре мы угорали все.

Положила Маху в укладку, прихожу – а она достала из-под спортивного комплекса матрас и улеглась на него с комфортом. Человек умеет устраиваться. И постоянно рвется сама завязывать и развязывать шнурки на своих ботинках. Развязывать уже получается))

Когда Маха приходит домой с прогулки, у нее часто запотевают очки. И Таня очень мило протирает ей их изнутри пальчиком.

Маха неожиданно поинтересовалась, когда у нее «вырастут большие соски». Спросила, зачем ей нужны непременно большие, она ответила со знанием дела: «чтобы молока всем хватило». Я убедила ее, что это тот случай, когда размер не имеет значения. У мамы, говорю, размер минус единичка, а молока хватило обеим, даже при том условии, что они сами не сосали. Вроде успокоилась.

Бабуля дала Тане попробовать курицу для салата, и спросила, как ей. Таня солидно: «ммм, совсем неплохо!»

Таня берет в рот ленточку: «мама, смотри, у меня усики. Берешь ленточку в зубы, и получается костюм рака-отшельника. Я рак-отшельник». Очень похоже, прям не отличить.

Маха вечерами ходит по комнате в туторах, как будто так и надо. Соцстрах явно что-то об этом знает, потому что на днях прислал нам письмо о праве на замену или ремонт технических средств реабилитации. И этот ремонт нам скоро понадобится, судя по всему.

Маха ложится спать и нежится с Тоторо: «какой милый! Такого я себе заслужила?» Заслужила не то слово. Достойная награда за трудности, которые Махе достались как следствие ДЦП.

Весь день идет снег. Пошли гулять, девочки едут на санках, Маха смотрит во все глаза: «как в сказке!» Сказка, правда, с элементами реализма, потому что ходить ей пришлось, а дорога не то чтобы очень легкая – снег то глубокий, то скользкий. Но Маха достойно справилась с трудностями, и потом с разгона зашла в дом и пошагала так бойко, что папа сразу понял – на прогулке мы зря времени не теряли. Снегопад бодрит.

Маха играет в детали киндеровской игрухи: «цапля решила отдохнуть по частям. Раскладывалась и снимала с себя голову». Вот точное описание того, что мне хочется сделать с собой практически каждый вечер.

Таня ваяет из кинетической глины: «розовый цвет… я называю его фуксией». Совершенно правильно называет.

Девочки пошли гулять с папой, и на очередной маруськиной дистанции из окна дома, мимо которого вышагивала Маха, выглянула сочувствующая тетенька, спросила, почему ребенок так ходит, и сбросила девочкам из окна гуманитарную помощь – игрушечного зайца и конфет. Я смеюсь, что они это наколядовали. Только вместо пения колядок Маха шла – ну для нее это не меньший подвиг, чем обычному человеку спеть тропарь, так что все честно. Надеюсь только, что акция ограничивается новогодними праздниками, потому что если Махе начнут прямо на улице давать игрухи и конфеты, мы точно лопнем от избытка благополучия. Еще моя подруга привезла детям корову, набитую конфетами. Слипнемся все.

Одеваю Маху после ванны, она: «у меня зубы застучали, как у дятла». У дятла вообще-то нет зубов, но мы на днях его видели, и стучала Маха правда похоже.

Таня носится по всем комнатам на жирафе-толокаре, и попасться ей под колеса реально страшно. Больше всего она, конечно, покушается на Маху, и ей же хвалится: «Маня, как быстро я мчалась!» Маня искренне восхищается, даже когда Таня ее сбивает. Особенно, когда Таня ее сбивает.

Ищу Маху, чтобы идти заниматься. Она отзывается: «мама, я в шатре. У меня есть все, что нужно!» Смотрю – и в самом деле, сидит с трофейным зайцем и Таней. Что еще нужно для счастья!

Таня несет деревянную основу для забивания деревянных же гвоздей: «вот капкан на зайца». И сразу зайца туда сунула. Сурово.

