Loe raamatut: «Оружие в его руках. Часть 2», lehekülg 12

Глава 30

Я проснулась от ярких лучей солнца, пробивающихся сквозь тюлевые занавески. Моника мирно посапывала рядом, а ее рука покоилась на моем животе. Я усмехнулась. Наша тетя Мон-Мон пытается даже во сне не упустить момент почувствовать шевеление малыша.

Сама того не желая, я подумала о Луи. Как бы он отреагировал на первые толчки ребёнка? Светились бы его глаза счастьем от моих слов о новой жизни? Могли бы мы быть вместе, несмотря на всю боль, которую я и его брат причинили этому мужчине?

– Глупая! – Бросила я, отдергивая штору в сторону, впуская свет в комнату, от чего моя подруга заморочились, но не проснулась.

Чем ближе я была к Луи, тем меньше работала моя голова. Я снова становилась вафельной, снова забывала слова и роли. Наша жизнь снова соединила нас, когда я вела игру. Второй раз в своей жизни я обманываю любимого мужчину. Второй раз в жизни я сама от этого страдаю. И боюсь, что снова поддамся его чарам и раскрою свой главный секрет.

– Нельзя, – уже стоя на кухне со стаканом воды в руках, отрезала я. – Теперь мне есть за что бороться.

– Нам есть за что бороться. – В дом вошел Хосе с тяпкой в руках. Он решил облагородить сад, пока я спала. Этот мужчина был милым, родным для меня, но не тем, кому бы я хотела отдать душу и сердце, особенно когда сейчас у меня нет ни того, ни другого.

– Ты решил выкорчевать все мои розы?

– Не думал, что ты так обо мне думаешь. – Притворно надул свои губы Хосе. – Я решил, что в твоем цветнике найдётся местечко для одного цветка, который посадим мы вместе.

– Хосе… – Мне было очень неудобно от его настойчивости, я чувствовала вину за то, что не могла дать ему ту любовь, о которой он говорил ещё со времен моей учебы в школе. – Я не думаю, что это будет правильно.

– А я вот считаю, что это правильно! – Мужчина взял меня за руку и вывел в сад. Между двумя папоротниками образовалось свободное местечко. – Вот здесь мы с тобой посадим алоэ.

– Зачем?

– Затем, что ты должна зарыть свои раны в этой земле и дать новой жизни возродится.

– Красиво говоришь, – улыбка тронула мои губы, – Хорошо. Давай зароем эту старую жизнь. – Вот так-то лучше!

Я рыхлила землю, когда Хосе накидывал дренаж в ямку. Взяв обеими руками саженец и, улыбаясь, предложил:

– Давай вместе.

В ответ я лишь протянула свои руки, позволяя погрузить их в землю вместе с цветком алоэ. Тыльная сторона ладони чувствовала прохладу, когда сами ладошки горели огнём. Весь процесс занимал каких-то пару минут, но за это время в моей голове пронеслась вся жизнь Андреа. Вся радость и боль махом возобновились в груди и тут же исчезли, когда я бросила последнюю горстку земли, утрамбовывая новую жизнь.

– Я знаю, что ты сейчас будешь снова отнекиваться, но подумай головой, пожалуйста. – Я нахмурила брови, услышав серьезный голос Хосе, который сняв перчатки, искал что-то в кармане брюк. – Твоей дочке нужен отец, а тебе крепкое плечо.

– Разве ты не мое крепкое плечо, а?

– Я всегда был им, Андреа, но сейчас, когда игра зашла слишком далеко, мы все должны друг друга обезопасить. И в первую очередь, маленькую Франческу.

– Ты мне это говоришь, потому что любишь меня?

– Я это говорю, потому что из самых близких тебе людей осталось только двое. Я и моя сестра. Видишь как случается: мы уехала за тридевять земель от этого мафиози, но он все равно нас нашел, сам того не зная. Мы ходим по раскаленной лаве, милая.

– О, мои голубки! – Хохот Моники послышался на пороге. Она жмурилась от яркого солнца и радостно улыбалась. – Чувствую, я проспала что-то важное. Не так ли, братец? – Моника оперлась локтем на брата, но тот щелкнул ее по носу.

– Рано начала представление, сестрица.

– Ага! – Я рассмеялась. Годы идут, а в отношениях этих людей ничего не меняется. – То есть, ты была в курсе, что этот мужчина будет промывать мне мозг?

