Дюймовочка и Великан

Перед глазами появилась бархатная коробка, а когда она открылась, Лиза даже не поняла, что там. Нахмурилась, рассматривая, но перед глазами все плыло.

– Это ошейник с сапфирами и бриллиантами, ручная работа, натуральная кожа, совершенная огранка.

Ошейник?

Лиза правильно поняла, и это не галлюцинации?

Ей на день рождения хотят подарить ошейник с бриллиантами и сапфирами ручной работы?

И она должна по этому поводу хлопать в ладоши от радости?

Пальцы еще сильнее сжали вилку. Всего замах, один удар и четыре дырки.

Такой пустяк – и она свободна.

Глава 5

– Тебе нравится? Посмотри, он прекрасен, не правда ли? Примерим?

У Кирилла Юрьевича глаза сверкали лихорадочным блеском, даже между пальцев вспотело и в шейном платке стало жарко. Он был уверен, что Лиза оценит его широкий и шикарный жест, он все делал правильно, ухаживал, дарил цветы и сладкое.

Правда, подарить эту роскошь пришлось при весьма пикантных обстоятельствах, Елизавете не понравилось, что ее похитили. Но как еще было поступить, если девушка начала игнорировать звонки и сообщения и губить на корню зарождающиеся чувства? Она просто еще молода и неопытна, но Семенихин твердо решил, что одарит ее счастьем быть с ним рядом.

– Нравится? Не отвечай, по глазам вижу, что да.

Да твою же мать, куда это Ветрова попала? Зачем она вообще познакомилась с этим придурком? Это все Лариска, сучка крашеная. Мол, пойдем поужинаем, мужик мировой, щедрый. И так как бы невзначай свалила. А потом он достал своими приглашениями и подношениями.

Ветрова с ужасом смотрела на ошейник, нет, после этого у нее разовьется четкое чувство отвращения к драгоценным камням. А примерить эту «прелесть» значит позволить этой гадости защелкнуться у нее на шее.

А потом что? Цепь, батарея, матрас на полу? И акт извращенного насилия от короля сухарей?

– Кирилл Юрье… ой, извини, Кирилл. Все это очень прекрасно, я просто в шоке от красоты и неожиданности. А ты не подскажешь, где моя сумочка? Там телефон, хочу эту невероятную красоту сфотографировать и отправить подружкам. Они от зависти помрут.

Прикидываться дурой в непонятных ситуациях у Елизаветы получалось лучше всего. Нет, удар вилкой в глаз или в другую часть тела – не вариант: мотать срок – перспектива ужасная. А вот пойти искать сумочку и свалить хоть в окно – это, может, и трудновыполнимый, но рабочий вариант.

– Я поищу, хорошо? Наверное, в прихожей, я быстро, а ты пока налей еще шампанского или лучше найди алкоголь покрепче, у меня совсем либидо падает от слабого алкоголя, и в сон клонит.

При упоминании либидо Семенихин даже возбудился, отложил шкатулку, наблюдая, как Лиза выбирается из-за стола, улыбка у нее была ослепительной, ярче бриллиантов на ошейнике.

Ветрова попятилась назад, незаметно пряча в рукав платья столовый нож, наступила на что-то мягкое, раздался собачий лай, сердце чуть не выпрыгнуло из груди, черт побери эту противную шавку!

– Принцесса, ты опять путаешься под ногами, иди ко мне, пойдем поищем для нашей гостьи то, что она просит. А твоя сумочка в прихожей, в шкафу.

Развернулась, быстро пошла в сторону выхода, пока Семенихин гремел бутылками и утешал Принцессу. Сумочка нашлась быстро, Лиза перекинула ремешок через плечо, а вот надевать ботильоны времени не было. К тому же на высоких каблуках есть вероятность при побеге сломать ноги. И тогда Лизу точно прикуют – не к батарее, а к кровати, да еще в ошейнике.

Так, Ветрова, думай, соображай, в конце концов, ты дочь мента и должна уметь выбраться из любой, даже самой поганой ситуации. Это старшая сестренка – натура тонкая, попади она в такую передрягу, даже неизвестно, чем бы все закончилось.

