Loe raamatut: «Фуксия»

Font:

Вместо вступления

Дизайнер обложки Алёна Прохорова

ISBN 978-5-0056-7395-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мой милый Читатель, позволь же представить
Сей сборник – и он, между прочим, второй! —
Стихов, но теперь их чуть менее ста, ведь
У авторов тоже бывает, порой,

Прострация духа – период застоя, —
Когда не под силу писаться перу;
А через какое-то время за сто я
Стихов, восполняя пробел, соберу!

Привлечь интерес к содержанию книги
Непросто – читателю вынь да положь
Взрыв мозга, приколы, сюжеты, интриги,
Жестокую правду, красивую ложь, —

Я методам этим внимания больше,
Как видится мне, в этот раз уделил.
И да, напоследок, Читатель, позволь же
Сказать, как ты дюже мне дорог и мил!

Философия

В мире нет плохих и нет хороших

В пятнах видел бесов Герман Роршах,
В числах видел Бога Фибоначчи…
В мире нет плохих и нет хороших,
Все ведь где-то между – не иначе!

Жизнь людей безумна, суматошна —
Каждый в меру своего проворства…
Были б все собой! Покуда ж тошно
Жить среди обмана и притворства,

Быть невольной куклой маскарада —
Кто кого развёл, разбил, исправил…
В наше время искренность и правда —
Нонсенс! Исключение из правил.

Правда

Погрязший сам в обмане и вранье,
Я встретил ту, чьё имя было Правда.
Она была не в платьице от «prada» —
В каком-то неопрятнейшем рванье.

Скрывая лик, она сказала: «Да,
Я Правда, – и любезно попросила. —
Скажи им, что я всё ещё красива
И – что уж там – доселе молода».

Обилие ненайденных сердец

Мы все в уме умеем Аполлона
И образ Афродиты рисовать,
Вгоняя люд в оправу эталона
С названием Прокрустова кровать.

«Хочу красу неслыханну, скуласту…
Хочу отдаться в руки богачу…
Хочу в расцвете лет и без балласта…
Хочу… хочу… хочу… хочу… хочу…», —

В плену своих желаний поневоле
Преследует потребности гордец;
И знать бы: на Земле не оттого ли
Обилие ненайденных сердец?..

Сотрите трафарет житейской прозы,
Порвите списка толстую тетрадь,
Уймите непомерные запросы —
Начните в кой-то веки отдавать!

Скромность

Тот подвержен блазни, кто до срока
Стал с излишком слишком молодым;
В зримом их богатстве мало прока,
Ибо всё прожгут, развеяв дым.

Если получают свыше меры —
Тут же нормы этики в отказ;
Сразу забывают про манеры,
Пафосом блистая напоказ.

Праздный и зелёный хвастунишка,
Что купаться в роскоши горазд, —
Благо же в достатке без излишка.
Да пойми ж ты, золото – балласт!

Подлинное, собственно, богатство
Не в «бугатти», «бентли» и «порше»,
А во вкладе в пользу меценатства —
В щедрой всеобъемлющей душе!

Квази-графы, мнимые графини,
Псевдо-лорды, ложные князья, —
Следуйте примеру Чарльза Фини¹!
Скромность – сень величия, друзья.

Слова

Слова – манёвр отвода глаз от истин,
Слова, как лёд и средство разогрева,
Слова подобны яблоневым листьям
На кроне плодоносящего древа:

Когда листвы на дереве немало —
Оно не блещет щедрыми дарами!
А в части суесловного крахмала
Мы стали безусловно мастерами.

Состарилась, остыла, затвердела
И треснула безмолвия печать —
Мы чаще стали чушь нести без дела,
Мы реже стали вовремя молчать!

Время житейское

Время житейское непостоянное:
Вялотекущее, сонное, пьяное,
Переходящее плавно, размеренно,
В поступь ленивого сивого мерина.

