Loe raamatut: «Проходимец Её Величества. Книга первая»

Сказка для людей, выросших телом…

Все имена и события вымышлены, любые совпадения с реальными людьми и событиями случайны.

Мистика, тайные общества, духовное развитие

Корректор Алена Деньгова

© Остин Янг, 2024

ISBN 978-5-0064-7230-3 (т. 1)

ISBN 978-5-0064-7231-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

Княгиня

В просторных землях древних племён Веси стоял одинокий замок княгини Елены Весенской-Добролюбовой, доставшийся ей от её отца Радима Добролюбова, красиво украшенный семейным гербом. Сам замок был в виде правильного квадрата, у каждого угла замка выстроены смотровые башни округлой формы. В высоту всего пять этажей с очень высокими потолками. Во внутреннем дворе замка был высажен небольшой цветущий сад, а фонтан и белые статуи обнажённых женщин и мужчин мило вписывались в эту красоту. Конюшня в замке находилась по левую сторону от входных ворот, а по правую расположился сарай для карет и телег. По бокам замка медленно протекала безымянная речка, которая должна была стать естественной преградой для захватчиков. Также имелся каменный колодец под небольшим навесом из черепицы. Во внутреннем дворе замка, в конюшне, сарае, в саду и на стенах замка висели фонари, заполненные маслом. И каждый вечер один из слуг терпеливо их зажигал. Под покровом ночи свет от этих фонарей открывал сказочный вид на внутренний двор и сад замка.

Вечерело. Четверо стражников находились во внутреннем дворе замка. Они получили приказ найти нарушителя и обыскать сад и конюшню. Один из стражников был самым юным и глупым. Те, кто постарше, дали ему задание обыскать деревянные клозеты рядом с конюшней, а сами принялись с любопытством наблюдать со стороны. Молодой страж открыл дверь первого клозета – никого, тогда он открыл второй клозет – и там никого. Дверь в третий клозет была заперта. Молодой страж, предвкушая, что там может быть нарушитель, дёрнул дверь со всей силы, и она открылась. В его лицо сразу же полетел широкий кулак суровой поварихи, и дверь в клозет тут же закрылась. Сама повариха была в ширину как два бравых молодца. Молодой страж стоял в недоумении, ощупывая своё лицо. Остальная стража, наблюдая за ним, падала со смеху, смех стоял на весь двор замка. За ними наблюдал воевода со второго этажа замка, тоже улыбаясь. Воевода был уже немолод, но всё же полон сил, а его длинные завинченные усы всегда шевелились, когда он был занят каким-либо важным делом. В этот момент его усы шевелились, словно он пытался усами уловить след нарушителя. Воевода: «Чего ржём как лошади?! Обыскать конюшню!» Все стражники сделали серьёзные лица и побежали в сторону конюшни, но их глаза всё ещё продолжали смеяться.

Молодая княгиня смотрела в овальное зеркало, окантованное чёрным деревом, а служанка расчёсывала её длинные и красивые волосы. Княгиня была очень хороша собой, стройна и прекрасна. Её острый и проницательный ум просчитывал варианты захвата власти, тонкой игры и манипуляций. Она прошла длинный путь, и глупо было бы останавливаться на полпути. Внезапный шум в коридорах замка отвлёк её от мысли. Она дала распоряжение служанке узнать, в чём там дело. Служанка удалилась, сделав реверанс. Княгиня подошла в центр комнаты, и в этот момент совершенно неожиданно вбежал запыхавшийся юноша. Он был хорош собой, молодой и дерзкий. Умоляющими глазами он взглянул на княгиню, припав на колени: «Княгиня, прошу вас, спрячьте меня, по гроб жизни буду обязан!» Княгиня спокойным голосом: «Я рада вам помочь, но тут негде спрятаться». Молодой человек окинул взглядом всю комнату и очень быстро спрятался под широким платьем княгини. Княгиня даже ахнуть не успела. Как только он скрылся под платьем княгини, в комнату забежала стража, громко гремя оружием и доспехами. Воевода стражи: «Простите княгиня, моё почтение, мы ловим Проходимца, он не забегал сюда?»

Княгиня, изображая недовольство: «Как вы посмели врываться в мои покои?»