– Знаешь, Андреа, я полностью согласна с Хосе. Пора поставить жирную точку в ваших прошлых жизнях, и начать новую, исцеляющую жизнь. Ты уже подарил кольцо?

– Моника! – Хосе так смешно разозлился на сестру, что я залилась смехом, его подхватила подруга, которая плавными шагами уходила подальше от побагровевшего брата.

– Моя Френси хочет витаминов!

После этих слов послышался лишь удаляющийся топот ног и громкий смех подруги.

– Хосе, дай мне подумать немного. Пару дней, пожалуйста. – Я почти умоляла друга. Тот кивнул, достал из кармана кольцо и надел мне на палец.

– Просто знай, что так будет правильно.

Обнявшись, мы расстались на некоторое время. Мужчина поехал по делам в центр Стамбула, а я решила заняться подготовкой к появлению малыша. Я гладила маленькие ползунки, когда в дверь позвонили и на пороге показалась Кора. Женщина вошла без приглашения, остановилась посередине прихожей и ошарашено всматривалась в мое лицо. Ей богу, только тогда я опомнилась, что цветные линзы остались в контейнере в ванной комнате. Хосе и его «рождение новой жизни» так отвлекли, что я напрочь позабыла о безопасности.

– Я думала, мой сын просто бредит, но это, оказывается, правда. – Слова звучали сухо и совсем невесело.

– О чем вы?

– Я о том, что ты и в первую нашу встречу показалась мне чертовски знакомой, но сегодня пазлы сошлись. Твои глаза вдруг стали карими, удивительно. В кругу семьи ты вдруг стала Андреа, и твой муж вдруг делает тебе предложение. Умереть не встать!

– Кора, – страх сковал мое тело. Если эта женщина скажет своему сыну о том, что его сбежавшая возлюбленная жива и живет по-соседству, то от ярости Луиджи сожжет весь Стамбул вместе со мной и моим ребёнком. – Не говорите Луи.

– Ты же понимаешь, что мой сын ни на секунду не поверил в твою ложь.

– Андреа мертва, Кора, и это для всех. Она умерла в тот день, когда один из ваш з сыновей подбросили мне тела моих родителей на порог квартиры. Она умерла, когда правда раскрылась.

– Нет, милочка. – Женщина кивнула на живот. – Андреа жива, как и моя внучка.

– Кора, – на глаза стали наворачиваются слезы. – Прошу вас! Луи не должен знать! Он убьет меня, Хосе, Монику, – всех!

– Тише, девочка, ради собственного сына я буду молчать. Но не думай, что мой сын так просто отступиться от тебя.

– Я не хотела, чтобы так вышло.

– Из-за того, что ты потакала моему младшему сыну, наша семья оказалась разорвана на несколько частей света. Муж в тюрьме, сыновья на гране войны, я превратилась в отшельника. А все из-за твоей трусости!

– Это была не трусость, а инстинкт самосохранения. Или вы не знаете, о том, что глава парижской мафии был самым безжалостным человеком в Италии?

– Это ты поняла за столько лет знакомства с ним? Или все же ты испугалась, что тебе придется признать свою ошибку и посмотреть в глаза моему сыну? И более того, ты теперь скрываешь от него ребенка!

– Я не могу позволить дочери расти в такой же обстановке, в какой росла я, в какую попала после замужества. Не могу. Он опасный человек.

– Не опаснее тебя.

– Я никого не убивала.

– Но только после тебя горы трупов лежат на земле.

После этих слов женщина покинула дом, оставляя меня одну напуганную и опустошенную. Паника с каждой секундой разрасталась по моему телу, словно ветви вьюна. Как загнанная кошка я бродила из угла в угол, пока не услышала хлопок входной двери. Встретив на пороге Хосе, я крепко обняла его и приняла самое правильное решение за это время.

– Я согласна, Хосе. Согласна выйти за тебя замуж, но прошу: давай уедем с тобой из этого города как можно дальше.

Тело мужчины окаменело. Когда я подняла на него глаза, я увидела, фарфоровую статую. Словно, если я сейчас скажу, что пошутила, то он разобьется на тысячи осколков.

– Хосе? – Я коснулась ладонью его щеки, ловя растерянный взгляд.