Но в том-то и дело, что Настя никогда бы не вляпалась так жестоко, а все потому, что боженька при рождении дал ей везение, а Лизе лишь ведро сомнительных приключений.

Лиза начала быстро шарить по полкам огромного шкафа, отбрасывая в сторону бесполезные предметы. Встав на носочки, наткнулась на что-то твердое, ухватилась, поднесла к глазам. Это был небольших размеров бюст Гоголя.

Его она узнала сразу, последние три года гимназии с углубленным изучением английского языка, куда ее запихнули родители в надежде на лучшие перспективы, Ветрова сидела на уроках литературы напротив огромного портрета Николая Васильевича, изучая его внешность.

Однако какой интересный выбор Семенихина, он действительно увлекается творчеством Гоголя или это так – что-то придавить? Классик русской литературы смотрелся инородным предметом на фоне пафосной безвкусной роскоши дома короля сухарей. Неудивительно, что он был спрятан в шкаф.

Лиза вцепилась в него как в последнюю надежду. А потом начала одеваться, перекладывая бюст из одной руки в другую, залезая в мужскую, огромного размера черную дубленку и валенки, стоявшие в углу. Наверняка это вещи Семенихина, он в них осматривает свои владения, придется позаимствовать.

– Лиза, что ты делаешь, что… Куда ты собралась?

Кирилл Юрьевич был в недоумении, пока он искал спиртное и фантазировал на тему страстной ночи, его гостья вознамерилась сбежать.

Девушка подскочила от испуга, повернулась. Семенихин стоял в нескольких шагах, держал в руках бутылку водки. Можно было схватить ее, выпить всю и упасть в алкогольной коме. Но не получится, Лиза знала свой организм, и на третьем глотке ее может вырвать.

– Что происходит?

– А это мне хочется спросить у вас: что происходит, Кирилл Юрьевич? – Лиза поморщилась, потрогала шишку на голове, сильнее сжала Гоголя, надо было сразу ставить на место этого любителя делать неуместные сюрпризы. – Вы в своем уме? Что вообще все это значит? Я не понимаю, для чего было меня похищать, травмировать психику? Да вы хоть знаете… вы хоть понимаете, я чуть от инфаркта не померла, ваши эти… Сема с Валерой обещали меня изнасиловать! Ладно Валера, но Сема – тот вообще маньяк!

Ветрова уже не просто повышала голос, она орала, не отвечая за последствия и не понимая, какой реакции ждать от мужчины. Под ногами тявкала Принцесса, а Семенихин менялся в лице. Кирилл Юрьевич не любил, когда на него кричали, не любил этого с детства, с того времени, когда он жил с деспотичной и нервозной матерью.

Внутри него сразу переключался какой-то тумблер и начинались неконтролируемые вспышки гнева. Семенихин с этим боролся, ходил к психологу и чувствовал прогресс, но сейчас душевный романтический настрой был нарушен.

– Никогда не повышай на меня голос! Никогда!

Кирилл Юрьевич изменился в лице, побледнел, поджал губы, на лбу выступила испарина, он начал надвигаться на девушку, тяжело ступая, Принцесса продолжала тявкать. Лиза отступала, поражаясь изменению облика Семенихина. Недавно он был добродушным дурачком, дарил странные подарки, а сейчас готов был ударить.

– Я ненавижу, когда на меня кричат! Никто, слышишь, никто этого не смеет делать! Иначе я прикажу кинуть тебя в подвал, будешь сидеть там, пока не остынешь! Пока не научишься быть благодарной!

Упоминание о подвале привело Ветрову в чувства. Кирилл Юрьевич был уже совсем близко, можно было разглядеть пряди светлых волос, прилипших к лысине, и бородавку на переносице. Лиза сцепила зубы, было страшно до жути, но бояться было не время.

Замах, бюст Гоголя, как в замедленной съемке, по траектории справа налево встретился с головой Семенихина. Лиза зажмурила глаза, не выпуская из рук свое орудие, вжала шею в плечи, ожидая ответного удара, но его не последовало.

Лишь что-то громко упало рядом, а еще разбилось. Открыв один глаз, задержав дыхание, Лиза посмотрела вниз. Расшитые золотом тапочки хозяина дома валялись рядом, дальше были ноги, распахнутый халат и раскинутые в разные стороны руки.

