Спал Арон плохо. Находиться между двумя восхитительными телами, несомненно, было приятно, но не очень удобно. Сильные, горячие руки Аделины сжимали его словно тряпичную игрушку, не отпуская от себя. Более или менее удобно можно было лежать уткнувшись лицом в ее пышную грудь, либо на боку, ощущая ее же своими плечами. А так как обе девы накануне хорошенько поддали, запах уксуса, который исходил от вина поутру – ощутимо бил в ноздри. Поняв, что нормально уснуть ему уже не удастся, Арон повернулся к Аделине. Ранее он видел ее только издали и в полумраке. Ему захотелось разглядеть ее лицо при свете.

Черты Аделины не очень-то вязались с ее репутацией. Открытое, слегка округлое лишенное выраженных мимических морщинок, лицо. Изогнутые дугой, аккуратные тонкие брови. Длинные светлые ресницы. Красивые чуть припухлые губы. Гармоничные, хорошо развитые скулы. Ровный, достаточно длинный нос с маленькой горбинкой на переносице. Разве что упрямый, волевой подбородок с маленькой ложбинкой, напоминал о ее воинственном нраве. Однако, и об этом можно было судить пока только с чужих слов. В целом лицо ее было приятным и по своему красивым. Запомнить его не составило труда.

Арон осторожно убрал прядь светлых волос с ее лица. Она мешала ему разглядывать Аделину. Почувствовав это, дева приоткрыла свои голубоватые глаза. Зрачки ее резко расширились. Она пришла в сознание, но не сразу поняла, что к чему. Однако, вспомнив вчерашний вечер дева потянулась всем телом, и подмяла под себя Арона. Теперь она оказалась сверху, и принялась изучать его лицо. Они с интересом рассматривали друг друга.

Так же как у Уны, кожа Аделины была покрыта множеством мелких шрамчиков. Они выглядели застарелыми, и лишь светлая кожа на этих местах напоминала о давних ранах. Арон непроизвольно поглаживал горячее тело Аделины чуть выше талии. Она не возражала. Аделина тихонько, чтобы не разбудить, вытащила крыло из-под мерно сопящей Сольвейг. Ослабив свои объятия, она провела грудью по лицу и губам Арона. Это было приятно. Чуток поразмыслив, она поправила грудь рукой и принялась медленно водить своим крупным соском по его губам. Когда тот отвердел, она протолкнула его глубже. Стоило сжать его губами, и тело крылатой девы содрогалось. Это было забавно.

– Кажется так это делается? – одними губами спросила она.

Получив столь же безмолвный ответ, она подалась чуть вперед и сдавила набухшую грудь когтистыми пальцами. Это было как-то неожиданно… но вместе с тем и волнительно! Женское молоко оказалось маслянистым, теплым, и сладковатым на вкус.

– Наслаждайся… – прошептала она с блаженной улыбкой.

Вдоволь наигравшись со своими сосцами, валькирия взвесила в руке детородный орган кузнеца, пребывающий в полу расслабленном состоянии, и качнула головой неопределенно. Арон не понял, что она имела в виду.

– Я бы не подписалась на такое еще раз, – еле слышно пояснила она.

– Это мое проклятье… – тихо вздохнул Арон.

– Всем бы такое проклятье, – зевнула Аделина. – Ну, может быть чуточку поменьше размером.

– Понравилось?

Аделина охотно закивала головой:

– В самом начале. И особенно в конце. Ты хочешь казаться холодным, но на самом деле решительный и страстный….

– …для человека? – Продолжил он ее фразу.

– Для человека ты еще и отлично сложен. Пожалуй, я как -нибудь наберусь смелости и оседлаю тебя еще разок.

Арон качнул головой в сторону спящей Сольвейг. Дескать, что она на это скажет?

– А кто ее будет спрашивать? – улыбнулась она плотоядно. – И потом, зачать с первого раза получается далеко не у всех.

– Хм… тогда, возможно, она не будет против….

– Против чего, она не будет против?! – Послышался заспанный голос Сольвейг.

– Если мне понравится быть матерью, – заявила Аделина – Я оседлаю твоего мужчину снова.

– Посмотрим, как тебе это понравится, – рассмеялась она в ответ. И смех этот не был добрым.

