В конце строки

Крис и Мег, а также всем друзьям, которые стали мне укрытием и домом

Copyright © 2020 by Paula Gallego

All rights reserved.

© 2023 by Ediciones Urano, S.A.U.

© Paula Gallego, 2020

© Макет, оформление. ООО «РОСМЭН», 2023

1
Элена и Нико

Сентябрь

Мое первое воспоминание связано с высотой.

Никогда прежде я не лазала в одиночку. Мой отец стоял внизу с веревкой в руках, готовый меня удержать, стоит мне упасть. Я была спокойна и уверенна, и, если бы этот подъем зависел только от моего желания, я бы обязательно дошла до конца. Но не вышло.

В день моего первого самостоятельного подъема по стене случилось и мое первое падение.

Ничего страшного не произошло. Все свершилось само собой. Мои руки соскользнули, и я повисла. Прежде чем почувствовать рывок и зависнуть напротив стены, я опустилась всего на пару сантиметров. Посмотрела вниз на отца, он мне улыбался. Сказал: «Ноги на стену, и поехали заново». Я послушалась. Спустилась. Начала сначала.

Случившееся тогда не было чем-то особенным, но все же я очень хорошо помню тот момент, потому что именно тогда впервые в жизни поняла, что когда-нибудь умру.

Я много лазала; прошло много лет. Я падала, поднималась, взбиралась без веревки и ломала себе кости. Через все это нужно было пройти.

Но в тот поздний вечер силы, нужные для того, чтобы двигаться дальше, у меня закончились.

Я тяжело вздохнула, тихо выругалась и, прежде чем перехватиться и спуститься вниз, уперлась ногами в стену. Снизу мне улыбалась София. По ее лицу было видно, что она собирается съязвить.

– Ух ты, – присвистнула она. – Тебе прямо везет.

– Заткнись, – пробурчала я и приземлилась рядом с ней.

София вместе со мной не лазала. У нее был абонемент, потому что как-то раз я притащила ее на скалодром. Пару лет назад я так настойчиво уговаривала ее попробовать, что в конце концов она сдалась, но в итоге занималась в тренажерном зале, а меня оставила в зоне для скалолазания одну. Когда София лазала, то выбирала трассы белого цвета, иногда синие, это были самые легкие маршруты. Она редко пыталась лазать по зеленым и еще ни разу не попытала счастья на красных, не говоря уже ни о фиолетовых, ни о черных трассах, с которыми даже я не всегда справлялась.

После тренировки в зале София заходила сюда и ждала меня, чтобы вместе пойти домой.

Я подняла руку перед собой, посмотрела на свои неподвижные прямые пальцы и сжала их в кулак.

– Эй, все в порядке?

– Я сегодня какая-то неуклюжая. Не могу сконцентрироваться, – ответила я и помотала головой в попытке избавиться от тяжести. – Неважно. Как твоя тренировка?

– Я тоже не смогла потренироваться на полную, – ответила она и вздохнула. – Ну, Элена, спроси меня почему. Спроси, почему я так устала.

Я вскинула брови от удивления, но знала, что не смогу устоять.

– От чего же ты так устала, София?

– Сегодня, до того, как сюда прийти, я играла в теннис.

– В теннис? Серьезно? У тебя ведь даже ракетки нет.

– Ева мне одолжила. – Она улыбнулась, и на щеках у нее появились ямочки.

Когда София так улыбалась, то сразу молодела на несколько лет и превращалась в очаровательную девочку, которая не выглядела на свои двадцать: у нее блестели глаза, уголки губ немного дрожали.

– Ладно. Дальше можешь не продолжать.

– Мы играли в теннис. Ясно? Ева играла в теннис. – Я засмеялась. – На ней была юбка. Теннисная юбка.

– Обычно люди в такой одежде и играют.

София отцепилась от мата и откинулась назад. Ее тело коснулось пола, и от удара в воздух поднялось облачко белой пыли.

