Глава 22: Я ощущаю себя частью этой симфонии
Бабушка сказала подождать её на террасе, и я сижу здесь, прищурившись от солнца и обернувшись в плед. Интересно, а где Мирай?
– Хочешь пройти внутрь или посидеть здесь? – спрашивает бабушка, держа в руках толстые фотоальбомы и какие-то конверты.
– Можем посидеть здесь, тут очень хорошо.
Она садится напротив меня и протягивает мне альбом, на котором написано моё имя.
– Я собирала и хранила все эти фотографии для тебя. Посмотри.
– Бабушка, где Мирай? То есть, где моя мама? Когда она придёт?
После упоминания о ней выражение лица бабушки Митры поменялось так же, как и у Эрая. Видимо, её здесь нет.
– Прошу, скажи мне правду. Где она?
– Дочка, я обещаю, что никогда в жизни не буду тебе врать и расскажу всю правду. Поэтому, слушай…
Она берёт меня за руку, и я готова внимательно выслушать всё, что она мне расскажет.
– Джехан, твой отец, был единственной любовью в жизни Мирай. Она всегда любила и выбирала его, но, к огромному сожалению, он не смог любить её так же. Семья твоего отца не хотела видеть рядом с ним мою Мирай, ибо статусом мы были намного ниже, а это было слишком важно для них и их окружения. Когда об этом узнал твой дедушка Карам, узнал об отношениях Мирай и Джехана, он сказал, чтобы они срочно поженились, чтобы не опозорить нашу честь, но семья Джехана категорически отказывалась прийти к нам, и вскоре об этом узнали все наши близкие. Карам не простил этого Джехану и запретил им с Мирай продолжать эти отношения. Они расстались, и это решение принял Джехан, после чего покинул Тегеран. Моя доченька очень сильно страдала, перестала есть, пить, спать. Каждую ночь я смотрела на то, как она сидит у окна и плачет, но я никак не могла облегчить её боль. В один день ей стало плохо, она упала в обморок, после чего мы узнали, что она беременна. Я, конечно же, была рядом с ней и не злилась, но вот для Карама это стало концом света. Он выгнал её из дома, сказав, что такой дочери у него больше нет, и что она не может даже прийти на его похороны. Моей малышке тогда было всего лишь 17 лет…
Я слушаю бабушку, смотря на фотографии мамы. Я так на неё похожа! Надеюсь, что судьбы у нас похожими не окажутся. Не могу представить то, насколько ей было тяжело.
– Я отдала ей всё золото, что у меня на тот момент было, и она уехала в Стамбул к своей подруге по имени Берен. Она какое-то время жила в Тегеране, и они с твоей мамой ходили в одну школу, но затем они с семьёй вернулись обратно на свою Родину. Карам хоть и сам выгнал нашу дочь, был зол на неё, его гордость встала на первое место, он сильно страдал из-за тоски по дочери. В итоге он не смог выдержать этой тоски, и мы его потеряли. Мирай даже не смогла приехать на его похороны, иначе все бы узнали о её беременности. На тот момент все в городе говорили о возможной свадьбе Джехана и Азаде. Конечно же, Мирай об этом услышала и не хотела, чтобы тот, кто бросил её, уехал и вдобавок сошёлся с другой женщиной, узнал о ребёнке, которого она от него ждала.
У меня в голове сейчас крутится только один вопрос: «Где Мирай сейчас?». Но я продолжаю слушать бабушку, хочу знать всю историю. Та злость на Мирай, что была во мне, постепенно уходит. Я вижу бабушку и любовь ко мне в её глазах, но ещё я вижу в них горе и страдания, которые ей пришлось пережить вместе с моей настоящей матерью. Я не знала, что случилось и что заставило её оставить меня, но, кажется, что серьёзная причина на это всё-таки была.
