Loe raamatut: «Последний самурай»
* * *
Как все начиналось…
Токио, 2024 год…
– Раз, два, три, четыре, пять…я иду искать…Так ведь у вас говорят, когда играют в прятки? Такито, малыш. Ну где ты притаился? Глупенький. Иди ко мне. Это будет не больно. Я просто выпью твою жизнь. Она ведь тебе несправедливо досталась, так что все по-честному. Слышишь? Таки-и-ито-о-о…
Женский голос разлетелся по тёмным углам заброшенного завода тревожным эхом. Каждое слово сопровождал звук каблуков, цокающих по каменным плитам пола. Идет, словно гвозди в крышку гроба заколачивает.
Цок…цок…цок…
Моего, естественно, гроба. Это она так думает. Уверена, что жить мне осталось ровно на счет игры в «прятки». Раз, два, три, четыре, пять и оторвут Такито голову опять…
Поэт недоделаный. Надо думать, как выбраться из этой ловушки, а я сижу на бетонном полу, прислонившись спиной к перегородке, которая отделяет часть бывшего цеха, и сочиняю дурацкие стишки. Потому что сил после драки не осталось. Вымотался.
Я ведь не знал, какой бонус ждёт меня в конце стычки с парнями, решившими вдруг поменять условия нашей «дружбы». Да еще рана в боку серьёзная. Кровью вся рубашка пропиталась.
Втреча с людьми Инагава-кай, третьей по численности группировкой якудзы – это была чистой воды ловушка. Для меня, для дурака. Расслабился. Поверил в себя и свои силы. Решил, что всемогущ и неубиваем. Для людей – возможно. А вот демоны… Этих тварей я не учел. Эту тварь. Так будет точнее.
Цок…цок…цок…
Идет, сволочь, не скрывается.
– Кобыла подкованная… – Тихо, практически неслышно, пробормотал я себе под нос и погладил пальцами катану, которая лежала у меня на коленях.
Присутствие Катюши немного успокаивало. И да, я назвал свою катану Катюшей. Потому что она уничтожала моих врагов, дала мне настоящую веру в победу, служила на совесть. Говорят, в каждой катане запечатана душа самурая. Ну… Не знаю. Скорее – да, чем – нет. Моя Катюша точно характер имеет особенный.
Цок…цок…цок…
Хотя, конечно, никакая, там не кобыла. Там – миниатюрная, хрупкая брюнетка, похожая на фарфоровую статуэтку.
Сто процентов сейчас на ней брючный костюм. Все, как она любит. Под пиджаком нет рубашки и верхние пуговицы расстегнуты ровно настолько, чтоб было видно контур груди. Грудь, надо признать, зачетная.
Штанишки, скорее всего, в облипочку. У девочки такая задница, грех её не обтянуть, и девочка об этом знает. Длинные чёрные волосы, аккуратный, точеный профиль, пухлые губы, миндалевидные глаза. Красивая. Но дрянь. Но красивая. Аж дух захватывает.
У меня, по крайней мере, захватило, когда впервые ее увидел. Просто тогда я ещё не знал, кто она такая на самом деле. Я тогда вообще многого не знал. И уж тем более предположить не мог, что мне придется ее убить.
Правда, пока что она пытается убить меня. Ну, ничего…Ничего… Как говорил мой сержант в армейке: «Сейчас я разберусь, как следует, и накажу, кого попало». Вот именно так и вышло. Наказал, кого попало, и совсем не тех, кого нужно.
– Такито, хватит играть в прятки. Я слышала вашу любимую поговорку – вы русские, с вами бог. Что-то такое. Но сейчас тебе это никак не поможет. Ты же не русский, Такито. Ты – японец. Упс! Какая неожиданность…
И голос-то у нее медовый. Ей бы таким голосом порнуху озвучивать. Льет, сволочь, мне в уши. Пытается очаровать, чтоб я «поплыл» и поддался демонским чарам. Малышка не знает, что на мне эти чары «ломаются».
И кто бы мог подумать, в чем кроется причина подобной устойчивости к соблазнительному голосу демоницы. Всего лишь полное отсутствие музыкального слуха. Говорите, медведь на ухо наступил? Нет. Он наступил, потоптался, подпрыгнул несколько раз, а потом еще в это ухо плюнул, чтоб наверняка.