– Господи… господи, господи, господи, вот же… твою мать, – прошептала Лиза, боясь посмотреть на голову и увидеть лужу крови, но смотреть пришлось.

Кровь была, хоть и не лужа, этого хватило бы, чтобы упасть в обморок, но Ветрова, отшвырнув бюст Гоголя на пол как что-то мерзкое, кинулась на кухню, к задней двери, чтобы убежать как можно дальше.

Глава 6

Бежать, бежать, бежать.

Бежать как можно дальше от этого дома, от этого места и от тела человека, который лежит, раскинув руки, в холле.

Но пришлось вернуться.

Лиза и не подумала о том, чтобы вызвать «скорую» и полицию, рассказать им, как все было, и наверняка бы ее поняли, что это была чистая самооборона. Потому что произошло похищение, а это уже статья Уголовного кодекса, а то, что Ветрова совершила совсем недавно, была статья тяжелее.

К тому же как и куда она бы вызвала службы спасения? Лиза даже адреса не знала и телефон не нашла. Но это были всего лишь отговорки.

А папа после случившегося по голове точно не погладит, мать будет плакать в три ручья, а Настя – тяжело вздыхать, сложив руки на своем круглом животике. Нет, этого Лиза не переживет, она не хочет такого позора.

К тому же она не виновата, просто случайно махнула рукой, просто случайно ударила человека по голове. Ибо нечего этому человеку похищать девушку и дарить ей свои извращенские подарки, а еще повышать голос.

Вернулась к месту своего преступления с большой неохотой, нужно сделать хоть одну здравую вещь за эти сутки – забрать вещдок, а точнее, бюст Гоголя со своими отпечатками пальцев.

Лиза перешагнула через ноги Семенихина, чуть не поскользнулась в валенках на начищенном полу, схватила Гоголя и вновь зашаркала в сторону кухни. Принцесса все еще продолжала бегать вокруг тела своего хозяина и противно тявкать. К черту, пусть ее тоже разорвет на мелкие кусочки, а вот Лизе пора уносить ноги.

Прижав к груди многострадальный бюст Гоголя одной рукой, другой Лиза начала дергать стеклянные двери, выходящие на задний двор. Должны же они как-то открываться! Нащупала маленькую замочную скважину на ручке, огляделась по сторонам в поисках ключа.

Куда этот извращенец мог его спрятать? Лиза уже взмокла в дубленке и валенках, но начала шарить руками по полкам, потрясла железную банку из-под чая, открыла ее и нашла ключ.

– Ну, слава богу!

Дрожащими пальцами открыла двери, вышла на террасу и вдохнула морозного воздуха. Боже мой, как хорошо было на свободе!

На заднем дворе дома было темнее, чем у центрального входа. Но ничего, глаза уже привыкли к темноте. Справа Лиза увидела несколько строений, чищеные дорожки, еще не растаявшие сугробы, накрывающие клумбы.

В строении побольше шел из трубы дым. Скорее всего, это была баня, только вот кого в ней сейчас моют, загадка. Было еще интересно, где сейчас находятся Лизины похитители Сема с Валерой, вот с ними неожиданно столкнуться не хотелось совсем.

Если они в бане, то хорошо, а если еще и вусмерть пьяные, так это вообще подарок судьбы. Но на такие «подарки» Ветровой рассчитывать было слишком жирно.

Чтобы выйти за ворота особняка, нужно обойти дом по правой стороне, Лиза так и сделала, начала медленно идти вдоль стены, оглядываясь по сторонам. Положила бюст несчастного Гоголя в карман дубленки, а во втором нашла металлическую зажигалку. Сжала ее в кулаке, пошла дальше, выглянула из-за угла, никого не было.

Яркий фонарь освещал парковку, темный автомобиль на ней, ворота и калитка были закрыты. Нет, здесь выйти не вариант, наверняка все на кодовых электронных замках. Когда они въезжали, ворота открылись автоматически, кто-то ими управлял. А какой был бы шикарный план угнать автомобиль и рвануть в город.

Но на участке должен быть еще один выход, неприметная калиточка в углу за колючим шиповником. Так было у родителей, Лиза об него всю задницу расцарапала, незаметно от отца убегая из дома. Здесь тоже должна такая быть, а от нее тропинка в лес, а там дальше полянка и озеро. Вот было бы здорово, окажись эта фантазия правдой.