– Я всё то время была в Тегеране и не могла переехать сюда к Мирай. И денег у нас тогда особо не было, и дом в Тегеране нужно было продавать, без Мирай и Карама он всё равно уже был пустым для меня. Спустя 3 месяца после того, как ты появилась на свет, Мирай внезапно приехала домой, оставила тебя мне и просто уехала. Всё, что она сказала, было: «Я не смогу её вырастить, мама. Ничего не спрашивай, я просто не смогу». Я не знала тогда причины и не понимала, как она может так поступить. Незадолго после этого ко мне на порог заявился Джехан, он узнал о смерти Карама и пришёл выразить свои соболезнования. Он увидел тебя и будто сразу понял, что ты его дочь. Он задал мне кучу вопросов, на которые ответить я ему не смогла. «Где Мирай? Кто этот ребёнок? Чей он?». Ему потребовалось немного времени, чтобы самому всё понять. Сначала он был безумно зол и грозился, что подаст на нас в суд и заберёт тебя силой, и только немного успокоившись мы смогли нормально поговорить. До Мирай мы не дозвонились, она не ответила никому из нас, хотя видела сообщения, которые я ей присылала о том, что Джехан хочет тебя забрать. В ответ я получила только одно сообщение со словами: «Арие нужна семья». Я поняла, что эту семью тебе сможет дать только твой отец. Он обещал, что будет хорошим отцом, что Азаде будет относиться к тебе, как к своей дочери, и что он разрешит нам с Мирай видеться с тобой. У них было хорошее финансовое положение, я была уверена, что ты будешь жить в достатке и не будешь ни в чём нуждаться.
– Я нуждалась в семье, бабушка. В любви, в заботе, и поверь, я ни капли не получила самого главного от папы и Азаде. У меня не было семьи! – в этот момент меня просто разрывает от злости.
Причина того, что они бросили – это плохое финансовое положение? Серьёзно, чёрт возьми?!
– Дочка, прошу, выслушай меня до конца, и я обязательно выслушаю тебя. Если я сейчас остановлюсь, то у меня больше не будет сил рассказать тебе всё. Это нелегко, поверь мне.
Я просто замолкаю и внимательно смотрю на неё, слушая дальше.
– Я позвонила Берен после того, как Джехан увёз тебя, начала сильно ругаться на Мирай, тем самым желая выпустить свой гнев за то, что тебя у нас забрали, и что я не смогу больше вдыхать твой прекрасный запах. Берен не смогла больше скрывать от меня всё, и после того, что она мне рассказала, я первым же рейсом прилетела в Стамбул. Когда я увидела свою доченьку, не смогла поверить своим глазам. Исхудавшая, бледная, даже не бледная, а синяя. Она была смертельно больна…
Нет. Пожалуйста, умоляю, только не это. Прошу!
– Во время беременности врачи обнаружили риск врождённого порока сердца, который может выявиться после родов. Она была на 4-ом месяце, когда ей об этом сообщили, но она ни на миг не задумалась о том, чтобы прекратить беременность. Она сказала, что готова была к любому исходу, но не отнимет у тебя жизнь. После родов всё случилось ровно так, как и предупреждал врач. Болезнь выявилась и быстро начала прогрессировать. Сердце моей доченьки слабело не по дням, а по часам. Она поняла, что ей осталось недолго, поэтому ей пришлось отдать тебя мне, потому что у неё не хватало сил даже на то, чтобы встать с постели.
Бабушка плачет, а я в этот момент просто смотрю на фотографию моей матери, и не могу пошевелиться, но из моих глаз ручьём текут слёзы, и этот ком в горле просто душит меня.
– Я продала наш дом в Тегеране, пыталась найти какое-то лекарство, которое сможет спасти мою Мирай, но всё было впустую. Свои последние дни она провела, смотря на твои фотографии, вдыхая твой запах через твои вещи и тоскуя по тебе. Она написала тебе несколько писем, которые ты должна прочесть. Одно из них на твой 21- ый день рождения, – говорит бабушка, протягивая мне те самые письма.