Я снова провёл рукой по катане, пытаясь почувствовать сквозь ножны ее поддержку. Катюша меня не подведет. Она и в этой, очень поганой ситуации выручит.
Посмотрел направо. Двое мужиков валяются на полу. Лежат, раскинув руки в стороны. Из-под тел уже натекли лужи крови. Я их убил. Парни из группировки, которая встала на моем пути.
Не могу сказать, будто не было причин для их смерти. Были, конечно. Поэтому совесть молчит, ей сказать нечего. Ну и положа руку на сердце, лучше уж я, чем меня.
Посмотрел налево. Там – четверо. Один упал так, словно все еще продолжает бежать. Лежит, нелепо вывернув одну ногу.
– Эх, ребятушки…рано я вас прикончил. Вы бы ее отвлекли. – Снова пробормотал себе под нос.
Эта дрянь все равно не слышит меня. Она идет сейчас по запаху человеческой души. Моей, между прочим. Взяла след, как хитрая, опытная лисица. А я сильно не хочу, чтоб мою душу лапала демонская тварь. Пусть даже очень красивая демонская тварь.
Впрочем, почему же “как”? Она и есть хитрая опытная лисица. Она – Кидзё, женщина-демон. Злобный дух, питающийся человечиной во всех смыслах. За красивым фасадом и смазливой мордашкой там такой ужасный ужас скрывается…
Хм… Может, поэтому она так и закусилась на меня? Женщины злопамятны, они не прощают тех, кто видел их лицо без макияжа. А я удостоился сомнительной чести лицезреть суть этой дамочки. Ее истинный уродливый вид. Да еще и прокомментировал его. Сейчас уже точно не помню, но по-моему, посоветовал ей поменьше жрать человеческих душ. Они плохо влияют своими грехами на цвет лица. Иначе с чего бы ему, этому лицу, быть синим и мерзопакостным.
– Ну привет, Такито…
Я от неожиданности вздрогнул, моргнул несколько раз, поднял взгляд, оторвав его от катаны, и уставился на возникшую прямо передо мной брюнетку. Она словно из воздуха материализовалась. Вот ведь сволочь. Подловила… Мало того, нашла, так еще подкралась неслышно. Чертова демоница…
Учитывая, что я сидел на полу, а она стояла, смотреть приходилось снизу вверх. Крайней неудобная поза для «дружеской» беседы и ещё более неудобная расстановка сил. Бить придется в движении, когда вскочу на ноги.
Я медленно потянул катану, вытаскивая ее из ножен-саи. Ну что ж…вот и настал момент истины. Сейчас мы узнаем, кто я есть на самом деле и чего сто́ю. Давно пора было в этом разобраться. Правда, есть один маленький, скромный нюанс. Узнаем, если выживу…
Россия, Дальневосточный регион, за шесть месяцев до этого…
– Иванов Иван Иванович? – Полицейский, замерший рядом со мной, произнёс фамилию таким тоном, словно сам не верил в то, что говорит. Даже тихонько «подхрюкнул», сдерживая насмешку.
А я не виноват, что в детском доме не стали заморачиваться. Там точно не то место, где прям интересную дворянскую родословную придумают и будут размышлять несколько дней над именем. Ребеночек светленький? Глазки голубенькие? Ну все! Чистый Ваня!
– Все верно. – Ответил я менту, а сам осторожно подтянул носком ботинка сумку, которая стояла под пластиковым креслом.
Сейчас эта сумочка по своей стоимости равна годовому бюджету маленькой европейской страны. Ее у меня если заберут, то вместе с руками. Сам не отдам.
Интересно, с хрена ли мент подошел ко мне? Еще больше интересно, с хрена ли ему известны мои данные? В любом случае, в чем бы не была причина, это очень, очень погано.
В кресле я сидел последние минут тридцать в ожидании нужного поезда. И ведь как меня заметил гад в погонах? Билеты я не покупал. С проводником и так договорился бы. Рожей вроде особо не светил. Да и молодой лейтенант явно здесь не по служебным делам. Он в форме, да. Но в одной руке у парня – букет цветов. Девушку, похоже, встречает. Не иначе, как чистая случайность нас свела. Отвернулся все-таки от меня фарт. Отвернулся…
Была ведь чуечка, надо уходить лесами. Или чего там у них… Сопки? Тайга? Как меня вообще занесло на Дальний Восток?! Ведь завязал. Завязал! Ушел в честную и правильную жизнь. Нет. Сорвало все-таки «кодировку».