– Ущипни меня.

– Что?

– Ай! – Парень вздрогнул и оглянулся назад. Позади нас в двери стояла Моника, державшая в руках пакет с вишней. Я тут же почувствовала, как сой рот наполнился слюной. – Зараза!

– Не зараза, а твоя любимая сестра. Можно вас поздравить?

– Кажется, да. – Все так же растерянно бормотал Хосе, бросая на меня взгляды полные недоверия.

– Ну тогда, – хищница-подруга покрутилась вокруг нас, а потом резко запрыгнула на спину брата и стала его целовать. – Поздравляю, любимый брат! Любимый ду, -чмок, – ра, – чмок, – лей! – После этого она как пиявка впилась в щеку брата, что тот тут же стал пытаться снять ее с себя.

– Отцепись! – Все-таки скинув с себя девушку, – тот рассмеялся, – Вот же ж, прилипала.

– Просто я очень сильно вас люблю. Так, ты, – она показала пальцем на брата, – иди приготовь нам что-нибудь вкусненькое и намой вишню, а ты, – ей кончик пальца устремился в меня, – пошли со мной.

– Эй!

– Ты единственный мужчина в этом доме! Привыкай!

Мой смех заполнил комнату, и в ответ на удивленные глаза Хосе я лишь пожала плечами.

Оказавшись в спальне наедине с Моникой, вся весёлость вмиг пропала. Мы обе окунулись в свои мысли и обе синхронно заговорили, но то, что услышала моя подруга ей совсем не понравилось.

– Кора узнала меня.

– Луи разнюхивает о тебе. – Глаза девушки округлились, – Что?

– Не знаю, случайно ли, но она как-то услышала наш разговор в саду, а когда зашла ко мне, увидела меня без линз. И я, глупая, из-за признания Хосе совсем забыла их надеть.

– Она расскажет сыну, так ведь?

– Нет. Сказала, что ради собственного сына, она как раз-таки не будет ничего никому говорить.

– Если учесть, что ее сын чуть не пустил пулю себе в висок, – пробормотала подруга, совсем не заметив, что упустила мое удивление. Сердце сдавило, как только я представила эту картину. Его так рвало на части, что он хотел покончить с собой. – Потом заставил искать тебя по всему миру, и нашел точную копию в Стамбуле.

– Он просто одержим. Знаешь, когда проблема до конца не решена, тебя всегда будет держать она. Поэтому я и хочу вырвать эту проблему с корнем.

– Ты поэтому согласилась выйти замуж?

– Мон, я понимаю, он твой брат, и ты очень его любишь, но это будет самое правильное решение.

– Мой брат – баран, и я знаю это. Уперся рогами, что ты будешь его, и пытается всячески это сделать. Но он правда любит тебя. Очень сильно.

– Поженимся и уедем отсюда подальше. Как тебе Измир? Может, туда рвануть?

– Главное, чтобы ты была счастлива, а остальное не важно.

– Я хочу, чтобы Хосе тоже был счастлив. Но как ему доказать, что я не смогу осчастливить его?

– Забавно, – хмыкнула подруга, теребя плед на кровати. – Оскорбление Россини оказалось хорошим определением моего брата. Он ведь и вправду, словно пес рядом с тобой. Будет любить тебя и не ждать ничего взамен.

– От этого и паршиво на душе, понимаешь? Он готов броситься в след за мной куда угодно, а я даже на грамм не могу полюбить его так, как хочет он.

– Может, со временем все изменится.

– Может.

Вечерело. В саду становилось прохладно, даже мой мягкий плед не спасал меня от озноба. Мой живот был таким большим, что становилось тяжело ходить.

Каких-то пару месяцев и на свет появится маленькая девочка.

Я замечталась. Начала представлять тоненькие ручки моей дочки, мальчики которых будут длинными, предназначенными быстро перебирать по клавишам фортепиано. Ее зелёные глаза будут смотреть с той же хитрецой, как и ее отец, а губы будут мои. Пухлые, аккуратной формы, как и маленький носик. Чёрные, как смола, волосы будут струиться по плечам, когда я стану расчесывать их. Точно такие же густые, как у меня волосы. Я уже слышу ее задорный смех, ее капризы.