– Почему именно на 21-ый? – еле-еле спрашиваю я сквозь слёзы, но ответ уже знаю.
– Я не понимала её любовь к этой цифре, но она всегда говорила, что это её благоприятное и волшебное число. Она с нетерпением ждала свой 21-ый день рождения, говоря, что это будет лучшим возрастом в её жизни. И представляешь, что за волшебство случилось, когда ты появилась на свет 21-ого числа. По словам Мирай, 21 января было лучшим днём в её жизни. Ох, доченька моя…
Я подхожу к бабушке, и мы плачем вместе. Она потеряла свою дочь, своего единственного ребёнка, а я свою мать, о которой только недавно узнала. Сначала мне казалось, что я не готова была узнать о ней, затем найти её, но вот к её потере я точно никак не была готова. Единственное, что сейчас хотябы немного меня утешает, так это то, что я узнала всю правду, обрела бабушку, с которой у нас одна боль.
– Бабушка, ты больше не одна. Теперь я рядом, хорошо? Я тебя не оставлю.
– Моя малышка, как же я рада, что ты наконец-то пришла. Я всегда ждала тебя. Всегда надеялась, что однажды ты постучишься в мои двери, пройдёшь за порог нашего дома, и я больше ни за что тебя не потеряю.
Она обнимает меня так крепко, словно до сих пор боится, что меня кто-то у неё отнимет.
– Бабушка, я выйду ненадолго, хочу немного подышать свежим воздухом и переварить всё. Ты же не против?
– Нет, иди, доченька. Понимаю, тяжело узнать такую правду. Только будь очень осторожна, хорошо? Если что, можешь попросить Эрая куда-нибудь тебя отвезти. Он мне как сын, работает в нашей кофейне. Кстати, историю этой кофейни расскажу тебе уже потом.
– Мы с Эраем уже познакомились. Я заметила кофейню и увидела его там. Хорошо, если что, попрошу его помочь.
– К ужину будь здесь, договорились? Накормлю тебя своими самыми лучшими блюдами и долго-долго будем с тобой разговаривать.
– Договорились, бабушка.
Я иду в эту кофейню, чувствуя себя совершенно опустошённой и обессиленной. Но там такая атмосфера, что я чувствую себя дома рядом с Мирай, рядом с моей мамой.
– И снова здравствуй. Как ты? Нашла Митру? – спрашивает Эрай из барной стойки, как только я захожу в кофейню.
– Привет, да. Я могу взять кофе?
– Конечно, какой хочешь?
– Не знаю, давай то, что обычно берёт бабушка.
– Будет сделано. Ты присаживайся, куда тебе удобно, я принесу.
– Хорошо, сколько с меня? – спрашиваю я, доставая кошелёк.
– Ты что, конечно же нисколько, – отвечает он таким тоном, будто я сказала что-то очень глупое.
Хотя, судя по тому, что это кофейня моей бабушки, то возможно мой вопрос всё-таки и был глупым.
Я сажусь в угол и жду Эрая. Приходит сообщение от Юсефа:
«Любимая, доброе утро.»
«Доброе утро.»
«Как ты? Всё хорошо?»
«Я позвоню тебе скорее всего ночью и всё расскажу. Но вкратце, я нашла Митру. И Мирай теоретически тоже. Сейчас не могу говорить, но все подробности расскажу по телефону.»
«Ого! Жду с нетерпением. Береги себя. Люблю очень сильно.»
«Я тебя ещё больше», – отвечаю я и кладу телефон обратно в сумку.
Эрай несёт моё кофе.
– Прошу, – говорит он, аккуратно положив его на столик.
– Ты занят? У тебя будет время выпить кофе со мной? – спрашиваю я очень уставшим голосом, да и таким же видом, и он это замечает.
Эрай осматривается, затем смотрит на часы на стене.