– Точно Иван Иванович Иванов? Место рождения город Липецк? Год рождения 1980? – Переспросил ментенок, а потом смущенно добавил, – Извините, просто вы очень похожи на человека одного…
Он, бедолага, сам не уверен, что ему так повезло. Того и гляди сейчас от счастья расплачется. А вот мне от горя, хоть плачь. Имя, фамилия, отчество, год рождения и место… Похоже, ориентировку на меня скинули.
– Да точно. Точно. – Ответил я, чем окончательно выбил его из колеи.
Он-то ожидал другого. Думал, врать начну, выкручиваться. Либо возмущенно пошлю его на хрен. Мол, вообще не Иванов я ни разу.
Но нет. В том и фишка. Растерянный мент – бесполезный мент. А молодой, неопытный, растерянный мент для меня – отличная возможность избежать незапланированной встречи с отечественным правосудием. Мы с ним немного не в ладах. Последние лет двадцать.
М-да… Денежное выдалось дельце. Очень денежное. Жаль, что все хорошее имеет свойство заканчиваться. Как и везение этого молодого, неопытного лейтенантика…
Я рванул с места сразу. Не встал и побежал. Не-е-е-ет. На такие барства нет времени. Я, словно взбесившийся кенгуру, вскочил с кресла и прыгнул вперед, вложив в этот прыжок максимальную силу удара.
Цель моя была предельно проста. Как и план. Сбиваю с ног ментенка, потом очень быстро исчезаю из зоны видимости. Он – один. Оружие при себе имеет – это минус. Но мы находимся в зале ожидания железнодорожного вокзала – это плюс.
Стрелять не решится, слишком много людей вокруг. Да и потом, я прекрасно знаю, чего стоит каждая пуля, выпущенная из табельного оружия. Там столько бумажек надо потом написать для начальства, что проще преступника сразу бить любыми подручными средствами, но только не стрелять. Вот я бы на месте ментенка, увидев человека, чья физиономия присутсвует в свежей ориентировке, подошел бы спрашивать фамилию сразу с битой в руке. Или, на худой случай, прихватил бы урну с улицы. Ясное дело, биты просто так на дороге не валяются.
Иванов? Иванов. На-ка по хребтине! Потом, если что, разберемся. Хотя… Наверное, именно потому я и не мент, а нахожусь совсем по другую сторону баррикад. Мышление у меня под закон и порядок не заточено.
– Ах ты… Ух!… лять!… ука! Держи!
Выдохнул на протяжном крике мне в спину ментенок. От моего удара он буквально сложился пополам. Конечно, удар вышел сильный. Тем более, бил его ногой, не стесняясь, прямо в живот.
Пока он пытался вспомнить, как дышать, я уже на максимальной скорости увеличивал расстояние между нами. Благо людей в зале ожидания – битком. Хорошая возможность скрыться. Еще лучше, что чувство гражданской ответственности у народа притупилось давным-давно. На крики ментенка вообще никто не обратил внимания.
Потом спасибо скажет за такой урок. Я очень постарался, чтоб он после нашей встречи запомнил на долгие годы одну простую истину. Увидел потенциального преступника? Зови подмогу, придурок. А не приставай к нему с тупым вопросом, он ли это. Пусть еще перекрестится, что мне «мокруха» поперек горла стоит. Не люблю это грязное дело. А мог бы и завалить невзначай. Своя-то свобода всяко дороже, чем жизнь какого-то лейтенанта.
– Держите! Стой! Стрелять буду! – Немного сдавленно продолжал бесноваться лейтенант где-то сзади.
Я особо не вслушивался, что он там повизгивает. Я был чрезвычайно занят. На всех парах несся к запасному выходу. Присмотрел эту скромную серую дверцу сразу, как только появился на вокзале.