Лиза пошла обратно уже быстрее и увереннее, но все равно оглядываясь по сторонам, направилась к бане. Подошла совсем близко, услышала музыку, звон стекла и голоса. А вот и Валера с Семой, даже как-то скучно было без них.

– Вот же черт. – Лиза шепотом выругалась, прижалась к бане спиной, чуть не запнулась обо что-то под ногами.

Нет, они не спят, но они пьяные и веселые. А если сейчас найдут здесь Ветрову, то будет еще веселее.

Но Елизавета прикусила до боли губу и настроила себя на то, что она пойдет на все, чтобы выбраться отсюда. Главное, не отпускать ситуацию, не терять контроль, а сейчас контроль был в ее руках. Думать она будет потом.

А то, что там Семенихин валяется с пробитой башкой и в крови, это ровным счетом ни о чем не говорило. Главное, вырваться отсюда, а там она уже во всем разберется, позовет на помощь, расскажет все как было, и этого сраного извращенца, любителя ДиКаприо, «Титаника» и ошейников, закроют в психушке, а лучше в тюрьме.

Голоса стали ближе, Лиза вновь огляделась. В принципе, дом был красивый – стеклянные витражные окна, мягкий свет. Снаружи он выглядел гораздо приятнее, чем внутри. Но Лиза не закрыла дверь на кухне, и эта мерзкая шавка Принцесса может выбежать на улицу и устроить шум.

– Вот же черт.

Стало обидно за свою глупость.

Но пока этого не случилось, Лиза подошла к углу бани, выглянула и заметила небольшую, присыпанную снегом дорожку в сторону забора. Точно, там наверняка должна быть калитка, но чтобы туда добраться, нужно пройти мимо крыльца, а как раз в это время на него вышли двое мужчин.

Потянуло сигаретным дымом, Лиза вжалась в стену, слушая их разговоры.

– Интересно, что там наш Сухарь делает с этой девахой? Хотя ясно, что делает, показал ей свою красную бархатную комнату, нацепил наручники и начал драть.

Мужчина громко заржал, голос был пьяным, Лиза вздрогнула, зажала рот кулаками, чтобы не закричать.

Сухарь? А Семенихину подходит прозвище.

– Сухарь сделает все как надо, не впервой, а потом завалит подарками, не первая и не последняя, потерпит.

– Не понимаю этого изврата.

– Каждому свое, как говорится, хотя ни одна баба от него не уходила недовольная. Он всем потом хорошо платил.

– Вот же дурак.

– Заткнись, Сема, мы работаем – нам хорошо платят, а все остальное нас не должно касаться. Где мы еще такого босса найдем?

– Это верно, Валера, пойдем, за это надо выпить.

– Ну-ка, подожди. Слышишь? Лает Принцесса Сухаря.

– Точно, может, она тоже возбудилась? Ах-ха-ха.

– Надо бы пойти посмотреть.

– Ой, Валера, да ну на фиг, я устал. Давай по последней и спать ляжем, сил больше нет, меня даже водка не берет.

– Я все-таки пойду посмотрю.

– Да твою же мать, – Ветрова выругалась сквозь зубы, начала пятиться назад, задела какую-то железяку, она громко звякнула.

Вот сейчас ее поймают, уведут в красную бархатную комнату с наручниками, и выйдет она оттуда с поломанной психикой. Нет, надо бежать.

Пока на крыльце вышла заминка, Лиза рванула вперед, сделала несколько шагов, споткнулась, упала, что-то прогремело. Попалась на глаза Валере и Семе, те голые стояли на крыльце и в первые секунды даже не поняли, кто перед ними.

– Епти! Валера, так это же наша истеричка!

– А ну стой!

Валера кинулся в баню, видимо, одеться, мозг Ветровой лихорадочно соображал, надо их как-то остановить, просто так ей не убежать. Бросила взгляд на канистру, из которой выливалась жидкость, запахло бензином. Посмотрела на зажигалку, зажатую в кулаке.

Чиркнула, вспыхнул маленький огонек, а потом бросила ее в эту лужу, шагнув назад. Огонь моментально загорелся и начал распространяться со страшной силой.