Маха поднимается по лестнице и докладывает: «мама, я тут сама жирафа припарковала, у лестницы в профиль». Профессор изящной словесности.

Идем гулять, девочки мечтают: «может, нам еще что-нибудь скинут?» К счастью, ничего больше не скинули, но как быстро они привыкли к славе! Прямо моментально.

После прогулки, пока я раздеваю Таню, Маха сидит на лавочке, ожидая своей очереди, и заворачивается в вафельное полотенце. Оно используется девочками в игровых целях. При этом Маха смотрит на себя в зеркало и восхищенно изрекает: «какая я принцесса!» Отдать ей должное, она всегда, даже в вафельном полотенце, выглядит, как ребенок с конфетной коробки. Это все папа. У меня в роду таких кукол не было.

К счастью, кукла не только декоративная. Пока я убирала в сарай санки, Маха совершенно самостоятельно прошла от калитки до крыльца и, дойдя, упала не на каменные ступеньки, чего я тайно опасалась, а прицельно в сторону, в сугроб. А Таня нарядила новую корову в крылья и ободок с бабочками, и получился такой улетный символ нового года, что если год будет на нее похож, я боюсь себе это даже представить.

На Рождество подарочное безумие продолжилось, и у девочек теперь парикмахерский плей-до. Не очень понятно, почему это считается игрой для детей. У меня и то едва хватает сил пропихнуть пластилин в дырочки, чтобы сделать из него волосы. Хотя… Маха может и осилит, у нее ручищи огого. В любом случае, получилось очень хипстерски. А когда волосья высыхают, они отваливаются, и получается еще более хипстерски. Девочки в полном восторге, а я хочу теперь набор с татуировками.

Раз девочки играют в парикмахерскую, я тоже поиграла и сделала им новые прически. Они стоически терпели мои эксперименты, и ходят теперь еще пафоснее обычного. А на кормушку опять прилетала чечетка и не боялась даже Тани, которая стучала ей в окно. На синиц она – чечетка, а не Таня – вообще накидывалась с какими-то птичьими ругательствами. Боевая птица. Такая и ястреба устрашит.

Гуляли в поселке, и Маха: «мама, помнишь, мы здесь когда-то жили». Не успела я сказать, что помню, и было это совсем недавно, как она уточнила: «в древности». Ну да, три недели назад – это уже древность по их летоисчислению.

Девочки на прогулке опять настреляли себе конфет. Они уже профессионально это делают – после здрасьте начинают рассказывать, кто им что подарил и в каких количествах. Собеседнику сразу делается неловко, что он не сделал вклад в это безбрежное счастье, и он торопится исправить ситуацию. Таня немного восстановила равновесие, потеряв свою конфету в каком-то сугробе, где они с подружкой кувыркались. А вот Маха свою донесла до дома. И пока ходила, все время беспокоилась, не выпала ли конфета, и даже падала аккуратнее. Ходит она прям здорово. Если наложить санкции на падения, то единственное нарекание к ее способу передвижения – что идет она неравномерно и часто боком. Но быстро и устойчиво. Кайф. А дома села обедать: «я буду выковыривать горошек и лакомиться им». И ведь так и сделала – сперва слопала весь горошек, а потом уже остальной салат. В следующий раз дам ей на обед банку горошка.

Таня спешит к зеркалу: «я буду наряжаться в свой костюм привидения. Я привиденька!» Еще какая привиденька.

Девочки гуляли с папой, и первое, что я услышала от Махи, когда она пришла домой: «мама, у меня нога сломалась там, где она заканчивается». Зная маруськину склонность драматизировать, я сначала дала ей пообедать, а потом уже приступила к медосмотру. Нога у нее, конечно же, не сломалась, но болела, только не там, где она заканчивается, а как раз наоборот – где начинается. Тазобедренный сустав. Но дома все благополучно прошло, зажило и срослось. Не знаю, надолго ли, но пока она носится с Таней во всех направлениях, и все отлично.