Казалось, она была окутана сахарной пудрой. Двадцатилетняя девушка в потрепанной толстовке и розовых леггинсах, окутанная сладким облачком.

Она чуть-чуть привстала, опершись на локти.

– Ты ей уже сказала? – поинтересовалась я.

Надо было бы встать, но нам так нравилось лежать там, напротив пустой стены с трассами для продвинутых, по которым я часто без проблем лазала. В тот день, однако, у меня возникли трудности с зеленой трассой.

– Я уже много чего ей сказала. Вообще-то за все то время, что мы знакомы, я, наверное, наговорила ей миллион всего.

– Миллион?

– Так, первое, что приходило в голову.

– Первое, что приходило в голову, – повторила я.

– Да.

Мы замолчали.

– София, – не унималась я. – Ева знает, что тебе нравится ее теннисная юбка?

– Нет, – ответила она. – Конечно, нет. Я даже не знаю, интересует ли ее мое… внимание, – добавила она.

– Ну да.

– Можешь присоединиться к нам завтра. Мы договорились встретиться выпить чего-нибудь «У Райли». Может, ты и сама ей скажешь… – Казалось, она вот-вот рассмеется.

– Но я-то эту юбку не видела.

София меня стукнула. И это было не в шутку. Я бы даже могла подумать, что это настоящий удар, но тут мы начали хохотать, потому что обе очень устали и потому что в душе нам обеим хотелось, чтобы София решилась и сказала что-то Еве.

Кое-кто прошел мимо нас, и мы замолчали.

В руках, испачканных магнезией, он нес бутылку воды. На нем была небрежно накинутая куртка, которая немного свешивалась с одного плеча.

Около полугода назад он появился на скалодроме, и я стала часто его встречать. Было очевидно, что, прежде чем прийти сюда, он уже занимался скалолазанием. Я это знала, потому что видела, с какой оскорбительной быстротой он лазает по трассам средней сложности, и видела, как он взбирается по трассам для продвинутых.

Он был высокий и сильный – немного шире и крупнее, чем ожидаешь от скалолаза, – стройный, жилистый…

Одной рукой он провел по своим темным волосам, а другую, в которой была бутылка, поднял в приветствии и улыбнулся.

Я кивнула, здороваясь.

Мы еще ни разу не говорили друг с другом, но пару недель назад обратили внимание на то, что часто здесь пересекаемся, и по привычке стали замечать друг друга.

– Я могу вас познакомить, – предложила между делом София. – Присоединяйся завтра к нам с Евой. Уверена, он тоже там будет.

– Ты с ним знакома не больше моего, – возразила я. – Ничего про него не знаешь.

– Знаю, что он любит лазать, не курит, много читает, и он друг Евы, а значит, не может быть плохим человеком. Я знаю достаточно, чтобы подойти к нему, поприветствовать и сказать тебе, как его зовут.

– Я знаю, как его зовут, – без тени смущения ответила я. – Нико.

– Конечно знаешь. Потому что это я тебе сказала.

Прежде чем встать, София драматично вздохнула. А потом протянула мне руку:

– Подумай насчет завтра, ладно? Будет здорово. Тебе же нравится «У Райли», может, даже познакомишься с кем-нибудь интересным. Тебе пойдет на пользу выйти в люди, сменить обстановку.

– Моя обстановка – это в буквальном смысле ты, София. Я больше ни с кем не общаюсь. Хочешь, чтобы мы перестали видеться?

– Если продолжишь в том же духе, я над этим подумаю. Я не настаиваю, – добавила она мягко и взяла меня за руку, пока мы шли к раздевалкам. – Но попытайся чуток расслабиться.

Я положила свою ладонь на ее и слегка сжала.

Кивнула и улыбнулась, хотя совершенно не понимала, как это – немного расслабиться.