Отвесив кузнецу пару игривых пощечин своей грудью, Аделина, наконец встала с постели. Расправив затекшие крылья, она сладко потянулась, купаясь в лучах утреннего солнца.

– Красивая, правда? – улыбнулась Сольвейг.

– Да, с этим сложно спорить. – Согласился он.

– Ты поможешь мне омыться? – обратилась Аделина к младшей сестре.

– Служанок не будет? – удивилась она.

– Нет, мы вчера всех отпустили, помнишь?

– Ах да….

Игривый взгляд рыжей девы упал на Арона.

– Что? – возмутился он.

– У тебя такие нежные руки…

Аделина долго не размышляла. Взяла его за руку она потянула его за собой, в умывальню. Чего уж скрывать, процедура эта была весьма приятной. Арону это напомнило купание коня в реке. Вернее, не простого коня, а пегаса. Сравнение не очень удачное, но ее сильное тело вызывало именно такие ассоциации. Она была значительно выше ростом и шире в плечах. Приходилось даже вставать на носочки, чтобы намылить ее шею и плечи. Смысл был в том, чтобы не намочить крылья, потому что они становятся тяжелыми и долго сохнут. Именно по этой причине, воинственные валькирии редко принимали ванну. Мокрые крылья – огромный минус к боеспособности. Однако в своем городе, где безопасно, они весьма часто и с удовольствием посещают горячие источники.

Арон уделил внимание всем частям ее тела. Помня, как вздрагивала от этого Сольвейг, он делал дело нарочито плавно, с нежностью. От чего щеки девы порозовели, а дыхание участилось. Закончив с омовением тела, кузнец просушил полотенцем ее светлые волосы и усадил на пол возле постели. Аделина и слова не сказала. Усевшись позади нее, он деловито расчесал гребнем влажные пряди. Бедная валькирия сидела чуть дыша, млея от каждого его прикосновения. Ведь руки кузнеца были так нежны….

Волос валькирии тоже напоминал конский. Неспешными плавными движениями, кузнец сплел из длинных волос Аделины отличную косу. Надежно стянув кончик кожаным шнурком, он оценил свое творение. Коса смотрелась как небольшой кусок корабельного каната, но Аделине подходила идеально.

Сольвейг с нескрываемым удовольствием, заглядывала в лицо сестры. Такого рода внимание со стороны мужчины, для нее было в новинку. Не смотря на солидный возраст и жизненный опыт, она смущалась как дитя…. Внимание человека, и ласка со стороны мужчины, с трудом укладывались в ее воинственном сознании. Но она не смела отказаться.

На теле Аделины кроме легкой туники ничего больше не было. Все остальное, вместе с доспехами было свалено в кучу у двери. Поцеловав напоследок, руку обомлевшей в конец Аделины, он тихо спросил:

– Тебе помочь с доспехами?

– Нет, – неуверенно улыбнулась она. – Я пойду налегке.

Окинув взглядом сестру, а затем Арона, Аделина больше ничего не сказала. Поджав губы, она надела сандалии, сгребла свои вещи в кучу, и повесив на ножны, взвалила все это себе на плечо. Откланявшись, Аделина шагнула за дверь… Заливаясь недобрым смехом, Сольвейг раскидала подушки по кровати. Ее нехитрый замысел вполне себе удался. Войдя в эти двери грозной воительницей, Аделина покинула покои кроткой и смущенной, словно девица, впервые познавшая любовное влечение.

Пару часов спустя, подали завтрак. В обеденном зале присутствовали: королевская чета, Сольвейг с кузнецом, и все семеро сестер. Судя по их лицам, все что было нужно, в семейном кругу они уже обсудили. Что ж, оно и к лучшему.

– Я так понимаю… вопросы излишни? – прервал неловкую тишину Ангус.

Он обращался не к Арону, а к сидящей по левую руку от него Аделине. Она ковырялась вилкой в своем блюде, с явным безразличием в лице.

– Да, отец… – пространно отозвалась она. – Начало положено.

Отец критично оглядел старшую дочь. Она была не в доспехах, а в плотной светлой тунике с кожаными вставками и широким поясом, на котором неизменно красовались ножны с клинком. Лицо ее было… безмятежным, что по отношению к Аделине в принципе было неприменимо. Ее неизменное кредо в виде боевого настроя и бескомпромиссной целеустремленности дало глубокую трещину. Король взглянул на кузнеца в недоумении:

– Когда вы только успели?