Мои мысли снова вернулись к Луи. Я вспомнила, как он хмурил брови, когда мы первые разы приезжали с его братом в их с Элизабет семейное гнездышко. Как он злился, когда я, ещё учась в институте, пробиралась в компанию мужа и заводила знакомых, практиковала навыки в судебных тяжбах и просто наблюдала за опытными специалистами. Забавно, что раньше я не понимала, почему главу парижской мафии так раздражало мое общение с коллегами. Они были очень умны и знали толк в своем деле. А сейчас я понимаю, каким безумцем, оказывается, был этот мужчина. Он ревновал меня к мужчинам, годившимся мне в отцы. Даже теперь стала понятна его брошенная вскользь фраза: «Если хочешь что-то узнать, могла и меня спросить». Правда, тогда я думала, что просто лезу не в свои дела.

Однажды, когда Луиджи в очередной раз приехал к нам в гости, и Марго накормила его своим фирменным ужином, он растекся по стулу, словно кот, довольно мурлыкая. Стефано тогда не было – задерживался на работе, или же был у Александро. Он часто говорил такие отговорки, когда его семья неожиданно появлялась на пороге нашей квартиры. И вот, в тот раз, был точно такой же случай. Мы сидели вдвоём с Луи на кухне и молчали. Каждый из нас не знал, как завести разговор, ведь наши отношения были очень странными. Непонятно то ли флиртовали друг с другом, то ли пытались подружиться, то ли возненавидеть друг друга. В тот момент я очень хотела, чтобы глава парижской мафии люто ненавидел жену его брата, но он был благодушен.

– Спасибо за ужин, – произнёс мужчина. Его левая рука лежала на столе, а правая слегка поглаживать живот. – Сыт, словно поросенок.

– Ты больше на кота сейчас похож. – Улыбнулась я. – Не меня надо благодарить, а нашу золотую экономку.

– Ей богу, не могу перестать думать, как украсть вас отсюда. – Мои глаза округлились, и Луи поспешил сгладить углы, – Как украсть ее у вас. Оговорился.

– Я так и подумала. – Несмотря на его перефразированное предложение, мои щеки все равно вспыхнули. – Я приготовила комнату для тебя, отдохни с дороги.

– Не особо хочется спать, если честно. Давай фильм посмотрим?

– Хорошо.

В гостиной горел приглушенный свет, на большом экране показывали один из ужастиков, а напротив него на кожаном диване сидели два растерянных человека. Я чувствовала, как была напряжена. И знала, что мужчина, сидящий неподалёку от меня тоже испытывал некий дискомфорт.

– Может, сыграем в игру? – предложила я.

– Монополия меня усыпит. – Отмахнулся Луиджи.

– Игра называется «Что было бы, если».

– Интересно. – Ухмыльнулся Россини и повернулся в пол-оборота ко мне. – Начинаю я.

– Я думала, ты джентльмен.

– А я думал, ты не боишься моих вопросов.

– Хорошо. – Смирилась я. – Задавай.

Луи пристально смотрел на меня, постукивая по подушке подушечками пальцев.

– Что было бы, если бы ты попала на необитаемый остров?

– Умерла бы, – рассмеялась я. – А что ещё одной делать без должной еды и воды?

– Например, научится самой добывать себе еду и воду. Разве не так?

– Поборолась бы с месяц, а потом все равно бы кони двинула. Так, моя очередь.

– Чтобы было, если ты узнал бы о ком-то неприятные вещи?

– Не понял твоего вопроса. – Нахмурился мужчина.

– Например, ты узнал бы, что твоя жена отправила невинного человека.

– А она кого-то отравила?

Я рассмеялась, видя растерянность Луиджи.

– Нет! Это же игра. Ты должен мне сказать, как бы ты отреагировал, если бы что-то плохое сделала бы твоя жена.

– Если этот человек, действительно, невинный, то заставил бы заплатить ее за это.

– А если бы она сделала что-то плохое тебе?

– Не знаю, – пожал плечами Россини, – убил бы, наверное. Гниющую руку отрезают сразу, чтобы заражение не пошло дальше.

Холодок пробежался по моему телу. Я, по всей видимости, смотрела на него таким лицом, что была готова в обморок упасть.

– Я пошутил. – Его ладонь легла на мою. Я вздрогнула, от чего мужчина сразу отпрянул. – Я бы просто с ней развелся. Но скажу честно: мера моей злобы растет от моих отношений с человеком. Я бы никогда не простил того, кто мне дорог, причинив он мне боль.