– Думаю, что да. Посетителей пока мало, и как раз скоро подойдут бариста и официанты, и я буду полностью свободен.
– А ты здесь не бариста разве? Или вас несколько?
– Нет-нет, я управляющий, просто иногда открываюсь пораньше и работаю сам, пока ребята отдыхают. Сейчас я сделаю себе кофе и подойду.
Я молча киваю, при этом мило ему улыбаясь, так как на его вежливость я не могу отреагировать иначе. Интересно, как они с бабушкой познакомились? И когда? Может, он даже мою маму знал, потому что на вид ему больше 30-ти.
– Всё, я полностью в твоём распоряжении. Как прошла встреча с Митрой? Как прошёл этот долгожданный момент?
Ему и правда интересно, он спрашивает это не из вежливости или уважения к бабушке.
– Лучше, чем я ожидала. Просто я ехала с некой, скажем так, злостью и обидой, но как только зашла сюда, а затем ещё увидела бабушку, все негативные эмоции просто испарились. А ещё я поняла, почему твоё выражение лица так изменилось, когда я сказала тебе, что мне не терпится встретиться «с ними»…
И его выражение лица меняется снова.
– Я просто не мог тебе никак ответить, да и ситуация, конечно, очень печальная. Честно, я думал, что ты сойдёшь с ума, разнесёшь весь город или наоборот превратишься в «овощ», узнав такую правду. А ты здесь, пьёшь кофе, разговариваешь и даже можешь улыбаться. Ты сильная девушка. Прямо как твоя мама.
– Ты знал её?
– Да, вы с ней, как две капли воды, очень похожи. Я когда тебя увидел, сразу подумал, не Ария ли ты случайно.
– Правда?
Мои глаза наполняются слезами, но при этом я улыбаюсь. Приятно слышать, что я похожа на неё.
– Да. Слушай, я её не очень хорошо помню, но моя мама была с ней очень близка. Может быть, Митра рассказала тебе о Берен – это моя мама.
– Серьёзно?! – я чуть ли не вспрыгиваю с места.
– Серьёзно-серьёзно. Я могу тебя с ней познакомить, и ты спросишь у неё всё, что захочешь. Она тоже ждёт тебя и очень хочет с тобой познакомиться.
И так, за сегодня я успела побыть расстроенной, обрадоваться, затем снова разбиться вдребезги, и сейчас я снова обрадовалась. Вроде бы всё плохое, что могло случиться и огорчить меня, закончилось. Надеюсь, что с этого момента я буду только радоваться. Мне всего лишь 20, хотя совсем скоро уже 21, и, если бы не бабушка, я бы даже не вспомнила о своём предстоящем дне рождения. Мама всегда говорила, что 21 год будет лучшим годом в её жизни. Она до него, к великому сожалению, дожить не смогла. Но я доживу и проживу его счастливо вдвойне. И за маму, и за себя.
– Я с удовольствием познакомлюсь с ней!
– Отлично, тогда я сообщу ей об этом, и решим, когда устроить это легендарное знакомство.
– Хорошо. Можно завтра, например, или когда вы будете свободны.
– Принято. Я поговорю с ней и дам тебе знать.
– Спасибо, – благодарю я Эрая.
Ещё одно приятное знакомство в моей жизни.
– Слушай, а могила моей матери… Она ведь в Стамбуле, верно? Просто бабушка ничего не сказала об этом, а я была не в состоянии спросить.
– Да, она здесь. Я с Митрой и мамой был там несколько раз, а они частенько туда ходят. Могу тебя отвезти, если ты готова к этому.
– Откровенно говоря, я не думаю, что когда-либо буду готова к этому. Но я хочу поехать, отвези меня к маме, пожалуйста.
– Отвезу, поехали прямо сейчас. Ты боишься мотоциклов?
– Нет, не боюсь.
Я сижу на мотоцикле, запрокинув голову и позволяя ветру играть с моими волосами. Передо мной простираются бесконечные улицы и здания Стамбула.