– Мы лишь слегка сняли напряжение, – ответила за него Сольвейг.

– Мы? – недопонял любящий отец.

– Она сама изъявила желание. Вчера мы с сестрами выпили немного вина, мило пообщались. И, Аделина, на правах старшей сестры, предложила помочь моему возлюбленному с решением. Раскрепостить немного. Люди, они ведь, такие скованные в подобных вопросах….

– И как? – улыбнулась королева мать. – Раскрепостили?

– Более чем… – кивнул Арон краснея.

– Так что же с тобой случилось, дочь моя, – снова задался вопросом король Ангус.

Аделина отодвинула от себя тарелку и звучно встала, скрипнув стулом. Вероятно, она хотела сказать нечто совершенно другое, но, глубоко вздохнув, передумала. Вместо этого, чуть подумав, она ответила спокойно:

– Ничего. И с волей моей все в порядке. Думаю, просто… пришло мое время, отец.

– Что ж, – Ангус задумчиво почесал бороду. – Значит… не зря мы все это затеяли?

Аделина склонилась краснея, и опустилась на свое место. Королева, не сводила с Арона любопытного взгляда. Ее словно что-то подогревало изнутри. Было совершенно очевидно, что Гуда давно созрела для того, чтобы стать бабушкой, и, одного внука ей явно было недостаточно. По лицу Ангуса тоже гуляла еле заметная, насмешливая улыбка. Его здорово забавляла мысль о том, что его буйные дочери вскоре изменятся. А в этом он уже не сомневался. И какие именно метаморфозы и с кем из них произойдут, он мог только гадать. Дело осталось за малым: чтобы кузнецу хватило сил и терпения на каждую из них. Ведь девочки полны сюрпризов. Он то уж точно это знал.

Глава 33. Исцеляющий свет

Время, отведенное судьбой и королем на свидания с дочерями, неумолимо подходило к концу. Осталось встретиться лишь с одной сестрой. Арон честно приходил к фонтану каждое утро. Несколько дней подряд он проводил там пару часов, и лишь потом занимался подготовкой своего отъезда. Но Далия так и не появилась.

Оставив попытки встретиться с Далией, Арон всецело погрузился в свои хлопоты. Сделать предстояло не мало. Королевская чета, как и обещала, помогла снарядить небольшую экспедицию, и выделила двоих лекарей из числа бескрылых сородичей. Король Ангус охотно предложил свое летательное средство, на котором обычно перевозили королеву Гуду. Но воздушное судно, к его глубокой печали оказалось в плачевном состоянии.

Эсхил на следующий день пригнал с корабля транспортный челнок, снятый с консервации, и еще десяток свежих, солдат. Они выглядели уже иначе. Менее агрессивно, и окрашены в серые тона, дабы не вызывать отторжения у жителей города. Солдаты, конечно, имели скрытое вооружение на всякий случай, но и оснащались солидным инженерным инструментарием. Их задачей было остаться в городе, чтобы детально изучить его. Одного из солдат, Эсхил выделил специально для того, чтобы общаться с королем Ангусом. По его личной просьбе. Короля до чертиков пугало, когда любой находящийся рядом солдат, как ни в чем небывало, продолжал начатый ранее диалог.

До отбытия оставалось всего несколько дней. Арон поддерживал с Кили постоянную связь, и она информировала его о событиях в деревне. Он готов был вылететь к племени в любой момент. Но, пока все было спокойно. Мужчины и женщины, как и просил Арон, занимались расчисткой площадки недалеко от водопада. В своих закромах Эсхил откопал небольшой мобильный госпиталь, состоявший из двух объемных шатров и кое какого оборудования. К слову сказать, королевские лекари без особого труда разобрались что, зачем и как. Эсхил лишь составил краткие инструкции и перевел надписи.

Трюма небольшого грузового корабля вполне хватало, чтобы с комфортом расположить троих пассажиров, продукты глубокой консервации с борта Эсхила, немного провианта из висячих садов Ангуса, кое какие инструменты, лекарства, теплые вещи, одеяла, и прочую утилитарную ерунду. Основной упор делался на потребности рожениц, остальное – чтобы не лететь попусту. Все, что понадобится позднее, привезет Эсхил, либо это будет изготовлено на месте.