– Никогда?

– Даже на том свете бы нашел его и снова проклял бы.

– Ты злой.

– А как бы ты на моем месте поступила бы?

– Просто ушла.

– Так то ли просто? Не сыпала на него проклятиями?

– Может, пару раз пожелала бы сломать ногу, ругу, разбить голову о кафель, – отшутилась я. – Задавай вопрос.

– Что было бы, если я тебя поцеловал бы?

Я ахнула. Такого вопроса я не ожидала. Это было очень дерзко и невоспитанно. Я была женой Стефано, и ему нельзя было говорить мне такие вещи. Но, клянусь богом, тогда я так хотела, чтобы его губы коснулись моих. И мы были к этому близки. Нас отвлёк Стефано, который хлопнул входной дверью. Тогда мы в миг оказались далеки друг от друга, словно соседи, смотрящие один фильм. Даже не разговаривали.

Я очень скучала по нашим с Луи беседа. Из было так мало, но все были без фальши и лицемерия, были целостными, несмотря на очевидную недосказанность. И я так бы хотела, чтобы однажды на пороге своего дома я увидела другого Луи. Именно такого, каким он был со мной последние несколько дней до нашего расставания.

Хосе налил нам чай, вышел в сад, где я уже была далеко от него и своей нынешней жизни. Меня пробудил звук стакана, соприкоснувшегося со столом.

– Где ты витаешь? – Поинтересовался друг, закутываясь вместе со мной в плед.

– Ты какая-то загадочная.

– Я-я-я, – задумавшись, пыталась придумать отговорку, – думала, куда бы нам переехать.

– И что пришло тебе на ум?

– Австралия.

– Все дальше и дальше… – усмехнулся мужчина. – Скоро и на южный полюс там попадем.

– Хосе, я хотела тебе сказать…

Я не договорил, потому что услышала звук подъехавшей машины, откуда вышел Луи. Он бросил короткий взгляд на наш дом, а потом зашёл внутрь. На мгновение наши глаза встретились, и я увидела не увидела в них обиду, злость или ненависть. В них была тоска.

Я знала, что с такого расстояния он не смог бы распознать цвет глаз. Слава богу наступали сумерки и было вообще мало что видно. Хосе уткнулся носом в мое плечо, словно целуя меня. Мне стало стыдно. Стыдно перед любимым человеком за то, что я на его глазах обнимаюсь с другим мужчиной. Стыдно перед собой, что я позволяю ему думать, что перед его глазами обнимается незнакомая супружеская пара.

– Мама! – Крикнул Луи, войдя в дом, но не захлопнув дверь. – Я поехал.

Впопыхах выскочила Кора. Ее взгляд тоже метнулся ко мне, но там я не могла прочесть ее намерения.

– А как же ужин, сынок?

– Я скоро прилечу к тебе. Мне нужно торопиться.

– Собери вещи хотя бы.

– Не нужно. Ещё увидимся.

Запрыгнув в заднее сиденье машины, Луи скрылся из нашего вида, оставляя за собой лишь полосы от шин. Я повернулась к Хосе.

– Нам надо срочно уехать, пока Луи не вернулся к матери.

– Ты на сносях, милая. – Другу не нравился мой решительный настрой.

– Другого времени у нас не будет. Сейчас важно, чтобы даже Моника не знала, где мы. Никто. Только мы с тобой.

– Поехали в Анталию, ближе к морю.

– Да. Поищи дом, а я пойду паковать вещи. Мы уезжаем отсюда.

Дом нашелся очень быстро. Этот мы решили сдавать. Вернее, Ноэ будет его сдавать и пересылать нам деньги. Уже через два дня мы сидели в самолете, я чувствовала, как отекли мои ноги и моя боязнь высоты взыграла надо мной.

Удачное чувство, но оно сейчас меня волновало меньше всего. Под конец полета я уже едва стояла на ногах. Спина затекла, ноги не слушались, и малышка пиналась так, что готова была сломать пару ребер. Хосе поддерживал меня, останавливался по дороге к такси несколько раз, позволяя на себя опереться. Моя благодарность к нему росла, и я вправду подумала о том, что смогу полюбить этого мужчину.