Воевода: «Покорнейше прошу прощения, княгиня, виноваты, но у меня приказ поймать этого Проходимца любой ценой!» Стража стала обыскивать комнату, заглядывать в шкафы и под постель княгини, но, так никого и не найдя, отправилась дальше, грохоча своим оружием и что-то выкрикивая. Воевода догадался, что нарушитель прячется под платьем княгини, но виду не подал: слишком деликатная ситуация. Отдав приказ всем стражникам обыскать другие комнаты, он спрятался в соседней комнате напротив, терпеливо ожидая, когда нарушитель выйдет. Воевода хотел убедиться, что с княгиней всё хорошо. Он знал княгиню с рождения, когда служил её отцу. Отец княгини отправился в плавание для заключения договоров продажи зерна, мяса, шкуры и тому подобного на земли Бритов, но так и не вернулся. Прошло уже двенадцать лет, и говорили, что на судно отца напали пираты и никто не выжил. Воевода относился к княгине как к своей дочери, поэтому переживал за неё, зная, что она находится в одной комнате с Проходимцем. Мать княгини умерла, когда княгине было два годика, и она плохо помнит её, но материнская любовь осталась в памяти княгини. Воевода даже не обзавёлся своей семьёй, отдавая всего себя служению роду Добролюбовых и впоследствии княгине, жалея её и оберегая от всевозможных опасностей. Воевода доверял только княгине и Епископу, а ко всем остальным относился с опаской и втайне следил за ними, используя своих осведомителей. Воевода видел, как из комнаты княгини вышла служанка и закрыла за собой дверь.

Княгиня поняла, что воевода догадался о местоположении Проходимца, но она была совершенно спокойна за это. Воевода умел хранить тайны. Тем временем Проходимец, находясь под платьем княгини, времени зря не терял. На лице княгини появился румянец. Единственное распоряжение, которое она могла вымолвить, было: «Меня не беспокоить…» Потом она окончательно потеряла над собой контроль и мягко разлеглась на каменном полу, накрытом ковром. Потеря контроля была ей несвойственна, что-то невообразимое и новое. Она всегда обладала цепким и холодным умом, позволяющим просчитывать все ходы противника. А в этот самый момент её сознание растворилось в бесконечном блаженстве… Она никогда не испытывала ничего подобного. Но не успели остыть страсти, как цепкий ум княгини уже придумал план, как использовать Проходимца в своих целях.

Княгиня: «Проходимец, у меня для вас есть тайное задание за большое вознаграждение – тридцать золотых, если выполните. Но сначала вы должны дать мне клятву, что будете служить только мне!» Проходимец встал на одну коленку в клятвенном виде: «Княгиня, я к вашим услугам, я ваш должник, можете рассчитывать на меня. Клянусь служить вам до скончания моей жизни».

Княгиня: «Хорошо! Подробнее о тайном задании узнаете на большом базаре ровно через неделю, в полдень, и не опаздывайте. Сейчас вам нужно уходить!» Проходимец выполнил великодушный поклон и удалился.

Проходимцу были безразличны чувства женщин, которых он соблазнял, но с госпожой всё оказалось по-другому. Ему показалось очень загадочным, как она вернула себе самообладание и возможность связно говорить. Сила и трезвый ум, исходящие от неё, восхитили его до глубины души. Он принял за честь служить этой великой богине.

Наступила тихая ночь, и воевода задремал в противоположенной комнате, пока не услышал тихий разговор в комнате княгини. Потом дверь в комнату княгини медленно открылась, и из неё показался очень молодой, красивый и полный сил юноша. Этот юноша совершенно беззвучно прошел по коридору мимо двух стоящих стражников и поднялся по лестнице в смотровую башню. Воевода удивился: как он смог пройти мимо стражи? Сняв тяжёлые сапоги, он на цыпочках кинулся за Проходимцем и остановился у стражников. Оба стражника крепко спали, держа в руках оружие, даже умудрялись переговариваться во сне друг с другом. Воевода усмехнулся и побежал дальше, вверх по лестнице в смотровую башню. В башне стража тоже дремала. Воевода заметил привязанную верёвку, уходящую на внешнюю сторону замка, заглянул вниз и увидел Проходимца, спускающегося по ней. Проходимец поднял голову и тоже приметил воеводу. Оба молчали. Воевода дождался, когда Проходимец спустится, и перерезал верёвку. Проходимец быстро скрылся в тёмных зарослях: явно знал, как перейти реку. Воевода понял, что княгиня решила использовать Проходимца в своих целях, ему неведанных, поэтому не стал препятствовать уходу Проходимца.

В этот день в замке нашли несколько служанок, лежащих прямо на полу, но с безмятежными и счастливыми лицами; и каждая как одна утверждала, что увидела дьявола и упала в беспамятстве.