Арон так и не выполнил до конца своего обещания. На прогулки возле фонтана времени не оставалось, все оно уходило на подготовку. Сольвейг уже совсем окрепла, и с тоской следила за всей этой суетой. В поведении ее Арон не чувствовал ни ревности, ни укора. От чего на душе его стало заметно спокойнее. Напротив, с ее стороны появилась какая-то поддержка, что ли. Несмотря на то, что им предстояло недолгое, но расставание. Кроме того, Сольвейг в сопровождении тех же сестер, могла навестить его в любое время. Для этого он оставил у дворца один десантный корабль. Конечно, у Ангуса, были остатки былой роскоши, в виде еще нескольких летательных аппаратов, но они пребывали в куда худшем состоянии чем первое судно. Впрочем, Эсхилу не терпелось детально изучить чуждые технологии. В отличии от его судов, эти летали практически бесшумно и принципиально иначе преобразовывали энергию. Арон заранее дал на это добро. Так что, вероятно, вскоре в белых горах снова будет свой маленький работоспособный флот.

В один из дней на посадочной площадке кузнец заметил Аделину. Она украдкой позвала его за собой. Убедившись, что никто не наблюдает он протиснулся между каких-то старых ящиков, накрытых грубой тканью, и оказался в небольшом закутке. Она была не одна. За руку она держала вторую валькирию. Судя по тому, как побелели пальцы на руке, она притащила ее силком. Без сомнений, это была Далия.

– Покажи! – скомандовала Аделина, разжав, наконец руку.

Далия, болезненно потирая пальцы, бросила короткий, но колкий взгляд на кузнеца. Подчиняясь приказу сестры, она принялась расстегивать кожаную перевязь на ее латном рукаве. Арон и раньше замечал, что в отличии от других сестер, ограничивавшихся только позолоченными наручами, Далия носит полный плечевой доспех. Но он не придавал этому значения, разумно полагая что это связано со специализацией воина. Однако, был оказывается и подвох.

Когда Далия закончила с пряжками, она нехотя стянула свою броню. Под ней был не слишком изящный рукав из толстой ткани, прошитый грубыми нитками. Она протянула руку Аделине, чтобы та помогла его снять. То, что предстало взору Арона, заставило его сердце сжаться. Плечо прекрасной девы, часть груди, и вся рука до запястья была изуродована ожогами и ужасными застарелыми шрамами. Далия, сжав зубы, отвернулась.

– Это сделали люди… – пояснила Аделина. – Далия, самая добрая из нас. Она всегда вела переговоры с людьми. Отец поручил ей заниматься торговлей. Но она слишком доверилась им, и вот что из этого получилось.

– За что? – коротко спросил Арон.

– Всему виной золото, им всегда мало… Ее взяли в залог и пытали чтобы мы приносили больше и больше. Пока Далия, наконец, не вспомнила кто она есть. Они быстро получили по заслугам, но, оставили о себе хорошую память.

– У вас ведь хорошие лекари?

– Да, но нужно было делать все сразу. А она провела в плену не один день. Восстановили что смогли. Теперь ты понимаешь почему она тебя избегает?

– Да. – Арон коротко кивнул. В его голове уже созрел план действий. – Вот только я не совсем человек. И уж точно не из этого рода племени.

Арон вспомнил, что говорил ему отец при их последней, астральной встрече. Взрыв мозга, который он обещал – не произошел. Но именно сейчас в этот момент пришло понимание и уверенность, которых раньше не доводилось испытать.

– Можно? – Арон протянул руку.

Далия испуганно глянула на сестру, но та кивнула уверенно.

Получив доступ к телу, Арон вздрогнул, но руку не отпустил. Боль пронзила его тело в тех же местах, где шрамы были у девы. Его организм начал было их лечить, и Арон прервал этот процесс мысленно. Далия почуяла неладное, и поспешила отдернуть руку. Но кузнец не дал. Ее удивило сколь мягко и столь же сильно он удерживал ее ладонь.

Арон ощутил знакомое покалывание в пальцах. Такое же он чувствовал, когда передавал свои жизненные силы сыну. Долго не думая, он дал волю потоку, стремившемуся попасть в тело Далии. Не став гадать, он решил посмотреть, что будет.