Отходные пути – дело нужное. Их надо сразу просчитывать. Тем более, с самого начала этого дельца, имелось у меня свербящее гадкое ощущение внутри. Что-то типа предчувствия. Но я гнал его прочь, объяснив себе, мол, просто нервишки шалят после долгого перерыва. Оказалось, чуечка моя по-прежнему работает, а я – дурак, не послушал ее. С другой стороны, вариантов особо тоже не было. Мне позарез нужно выполнить этот заказ.
Сумка, естественно, мотылялась у меня на плече. Ее я, как чертов Стетхэм, во время прыжка с кресла, прежде, чем ударить мента, подкинул вверх ногой и на лету поймал за ручку. Чуть не убился, между прочим. Веса в сумке сейчас немало. Там лежит нехилых размеров золотой дракон. В высоту, сантиметров сорок точно будет, если не больше. Когда его из сейфа вытаскивал, линейкой не мерял. Так что, точно не скажу.
А вообще, я – медвежатник. Уже и слова, наверное, такого молодежь не знает. Более того, я – профессионал. Да, по нынешним временам на первом месте всякие электронные штуковины и компьютерные отмычки. Но из принципа не хочу переучиваться. Меня воспитали представители старой «школы», которые нашу профессию превратили в настоящее искусство.
Задача медвежатника высокого уровня – вскрыть замок, проворачивая каждый, составляющий тело замка, диск до щелчка. Он, этот щелчок, – едва слышный. Чтобы его ощутить, некоторые «коллеги» раньше использовали медицинские стетоскопы. Я же улавливаю вибрации металла пальцами. Это похоже на музыку, которую создают мои руки. На шедевр.
– Осторожнее! – Возмутилась объёмная тетка с огромными сумками в руках. Слегка задел ее плечом, когда несся мимо.
– Мадам! Мои глубочайшие извинения! – Крикнул ей на бегу, а потом нырнул в нужную дверь.
Зал ожидания был забит под завязку. Уверен, ментенок потерял меня из виду в первые же минуты. Тем более, петлял я между отъезжающими и приезжающими, как самый настоящий заяц, уходящий от лисицы.
Лейтенант один, это сто процентов. Пока сейчас свяжется со своими, пока сообщит местным, железнодорожным полицейским… Да, успею.
Мне, в принципе, главное – выскочить на улицу и затеряться среди народа, который суетится на привокзальной площади. А потом – ножками. Пешочком. Сначала выйду из города, дальше разберусь.
– Ты мне слишком дорог. Не брошу тебя. – Сказал я сумке, висящей на плече, и похлопал ее по надутому боку.
Вообще, речь шла о драконе, конечно. Сама по себе эта сумка стоит три копейки два рубля. Ради него, ради этого золотого дракона, я приехал к черту на куличики. Впрочем, Владивосток, конечно, не такие уж «куличики», но от моего места жительства он слишком далеко.
«Заказ» поступил очень неожиданно и по первому впечатлению был похож на присказку из старой детской сказочки. Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что.
Я топал домой с официальной работы, когда меня настойчиво пригласили присесть в черный тонированный автомобиль люди с квадратными подбородками и затылками, сразу переходящими в шею. После пяти лет порядочной жизни моя память еще хранила воспоминания о том, что подобным ребятам не отказывают. Поэтому пришлось залезть в тачку и доехать до закрытого клуба, где в отдельном кабинете меня ждал человек из прошлого. Приглашение, как выяснилось, поступило от него.
– Вань, считай это моей личной просьбой. – Сказал человек в черном строгом костюме, уминая с тарелки свежих устриц и запивая их шампанским.
Человека я знал давно. Хорошо знал. Сейчас он – солидный бизнесмен, а много лет назад ходил под серьёзными людьми, которых в приличном обществе не принято упоминать. Они все, поголовно, либо в политике, либо за границей, либо на кладбище. Тут, кому как повезло.
– Вы же в курсе, Сергей Петрович, я завязал. У меня семья. Жена, дети.
– Вань, ты не понял. Это – моя личная просьба. – Повторил он, с нажимом выделяя последние три слова. – Нужно помочь хорошему другу. Увлекается редкими вещами. Очень хочет штуковину одну, крайне ценную. Вот о чем разговор…
Человек в костюме взял салфетку, вытащил из кармана ручку и написал цифры.
Я не присвистнул только потому, что если свистеть, денег не будет. А мы сидели в дорогом ресторане, где на каждый такой кабинет – по два банкира и по три олигарха. Они – люди мнительные, в приметы верят. Зачем их расстраивать.