Когда на следующий день зазвонил телефон, я поднялась с кровати с плохим предчувствием. Потянулась, чтобы взять с полки над кроватью мобильный, и на автомате чуть было не сбросила звонок.

– Да?

Я даже не успела посмотреть, кто звонил.

– Элена… – ответил на том конце слегка надтреснутый голос.

Я прокашлялась, пока мои глаза привыкали к уличному свету, проникавшему через окно.

– София?

– Произошел… Элена, только не злись.

Я начала нервничать.

– Что случилось?

– Элена, ты сильно разозлишься. – Она расплакалась.

– София, что произошло?

– Произошел… – захныкала она. – Это случилось не… Это случилось не по нашей вине. Не понимаю, откуда она появилась. Я не знаю как… Произошел несчастный случай.

Я тут же проснулась.

– С тобой все в порядке?

Я пыталась говорить спокойно. На самом же деле мне хотелось кричать.

София что-то пробормотала. Она не могла выдавить ни слова. Была очень пьяна.

– Просто скажи, где ты, хорошо? И я приеду. Скажи, где это случилось.

– Рядом у входа в «У Райли». – Она зашмыгала носом и снова зарыдала.

– Жди меня, – попросила я и положила трубку.

Я была так расстроена, что, едва успев вскочить на ноги, споткнулась; очень нелепо споткнулась, совершенно по-дурацки, не смогла устоять на ногах и в итоге шлепнулась на пол.

Когда я поняла, что произошло, в груди у меня защемило, но на раздумья не было времени. Я выругалась, поднялась и надела вчерашнюю одежду, висевшую на стуле рядом с письменным столом.

Так быстро я еще ни разу не собиралась. Даже в зеркало не посмотрелась. Накинула куртку на плечи, положила телефон в карман и нашла в прихожей ключи от машины Софии.

Значит, она не за рулем.

Наплевать. Мне было совершенно наплевать. Я спустилась по лестнице на улицу и дважды оказывалась не там, где нужно, пока наконец не вспомнила, где мы в последний раз оставили машину. Я подумала, что если этот кусок металлолома откажется заводиться, то я расплачусь прямо на месте.

На мое счастье, машина решила завестись с первого раза, и я обхватила руль слегка дрожащими руками. Закрыла на секунду глаза и глубоко вздохнула. Попыталась успокоиться, но безрезультатно. Едва не плача, я выехала с полным ощущением того, что все еще сплю и мне просто снится страшный сон.

Напротив «У Райли», как мне сказала София, их не было. Я прошла мимо, оставив позади доносившиеся из бара песни и вышибалу со скрещенными на груди руками, который кивнул мне в знак приветствия. Похоже, София была не в состоянии сложить два и два и объяснить, что они находились чуть подальше, вниз по улице, где заканчивалась пешеходная зона.

Прежде чем позвонить ей и узнать, где они, я решила испытать судьбу и всего минуту спустя услышала голоса. Кто-то кричал.

Я прибавила шагу, спрашивая себя, что мы будем делать, если София попала в аварию в нетрезвом состоянии. За рулем точно была она, ведь Ева не водила. Что они натворили? На какой машине ехали, если машина Софии была у меня, а у Евы машины и вовсе не было?

По мере того как я приближалась, голоса становились все громче посреди пустынной улицы, и я смогла различить голос Евы, которая что-то говорила сквозь слезы.

Что случалось с теми, кто садился за руль пьяным? У меня закружилась голова.

Завернув за угол, на улицу, которая шла перпендикулярно той, где находились бары, я увидела их. Они не находились ни на одной из полос движения; они были на островке в центре, на площадке, в зеленой точке посреди дороги, окруженной серыми зданиями.

Я прибавила шагу.

Разглядела сидевшую на тротуаре Еву. Казалось, будто она упала и так и осталась лежать, ноги у нее были согнуты под странным углом, а плечи дергались, поднимаясь и опускаясь при каждом всхлипе. София сидела на скамейке рядом с ней. А парень со скалодрома, друг Евы, кричал на них обеих. Он повышал голос, а когда замечал это, то пытался говорить тише, но безуспешно.