Папа привез нам очередной шармик. У меня их собралась большая коллекция; ювелирные магазины начали их дарить примерно в то же время, когда родились девчонки. Некоторые шармики мы брали как раз на обратном пути из реанимации. Один, в виде крылышка, нам дали, когда мы узнали, что у Махи был бронхоспазм на ивл, врачи подозревали энцефалит, нашли перевентрикулярную лейкомаляцию и сказали, что, вероятно, будет ДЦП. Теперь эти бусинки возвращают меня в те дни, когда я не понимала вообще, зачем они нам нужны, зачем люди ходят по магазинам, и чему они радуются. Тогда я настолько была вне игры, что только к лету начала немного включаться, и меня изумляло, что уже май-июнь, а я думала, все еще ноябрь. Самый длинный ноябрь. А сейчас я нанизала все эти шармики на два шнурка и пообещала выдать Тане и Махе, как только они перестанут грызть ногти, волосы и прочие предметы быта. Я бы и так дала, но опасаюсь, что девочки их сожрут, а они мне дороги как память. Обе загорелись этой идеей; Маха тут же уверила меня: «я завтра стану порядочной». Вот бы отлично.

Показала девочкам свою фотку 10-и летней давности, и Маха меня узнала. Сразу сказала: «тыыыы!» Мило))

Девочки носятся с коробкой из-под конфет: «мы положим туда деньги!»

Маха: «Тата, найди деньги!»

Таня, озадаченно: «если только игрушечные».

Да уж, надеюсь, только игрушечные.

Вынимаю Маху из ванны, Таня: «вылезай, Маня, а то я сейчас буду гудеть пиросиновой лампой». В руках Таня при этом держала щетку и губку. На папины уточняющие вопросы, что за лампа такая, Таня ответила, что ею еще можно забивать гвозди и натирать полы. Универсальная вещь.

Птицы прилетают на кормушку как будто не столько поесть, сколько похулиганить и друг друга поклевать. Чечетка бьет все рекорды наглости, не боится вообще ничего и никого. После того, как она попозировала мне для портретной фотосессии, я попыталась восстановить справедливость и выгнать ее из кормушки, потому что она никого туда не пускает. Но для этого мне пришлось открыть окно и практически поймать ее за хвост. И так несколько раз. Такими темпами у нас скоро будет домашняя чечетка. А снегиря кто-то уже поймал и съел. Они тут толстые раскормились, аппетитные.

Девочки на прогулке прокатились с горки – Таня вместе с дедулей и зажмурившись, а Маха – одна и громко хохоча в процессе. Иногда я немного опасаюсь ее реабилитировать, потому что она гораздо более безбашенная, чем Таня. А с виду пай-девочка. Таня отнимет у нее какую-нибудь игруху, которой Маха как раз сейчас занимается, и на наше требование вернуть ее Маха говорит кротко: «не надо, пусть играет, у меня вот есть» – и берет что-нибудь другое. Удивительно.

Поехали с девочками утром сдавать анализы. Маха зашла в кабинет с победным возгласом: «а я не боюсь!» И, поскольку медсестра была занята и не отреагировала с должным восхищением, Маха запела: «не боюсь, не боюсь!» А потом, сев в кресло и увидев два разных жгута, сказала: «хочу, чтобы мне надели вон тот, фиолетовый!» Разумеется, ей надели фиолетовый, и Маха была полностью счастлива.

Следом зашла Таня и сразу же захныкала: «ой, будет больно!» У меня всякий раз когнитивный диссонанс. Когда они были совсем маленькие, Маха при взятии крови орала так, что из-за спазма сосудов кровь не шла, и была настоящая проблема взять у нее анализ. А Таня спокойно садилась в кресло и с любопытством смотрела, как ей втыкают иголку в вену. Куда что девалось. Но сейчас она хотя бы не дралась, как 200 спартанцев, а просто немного ныла. И выбрала жгут с леопардовой расцветкой, а потом разглядывала пробирки для анализов и рассуждала, какого цвета у них крышечки, и какой из них любимый цвет Маруськи. Забавно.