В последующие дни в женских монастырях тех земель также находили монашек в беспамятстве, лежащих на полу с безмятежными, блаженными лицами. Как говорили в народе, монашки много молились – и к ним пришла божественная благодать.

Тайное общество Орден

В далёкой земле Бритов¹ за столом небольшого дома собрались влиятельные лорды из тайного общества. Их объединила общая цель – влиять на умы людей и народы, извлекая при этом личную выгоду.

Во главе стола был самый опытный лорд Сакс, уже в возрасте, имеющий посвящение в тайные обряды и знания. Все лорды были в белых париках и модных мужских платьях. На столе стоял подсвечник в виде черепа человека, который давал неказистые отражения, порой очень смешные.

Лорд Сакс: «Господа, затея убедить короля Карла покупать наше оружие и порох провалилась! Король продолжит закупать оружие у Лигуров, а порох – у Пиценов. Какие ещё будут варианты склонить короля на нашу сторону?»

Наступила тишина, которую нарушил Лорд Манти: «Уважаемые сэры, я получил весьма любопытное известие от удалённых земель на востоке. Говорят, там появился некий Проходимец, так называют его в народе, имеющий божественный дар: никто из женщин не может ему отказать. При этом женщины испытывают ни с чем не сравнимое блаженство и благодать!» Все лорды ахнули от таких известий. Всем стало любопытно, кто он и что из себя представляет.

Лорд Эшер: «Известно ли, кто он и каково его происхождение?»

Манти: «Слухи разнятся по этому поводу: одни говорят, что он из знатной семьи, но рано стал сиротой; другие говорят, что он сын Чёрного монаха, но кто он на самом деле, доподлинно не знает никто».

Сакс: «Очень любопытно. Что вы предлагаете, Лорд Манти?»

Манти: «Я предлагаю повлиять на короля через его королеву, даже королева не устоит перед чарами Проходимца!»

Все сидящие за столом утвердительно кивнули. Сакс: «Хорошо, так и быть, нужно склонить этого Проходимца на нашу сторону, но вначале его нужно найти. Кому можно доверить это деликатное задание?»

Манти: «Есть такой человек из наших – Юлий. Он знает уклад жизни, входит в дом знатных именитых людей тех земель».

Сакс: «Не тратьте время, поставьте Юлию задачу, я выделю сто золотых на расходы и ещё, если потребуется. Найдите Проходимца!»

Манти, вставая из-за стола: «Лорд Сакс, я немедля займусь этой задачей». Почтительно поклонившись, он удалился.

Хитрость монаха

На небольшом провинциальном хуторе наступило утро, запели первые петухи. Князь проснулся только к обеду, так как полночи отмечал праздник прихода весны. Наложницы быстро удалились из его покоев, не говоря ни слова. А слуги уже вовсю работали, готовили, варили, вялили, жарили, накрывали на стол князю. В покои князя постучался слуга Федя, приглашая в трапезную. Князь Орфей жил богато, у него было практически всё: от экзотических заморских фруктов до чёрной икры. Орфей нехотя встал, умылся, оделся и неспешно двинулся в трапезную.

Князь сел за стол и с грустным видом стал что-то есть, даже не обращая внимания на стол и на то, что он ест. Орфей: «Скажи-ка Федя, есть какие вести, что люди говорят? Надоело всё… Помираю от скуки…» Федя: «Народная молва говорит всякое: например, про какого-то Проходимца. Говорят, что ни одна женщина не может устоять перед ним и отдаётся ему!» Орфей: «Ха-ха-ха, брех-ня! Что ещё говорят?» Федя продолжил: «Одни говорят, что он сын Чёрного монаха, а другие – что в нем течёт княжеская кровь». Орфей: «Брехня это, Федя! Скучно, найди-ка лучше монаха, глядь, поведает о чём-то новом». Федя: «Ваше благородие, а какого монаха: из монастыря или одинокого путника?» Орфей, задумавшись: «Дурак! Что монахи, сидя в монастыре, узнать могут?! Одинокого путника ищи!» Федя с отборной дружиной ускакал на поиски монаха.

Через день Федя вернулся с дружиной и загадочным монахом с посохом из костяной ноги. Федя: «Ваше благородие, приказ выполнен. Нашли-таки монаха, всю округу обскакали и даже до Костиничево почти дошли». У Орфея поднялось настроение: «Молодец! Ну, пригласи за княжий стол, чего стоишь?»

Стол в этот день был богаче прежнего, от разного рода блюд просто ломился, иной раз новое блюдо некуда было поставить.