Все, теперь бежать!

Теперь точно бежать, не разбирая дороги.

Проваливаясь валенками в снег, чуть не теряя их, Лиза кинулась по тропинке в сторону забора в надежде, что там все-таки есть калитка, и она там была на ее счастье.

– Боже мой, боже мой, боже мой, пожалуйста! Пожалуйста, помоги мне! Помоги, я больше никогда не буду так себя вести и знакомиться с какими-то уродами. Господи, пожалуйста, пожалуйста, помоги мне!

Ветрова вспотела, взмокла, но добралась до забора. Калитка была закрыта на задвижку, оставалось только сдвинуть ее и выскочить наружу. Ломая ногти, дыша на стылый металл, Лизе удалось это сделать.

Вывалилась наружу, встала, побежала. Обернулась лишь раз и увидела уже яркое зарево огня, которое охватило строение бани.

Глава 7

Утро выдалось морозным.

Мужчина шел по лесу, только занимался рассвет, а он, как день, как месяц и как полгода назад, обходил свои владения. Замерзший в корку снег хрустел под ногами, его было достаточно, в лес весна приходит с опозданием. Нужно было проверить силки на зайцев, и если повезет, то будет диетический обед.

Егору Хабарову совсем недавно исполнилось тридцать четыре, критический возраст миновал, но кризис не прошел. А может, он больше себя уже накручивал, мужчина пока понять не мог.

Вот уже год он жил отшельником в лесу, в доме, построенном его отцом много лет назад, который мечтал встретить старость наедине с природой. У отца это не получилось, болезнь забрала его раньше, а вот у Егора прекрасно получается лучшие годы своей жизни проводить в этом месте.

Ночью спал плохо, проснулся около шести утра, на душе было неспокойно, встал, подбросил дров в камин, подумал, что все-таки нужно было завести собаку. Взять какую-нибудь дворнягу, приютить, чтобы была верным другом, но привыкать Егор ни к кому не хотел, слишком больно потом расставаться.

Нет, ему этого больше не надо, лучше одному, вдали от города, людей, суеты, осуждений, лжи, предательства, косых взглядов. Лучший друг Медведев считает его слабаком, но пусть он идет к черту со своими советами, Хабарову и так хорошо.

Заяц все-таки попался в силки, свернул, бедолага, шею, так что не пришлось его умерщвлять. Перекинул через плечо, расстегнул овчинный тулуп, пошел дальше и, не успев сделать пяти шагов, наступил на что-то твердое.

– Интересно, а ты что здесь делаешь?

Бюст Гоголя примерно сантиметров двадцати высотой выглядел по меньшей мере странно в лесу. Здесь, конечно, можно было найти всякое, люди – свиньи, что только не выбрасывают, но вот Гоголя Егор не встречал со времен школы, вчера его точно не было, и значит, откуда-то он взялся.

Мужчина начал приглядываться, еще немного прошел вперед и под сосной заметил темную кучу. Снял с плеча ружье, мало ли что это может быть, нахмурился, толкнул ногой, а когда вылез валенок, замер, начиная понимать, что это человек.

Убрал ружье, начал трогать руками, поворачивая кучу к себе, и, увидев длинные светлые волосы, а потом девичье бледное лицо, в первую секунду испугался, что она уже мертва. Не хватало ему таких подснежников, а вместе с ними кучи народу, полиции и криминалистов.

Приложил два пальца к шее, пульс был, снова перекинул ружье через плечо, сунул Гоголя в карман тулупа, взял девушку на руки и широкими шагами быстро понес ее к дому. Непонятно было, откуда она взялась и что делала в лесу ночью?

Ноша была легкой, по дороге с ее ног спали большого размера валенки, голова запрокинулась, волосы цеплялись за ветки, а на душе Хабарова нарастала тревога. Зайдя в дом, не разуваясь, прошел до кровати, уложил ее, бросая свои вещи и тулуп на пол, начал раздевать и осматривать свою лесную находку.

Под мужской дубленкой пряталась стройная, худенькая и невысокая девушка в блестящем коротком платье и рваных капроновых колготках. Через плечо перекинута сумочка, Егор решил, что проверит ее потом, и начал раздевать девушку. От переохлаждения в лесу можно было замерзнуть за пару часов, нужно было ее срочно согреть, а для этого раздеть.