Таня нездорова, по этому случаю маруськина реабилитация опять переносится. Чувствую себя немного лотом, но не библейским, а морским. Только измеряю я глубину махиной толерантности к длительному отсутствию профессиональных занятий, и мне кажется, дно уже совсем рядом. По крайней мере, ногу она ставит частенько поперек дорожки. Даже интересно, сможет она идти пяткой вперед? Но шагает бойко и падает весело. Маха герой. Что же, спасение утопающих дело рук самих утопающих. Дно – это неплохо, от него можно оттолкнуться и выплыть.

Таня украсила семейный вечер, опрокинув на себя полную чашку кефира. Я услышала дикий вопль, а через секунду в комнату ворвалась сама Таня, с ног до головы в кефире, вопя и отряхиваясь, как мокрая кошка. В результате у нас весь этаж выглядел, как будто кефир попал в вентилятор, а Ваня только утром все пропылесосил моющим пылесосом. Мне было так весело, что я даже не сразу смогла обезвредить, переодеть и отмыть Таню, которая верещала и сопротивлялась, как бешеная, требовала ее не мыть, не переодевать, и вообще, убрать ее в карман. Карман в данном случае – получердачное помещение под крышей, где температура воздуха как на улице. От смеха у меня теперь пресс болит.

Вспомнила песенку «Don`t worry be happy», напела. Маха теперь ходит и поет: «донт хвори би хепи». Ну, собственно, хвори тоже донт, я согласна.

Маха умывается с наклейкой в руках: «я хочу намочить наклейку. Она липче стала?» Наоборот, совсем перестала клеиться.

Поехали с Махой в Мед-Амко за направлением на рентген – в Эксперте новые правила, раньше без направления можно было. Маха, как обычно, кинулась разорять елку, а когда перещупала все игрухи на елке, стала просить игрушечного бычка со стеллажа. И доктор ей его подарил. Маха всю дорогу на рентген и потом домой переживала это радостное событие: «какой бычок! Я его заслужила!!» Она теперь все подарки считает заслуженными, и у меня не хватает духу ее переубеждать.

Пришли в рентген-кабинет, и Маха тут же гордо заявила рентгенологу: «смотрите, какой бычок! Мне его Константин Сергеевич подарил!» Рентгенолог сделала нам скидку. Вот именно так всегда у девочек это и работает.

На снимок я принесла Маху на руках, от места стоянки машины, а оно неблизко, и потом через всю клинику, и получила такую одышку, как будто у меня легких вообще нет, а дышу я жабрами. Руки и ноги тоже отвалились. Поэтому на обратном пути хотя бы по клинике Маха шла сама. И ведь дошла до гардероба, не спеша, но в таком вполне приемлемом темпе. Когда мы были там в начале прошлой весны, нельзя было даже представить себе, что Маха вот так просто дойдет от кабинета до выхода. Даже если криво, но шла она сама и даже обходила препятствия. Вот в такие моменты сразу видно прогресс.

Приехали домой, и Маха сразу же закричала: «Тата, Тата, посмотри, какой бык!» Таня все бросила и сразу же прибежала. Маха ей: «это тебе! Мне Константин Сергеевич подарил!» Вот что мне в девочках безусловно нравится, так это их умение делиться. Подарил Махе, но это тебе, Таня. Все правильно, это им обеим. Они назвали его Мумука.

А вообще у меня сегодня харизма. Такая, что даже на дороге все машины мне уступали. Не знаю, почему бы, но факт.

Маха лежит в укладке и зовет: «мама, у меня на бедре сполз мешок!» Вот что значит снимок сделали – сразу выучила, где у нее бедро.

