Loe raamatut: «Дитя леса»

Наталья сидела на краю забытого колодца, прокладывая пальцами узоры на пыльной поверхности. Она уже смирилась с тем, что жители деревни считают ее юродивой, и не утруждала себя переживаниями по этому поводу. В ее сердце царила мудрость, которую не могли затмить их шепоты. Она принимала свою роль в этой маленькой общине, где грешники и святые смешивались в едином потоке бытия, и каждое утро встречала рассвет с осознанием своей уникальной судьбы. Мудрость жизни вела ее по тропам, где не имело значения, кем она была в глазах других, а лишь важным оставалось то, кем она могла стать. Аксинья, словно понимая мысли Натальи, ласково говорила ей, что настоящая суть – за пределами общественного мнения, в красках мглы и света, в истинах жизни, лежащих невидимыми на поверхности.

Наталья прекрасно знала, что Аксинья не ее настоящая мать, и ее появление в деревне – это результат таинственных обстоятельств. Жизнь Аксиньи наполнилась новым смыслом в тот день, когда крошечную Наталью нашли на берегу реки в корзинке, оставленной у воды для исполнения неведомых судеб. С этого дня одинокая женщина, наконец, обрела счастье материнства, наполнившее каждый её день светом и теплом. Она рассказывала, как мелодия детского смеха заполнила пустоты её души, и делилась моментами, когда, держа Наталью на руках, ощущала непреодолимую связь, которую столь долго искала.

Порой в сердце Натальи пробуждалось желание понять, откуда она пришла, но это желание не обременяло её, напротив, она ощущала глубокую связь с природой, с шёпотом волн и скрипом ветра. В отражении серых вод реки иногда мелькали образы другой жизни, она чувствовала, как ветры минувших дней шепчут ей о неведомых корнях, о мире, который остался за пределами ее познания. Два мира внутри нее боролись за право на существование – тот, который она знала, и тот, что оставался в тени. Она продолжала искать ответы в закатах и зорях, в лесных тропах и шепотах трав, надеясь понять, кто же она на самом деле.

С самого детства Наталья была вполне довольна своим одиночеством, ей не хотелось играть с другими детьми. Гораздо больше ее манили бескрайние поля, зелёные луга и таинственный лес, где величественные ели, словно стерегущие небесную синь, тянули свои могучие ветви к облакам. В этих местах, пропитанных духом природы, словно в объятиях родной земли, она находила утешение и гармонию. Каждая травинка, каждое шуршание листьев под ногами напоминали ей о безграничной свободе и просторах, где можно было затеряться, раствориться в этом живом полотне. Здесь, вдали от суеты, шумных голосов и детских затей, Наталья создавала собственный мир, полный чудес и тайн. Каждое мгновение открывало ей глубину пространства и времени. Одиночество стало ее другом, а природа – её вдохновением.

С тринадцати лет Наталья начала ощущать на себе не только взгляды, адресованные ей как к странной и загадочной, но и восхищение юношей, а также сдержанные завистливые взгляды девушек. И Наталью охватывало ощущение некоей власти над ними. В отражении зеркала она видела, как её молодая красота расцветает, обретая все новые очертания, словно цветок, распускающий свои лепестки под теплом весеннего солнца. Лучи света играли в ее волосах, словно подчеркивая ее неповторимое очарование, а в её глазах светилась искорка, намекающая на тайну, которую она сама едва осознавала.

***

На днях Наталье исполнилось пятнадцать. Гуляя по поляне, утопающей в зелени леса, усыпанной солнечными лучами, она вдруг ощутила на себе пронзительный взгляд – это было знакомое чувство, когда кто-то внимательно следит за ней. Обернувшись, Наталья встретила взгляд юноши, который явно был не из их деревни. Это немного насторожило её: свои, хоть и смотрели с осторожностью и насмешкой, никогда бы не осмелились причинить боль, незнакомец же таил в себе непредсказуемость. На вид юноша выглядел ровесником Натальи. Он смотрел на нее так, словно открывал для себя новый мир, заворожённо широко открытыми глазами и, не скрывая своего удивления. В этот миг Наталья ощутила смущение, что было для нее новым состоянием. Казалось, он и дальше стоял бы неподвижно, как застывшая статуя, не уходя и не делая шагов вперед, не пытаясь заговорить. Чарующее красивое лицо юноши обрамляли светлые кудри, сверкающие на солнце, а сильные руки уверенно держались за ствол дерева, из-за которого он выглядывал. Наталья почувствовала новое, ранее незнакомое ощущение желания сблизиться, подойти поближе. Это чувство было похоже на то, что она чувствовала только к Аксинье и больше ни к кому и никогда. Она направилась к нему, а юноша не шелохнулся и все так же смотреть на нее. Большие зелёные глаза его не моргали и притягивали словно магнит. Наталья шла как под гипнозом, так же завороженно, как мотыльки летят на свет. Подойдя, она, вместо приветствия, протянула ему цветок, который держала в руке. Он молча взял его, будто этот жест и был тем, для чего они оба сюда пришли сегодня.

– Ты меня не боишься? – Наталья не узнала свой голос, он был такой непривычно мягкий.

– Нет, – юноша отрицательно качнул головой, – ты такая красивая, как можно тебя бояться?

– В деревне меня все сторонятся, я привыкла к этому, – ее голос была все таким же мягким, – а ты откуда?

– Я с бабушкой живу в глубине леса, там кроме нас никого нет и я редко видел других людей. Обычно я не захожу так далеко от дома.

Наталья подумала, что тоже хотела бы так жить, отдельно от всех и еще больше почувствовала непреодолимую тягу к этому юноше.