Монах не спеша вошел в большую палату, вежливо поклонился, приветствуя князя, изредка постукивая своим посохом. Орфей: «Монах, не стесняйся, ешь и пей что душе угодно, заодно и поведай, как живут в заморских землях, чего едят, пьют. И какие девки красивее: их иль наши милее? Тут давеча весть пришла о каком-то Проходимце, правда это али нет?» Монах неспешно начал говорить: «Вести о Проходимце и до меня дошли ещё с самого Урилича. Там, где прошёл Проходимец, всегда находили блаженных женщин в беспамятстве. Сейчас, говорят, он на юга подался. Есть в нём дар богов, только не умеет им пользоваться. Растрачивает налево и направо, не осознавая своей силы и могущества». Орфей, удивлённо напучив брови: «Вот как! Бывает же такое?! Вот свезло дураку! А в заморских странах что нового?» Монах поведал о заморской жизни, но как бы невзначай добавил: «Ты, князь, живёшь получше их, но есть одно недоразумение: у них мудрости больше в душе. От этих знаний веет светом». Орфей задумался не на шутку: «Я же князь и мне мудрость как раз под стать! Скажи-ка мне, монах, где ж эту мудрость разыскать?» Монах не стал тянуть кобылу: «Секрет прост: заточён он в посохе моём. Если возьмёшь его ты в руки, то мудрость точно обретёшь!» Орфей: «Так и быть! Монах, давай свой посох!»

Как только посох взял Орфей в руки, блеснула молния яркой вспышкой. В сию минуту поменялись местами монах и князь. Стал Орфей теперича монахом, и пришёл он в неслыханный шок, и направился он в путь-дорогу, тихо постукивая посохом. Орфея догнал Федя: «Монах, держи котомку, доверху набитую едой с княжьего стола, и десять золотых. Так князь велел и не перечь! Не забудь поблагодарить князя за доброту и щедрость!»

Шёл Орфей по пыльной дороге, шок начал проходить, и нахлынуло осознание своего нелёгкого пути и положения. Голос того Монаха в голове звучал как наставление:

 
«Ходить тебе семь лет монахом,
Пока в один прекрасный день
Не станешь снова ты Князем
В душе, жизни и в сердце своём.
Если бросишь ты ходить,
То в третий день наступит хворь.
Болезнь и хворь тебя погубят,
А потому ступай сильнее!
Не держись за людей и города.
Лишь добрый путь – твой друг сердечный.
А посох этот ведь волшебный:
Может исцелить болезнь любую.
Но помни, если ты применишь силу —
Ту, что в посохе сокрыта, —
И исцелишь кого-нибудь,
То будешь вдвое ты страдать
От жизни бродяжьей своей.
Поэтому решай трезвее,
Кому излечение важнее!»
 

Что сделалось с Орфеем в ту незабываемую ночь: думал он о жизни княжей, о девках и богатствах. Но нет былой той жизни, лишь вечная дорога. Шёл, не замечая поселений и людей, обречённость осознавая, рыдал он горькими слезами. И не подозревал, сколько ещё испытаний уготовила ему судьба…

 
                                         * * *
 

Как-то раз забрёл Орфей в малоизвестное поселение, остановившись на местном базаре. Присел от усталости. На базаре вовсю бурлила жизнь, продавали рыбу, домашнюю утварь, разные вкусности… На Орфея нахлынули воспоминая о былой жизни, мягкая постель, тепло в палатах, богатый стол, горячие бани… От этих воспоминаний он зарыдал горькими слезами. Каково же было его удивление, когда к нему подошёл маленький мальчик-беспризорник в лохмотьях и с чумазым лицом, протягивая ему кусок ржаного хлеба, и с сочувственным видом произнёс: «Дядь, а дядь, не печалься, всё ещё наладится!» Орфей, не скрывая своё удивления: «Благодарствую!» Хлеб он взял, так как мальчик отдал последнее, что у него было, от чистого сердца. Орфей взамен дал ему золотую монету. Тут уже у мальчика округлились глаза, в полном недоумении тот взял монету: «Спаси вас Бог, дяденька!» – и с радостным лицом скрылся в переулке…

 
                                         * * *
 

Шёл уже пятый год скитаний Орфея по миру. Он видел многое: жадность, коварство, несправедливость, унижения, нищету и боль простых людей, но было и другое – милосердие, сочувствие, щедрость, радость и любовь…