Мы приехали к нашему съемному дому. Это был обычный район, неподалеку от базара. Рядом находились школа и садик. Как раз для нашей малышки.

– Как тебе домик? Не слишком простой?

– Нет, – улыбка тронула мои губы, – он прекрасный. – Я почувствовала, как будто внутри меня что-то взорвалось и хлынула вода. – Но у нас проблема.

– В чем дело?

– Воды, – я начала задыхаться от прилива паники, – у меня отошли воды!

Глава 31

Глаза слипались от бессонных ночей. С начала, Фрэнсис, будучи с ладошку, плакала ночами, и мне приходилось вставать каждые три часа, чтобы ее покормить. Теперь же я постоянно просыпалась ночью из-за зубок, которые начали резаться. Прохладная мазь помогала, но ненадолго.

Хосе, как настоящий отец, временами сменял меня. Он сам вставать к колыбели дочки и ухаживал за малюткой. Мужчина полюбил чужую дочь, как свою и это не могло не вызывать во мне ещё большее чувство благодарности, чем я к нему испытывала. Я до сих пор не могла полюбить его так, как должна была. Но несмотря на это Хосе все так же пытался не замечать мою скованность, когда тот пытался обнять меня, ложась в постель.

Прошло больше полугода с того момента, как родилась Френси и мы поженились, но я до сих пор не позволила ему прикоснутся ко мне. Он любил меня, поэтому не настаивал. Луи почему-то больше не искал меня. По крайней мере, я так думала. Моника ничего не говорила о нем, лишь то, что в Италии большие проблемы с полицией. Несмотря на весь страх, что я буду разоблаченной, молилась каждую ночь Богу, чтобы тот не оказался за решеткой.

Глядя на комок счастья, я видела в дочке своего возлюбленного. У Френси были зелёные глаза Луи, и смотрела она уже с пеленой на меня исподлобья, точно так же, как и он. Иногда казалось, что она даже пахнем им, но это были лишь мои фантазии. Моя дочка часто хмурила бровки и показывал свой скверный характер. Ей богу! Она была совсем на меня не похожа. Мама говорила, что я была упрямой, но сговорчивой, но эта девочка не хотела совсем со мной мириться!

Хосе ушел на работу, а я сидела на диване и кормила грудью дочь, когда в дверь позвонили. Я напряглась. Адрес нашего дома никто не знал, даже Моника. Девушка долго обижалась на меня, но потом все-таки приняла наше с мужем решение и ждала момента, когда мы все-таки раскроем свое местоположение.

Ситуация, в которую мы оказались, тяготила меня. Из-за моего неверность выбора ещё в юношестве, мне и моей семье теперь долго придется скрываться и прятаться от Луиджи. Но если бы меня спросили, хотела бы я вернуть время вспять… Я бы не колеблясь ответила – никогда! Я полила всем сердцем Луи, получила такой прекрасный подарок судьбы, и несмотря на все происходившее с нами, я благодарна ему.

Посмотрев в глазок, я никого не увидела. В качестве осторожности, бросив на щеколду цепочку, я слегка приоткрыла дверь и увидела подарок на пороге дома. В голове тут же вспыхнули картинки из прошлого, когда

Стефано узнал о моей беременности и прислал мне целую коробку с детскими бутылочками. Я была уверена, что и в этот раз подарок был от него.

– Будет опрометчиво, – бубнила я себе под нос, закрывая входную дверь, уходя вглубь дома. – А если он…

Мысль о том, что Стефано мог положить туда нечто опасно содрогнула мое тело. Не теряя времени, руки в хаотичном порядке стали скидывать вещи в сумку. Одна малышку, я посадила ее в сумку-конкуру и выскочила из задней двери.

– Не бойся, крошка. Папа придет и все обезвредит.

Мы гуляли по улице, забрели на базар и купили фрукты и ягоды. Было неудивительно, что из всех ягод моя девочка возьмет именно спелые красные кружочки на одной веточке. Прошли больше трёх часов. Хосе не отвечал на телефон, но я оставила ему сообщение, чтобы тот был осторожен, но ответа не последовало.

Мы сидели на лавочке, неподалеку от нашего дома. Я пыталась скрыть нарастающую тревогу, чтобы Френси не почувствовала это, но, признаюсь, все тело. Оно тряслось от страха. Я давно не доверяла Стефано и, если этот подарок правда от него, то одна открывать я его не стану.