Этот этап неразборчиво матовый —
Хоть перелистывай и перематывай!
Может ли статься аллюром активнее
Плавная нерасторопность актинии?

Шаг замещается рысью и далее
Мчится галопом ещё разудалее;
И оттого, что становится пусто ли,
Валится замертво наземь от устали.

В потоке мыслей

В потоке мыслей сумрачно, ни зги
Не видно, расплывается в тумане
Предел мечтаний, плавятся мозги,
И тяжко не от золота в кармане.

Бреду, поправ усталость, наобум,
При случае подбрасывая уголь
В очаг из мыслей, доводов и дум,
И праздно не растрачивая удаль.

Я силы для заплыва берегу,
А слух ласкает мерное пиано
Ленивых волн, когда на берегу
Взираю на просторы океана.

Я всё ещё как будто сам не свой,
Покуда вся не выплачена ссуда;
И кажется реальным волчий вой,
Что рвётся из телесного сосуда.

В поисках ответа

В истошных поисках ответа,
Влечёт ко дну тугой балласт:
Вверху живой источник света,
Внизу густой свинцовый пласт.

Мне неприкаянно и больно.
Не все разделят и поймут,
Что я на плечи добровольно
Взвалил увесистый хомут —

То дань жадобе, самоедству,
И зависти в узле тесьмы,
Что переходят по наследству
Из века в век от князя тьмы.

Но мой вояж не воля беса,
Не власть иных лукавых, но,
Скорее, прихоть интереса:
А есть ли в самом деле дно?

На глубине пучины мрака,
Покрытой пылью вековой,
Ни тли, ни плесени, ни рака —
Нет совершенно никого!

И шепчет глас: «По крайней мере
Не размазня, не жалкий трус!
Ну что, попробовал? Измерил?
Тогда бросай ненужный груз,

Лишь ноги тверди дна коснутся;
Тартар – безжизненная пасть!»
Чтоб хорошенько оттолкнуться
Порой приходится упасть…

Не скули

Не скули, что жестока судьба —
То любимый предлог самоеда;
Чем труднее по сути борьба,
Тем величественнее победа!

Засучите рукава

Установив себе режим
С утра до ночи без обеда,
Он был карьерой одержим.
Неискушённый непоседа

Наивно верил, что труды
В душе простого мещанина
Способны возвести в ряды
Элитной знати. Но равнина

Была бессмысленна, скучна
Да без особых просветлений.
И стала опустевшая мошна
Итогом неудачи, а не лени.

Вздохнув сердито через нос
И хмуро насупонив брови,
Он вновь трудился на износ,
Пока не потерял здоровье.

Тогда сменил он ремесло,
Но на пути из грязи в князи
Ему, увы, опять не повезло —
Решают всё везение и связи!

Мораль короткой притчи такова:
Покуда пустословно не судача,
По локоть засучите рукава,
Как если бы близка была удача.

Фонарь, поликлиника, улица

Фонарь, поликлиника, улица,
Аптека, витрина, крыльцо;
Прохожий хромает, сутулится,
Скрывая под маской лицо.

Носитель тяжёлого бремени
Несчастен, уныл и убог;
А где-то вне рамок и времени
Увлёкся проектами Бог…

Тени

Играют собственные тени
На плато́ дрянных разрух —
Они же знают нас не теми,
Кем нас видят все вокруг;

Они же знают все пороки,
Всех скелетов в сундуке:
Уступы, впадины, пороги
На разлившейся реке,

Пробелы, слабости, прорехи,
Типы подлинных гримас, —
Как все пустячные огрехи,
Что скрываем мы от глаз.

Они же видят нас иначе,
Без гипербол и прикрас:
В тоске, в уныние и в плаче,
В гневе неучтивых фраз, —

Где наголо душа раздета,
В отдаленье толкотни.
Когда останемся мы где-то
Без свидетелей – одни, —

То с нами будут наши тени
На развалинах плато;
А мы же с ними будем теми,
Кем не знает нас никто!