– Так откуда ты взялась, Дюймовочка?

Платье и колготки пришлось порвать, они, как и белье, были сырые, все скинул на пол, начал растирать руки и ступни. Кинулся к камину, накидал в него больше дров, начал раздеваться сам, зная лишь один способ быстро согреть девушку.

Лег рядом, прижимая ее к себе, укрыл теплым одеялом, но начал дрожать сам. Мозг понял, что рядом обнаженная красивая женщина, таких он не видел почти год, да никаких не видел, не трогал и даже не лежал рядом. Член начал наливаться возбуждением, прикосновения к нежной коже будоражили.

Егор решил отвлечься, начал смотреть на задернутые плотные шторы, зря не открыл окно, в доме был полумрак, лишь огонь из камина освещал помещение, придавая совсем ненужной романтики. Но это не отвлекало, начал разглядывать девушку, убирая волосы.

Светлая кожа, темные аккуратные брови, пушистые ресницы подрагивали, красивый контур пухлых губ, тихое, ровное дыхание. Светлые волосы, от них вкусно пахло – цветами и свежестью. Чем больше Хабаров смотрел на свою лесную находку, тем больше возбуждался. Молодая кровь начинала закипать в венах, член стоял уже колом, головка разбухла, яйца отяжелели. Мелькнула совсем идиотская мысль передернуть по-быстрому, облегчиться, но мужчина тут же ее прогнал.

Он был высокоорганизованным человеком с высшим медицинским образованием и знал, как успокоить эмоции, а не поддаваться первобытным инстинктам. Но сейчас никакие установки не работали.

Закрыл глаза, сжал челюсти, прижимая девушку к себе плотнее, чувствуя изгибы тела, погладил спину, накрыл упругую попку, тихо простонал. На лбу выступила испарина, стало невыносимо жарко, но нужно было терпеть.

Интересно, сколько вообще можно жить без секса, подвергая себя добровольным лишениям? Но Хабаров вроде как не лишал, просто решил, что поживет один, подумает, с редкой связью с внешним миром и соблазнамине до них было. А вот сейчас накрыло, да так, что не отпускает.

Девушка была красивой, как куколка, именно к таким Егор всегда питал слабость. У нее наверняка голубые глаза, как весеннее небо, а еще вкусные и мягкие губы на ощупь, и стонет она так протяжно, и царапается, как дикая маленькая кошечка, во время оргазма.

– Вот же дьявол, – прохрипел Хабаров, заскрипел зубами.

Сердце забилось чаще, когда девушка повернулась, уткнулась ему в шею, ее горячее дыхание обожгло кожу, задела бедром член. Она спала, значит, согрелась и все с ней хорошо, это главное. Егор попытался расслабиться, начал прокручивать в памяти ход проведенных операций, его действия, вспоминая все в мельчайших деталях и подробностях, это часто успокаивало.

Не заметил, как сам провалился в сон, и снилось чистое порно, а не какая-то там сложная нейрохирургическая операция. В порно принимала участие Дюймовочка. Она стояла раком на медвежьей шкуре, опустившись на нее грудью, Егор был сзади, входил в нее глубоко, трахал жестко, натягивая на себя по самые яйца, реально чувствуя, какая она внутри горячая и влажная.

Сколько прошло времени, было непонятно, но проснулся Хабаров от того, что девушка начала шевелиться. Открыл глаза, она была очень близко, смотрела испуганно, упиралась в грудь ладонями. Егор нахмурился, откинул одеяло, взял ее за подбородок, начал еще раз осматривать, трогать плечи, руки. В первую очередь он был медик, а уже потом озабоченный маньяк.

– Вы кто… вы кто такой? Не надо… не надо меня трогать!

– Лежи тихо и не шевелись. Все целое? Ничего не болит?

– А вы доктор?

– Нет, я злой Великан и по выходным спасаю Дюймовочек.

Мужчина продолжал бесцеремонно ощупывать девушку, Лиза, прикрывая грудь, испуганно смотрела в его суровое лицо. Борода придавала ему еще более зловещий вид.