– Черт… – Я провёл рукой по волосам, лихорадочно соображая.
Пять мультов. Пять! И это не в рублях. Я смогу, наконец, решить ту проблему, которая уже несколько месяцев изводит меня двадцать четыре часа в сутки. Я спасу жизнь родному любимому человеку. Да, она не обрадуется, если узнает, откуда деньги. Но ей ведь никто об этом не расскажет. Она и за прошлое мое не в курсе. Уверена, что все жизнь горбатился на складе. Я ведь не стал откровенничать, когда мы встретились пять лет назад. И о том, что завязал ради нее, тоже не трепался.
Зачем? Она – приличная женщина. Учительница. У нее на момент нашей встречи уже было двое детей, а у меня – две ходки. Вот такая математика. Сроков мало, лишь потому, что я всегда ухитрялся выйти сухим из воды. Мой девиз – сегодня проиграл, отыграюсь завтра. В работе никогда не лез на рожон. Делал все чётенько, красиво. Просто парочку раз вода оказалась болотом и затянула меня слишком глубоко.
– Вань, смотри. Ситуация следующая. – Продолжал человек в костюме. Он точно был уверен, что я не откажусь. – Адрес получишь в сообщении. Это частный дом. Принадлежит он коллекционеру. То ли японец, то ли кореец, черт его знает. Прикол в том, что этот товарищ принципиально использует только старые сейфы. Ну ты понял. Не верит в технический прогресс. Тебе нужно забрать предмет, который находится в его сейфе, и привезти сюда. Мне. А я уже потом порадую дружка своего. Усек?
Человек в костюме оторвался от устриц и посмотрел на меня блеклыми, какими-то выцветшими глазами. В тот момент меня словно прострелило. Я вдруг подумал, что взгляд у него холодный, змеиный. А еще я понял, отказа он не примет.
Чертовы прошлые связи. Хрен вырвешься из этой паутины. Ну… Ладно. Я возьму заказ, выполню его и получу деньги. Свою женщину отвезу в Швейцарию, в клинику, где ее обязательно вылечат. Дети побудут у бабушки. А потом мы вообще скроемся с горизонта. Ни одна тварь в костюме больше нас не найдёт.
На следующий день я уже летел во Владивосток.
Сработал все четко. Дом на удивление имел очень простую сигнализацию. Сейф оказался сложным, это, да. Пожалуй, из новых, молодых, его бы никто не вскрыл. Но для меня такая ратота была в кайф.
В общем, все шло отлично до этого треклятого ментенка.
– Торопишься? – Раздался вдруг крайне неожиданно незнакомый голос.
Мужик в куртке и в черной балаклаве появился так внезапно, что я чуть не влетел в него с разбега.
И главное, до конца коридора, который находился за дверью с надписью «запасной выход», оставалось буквально несколько шагов. Я даже не сообразил, откуда вообще взялся этот тип.
– Не торопись. А то не успеешь. – Продолжил мужик, не дожидаясь моего ответа, затем вытащил правую руку из-за спины и выстрелил.
«С глушителем. Слили, суки…»
Это все, что я успел придумать, прежде, чем сознание накрыла черная пустота.
Я больше не сирота! Какая гадость…
– Такито, сынок, вставай. Проспишь и опоздаешь на работу. Тогда точно уволят. А нам это сейчас совсем не позволительно.
Я завозился, перевернулся на бок, потом, не открывая глаз, вытащил из-под головы подушку, накрылся ею. Чужой голос сразу сделался далеким и приглушённым.
Какой-то Такито… Понятия не имею что за хрен, и почему он оказался со мной в одной комнате. Что за тетка к нему докопалась, тоже не знаю и знать не хочу. Башка тяжёлая, просто ужас.
– Такито-тян, вставай. Болезнь отпустила, я знаю. Температура упала ещё вчера. Хватит притворяться. Ты ведь не хочешь, чтоб тебя уволили.
Чья-то рука в наглую сдернула с моей головы подушку и звуки снова стали гораздо громче. А заодно, гораздо противнее.