Нико.

Увидев меня, София всхлипнула и выкрикнула мое имя.

Я огляделась и перешла дорогу до центра площадки с парой засохших кустов, фонтаном вдалеке, скамейками и широкой дорожкой для прогулок. По периметру площадки машин не было.

Нико продолжал кричать. Казалось, Ева сдалась, ни на чем конкретно не фокусировала взгляд и просто плакала. А вот София смотрела. Она отвела взгляд от меня и сосредоточилась на Нико, который теперь кричал на нее и только на нее.

Какого черта.

– Эй! – воскликнула я возмущенно, пытаясь привлечь его внимание. – Ты что творишь?

Нико повернулся в мою сторону. По тому, как он на меня посмотрел, казалось, что до этого самого момента он был не в себе. Ему потребовалась пара секунд, чтобы понять, кто я и что здесь делаю. Потом он вновь закричал:

– Эти две сумасшедшие совсем слетели с катушек! Твоя подруга…

– Моя подруга что? – спросила я по инерции.

Он немного выпрямился, услышав мой тон.

София плакала, Ева плакала, но они, похоже, были целыми и невредимыми. Нико не стал бы на них кричать, будь они не в порядке, не так ли?

– Она не знает, когда нужно остановиться, – ответил он. – Эта идиотка…

– Это не София придумала! – вмешалась Ева.

Пошатываясь, она попыталась встать, но ей это не удалось.

– А ты, Ева, помолчи! – крикнул он.

– Эй! – запротестовала София.

Когда мы повернулись, чтобы взглянуть на нее, она снова заревела.

Господи боже…

Вдруг я увидела себя со стороны на этой площадке, с двумя плачущими навзрыд пьяными девушками и с одним очень сердитым парнем, и подумала, что это похоже на какой-то дурацкий спектакль, который завтра станет предметом обсуждения всех соседей в округе.

Нико продолжал спорить и кричать, а я уже и не пыталась понять, что именно он говорит. Но мне пришлось его перебить, потому что он орал на двух девушек, которые находились на грани срыва.

Я подошла и встала между ним и Евой.

– Оставь их в покое! – хлопнула я его по плечу.

Совсем легонечко, но это сработало, потому что Нико вдруг притих и посмотрел на меня.

– Зачем ты на них кричишь? Разве не видишь, что они напуганы? – спросила я. – Произошел несчастный случай. Такая реакция абсолютно нормальна.

Нико в удивлении приподнял брови. Они у него были красивые: длинные, изящные и темные, такого же цвета, как и волосы. Он еще сильнее выпрямился, упер руки в бока, всем своим видом излучая враждебность. Но я лишь продолжала разглядывать его красивые брови. Все остальное было выше моих сил.

– А почему произошел этот несчастный случай? – поинтересовался Нико. – Как этим двум дурочкам могло прийти в голову, что залезть в тележку из супермаркета и полететь на ней вниз по улице – это хорошая идея?

– Что?

Я ничего не понимала.

– Они стащили тележку.

– Они что?..

– Стащили тележку. Откуда, мне не сказали. Они не знают, видел ли их кто-то и поцарапали ли они какую-нибудь машину, пока летели.

Я посмотрела на Софию.

Она повернулась на скамейке и указала на что-то, что находилось за ней, между криво подстриженными кустами.

Нет. Они не были криво подстрижены.

У меня начала кружиться голова.

– Мне все равно, чья это была идея. Мне абсолютно все равно, кто конкретно решил украсть тележку и повести себя как две пьяные идиотки. Еще и в такой поздний час…

Я больше не слушала Нико.