Мягкое свечение, едва заметное при свете дня, словно северное течение под прозрачным льдом, заструилось под ее кожей. Сначала было тепло. Далия с недоумением смотрела на то, как рубцы на ее теле наполняются светом. Было даже забавно. Потом мягкий свет сменился пульсацией, которая отдавалась в кончиках пальцев. Шрамы заныли с новой силой, а руке и груди стало уже горячо. Вскоре свет в теле ее полыхал, высвечивая вены и мелкие кровеносные сосуды. Казалось, под кожей бушевал настоящий пламень. Далия застонала от боли, и попыталась вырваться, но Арон ее не отпускал. Лицо Аделины исказилось гримасой боли, и она попыталась помочь сестре. Но Арон одарил ее таким взглядом, от которого ноги у людей подкашиваются. Она уже видела на примере собственного отца, к чему приводит гнев этого человека. Да и человека ли?!

Минуту спустя, Арон разжал пальцы. По лбу его струился пот, вены вздулись. Ощутив свободу, Далия попыталась взлететь, но этого у нее не получилось. Тогда, оставив свои вещи, она бросилась наутек бегом, вцепившись в израненную руку.

– Интересно, это всегда будет так болезненно? – Буркнул Арон себе под нос.

Вспомнив, что не один, он обернулся. Аделина стояла рядом в полном оцепенении. В ее расширенных зрачках застыл страх. Арон помахал рукой перед ее лицом. Очнувшись, она попятилась назад.

– Тихо, тихо…. Ничего плохого не случилось.

Арон взял ее за талию и подтянул к себе. Грозная валькирия была бледна, холодна, и дрожала словно осиновый лист. Кузнец прижал ее чуть сильнее и погладил по спине.

– Прости, я не хотел тебя испугать. Я не буду больше так делать. – пообещал он.

– Что это было? – прошептала она дрожащим голосом.

– Моя жизненная сила. Ты разве не видела это раньше? Я просто немножечко поделился, – ответил он тихо, почти нежно.

– А так разве можно?

– Похоже, теперь можно. И это было больно. – признался кузнец.

– Тебе тоже? – удивилась она.

– Да, причем весьма. Разве по мне не видно?

– Я к этому, наверное, не смогу привыкнуть, – всхлипнула Аделина. Ее страх начал выходить слезами.

– Ну вот и ладно, – вздохнул кузнец облегченно. – Тебе уже лучше?

– Да, немного.

Кузнец продолжал поглаживать Аделину по спине, до тех пор, пока она не перестала дрожать. Потом мягко взял ее запястья и поцеловал холодные руки. Этот жест удивил Аделину. Раньше так никто не делал. Разве что отец, когда-то очень давно. Еще в детстве.

– Аделина? У меня есть к тебе просьба.

– Да? – она вздрогнула, услышав свое имя.

– Проведай свою сестру сегодня. Боюсь, сделав больно, я окончательно испортил с ней отношения….

– Это точно… – вздохнула она, подбирая с земли часть доспеха сестры. – И меня перепугал насмерть. Наверное, не усну сегодня.

– Мне стоило подумать дважды прежде, чем что-то делать. Но, уже ничего не поправить. Прости… клянусь, я больше никогда не сделаю тебе больно.

– Ладно, – улыбнулась могучая Аделина и потрепала кузнеца по голове, – Не нужно давать такие серьезные клятвы. И потом, грань между болью и удовольствием едва различима.

Когда плечи и лицо Аделины вновь порозовели, и она окончательно взяла себя в руки, они расстались. Вечером того же дня, Арон все рассказал Сольвейг. Она, конечно, удивилась, но восприняла новости спокойно. Продолжая кормить малыша грудью, она внимательно выслушала рассказ Арона. И посоветовала ему самому успокоиться.

Какое-то время они просто молчали, наблюдая за тем, как сладко засыпает их дитя. Осторожно забрав его у Сольвейг, Арон уложил сына в ясли так, чтобы тусклый свет не попадал ему в глаза. Потом, пристроив голову на колени своей бестии, он наконец, вытянулся во весь рост.

– Так значит… осталась только Далия? – уточнила Сольвейг.

– Да. Но, похоже, я все испортил своими фокусами.

– А что ты хотел сделать?