– Такито! Давай, поднимайся. Я пока сделаю завтрак. Ох и лежебока ты…
Женский голос вдруг изменился, приобрёл мягкий и ласковый окрас. Со мной когда-то давно с подобными интонациями говорила пожилая нянечка в детском доме. Во втором по счету, наверное, после очередного возвращения из очередной приемной семьи. Очень давно это было.
Ещё выражение такое смешное. Лежебока…Кто сейчас вообще использует столь нелепое слово?
Но! Это совершенно не объясняет того, что вставать надо какому-то всратому Такито, а подушку забрали у меня.
Я с трудом разлепил глаза и приподнял голову, собираясь возмутиться. Однако, комната оказалась пустой. Единственное, что успел рассмотреть – женский силуэт, который вышел, прикрыв за собой дверь.
Комната… Что за ерунда? Последнее воспоминание – тип в черной маске, стреляющий прямо мне в лицо. Выжил, что ли? Неужели подфартило снова?
В смысле – я. Я выжил. Может, меня нашли в служебном коридоре вокзала и откачали? Не понятно только, где сейчас нахожусь. На больничку точно не похоже.
Я осторожно поднял руку и потрогал свое лицо. Целое… Нос, рот, глаза… Все на месте. Ничего не понимаю. От выстрела мне рожу должно было разворотить к чертям собачьим. А она – в полном порядке. Бред какой-то…
В любом случае первым делом нужно разыскать мобильник, желательно левый, потому что мой необходимо уничтожить. Чем быстрее, тем лучше. Не мешало бы позвонить… кому? Близким нельзя.
По идее, я должен быть мертв. Меня очевидно заказали. Почему? В душе не имею ни малейшего понятия. Вообще никого не трогал, много лет не светился в нашей сфере. До этого дальневосточного мероприятия вел порядочный образ жизни.
Однако произошедшее на случайность никак не тянет. Случайно людям в рожу мужики в черных балаклавах не стреляют.
Человек, попросивший добыть статуэтку, об этом не мог не знать. То есть, к нашим общим знакомым лучше не соваться. Звонить надо только тому, в ком уверен на сто процентов. Но точно не семье. Семья! Черт…
Сергей Петрович очень быстро может выяснить, где они находятся, если он завязан в этой истории. А что-то мне подсказывает, так и есть.
Я, как бы, и не скрывался эти годы особо. Все знали, что отошел Самурай от дел по-хорошему, правильно. Самурай – это погоняло мое, рабочее. Дали еще в первые годы профессиональной деятельности за то, что любил повторять расхожую фразу: «У самурая нет цели, только путь».
– Черт… Как все не вовремя… – Высказался я вслух, затем покрутил головой, осматриваясь.
Небольшая комната. Можно сказать, почти пустая. Кровать. Хотя… Ни черта подобного. Нет кровати. Матрас. Просто матрас на полу. На нем лежу я. Возле скромного по размерам окна стоит стол. На столе – стопка книг. Ноут, рядом с которым валяются наушники. Чуть в стороне – полки и на них тоже книги. Видимо, тут живет какой-то умник. Вопрос… На кой черт умнику медвежатник?
Ну… Лежи не лежи, а надо выбираться. Оставаться на одном месте рискованно.
Я сел, откинул одеяло и…
– Ёмтемать!
В изумлении уставился на свои конечности.
– Это прикол какой-то?
Несколько секунд смотрел, а потом со всей силы ущипнул себя за ляжку. Сильно ущипнул.
– Ах ты ж, сука!
Это было больно. И я боль почувствовал очень даже четко. То есть ноги, вроде бы, мои. Но… Почему они какие-то слишком худые? Почему кожа слишком светлая? Я все лето провел на даче. Загорел, как черт знает кто. А главное, с какого перепуга ноги не волосатые? Повышенная волосатость – моя короночка.
– Хрень какая-то… – Я медленно сполз с матраса и встал в полный рост.
Голова чуть-чуть, совсем немного кружилась. Ощущение такое, будто я приболел. Или уже переболел.
Посмотрел в угол комнаты. Там стоял узкий шкаф-пенал с зеркальной дверью.
– Отлично.
Осторожно передвигая ноги, направился к этому шкафу. Осторожно, потому что не совсем понятно, мои конечности или нет. Чтоб потом никто не предъявил.