Перед нами вырос Хосе. Он был, словно тигр перед прыжком. Его тело напряжено, губы сложены в тонкую линию, а глаза выглядывали любую угрозу.

– Я не стала открывать коробку. – Сказала я, когда тот подал мне руку и поцеловал дочь в лоб. – Мне страшно.

– Не бойся, милая. Я с тобой. Может, Лале решила сделать тебе подарок, но не дождалась?

– Лале бы позвонила. К тому же, она всегда знает, что в это время я дома.

Лале – Наша соседка. Она была взрослой женщиной, которая уже вырастила двоих сыновей, которые перебрались в Стамбул и построили там карьеру. Ее седые волосы всегда были аккуратно уложены назад, а острый нос делал ее старше, чем она есть. Лале всегда помогала мне, когда Зосе задерживался на работе, советовала мне мази и таблетки, когда моя крошка болела. И я не могла поверить, что эта женщина не могла дождаться, когда я отворю ей свою дверь.

– В таком случае, давай просто выкинем эту коробку.

– Ты прав. Так лучше.

Хосе подошел к подарку, взял его в руки и отправился к мусорному контейнеру. Он замахнулся и бросил злосчастный подарок в мусорку, как раздался взрыв. Мы были далеко и нас не затронуло с дочкой. Только громкий шум заложил уши, но Хосе, который был вплотную к баку взлетел вверх и упал к нашим ногам. В след за ним опустилась обожженная бумага с красивым каллиграфическим почерком. Я знала только одного человека, что писал такую красивую букву «А».

На шум вышли соседи, и я услышала их возгласы. Даже не заметив как, Лале забрала из моих рук дочь, а я не чувствуя уже тяжести ребенка, ощутила груз боли и чувства вины. Упав на колени, я схватила голову своего мужа. Из ушей текла кровь. Руки и ноги были обожжены, стеклянные глаза смотрели наверх, а губы были напряжены точно так же, как и в последний наш разговор перед трагедией. Я закричала. Истошно.

– Ты же обещал! – Мой вой заполонил улицу. Люди закрывали рты рукой, будучи шокированными случившемся. – Обещал быть рядом!

Вдруг рука Хосе коснулась моей, и мое тело сжалось. Он жив! Но я ошибалась. Это было последнее движение мужчины, сопровождаемые последними словами, давшимся ему с трудом. Он захлебывался кровью, но всетаки выдавил из себя:

– Прости. Я вас очень люблю.

После этого его глаза закрылись, и я ещё очень долго трясла его тело, прижимая к своей груди и плача. Меня разрывало на части. Да, Хосе не был мне любимым мужчиной, но всегда был и остался любимым братом. Как я теперь посмотрю в глаза его родителям и сестре? Что скажу Монике, когда она спросит о случившимся? Это я была во всем виновата. Моя ошибка стоила жизни уже троим. Мои родители мертвы, и я даже не смогла их по-человечески похоронить. Хосе лежал на моих руках. Мой смелый и верный Хосе нашел свою погибель в той, которую очень любил. Он был благородным человеком, не ожидавшим от меня ничего взамен. И он умер из-за меня! Это я! Я должна была умереть!

Полиция оттащила меня от тела мужа, посадила в карету скорой помощи, и врачи вкололи мне успокоительное. Сон сморил меня, и очнувшись, я увидела белые стены больницы. Френси не было рядом, не было рядом Лале, и, конечно, не было Хосе. Мужчина больше никогда не возьмет меня за руку и не скажет, что всегда будет рядом со мной.

– Сколько я спала? – спросила я вошедшего в палату доктора.

– Сутки.

– Мне надо похоронить мужа.

– Мои соболезнования. – Кивнул доктор, смотря на меня глазами сканерами. Поняв, что со мной все в порядке, он отпустил.

Последний раз я видела своего мужа. Казалось, что он спит, пока реальность не настигла меня закрытой крышкой гроба. Моника прилетела мгновенно. Она не обвиняла меня, но я знала, что такого она никогда мне не простит. Я была точкой несчастья.