Я чувствую, как адреналин начинает проникать в мои вены, но моментами он смешивается с некоторой тревогой.
Вокруг меня расстилается Стамбульская красота. Изящные минареты затмевают небо, словно они – хранители старинных историй, скрытых в стенах этого города. Поднимающиеся вдоль Босфора дома переплетаются с городским шумом, создавая своеобразный симфонический оркестр. Сейчас я ощущаю себя частью этой симфонии.
Время от времени мне кажется, что я утратила всякую привязанность к внешнему миру. Сейчас мои мысли сосредоточены на матери и на тяжелом горестном бремени потери. Каждый раз, когда я представляю её, я чувствую, как сердце сжимается в груди. Я никогда её не знала, не чувствовала тепло её объятий и не видела её нежную улыбку и сияющие глаза. У меня была надежда на то, что когда-то я обрету воспоминания о ней, а теперь всё, что у меня осталось – это надежда найти утешение на её могиле.
Мы прибыли на кладбище. Эрай провожает меня до могилы и останавливается.
– Я буду ждать тебя здесь, – говорит Эрай, в ответ я просто киваю.
Я направляюсь к месту последнего покоя своей настоящей матери. Каждый мой шаг словно принимает на себя вибрации истории, заложенной в земле этой могилы. И вот я оказываюсь у неё, в просторном парке с множеством каменных надгробий. Я опускаю колени на траву. Волны эмоций пронизывают моё тело, а горькие слезы подкатывают к глазам. Рукой я медленно касаюсь холодного мрамора, и, закрыв глаза, пытаюсь удержать всё, что оставила позади.
Я включаю своё воображение и представляю, как мы с мамой бродим по узким улочкам Стамбула, кушаем местные лакомства и наслаждаемся запахом пряностей на базарах. Стамбул для нас обеих полон загадок, прелюдией к нашим приключениям и каким-то волшебным источником вдохновения.
Я не хочу, чтобы моя мама, которая испытала слишком много горя при жизни, смотрела с небес на мои печаль и слёзы. Она пожертвовала свои непрожитые годы не для того, чтобы я страдала. Я хочу потратить их на счастье, смех, приключения и любовь.
Открыв глаза, я с твердостью смотрю на могилу, которая отныне является для меня символом безусловной материнской любви.
Маршрут сюда на мотоцикле отразил моё собственное путешествие – путешествие к принятию потери и к продолжению жизни.
Я переношу свой взгляд с могилы на горизонт Стамбула, где сливаются в одно две реки: Золотой Рог и Мраморное Море. Эти два элемента смешались, создавая идеальное зеркало, которое словно отражает безграничную мощь города и моё собственное возвращение к жизни.
Я поднимаюсь с колен, глажу рукой могильный камень и встаю рядом с ним.
Находясь здесь я чувствую, будто она рядом. Для того, чтобы она услышала меня и поняла, я не нуждаюсь в словах. Она будто обнимает меня за плечи. Я чувствую невероятное тепло и силу, которые не могу объяснить.
Из-за облаков вышло тёплое солнце, которое подсушивает мои слезы, и ветерок, который помогает привести в порядок мои мысли. Шум листьев возвращает меня к реальности, и я решаюсь вернуться к Эраю.
Увидев на входе к кладбищу уже знакомый мотоцикл, подхожу к нему и осматриваюсь. Не вижу Эрая.
– Ария! Я иду! Ты в порядке?
Я молча пожимаю плечами, потому что не могу ответить на этот вопрос.
– В такие моменты очень трудно найти подходящие слова. Но я вижу тебя, ты очень сильная и смелая, ты очень стойко держишься.
– У меня просто нет другого выбора, – отвечаю я с горечью в голосе и лёгкой улыбкой.