– Вот ты гонишь, Ваня… – Хохотнул себе под нос. – Какая же фигня в голове творится. Предъявить за ноги…Придумал тоже…
Однако, как только оказался перед зеркалом, желание веселиться пропало совсем.
Из отражения на меня смотрел худой парень, лет двадцати двух. Темноволосый, с азиатским разрезом глаз, в боксерах, с гладкой отвратительно светлокожей грудью и торчащими ребрами. Такое чувство, что бедолагу плохо кормят. Или что он какой-то больной.
Медленно понял руку и показал средний палец. Парень в отражении повторил мой жест.
– Смешно… – Сообщил я азиату.
Этот тип точь-в-точь повторил движение моих губ. То есть… То есть это я?!
Внезапно башка взорвалась адской болью из-за картинок, которые калейдоскопом пронеслись в сознании. А еще фонтаном… Нет. Не фонтаном. Прорвавшимся потоком мутной воды полилась информация.
Меня зовут Такито Адачи. Мне двадцать три года. Чуть страше, чем показалось сначала. Я – сарариман, «белый воротничок». По-русски говоря, работаю младшим помощником старшего конюха в какой-то затрапезной, даром никому не нужной организации. В дочерней компании большой корпорации, которая занимается статистикой. Ежедневно я считаю, сколько воды тратит персонал, сколько бумаги, расход чернил… Мандец…
Живу с матерью. С матерью, блин!
Еще имеется в наличии старший брат – Кэзухиро, мудак и сволочь. Служит в полиции, патрульным. Мечтает подняться по карьерной лестнице. Учитывая, какой он хитрожопый тип, с полным отсутствием моральных принципов, уверен, поднимется.
Я умный. Очень умный. Башка варит так, что закачаешься. Но толку от этого никакого, потому что я – хафу. Полукровка. У нас с братом разные отцы. Мне не светит ни одна нормальная должность. Только если сниматься в кино или выбрать какой-нибудь модельный бизнес. Там это наоборот приветствуется. Типа, полукровки более красивые. Однако в приличном японском обществе к ним… к нам, к хафу, относятся с предубеждением. По крайней мере, в школе меня этой темой задрачивали нехило. Но я терпел и терплю. Мне нужна нормальная, уважаемая работа и ради этого я готов на все.
Только что действительно переболел. Вернее не так… Я заболел и умер. Лихорадка была слишком сильной. Но при этом, получается, не умер, потому что стою и смотрю на своё отражение.
– Охренеть… – Высказался я, а потом попятился в сторону матраса.
Плюхнулся на него задом, больно подвернув ногу. Эта боль являлась еще одним доказательством, все происходящее – реально.
– Такито, ну ты идешь или что? – дверь открылась и в комнату заглянула маленькая, похожая на куклу японка. На вид ей было…
Я не знаю сколько ей было на вид. Не смог определить. Все эти азиаты выглядят одинаково. Что в тридцать, что в сорок, что в пятьдесят.
Я смотрел на женщину и чувствовал, как внутри у меня растекается что-то теплое, приятное. Эмоция, вроде бы чужая, но в то же время – моя.
Мать… Ее зовут Ацуко. Добрый ребенок – вот что означает это имя. И она реально такая. Наивная, открытая. Совершенно непонятно, как женщина со столь щедрой душой дала жизнь моему старшему брату-мудаку.
Тьфу блин! Старшему брату этого Такито, конечно. У меня самого вообще никого нет. Ни матери, ни отца, ни родственников. Всю жизнь провёл, скитаясь по детским домам.
– Ну наконец! Проснулся. – Женщина нахмурилась и покачала головой. – Время! Идем кушать. Ты неделю не являлся на работу. Хорошо, что они согласились оплатить страховку и не увольняют. Иначе было бы совсем худо. Давай. Я тебя жду.
Ацуко развернулась и исчезла за дверью.
– Охренеть. – Снова повторил я вслух.
А потом меня осенило. Так это же отлично! Не знаю, как и почему, но я оказался в теле японского лоха. То, что он лох, несомненно. Я же вижу его мысли и воспоминания.
Бедолагу чмырят на работе со страшной силой. На нем только ленивый не катается. Башка-то варит у парня отлично. Он по доброте душевной, стараясь угодить всем подряд, выполняет работу половины своих коллег задарма.