Где она? И как так вышло, что она лежит голая с незнакомым мужчиной неизвестно где? Последнее, что помнила Елизавета, это как бежала через лес, оглядывалась, падая, царапая руки, а позади разгорался пожар. Она спалила баню Семенихина, наверняка перед этим убив его бюстом Гоголя.

А потом бежала, не разбирая дороги, по лесу неизвестно куда, опасаясь погони. А потом… потом помнит смутно. Устала, выбилась из сил, было то жарко, то холодно, а еще темно и ужасно страшно. Зря она не ходила на кружок по спортивному ориентированию и не училась разжигать огонь из подручных средств.

Прислонилась к дереву, села, сжалась в комок, пытаясь согреться, и, кажется, заснула. Было так хорошо, так тепло и сладко, тело было в невесомости, потом стало жарко, а когда открыла глаза, первое, что увидела, был лохматый бородатый мужчина.

– Точно ничего не болит?

– Нет, только голова немного. А кто вы такой?

– Я же говорю, Великан, спасающий в лесу зверей и Дюймовочек.

Выдержка дала трещину, рывок, рука на затылке, а рот мужчины накрывает губы девушки, он начинает жадно целовать.

Глава 8

Хабарова выворачивало наизнанку от возбуждения и желания.

Воздержание давало о себе знать, мозг не соображал, инстинкты вылезли наружу, показывая себя во всей красе. Целует эту девчонку как в последний или как в первый раз.

Жадно. Голодно. Кусая и посасывая губы. При этом лаская ладонями тело, стягивая трусики, которые он все-таки решил оставить на своей лесной утренней находке, чтобы не сорваться.

Но не помогло.

Хрипит, целует уже шею, прикусывая кожу, нагло ломая сопротивление. Коленями раздвигает ноги девушки, устраивается между них. Касается пальцами раскрытой промежности, ласкает, чувствуя влагу. Размазывает ее пальцами по раскрытым половым губам, сходит с ума, теряя голову от желания взять ее прямо сейчас.

Дико. Страстно. Подобно зверю, потеряв свой человеческий облик.

Еще ниже, облизывает сосок, втягивает его, сосет. То же самое проделывает со второй грудью. Сто процентов останутся следы, но это последнее, о чем Хабаров может сейчас думать.

Елизавета сама не понимает, что происходит, но так нагло и беспардонно с ней еще никто не обращался. Она не встречала таких мужчин, которые обладали подобной яркой сексуальностью и опасной энергетикой.

А эта энергетика была сокрушительной.

Пара фраз, касания, поцелуй, напор – и все, Елизавета уже сдалась. Потекла, раздвинула ноги, устроилась удобнее, как мартовская кошка, встретившая первого попавшегося кошака в подворотне.

А как же гордость? Как же девичья честь? Как же тупое правило: на первом свидании не давать? К черту правила. Туда же честь и гордость. Она будет разбираться с этой компанией потом.

Великан, имени которого она так и не узнала, крушил всё своей наглостью и напором. Царапал кожу бородой, сдавливал пальцами, кусал, облизывал, а Ветрова, чудом избежав акта насилия в особняке Семенихина – видимо, находясь в стрессе, иначе происходящее назвать было нельзя, – позволяла здоровяку делать с собой что угодно.

Лиза уже сама отвечает на поцелуи, скользит ладонями по коже мужчины, чувствуя, как он напряжен, как играют мышцы. Стонет, разводит колени шире, так откровенно ее там не трогал никто.

Становится жарко, по вискам Егора стекает пот, член торчит колом, головка задевает бедра. Надо бы найти презерватив, где-то они были у него, но не факт, что срок годности не истек. Или нет, он остановится, он успеет, он сможет.

– Черт… черт…

Одно резкое движение, толчок, Егор заполняет девушку полностью, громко выдыхает, сдавливая до боли одной рукой талию, другой упираясь в кровать, чтоб не раздавить своей массой эту Дюймовочку.

Толчок, второй, третий.

Лиза стонет так громко и сладко, что закладывает уши, или это кровь шумит? Входит глубоко, замирает, снова целует, голодный и одержимый. Вот что значит долго воздерживаться. Так можно и умом тронуться, если не получать разрядки, организм не дурак, нельзя ограничивать то, что заложено природой.

