Tsitaadid raamatust «Цветаева без глянца»
Книги мне дали больше, чем люди. Воспоминание о человеке всегда бледнеет перед воспоминанием о книге, - я не говорю о детских воспоминаниях, нет, только о взрослых!
Лирическое стихотворение: построенный и тут же разрушенный мир. Сколько стихов в книге - столько взрывов, пожаров, обвалов: ПУСТЫРЕЙ. Лирическое стихотворение - катастрофа. Не началось и уже сбылось (кончилось). Жесточайшая саморастрава.
Помимо всего - мне с молодыми скучно - п.ч. им с собой скучно: оттого непрерывно и развлекаются... (М.Цветаева)
Марина - человек страстей. Гораздо в большей мере чем раньше - до моего отъезда. Отдаваться с головой своему урагану для нее стало необходимостью, воздухом жизни. Кто является возбудителем этого урагана сейчас - неважно. Почти всегда (теперь так же как и раньше), вернее всегда все строится на самообмане. Человек выдумывается и ураган начался. Если ничтожество и ограниченность возбудителя урагана обнаруживается скоро, Марина предается ураганному же отчаянию. Состояние, при котором появление нового возбудителя облегчается. Что - не важно, важно как. Не сущность, не источник, а ритм, бешеный ритм. Сегодня отчаяние, завтра восторг, любовь, отдавание себя с головой, и через день снова отчаяние. И это все при зорком, холодном (пожалуй вольтеровски-циничном) уме. Вчерашние возбудители сегодня остроумно и зло высмеиваются (почти всегда справедливо). Все заносится в книгу. Все спокойно, математически отливается в форму. Громадная печь, для разогревания которой необходимы дрова, дрова и дрова. Ненужная зола выбрасывается, а качество дров не столь важно. Тяга пока хорошая - все обращается в пламя. Дрова похуже - скорее сгорают, получше дольше.
Первая собака, которую ты погладишь, прочитав это письмо, буду я. Обрати внимание на ее взгляд(МЦ)
Знаки - были. Любовь всегда найдет. Всё было знак.
Друг есть действие(Марина Цветаева)
Обществу "правильных людей" предпочитала окружение тех, кого принято считать чудаками. Да и сама слыла чудачкой.
В дружбе и во вражде была всегда пристрастна и не всегда последовательна. Заповедь "не сотвори себе кумира" нарушала постоянно.(А.Эфрон о Марине Цветаевой)
Она видит людей такими, какими ей хочется их видеть. Иногда действительно на время она превращает их в тех, какие представляются ее воображению. Но какая горечь остается, когда созданный мираж исчезает.
Марина часто строит односторонний роман, создает из встреченного ею человека - свой образ: рыцаря, или героя, или даже еще не раскрывшегося, не нашедшего себя поэта - и обращается к нему как к найденному избраннику, не замечая, что он и не разделяет, и не понимает даже ее чувств.
Мне хочется тут подчеркнуть, что Марина вовсе не была столь "дикой", "одинокой", "нелюдимой", как ее нынче часто изображают и как она сама себя любила изображать. По крайней мере внешне она людей не чуждалась, даже охотно с ними знакомилась, интересовалась ими. В ней была очень большая чуткость к человеку, она искренно хотела с ним общаться, но не умела, быть может, или не решалась.