Брат издевается постоянно. Мать считает великовозрастным ребенком. Женщины вообще ни во что не ставят.
Он вроде страдает по какой-то… Хм… Я прислушался к ощущениям и воспоминаниям настоящего Такито. По какой-то Мэйуми. Истинная поглощающая красота… Так вроде бы переводится. Ох уж эти азиаты. Любят напустит туману даже в именах. Смысл непременно в них вкладывают.
Стоило подумать о Мэйуми, в сознании сразу же появилось женское лицо. Ну ладно… Деваха красивая, признаю. Однако слишком уж высокомерная. Сто процентов какая-нибудь стерва. Однако сейчас о ней размышлять точно не буду. На романтические страдания Такито мне плевать.
В любом случае, я больше не Иван Иваныч Иванов. Его убили в служебном помещении вокзала. Все. Бывший вор и медвежатник мертв. Теперь я – Такито Адачи. Соответственно, могу спокойно валить из Японии в Россию, разыскать там своих и увезти их… Да сюда же, в Японию! Это самый лучший выход из ситуации. К тому же японские врачи смогут вылечить дорогого мне человека. Их вроде бы хвалят не меньше, чем швейцарских.
Правда, имеется одна, крохотная деталь. Сложно будет объяснить моей женщине, отчего ее мужик вдруг стал выглядеть как хрен пойми кто. Да и вообще сложно будет убедить, что это реально я. Но уж как-нибудь постараюсь. Так что, на самом деле, вся эта хреновина с воскрешением в чужом теле – отличная тема! Называется, не было бы счастья да несчастье помогло.
Я вскочил на ноги, кинулся к шкафу. Открыл его и завис, изучая содержимое.
– М-да…Со вкусом у тебя, парень, тоже были проблемы.
На перекладине аккуратненько, в рядок, висели одинаковые рубашки, серые, безликие джемпера, тёмные костюмы. Будто к какому-то деду в гардероб заглянул.
Поэтому, не думая, быстренько выбрал первый попавшийся прикид, натянул одежду и вышел из комнаты.
Судя по всему, квартирка у нас не ахтец какая большая. Да и живём мы скромно. Ну с этим я что-то решу. Надо просто хорошенько подумать, как улучшить свое благосостояние. Семью нужно привозить в нормальные условия, а не в эту клетушку с двумя комнатами и кухней, которая одновременно выполняет функцию гостиной, хола и зала. Мама под боком – тоже проблема.
– Садись, Такито. – Ацуко уже устроилась за столом, на котором виднелись две чашки риса, залитого какой-то подозрительной ерундой. Рядом с тарелками лежали палочки.
– Спасибо, не голоден. – Улыбнулся я матери, а потом решительным шагом двинул к выходу.
Нужно смыться отсюда поскорее и добраться в офис. Там спокойно соображу, что к чему. Разработаю план действий. Времени слишком мало, надо быстрее забирать семью.
– Такито! – Окликнула меня родительница, не успел даже нескольких шагов сделать.
Я остановился, медленно повернулся, затем расплылся в самой приятной, очаровательной улыбке, на которую только был способен. Нельзя вызывать подозрения. А матушка смотрела на меня с о-о-о-очень большим подозрением.
– Что с тобой, сынок? – Она встала из-за стола и подошла совсем близко.
Потом положила ладонь мне на лоб. Ну как положила… Ростом я гораздо выше. Ей пришлось встать на носочки, потянуться вверх, и я еще наклонился немного вперед, чтоб было удобно.
– Температуры нет. А ведешь себя очень странно. Такито-сан, в чем дело?
Так… Я быстренько перетряхнул воспоминания моего предшественника. Тян – это ласково. Сан – это нейтрально. Получается, матушка недовольна.
– Все хорошо. Просто ты же сама сказала, надо торопиться на работу. Неделю прогулял. Начальник будет недоволен. А кушать не хочется, наверное, из-за только что отпустившей болезни. – Я наклонился еще ниже, а потом поцеловал Ацуко в макушку.
Жест был для нее привычный, младший сын часто так делал, поэтому она немного вроде бы успокоилась.
– Хорошо. Только… Прошу тебя, не задерживайся до поздна. Сам знаешь, что творится на улицах Токио после наступления темноты.