Хабаров не хочет торопиться, делает еще несколько толчков, но выходит, спускаясь, не давая девушке опомниться. Целует уже там, между ног, так же горячо, у самого член пульсирует, но он хочет ее попробовать. Лиза кусает губы, выгибает спину от неожиданности и удовольствия, которое накрыло огромной волной.

И так ее там никто не целовал. Были некие жалкие попытки бывшего парня, того самого, что Ветрова увела у Галки Ерохиной. Но те попытки Коли Кирьянова вызвали лишь смех и неловкость, а сейчас Лиза так близка к своему настоящему оргазму, внутри все пульсировало и сжималось.

– А-а-а… боже… боже… да-а-а… а-а-а… о… да-а-а-а…

Лиза кончает, срываясь на крик, оттягивая волосы мужчины, так сладко и сокрушительно, словно озабоченная нимфоманка, на губах этого Великана, чуть не теряя сознание.

Хабаров готов был слить прямо на простыню, это было чертовски охуительно, девушка была прекрасна в своем неприкрытом удовольствии. Кончила на его языке, сладкая, гладкая, горячая. Целует внутреннюю сторону бедра, впиваясь пальцами в бедра, не давая свести ноги, трется бородой.

Движение, Егор переворачивает девушку, слизывая с губ влагу. Встает на кровать коленями, прислоняет ее спиной к своей груди, накрывая грудь ладонями, сжимая соски, насаживая на член, двигаясь, врезаясь в еще пульсирующее от оргазма влагалище девушки.

Несколько минут, чтобы не кончить, Егору дались нелегко, но он смаковал этот момент, ласкал женское тело. Дразнил клитор, накрыв промежность, девушке это нравилось, он чувствовал это по стонам.

Лиза потерялась в ощущениях, голова шла кругом, по спине бежал пот. Еще немного, и ее накроет второй оргазм, внутри все пульсирует. Она сама падает вперед, упираясь руками в кровать, прогибая спину, принимая глубоко огромный член.

Шлепок, второй, по телу идет вибрация, она толкает через грань. Лиза кричит, сжимается, волна оргазма накрывает снова. Хабаров следует за ней, кончает, сжав до скрипа зубы, запрокинув голову, но успевает вынуть член, перехватив его, изливаясь спермой на попку девушки.

Спермы много, она на его ладонях, снова скользит по промежности, девушка дрожит, стонет. За год это лучшее, что с ним случилось, сердце не унимается, он тяжело дышит, опускаясь на кровать боком. Прижимая девушку к себе, накрывая грудь ладонью, кусает плечо, втягивая носом аромат кожи.

Молчат. Лиза, закрыв глаза, приходит в себя, расслабляется. Все-таки хорошо, что этот Великан ее нашел. Не совсем хорошо, что она отдалась, но это все можно списать на страсть.

– Я слышу, как ты думаешь, – тихий голос, Хабаров летает в облаках.

– И о чем же?

– О том, что все мужики козлы.

– Угадал.

Лиза улыбается, ее переворачивают, теперь они лежат лицом к лицу, очень близко, Хабаров разглядывает девушку, словно не делал этого. У нее красивые глаза.

– Девочка с глазами из самого синего льда.

Фраза из песни «Сплинов» вырвалась сама собой.

– Что?

– Тебя как зовут, Дюймовочка?

– Не поздно для знакомства?

Лиза кусает губы, сейчас Великан не такой суровый, как был, карие глаза, глубокая морщина между бровей. Ему чуть за тридцать, не больше.

– Хорошо, после третьего раза скажешь, а пока будешь Дюймовочкой.

Хабаров полез целоваться, начиная снова возбуждаться.

– Хорошо, я Лиза.

– И что ты, Лиза, делала в лесу?

– В лесу?

– Да, в лесу с Гоголем.

– Мы гуляли.

– Гуляли?

– Да, знаешь, я люблю природу и Гоголя. Что в этом такого?

Не зная почему, но Ветрова не хотела говорить правду, что ее похитили, что она сбежала и подожгла баню. А еще наверняка ее ищут, и в город возвращаться нельзя. Если рассказать обо всем, то нужно не забыть упомянуть, как она бюстом Гоголя зарядила в голову Семенихину.