Видно, как он переживает за меня, хочет поддержать, но он не из тех мужчин, которые выдают сто слов в минуту. Однако даже от его присутствия становится немного легче. Я чувствую его близким человеком, может быть, потому что его мама была лучшей подругой моей матери, он всегда был рядом с моей бабушкой и работает в её кофейне. Он как близкий друг семьи, и я уверена, что он хороший человек.
– Как ты смотришь на то, чтобы мы немного прокатились и посидели в одном прекрасном кафе? Я очень хочу, чтобы ты попробовала самый вкусный Сан-Себастьян в Стамбуле. К тому же, мне кажется, что тебе надо немного перекусить, набраться сил и отвлечься.
Есть мне совсем не хотелось, но он прав, мне надо немного отвлечься, поэтому я соглашаюсь поехать с ним.
Он садится на свой чёрный спортивный мотоцикл, протянув мне шлем. Обняв Эрая, мы направляемся в самый центр города.
По дороге я рассматриваю здания, смотрю на людей. Жизнь кипит в этом городе. Он очень шумный, колоритный. Разные запахи, звуки, музыка. Казалось, я даже не успеваю всё прочувствовать и захватить.
Пока мы едем, я чувствую очень приятный сладко-горький парфюм Эрая. Он очень подходит к его мужественному образу. Я не замечаю, как закрываю глаза…
–Эй, Ария…– низким и нежным голосом говорит Эрай. Мы приехали, идём.
–Ой, я не заметила, как мы доехали, – говорю я.
Весь день без нормальной еды и море слёз отключили моё сознание на минуту.
Мы оказались в самом центре Стамбула. Узкая улица с брусчаткой ведёт нас вверх к Галатской башне. Вокруг много магазинчиков с сувенирами, торговцы зазывают каждого туриста, привлекая своими громкими голосами. Я не перестаю удивляться этому городу. В нём сочетаются многовековая история в виде старинных построек и современных граффити на закрытых ставнях магазинов. Приближаясь к башне, я ощущаю её величие, меня немного отвлекает вся эта обстановка от внутренней разрухи.
Вот мы уже подходим к тому самому кафе, куда меня хотел привезти Эрай.
– Я немного переживал, что здесь будет многолюдно и шумно, но нам очень повезло.
К нам подходит молодая девушка и приносит меню. Я замечаю, с каким интересом она смотрит на Эрая, но он совсем не обращает на это внимания. От запаха ванили и шоколада у меня достаточно сильно разыгрался аппетит, и я поняла, что сегодня ничего толком не ела.
– Ты позволишь мне сделать заказ для тебя, Ария? – с лёгкой улыбкой сказал Эрай.
– Да, ты говорил здесь есть какой-то вкусный десерт, и, кажется, я проголодалась, – ответила я.
– Нам, пожалуйста, два Сан-Себастьяна и два чая.
– Один не горький, пожалуйста, – добавляю я.
Официантка отправилась за нашим заказом, а я пробую собрать свои мысли в адекватные вопросы и предложения. Но Эрай начал говорить первым.
– Ария, знаешь, рассказы о тебе и твоей настоящей семье были со мной всю жизнь, поэтому, когда ты пришла, я будто бы выдохнул. Твоя бабушка ждала встречи с тобой очень долгое время. Моя мама часто говорит о Мирай, как о прекрасном человеке. Я уверен, что она бы тобой гордилась. Я не мастер красивых фраз, но я готов поддержать тебя и ответить на твои вопросы. Но сейчас просто поешь и дай себе время. Ты получишь все ответы на свои вопросы, когда придёт время.
Я поднимаю глаза и смотрю на него. Взрослый и сильный мужчина с трудом подбирал слова, чтобы поддержать меня. Кстати, насчёт «взрослый», я так и не спросила, сколько ему лет. Ну ладно, это не особо важно.
Я улыбаюсь ему в ответ, нам приносят наш заказ.
– Ну, а теперь приятного аппетита, только не спеши, попробуй ощутить этот вкус, – с улыбкой говорит он.