За это время он многое осмыслил, как он жил князем, ни в чём себе не отказывая, и каким он стал сейчас. Ему даже стала нравиться его бродяжническая жизнь. Отпустив себя старого, он открыл в себе нового себя, мудрого и знающего. Постиг истину бытия, людского мира, их пороки и сильные стороны. «Тот монах не обманул: я действительно стал мудрее», – думал он, направляясь по дороге в густом лесу. Было жаркое лето, и тени от деревьев как-то спасали от палящего солнца. Обычно ближе к осени он поворачивал на юг, где тепло и комфортно. Ходить по заснеженным сугробам, да ещё в мороз, – занятие самоубийственное. И уже середина лета, и надо бы повернуть на юг, но ноги упорно шли на север, словно неведомая сила руководила ими.

По дороге тянул телегу, доверху забитую дровами, седой старик с длинной бородой. Телега застряла в яме, и старик никак не мог сдвинуть её с места. Тут подошёл Орфей: «Доброго здравия! Давай подсоблю». Старик: «Спасибо тебе, Господи, думал, уж не дойду». Орфей: «Что, старик, лошади нет?» Старик с грустью: «Была лошадь, но отошла ещё весной. Старая была кобыла, а другой-то нет. Скоро зима: дров-то надо уйму, вот и тяну, пока силы есть. А потом сенокос начнётся – не до дров будет». Орфей: «А что ж ты, один, что ли, живёшь? Помощников, детей или внуков нет?» Старик: «Был сын, свадьбу сыграли, жили хорошо, но сгинул в лесу в позапрошлое лето. Говорят, медведь задрал. Так и не нашли. Живу вот со снохой и внуком. Правда, внук после потери отца совсем зачах. Неизвестная хворь напала. Лежит, только боюсь, не доживёт до зимы». После паузы дед продолжил: «А если я помру, как сноха и внук выживут? Женихов-то нет: деревня – четыре дома и все мужчины уж в возрасте. Молодняк разбежался при первой же возможности. Вот и работаю, пока силы есть». Орфей: «Ничего старик, все ещё наладится! Мне бы на постой остановиться на ночлег». Старик: «Меня Игнатом кличут. На постой милости просим. Добрым путникам и тем более монаху грех отказывать». Орфей: «Меня Орфеем величать, но монахом был не всегда». Наконец Орфей и Игнат докатили телегу с дровами во двор. Хозяйская собака молча валялась, измождённая жарой и палящим солнцем. Подняв голову и окинув пристальным взглядом незваного гостя, пёс даже не фыркнул. Положил обратно голову и продолжил валяться. Игнат, глядя на собаку: «Ишь ты-ы-ы! Даже не тявкнул для приличия. Иной раз сосед зайдёт – такой вой поднимет, аж в Костиничево слыхать. Значит, святой ты человек, монах Орфей».

Орфей и Игнат зашли в небольшой деревянный дом. Игнат: «Невестка, встречай доброго гостя. Монах. Орфеем величать! На ночлег останется». Игнат, повернувшись к Орфею: «Сейчас Марья стол накроет. Ты проходи, усаживайся. Я сейчас приду». Игнат вышел из деревянного дома, а Марья достала из печи хлеб с золотистой корочкой. По дому прошёлся аромат свежего хлеба, и в животе Орфея что-то зашевелилось в предвкушении трапезы. Марья, накрывая на стол, заговорила: «Доброго здравия вам, монах! Какими путями зашли в нашу глушь?» Орфей: «И вам доброго здравия! Шёл туда, куда глаза глядели, и оказался у вас». Марья была очень стройной и, на удивление, красивой для сельской местности: с правильными чертами лица и пухлыми притягивающими губами; а голос был ангельским. Орфей наблюдал за ней, не сводя с неё глаз, и прятал взгляд, если она оборачивалась и смотрела на него. Послышался скрип двери, вернулся Игнат: «Колбасы и сала принёс. Надеюсь, монахи едят мясо и сало?» Орфей: «Монахи всё едят, но не всегда! Сейчас можно». Марья и Игнат присели за стол, и все начали трапезничать. Послышался стон за стеной. Стон внука Игната, Прохора. Марья с грустным видом сразу же убежала к сыну и спросила, поглаживая его рукой по голове: «Ну что, родненький, где болит?» Орфей не выдержал, словно какая-то сила заставила его взять посох и подойти к внуку Игната. Как только он приблизился к постели Прохора, посох стал загадочно звенеть. Орфей понял, что этот звон другие не слышат, и коснулся мальчика посохом. Яркая молния пробежала от посоха. Марья и Игнат застыли в изумлении. Тут совершенно неожиданно Прохор вскочил с постели, от болезни не осталось ни следа. Прохор произнёс ещё детским голосом: «Маменька! Я есть хочу!» Весь следующий получас Марья и Игнат наблюдали, как Прохор уплетает и сало, и колбасы; затем дело дошло до сыра и молока. У всех присутствующих были круглые, как монета, глаза, а особенно у Игната. Наевшись досыта, Прохор лёг спать, а Марья смеялась и плакала одновременно. Иной раз было непонятно, плачет она или смеётся. Наконец, к Игнату вернулся дар речи: «Господи, спасибо тебе, что прислал нам монаха! Не зря молился каждый день. Спасибо тебе, Орфей, по гроб жизни обязан тебе!» Тут Игнат упал на колени перед Орфеем и начал рыдать, как могут рыдать только старики. Орфей поднял его: «Ты что, Игнат! Я же говорил, что всё наладится». Утирая слёзы, Игнат произнёс: «Орфей, ложись спать на моей кровати, я на печке лягу. Вот чудеса, скажешь кому – не поверят». Что-то бормоча себе под нос, Игнат лёг на печку и заснул со счастливым лицом. Теперь в его семье всё будет хорошо и он может помереть спокойно, не переживая за Марью и внука.