Прошу Маху быть аккуратнее с бычком, не оторвать ему бахрому с шарфика. Маха: «ну это будет наш секрет, мы не скажем доктору». Восхитительная логика. Можно же просто не отрывать. Но это маловероятно, потому что Маха сильно полюбила его и улеглась с ним спать, отодвинув даже Тоторо. Беспрецедентно.

Поехали с Махой на занятия. Маха после долгой разлуки бросилась целовать доктора, и даже маска ей не помешала. А потом, уже дома, вздохнула и сказала: «иногда скучно уезжать из Мед-Амко». Ну так зато приезжать туда всегда весело.

Подъезжаем к дому, и Маха спрашивает меня тоном великого снисхождения: «ты хоть фары-то включила?» Это было бы очень ценное замечание, если бы не прозвучало уже возле дома, когда пора их выключать, но да, включила.

Вечером внезапно отключили свет. Хорошо, что есть куча ночников и фонариков на этот самый случай, но Таня хулиганила и убегала с ними из комнаты, а Маха вопила. И потом резюмировала: «я поняла, что темнота иногда это действительно страшно».

Таня, соскучившись по Махе за время наших поездок, достала говорящего ежа. И постоянно заставляет его рассказывать сказки, и когда мы приезжаем – тоже. Особенно феерично получилось в темноте – он ведь еще при разговоре сверкает глазами. Так что я тоже поняла, что иногда темнота это действительно страшно, особенно когда где-то тебя подстерегает говорящий еж.

Опять прогулялась с Махой на руках на приличное расстояние и вспомнила, как в возрасте девчонок сломала палец на ноге, меня закатали в гипс на две недели, и мама меня везде носила. Весила я примерно как Маха, но тогда было лето, я была хотя бы без верхней одежды. Помню, как мама говорила, что ей тяжело, и просила меня сидеть нормально держаться за нее. Сейчас я слово в слово повторяю это Махе, потому что реально не дотащить без ее активного содействия. Зато дома я объяснила Махе, что ей сейчас совершенно точно стало легче при ходьбе правильно ставить левую ногу, и когда она про это вспоминала, шла определенно лучше.

Дети задают провокационные вопросы, и мне приходится объяснять им такие вещи, которые для меня всегда были безотчетны. Интересный опыт. Маха: «а почему ты не осмеливаешься надеть штаны? Все время ходишь в юбке?» Оригинальная постановка вопроса. Я не то чтобы не осмеливаюсь, мне в юбке просто больше нравится, удобнее, привычнее. И, думаю, я даже не буду надевать штаны, чтобы доказать детям свою смелость. Надену, когда мне будет это удобно. Опять же Маха, разглядывая мою футболку: «а почему здесь сделан такой разрез?» Говорю, не знаю, такой фасон. Маха: «дай я тебя там пощекочу!» А вот сразу и стало ясно, зачем разрез. Чтобы всем хотелось пощекотать. Таня предложила свою версию: «сама что ль разрезала?» Ну не все же такие хулиганки, как она.

Маха ложится спать и кряхтит: «утром надо размяться. А то сегодня доктор меня очень напрягал». Доктор вообще-то, наоборот, расслаблял, но у Махи свое видение ситуации.

Припарковались у Мед-Амко, Маха: «все? Хорошо встала?» Потому что накануне я хорошо встала с третьей попытки, и все равно доставала Маху через противоположную дверь. Теперь она все держит на личном контроле.

Маха ездит в Мед-Амко, определенно, чтобы тискать сову и смотреть мультики. Залипает в них буквально до полной потери сознания. Реабилитация – приятный побочный эффект. Но благодаря ему она сегодня рассекает по дому вообще как настоящая, и даже немножко слетала с лестницы, потому что у нее головокружение от успехов, и уверенность в себе опережает реальные возможности. Хорошо, что она не такая компактная, как Таня, и, пролетев ступеньки три, застряла. А то ведь начала полет с самой верхней, старт был впечатляющий. Но девочки заколдованные – отделалась легким испугом, и все.