Я сделала несколько шагов вперед по направлению к изуродованным кустам. За ними на земле лежала упавшая статуя. Кажется, особо важной для города она не была. Какую значимую статую поставили бы на таком месте? Я даже не могла понять, кого она изображала. Это был какой-то мужчина с бородой и книгой под мышкой, совсем небольшая скульптура. Слава богу, она была маленькой.

Рядом со статуей, в кустах, лежала тележка.

Я нервно всхлипнула. Мне захотелось прикончить Софию.

Я развернулась.

Подошла к скамье и взяла ее за руку.

– Вы куда это? – спросил Нико, который прервал свой нервный монолог, когда я направилась с Софией к пешеходному переходу.

– Домой. Спать, – отозвалась я.

– А что будем делать с тележкой? И со статуей?

Ева, стоявшая рядом с ним, пыталась подавить икоту.

– А что ты предлагаешь? – ответила я. – Завтра узнаем, заметил ли их кто-то. Нет никакого смысла оставаться здесь и кричать.

– Но если их кто-то опознает…

– Будем беспокоиться, если это случится. – Я пожала плечами настолько спокойно, насколько могла. – Если хочется остаться и рассказать полиции о том, что тут произошло, без проблем. А мы с Софией уходим.

Когда я двинулась вперед, София на секунду обернулась. Мне показалось, что она прощается с Евой. Я не стала поворачиваться и проверять.

Я шла так быстро, что София едва за мной поспевала. Она спотыкалась и пару раз, когда поворачивала не туда, врезалась в меня. Наконец мы пришли к машине и сели в нее.

Мы молчали.

Тележка эта, чтоб ее.

Я сжала руль.

Завела машину.

– Элена… – прошептала София.

– Нет, – оборвала я ее и закрыла на секунду глаза, чтобы не разораться, как Нико. Она этого заслуживала. – Нет.

Она всхлипнула, но все же умолкла. Мы выехали на ночные улицы Мадрида в сопровождении звука мотора и радио, которое включилось само по себе.

Такое иногда случалось. Радио включалось, и мы не могли его выключить. Я даже не стала пытаться, просто хотела переключить станцию, но тут зазвучала песня Эйвы Макс^[1], под которую мы как-то танцевали в баре «У Райли».

Мне стало не по себе. Эта песня, которая так нравилась Софии и мне, зазвучала, и я рассердилась, потому что она была неуместна.

Я попыталась переключить на другую станцию.

Радио зазвучало еще громче.

София на автомате или, возможно, пытаясь угодить мне, попыталась переключить радио, но в итоге просто стукнула по нему и прошептала, что ее машина – настоящая груда металлолома.

Припев зазвучал ровно в тот момент, когда мы выехали на кольцевую, которая в час пик была сущим адом.

Я снова попробовала переключиться на другую радиостанцию и, когда мне это не удалось, вновь попыталась выключить звук, но все без толку.

И тут я расплакалась.

София тоже заревела.

Цирк какой-то.

– Элена, прости меня, пожалуйста. Прости меня за эту тележку, – рыдала она.

– Ты сказала, что произошел несчастный случай! – выкрикнула я.

– Я не знала, кому позвонить…

– Несчастный случай, София! – заорала я.

На секунду она перестала плакать. До нее наконец дошло.

– А.

– Ага!

Мы замолчали. Мне пришлось остановить машину перед знаком «Стоп», и я уже собиралась завести ее снова.

– Извини, я даже и не подумала, что… – Она снова заплакала.

Когда мы добрались до дома, то, наверное, обе ужасно выглядели. Я не стала смотреться в зеркало, но видела, что София была вся в слезах, растрепанная, с размазанным по лицу макияжем.

Прежде чем открыть двери, мы посидели пару минут в тишине, а потом я вылетела из машины и побежала по лестнице на пятый этаж со скоростью, на какую София в ее состоянии не была способна.

Оставила дверь открытой и быстро зашла внутрь. Бросила на диван мобильный и вернула ключи на место. Потом я прошла в глубь гостиной, открыла окно и взобралась на подоконник.