Марья, когда успокоилась: «Я не знаю, как вас отблагодарить, Орфей. Денег у нас немного. Живём мы скромно». Глядя на Марью, Орфей почувствовал, как его сердце сжалось. Он не сразу понял, в чём тут дело. Но потом до него дошло: он влюбился в Марью такой любовью, которая может быть лишь раз в жизни. Он понял, что жить без Марьи не может и это его место и его семья, где он и должен жить. И дед казался таким родным и близким. Стараясь не терять самообладание, Орфей произнёс: «Марья, не надо денег. Я полюбил вас сию минуту и хотел бы взять вас в жёны, но я монах, и мне ходить ещё два года монахом» Орфей поведал таинственную и странную историю своей жизни, как он был князем, купался в удовольствиях, потешая свои эго и разум, пока в один миг не стал монахом. Марья с удивлением и восхищением слушала рассказ Орфея: «Орфей! Я буду вас ждать хоть год, хоть два, хоть всю жизнь! Вы, главное, вернитесь ко мне! Я тоже вас полюбила!» Оба сидели в обнимку, пока не наступило утро.

Игнат рано проснулся и заметил голубков, сидевших в обнимку. Услышав, как идёт Игнат, те сразу разбежались в разные стороны. Игнат: «Орфей, оставайся у нас сколько пожелаешь. Двери этого дома для тебя всегда открыты!» Настроение у Игната было превосходное, он пошёл доить корову, перед тем как отпустить на пастбище вместе с овцами, и кормить остальную живность, видя, что Марье не до этого. Чуть позже проснулся Прохор, в нём чувствовалась юношеская сила. Глаза Прохора горели радостью и силой. Прохор: «А где дед? Нам же с ним за дровами надобно в лес сходить». Через какое-то время все позавтракали, и Прохор с Игнатом весело зашагали за дровами, причём дед еле поспевал за Прохором, который тянул телегу, иной раз разбегаясь по-детски, играючи. Марья и Орфей слились в долгом поцелуе, страсть захватила их умы и сознание…

Время приблизилось к вечеру, и Марья встала с постели, обнажённая и прекрасная, а Орфей не мог оторвать от неё глаз. Марья, засмущавшись: «Скоро дед придут с сыном, надо сготовить на вечер». Она принялась суетиться за печкой в маленькой кухоньке. Орфей за всю жизнь видел много наложниц, но то, что происходило между Марьей и ним, было чем-то необычным, чудесным, ярким, вкусным и незабываемым. Нельзя было насладиться любимым человеком, нужно ещё и ещё. Так Орфей познал вкус любви, но время шло, и рано или поздно ему пришлось бы уходить в путь-дорогу. Орфей понимал это, и у него разрывалось сердце. Вот наконец и наступил тот день, когда посох стал звучать постоянно. Орфей понимал, что нужно идти, иначе неизвестно, что может произойти. Орфей дал деду пять золотых на покупку коня, хотя этих денег хватит на целое стадо отборных коней, быков и овец, а Марья собрала полную котомку еды. Уходил Орфей тяжело: ноги шли, но сердце болело.

Прав был тот монах, действительно: «Вдвойне тяжелее дорога».