Пошли гулять, говорю Махе, что она поедет на санках – доктор разрешил ходить пока только дома. Маха: «совсем не буду ходить на прогулке? Как хорошо!» Но Маха не была бы собой, если б до конца прогулки осталась при своем мнении. Проезжая мимо самого глубокого сугроба, она стала требовать, чтобы ее высадили, «хочу ходить!» А я-то как хочу! Не пересказать. Но всему свое время.

Таня в ванне налила в ведерки воду, окунула туда игрушечных зверей и дает указания: «я запретила выливать эту воду из баночек!» Какая запретила выросла, а.

Маха: «мама, а почему ты танцуешь сидя?» Это я за компом сижу и музыку включила. Даже не замечала, что танцую. Сказала ей, что так танцевать и она отлично сможет. Но Махе больше нравится стоя.

Маха лежит в Мед-Амко в ожидании доктора и балдеет: «какой мягкий диван!» Вообще-то это массажный стол, но Маха на нем устраивается как на диване. Почему бы и нет. А потом демонстрировала доктору свои таланты и ходила по столу на руках: «хочу сделать тачку! Как я наловчилась!» Наловчилась это не то слово.

Таня нюхает крем и морщится. Бабуля спрашивает ее: «что, неприятный запах?» Таня: «нет, ничего. Приятный. Слишком резкий». Как взвешенно. Маха делает проще – нюхает все подряд и говорит, что пахнет керосином. Попросила меня дать ей понюхать санитайзер в Мед-Амко и тоже сказала: «керосином пахнет!» Вот уж ни разу. Но Махе после незапланированного перерыва практически экстренно потребовалась серьезная реабилитация, так что в целом она права – дело пахнет керосином, да. Только это наша обычная жизнь, ничего принципиально нового, пора привыкать.

Таня утром не поладила с одеждой и стала требовать, чтобы ее одела я. А я сказала, что одену, как только она перестанет верещать. Тут у Тани совсем резьбу сорвало, она стала голосить: «надень на меня платье! Аааа я хочу умереть!» Я ответила ей, что умереть она всегда имеет полное право, но это вполне можно и в майке сделать. Таня тут же передумала: «хочу жить! Надень платье!» Я все-таки не надела, пока они не прекратили орать. Маха ведь присоединилась к Тане и ее требованиям, и выли они дуэтом. Это их снегопад так накрыл, судя по всему.

Маха: «а что с моим суставом? Все хорошо же». Она все слышит и многое понимает. Но сейчас я сочла немного преждевременным посвящать ее во все тонкости и сказала, что все хорошо. Тем более, что сейчас и правда все хорошо, насколько можно требовать. Я сама в 30 с лишним лет с трудом и очень постепенно понимаю, что такое дисплазия и что она означает в нашем случае; Махе я объяснила в прикладном смысле – как нельзя сидеть и ходить, а как можно, чтобы все было в порядке. Надеюсь, что к тому моменту, когда Маха будет способна понять ясно, у нас уже будет более твердая уверенность в благополучном исходе. Маха и так отлично умеет жить моментом и не загадывать, и искренне радоваться тому, что есть. Всё – тренировка, только Махе физическая, а мне моральная.

Маха разглядывает свои тейпы: «мама, эти тейпы мне не только для лечения, а еще и для тепла». В такую погоду немаловажно.

Дедуля ремонтирует машину, и в процессе дал девочкам понюхать настоящий керосин. Таня зафыркала и убежала, а Маха уткнулась носом в его руки и блаженно заулыбалась: «керосииин!» Этот ребенок знает толк в прекрасном.