Я беру ложечку и пробую. Это невероятно вкусно! Следом идёт второй кусочек, третий, и я не понимаю, как быстро всё съедаю.
– Эрай, спасибо, было очень вкусно.
– Я очень рад, Ария. Если захочешь, мы будем ещё приезжать сюда, только обещай есть всегда с таким же аппетитом.
Первый раз за день я сегодня искренне улыбнулась.
Эрай оплатил счет, мы подошли к мотоциклу и направились к бабушке. По дороге я обдумываю все, о чём хочу с ней поговорить.
Зайдя в дом, я чувствую аромат маргарина и корицы. Он словно окутал меня в тёплый плед. Бабушка Митра встречает меня с лёгкой улыбкой и тёплыми объятиями, она ждала меня. Всё, о чём я хотела поговорить, куда-то улетучилось при виде её, и мне хочется простой спокойной беседы о чём угодно. Она накрыла стол из различных иранских и турецких блюд, как будто ужинать будем не мы вдвоём, а большой компанией. Теперь я понимаю, когда мои друзья раньше говорили о том, что бабушки вечно пытаются их накормить.
Мне кажется, что я впервые в жизни так наелась. После ужина я помогаю бабушке убрать стол и загрузить посуду в посудомоечную машину.
– Идём пить чай, я сделала любимые булочки твоей мамы.
Видимо, бабушка хочет, чтобы я превратилась в пончик. Отказать я ей не могу, да и мне интересно всё, что любила моя мама. Так что, иду пробовать.
Мы садимся за стол около панорамного окна и поедаем эти вкусные булочки, попивая чай и смотря на вечерний Стамбул.
После поедания вкусных булочек, чаепития и рассказов бабушки о Стамбуле, я пришла в квартиру, которую арендовала. Бабушка попросила остаться с неё и вообще переехать туда, но я сказала, что сегодня останусь тут и завтра начну читать письма мамы, а после решу вопрос с этой квартирой и перееду к ней. Она не стала на меня давить и отнеслась к этому с пониманием, несмотря на то, как она хочет, чтобы я уже была рядом с ней и никуда от неё не уходила.
Я звоню Юсефу по видео и рассказываю ему всё, что сегодня было.
– Думаю, что тебе надоело это слышать, но ты слишком сильная. Честно, я просто уже удивляюсь этому. Ты точно в порядке?
– Действительно, я слышу это уже слишком часто. Но да, я в полном порядке. Не знаю, как тебе объяснить. Я нашла ответы на все свои вопросы и тем самым та пустота, что была внутри меня, заполнилась. Единственное, я хочу больше узнать о своей матери, и всё.
– А что думаешь делать с отцом и Азаде?
– Не знаю, любимый, честно. По отношению к Азаде я совершенно опустошена, ничего к ней не чувствую. На отца есть обида, я не хочу его слышать и видеть. Думаю, что буду с ним общаться только ради Саны, и всё. Если когда-то он придёт ко мне, осознав все свои ошибки, и попросит прощения, то, может, и я сделаю к нему шаг навстречу.
– Хорошо, милая, как будешь себя лучше чувствовать, так и поступай. Я за любое твоё решение, ты знаешь.
– Знаю.
– А этот Эрай, он женат?
– Не знаю, мы о личном не говорили ещё.
– Ещё?
– Ну, в плане, мы говорили о других вещах. О чём-то личном мы вообще не говорили, и я ничего у него не спрашивала.
По его лицу и молчанию видно, что он ревнует.
– Ты меня ревнуешь, – игриво говорю я.
– Конечно ревную. Я хочу, чтобы в такие важные моменты я был рядом с тобой, а не какой-то Эрай.
– Понимаю, ты прав, любимый.
Ещё немного поговорив, мы прощаемся, и я ложусь спать. Завтра начну читать письма, которые мне оставила мама. Ничто больше не даст мне прочувствовать, понять и узнать её так, как эти письма…