Я услышала голос Софии ровно в тот момент, когда ухватилась за трубу на фасаде, готовая подняться наверх.

– Элена! Подожди секунду. Элена, прошу тебя! Опомнись!

Подняться было проще простого – до крыши всего-то около двух метров. Делала я это не в первый и не в последний раз. Я уже и не помню, когда выяснила, насколько просто было туда залезть, и в последнее время делала это все чаще и чаще.

Я забралась по трубе до следующего выступа над нашим окном, а потом крепко ухватилась за край и поднялась на черепичную крышу.

Я почувствовала, как духота отступает, воздух здесь был свежее и чище.

Не было слышно почти ничего: едва уловимый шум машин, звук работающего нагревателя, гавканье пса улицей ниже…

И нерешительные шаги за моей спиной.

Я развернулась и увидела два кошачьих глаза.

– А ты что тут делаешь? – спросила я осторожно, но кот все равно мигом сбежал.

Я видела, как он быстро пронесся по крыше, перепрыгнул на следующую и исчез за трубой.

Снова посмотрела перед собой. В доме напротив свет не горел, в соседнем доме тоже. Да, чуть поодаль виднелось несколько горящих окон, но мое одиночество было почти бесконечным.

Мне нравилось это ощущение. Было что-то величественное в том, чтобы забраться сюда, поднять голову и позволить ветру целовать твои щеки, зная, что никто не может тебя увидеть.

Я поджала ноги и посмотрела вниз.

У меня никогда не было страха упасть. Наверху контроль принадлежал мне, я чувствовала уверенность, которую мне сложно было испытать на земле. Возможно, дело было в контрасте. Возможно, упасть было настолько просто, что любой намек на доверие уже был достижением. Я не знала наверняка. Мне было все равно.

Я обняла колени и вдруг ощутила боль в одной из них. Вспомнила о том, как ударилась на выходе из квартиры, этой самой ночью, когда свалилась с кровати.

Уже несколько дней я спотыкалась, роняла вещи, разбивала хрустальные вазы и не могла пошевелиться на трассах скалодрома, по которым раньше забиралась без проблем.

По крайней мере, я все еще могла взбираться на крышу.

Я зажмурилась и подождала. Вокруг бесформенной и бесцветной массой извивалась реальность, которую невозможно было принять, – непостижимый ужас, неясное будущее… Я подождала, пока все это не вернулось обратно в мою голову, и сразу же отправилась домой.

Когда я спустилась, София все еще была на ногах, что с учетом ее состояния уже было победой.

Она сидела на диване. Увидев, как я вошла через окно, подруга тяжело вздохнула.

Я села рядом с ней.

– Ну что, расскажешь про тележку?

2
Первое письмо

Дорогой друг, напарник… любимый?

Я даже не знаю, с чего начать.

Давно хотела тебе написать, но никак не могла решиться. Я не знала, о чем говорить, чем делиться. Прошло больше года с нашей последней встречи, и с тех пор я часто ловила себя на том, что разговариваю с тобой. Иногда я шепчу это вслух, иногда про себя. Иногда ты мне снишься.

Возможно, я наконец решила написать тебе, потому что кое-что изменилось.

Я кое с кем познакомилась. На самом деле мы уже какое-то время здоровались друг с другом на входе на скалодром. Наши взгляды пересекались, мы начали наблюдать друг за дружкой, присматриваться… Но дальше приветствия не заходило.

Он казался приятным: улыбчивый, сконцентрированный на трассах, по которым лазал. Мне нравилось наблюдать за его попытками снизу, и мне кажется, что ему тоже было приятно смотреть, как я лазала, но никто не хотел делать первый шаг.

Мне этого было достаточно.

Блестящий шанс, возможность отдаленная, но реальная.

Сегодня мы впервые поговорили по-настоящему, и это был полный провал.