Попрощавшись с Лале, мы с Френсис покинули этот дом и вернулись обратно в Стамбул. Из головы не выходили строчки из записки, положенной в подарок. Луи писал, что этот подарок послан мне с любовью, но, видимо, его любовь приносила лишь смерть. Даже псих Стефано не позволил себе такого. Я была опустошена и разбита. Это было предательство любимого. Я жалела его, молилась за его благополучие, а тот лишь выжидал момент, чтобы из-за собственной ревности лишить жизни человека, ставшего для меня семьей.

Френси уснула, а Моника вместе с родителями только что улетели в Италию. Я вышла в сад и увидела разросшееся алоэ. Это должен был быть наш цветок, приносящий жизнь, но, видимо, все, к чему прикасается рука минует смерть. Слезы градом полились из моих глаз. Я стояла истуканом, смотрела на цветок и рыдала. Молча, но мои глаза говорили обо всем, что меня тревожило. Я была недостойна этой жизни и не могла жить под одним небом с Луиджи.

Чьи-то руки легки на мои плечи. Тихий осипший голос подруги донесся до ушей, и я обернулась, падая в объятия Моники.

– Это все из-за меня! – Мои пальцы сжимали ткань ее кофты, а челюсть уже болела от того, с какой силой я сжимала ее. – Моника, мне так жаль. Он был готов на все ради меня.

– Таким был мой брат, -шептала подруга. Зная как ей сейчас было больно, чувство вины взыграло с новой силой. – Не кори себя. На его месте оказалась бы ты!

– Лучше бы была я, – призналась я.

– Не говори чепухи. Тебе нужно прилечь.

Прошло больше двух недель, а я все ещё не могла прийти в себя. Чувство, что этот кошмар никогда не закончится не исчезал, и разъедал меня изнутри.

Каждую ночь я закрывала глаза и видела Хосе, лежавшего на моих коленях.

Каждую ночь один и тот же кошмар.

В эту ночь случилось тоже самое. Бездыханное тело моего мужа упало к моим ногам и дикий истошный крик, поднявшийся на улице. Слова Хосе о любви и страх. Дикий страх за себя и дочь. Я снова поймала себя на мысли, что если бы на его месте была я, то все зажили бы счастливо. Моя дочь выросла бы в семье, которую создал бы Хосе. Знала бы о маме из фотографий и рассказов отца и тети и никогда бы не знала тех бед, которые свалились на мою голову. И эти мысли подтолкнули меня к очередному верному решению.

Я сцедила как можно больше молока, несмотря на свою физическую боль. Поставила его в холодильник, взяла листок бумаги и написала о том, что творилось в моей душе.

«Моя милая Моника!

Я знаю, ты никогда меня за это не простишь, но и я больше не могу мириться с этим чувством вины. Я сама себя не могу простить за все, что произошло с моими родителями, тобой и Хосе. Я – причина ваших страданий и пора уже решиться на отчаянные меры.

Однажды Луи сказал очередную правильную вещь, – гниющую руку лучше вырезать сразу, пока заражение не последовало дальше. В ваших жизнях я была гниющей рукой, которая заразила всех, дойдя до самого сердца. Вы больны, и я могу вас излечить. Единственное сердце, которое осталось нетронутым, -моя дочь.

Прошу, вырасти ее такой же смышленой и уверенной, как ты. Но знай! Моя куколка такая же непослушная, как и не папа.

Если случится, что Луи узнает о дочери, не лишай его возможности любить ее, но перед этим спроси с него за все дерьмо, упавшее на ваши головы. Пора покончить с этой войной и убрать главную ее причину.

Прощайте, мои любимые девочки. Пусть над вашей головой всегда светит яркое турецкое солнце.

P.S. Передай Ноэ, что он тот ещё болтун, но я его очень люблю. Мы не виделись больше полугода, поэтому не говори ему обо всем сразу».

Поставив точку, я смахнула слезу, но та успела упасть на лист бумаги. Я не взяла с собой ничего. Налегке вышла из дома, добралась до излюбленной набережной, повернулась к ней спиной и упала в воду. Рядом как раз проезжал катер, разгоняя воду, создавая волны.

Вода хотела выплюнуть меня из моря, но я оказалась проворней. Перестав двигаться, я просто плыла куда-то по течению, временами бившись о бетонный бордюр. Ноги стало сводить и в конечном счете я, наконец, начала тонуть. Когда я почувствовала, что тело перестало инстинктивно бороться со смертью, я улыбнулась и позволила волнам поглотить меня.