Всю эту неделю по ночам сопела Таня, а нынче вечером к ней присоединилась и Маха. Это всегда плохая примета – если Маха начала храпеть, я жду больших и длинных соплей. Так и случилось – в четвертом часу Маха завопила, я к ней пришла, а она совсем носом не дышит и горяченькая. Ну, это было ожидаемо. Раза два всего было, наверное, когда одна заболела, а другая нет, и то в самом младенчестве. На сей раз Маха еще долго продержалась, что дало нам возможность пройти обследование и позаниматься с ней. Это дорогого стоит.

У меня самой ночью был аттракцион. Когда Маха нас разбудила, я пошла к ней зигзагами, потому что фантастически кружилась голова. Я даже ради интереса посмотрела, в какую сторону – всегда хотелось это знать. И узнала – голова кружится против часовой стрелки. Все видимые предметы со страшной скоростью улетали направо. Пошла померила давление, чтобы знать, каким цифрам соответствуют такие приходы, оказалось, немаленьким, по крайней мере по сравнению с моими обычными.

Маха: «я все слышу, потому что уши устроены не как у человека, а по-другому. Я даже далекие звуки могу услышать, потому что у меня уши устроены по-другому. Там право на лево, а лево на право». Все сразу же стало понятно. Но вообще Маха сегодня контуженная. На все вопросы отвечает, что чувствует себя хорошо, а грустная потому, что хочет гулять. Но это вряд ли, пока разница между температурой Махи и температурой улицы 60 с лишним градусов.

Одеваю девочек утром и говорю им, что раз Маха заболела, никуда сегодня не поедем, не пойдем, будем дома. Таня меня утешает: «она скоро поправится, не волнуйся!» Очень на это надеюсь. Если Маха и в выздоровлении возьмет пример с Тани, то через два дня будет в полном порядке. Наверное, это неправильно, но любую болезнь я воспринимаю только в контексте занятий с Махой; само по себе нездоровье, даже детское, ничего для меня не значит.

Только пришло в голову, что реабилитировать ребенка можно с чистыми руками, холодной головой и горячим сердцем, как узнала, что это высказывание Дзержинского относительно того, каким должен быть чекист. А я-то думаю, почему на занятиях с Махой я сама себе очень напоминаю чекиста. Неспроста.

Таня: «январь – это самое лучшее место. Мне нравится любое время года!» И место, и время. Люблю ее оптимизм.

Маха смотрит в окно: «ой какая елка! Вся в снегу! Похоже, новый год не кончился». Говорю, что только начался. Маха: «а какой новый год, если Дед Мороз уже подарил подарки?» Типа раз только начался, давайте дальше дарите. И обе очень сильно интересуются, когда танины именины и что будет на них подарено. Подарки уже не помещаются в дом, а им все мало.

К ночи Маха так разогрелась, что на ней можно было жарить яичницу. Вместо этого мы уложили ее спать и пламенно надеялись, что эффект этого будет хоть сколько-нибудь продолжительным, но Ваня опять все испортил. Он ушел работать, сказав, что ляжет около двух. А ведь он как говорит, так и делает. Я умоляла его передумать и ложиться около одной, потому что я не хочу спать с Махой. Но в итоге, точно, в полночь Маха разоралась и стала требовать, чтоб ее положили к нам. Я сказала: «вот коза мелкая, ну ложись. Ты коза?» Маха деловито: «да, мелкая. Подвинься». Три часа я спала и мечтала во сне о бронежилете, потому что убойная сила маруськиных туторов с каждой ночью все возрастает. А потом Маха сказала: «темно здесь, отнесите меня обратно». Девочки спят при ночнике, а у меня от ночника идиосинкразия еще со времен их младенчества. Отнесли ее обратно, и всю оставшуюся ночь она вопила: «мама! Помоги мне перевернуться! Мама! Помоги мне накрыться. Мама! На горшок. Мама! Помоги перевернуться обратно!» примерно каждые 15 минут. Пока я не психанула и не сказала ей, что злая мать гораздо страшнее любого вируса, поэтому хватит вопить по пустякам. После этого она даже немного поспала и дала поспать нам всем.