– Не знаю. Облегчить боль….

– Получилось?

Арон пожал плечами.

– Хочешь, я поговорю с ней? Я бываю очень убедительна, когда нужно.

– Нет! – вздрогнул Арон. – Не стоит. Аделина сама поговорит с ней.

– Я пошутила, – призналась Сольвейг.

– Не смешно… – буркнул Арон.

– А как тебе вообще мои сестры?

– В каком смысле? – не понял он вопроса.

– Во всех смыслах, дорогой, – нарочито мягко пояснила она.

– Да как сказать? Каждая из них по-своему хороша, – уклончиво ответил он.

– А кто понравился больше? – не унималась она.

Арон задрал голову и всмотрелся в ее лицо. Но в нем не было ни упрека, ни сарказма, ни насмешки. Только легкая ироничная улыбка на губах.

– Аделина и Аста, – признался он искренне.

– Аста?! – Сольвейг рассмеялась. – А я больше склонялась к Фриде, или Агнете.

– О, нет… пить с ними это самоубийство. А вот Аста поразила меня. Прежде всего своей прямотой. Она отнюдь не глупа, ловит все на лету… и у нее чудовищные рефлексы! А еще удивила ее скромность во всем. И холодна она только внешне.

– Никогда не знала ее с этой стороны… но, наверное, тебе виднее. А что же Аделина?

– За ее грозным фасадом скрывается целое море заботы. Она без колебаний закроет каждого из вас своей грудью. Ну или прижмет к груди. В любом случае, это будет от души.

– Ты удивительно проницателен, – рассмеялась Сольвейг.

Наконец, Арон решился задать вопрос, ответ на который его больше всего беспокоил. Он прикрыл глаза, и выдержав длинную паузу спросил:

– Скажи, Сольвейг, а зачем вообще ты все это затеяла.

– Отец попросил. Еще немного, и ему самому пришлось бы сделать это. А возлежать с собственными дочерями, для короля последнее дело… – почти серьезно ответила она.

– Не верю ни единому слову, – отрезал он.

Сольвейг вздохнула удрученно и поняв, что от разговора не уйти, решила выдать все что на душу легло. В конце концов, если не ему, то кому же?

– Ты боишься, что во мне взыграет ревность? – прямо спросила она.

– Я как-то видел тебя в гневе, – напомнил он.

– Да, да… – согласилась Сольвейг, – Но тут другое. От части, я хотела помочь папе с мамой. Они давно хотят внуков. От части отблагодарить тебя, как следует, за все горести, что ты испытал. Ведь в твоей жизни женщины приносили лишь беды и разочарование, а мои сестры прекрасны…. Еще я хотела поделиться тобой, для того чтобы они хоть отчасти прочувствовали то, что прочувствовала я. Ведь ты уникален. Без шуток – ты ведь единственный в своем роде.

– Продолжай… – поддержал ее Арон, и тут же получил короткую затрещину.

– Ты не понял главное во всем этом. Поделившись тобой с сестрами, я хотела показать, что ты не должен зацикливаться на мне. Все что мог, ты для меня уже сделал, и я принимаю это с благодарностью. Ты не должен принадлежать только мне.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он задумчиво.

– На мне слишком много грехов, чтобы опускаться до мелочной ревности. Когда я держу сына в руках, то невольно задумываюсь, достойна ли? Ведь на них столько невинной крови…. Ты же, в состоянии изменить этот мир. Ты должен быть открыт для всех. Ты уже сделал нашу жизнь лучше. Продолжай в том же духе. Неси свет и надежду.

– Даже так…? – он тихо встал, потер лицо руками и посмотрел в окно. Небо уже совсем потемнело, но звезд еще не было видно. Закат светлой полосой окрашивал линию горизонта.

– На мне тоже не мало крови… – возразил кузнец задумчиво.

– Тебя, как и меня мучает совесть. До встречи с тобой я и не ведала о ее существовании… – усмехнулась Сольвейг.

– Да, есть такое, – эти муки кузнецу были хорошо знакомы.

– Так вот… так же, как и ты со своим племенем, я ищу искупления. И сделаю все, чтобы этого добиться. Ты не представляешь сколько боли я причинила родным людям за последние столетия. Когда я была в твоем доме все было совсем по-другому. Меня хотели поймать и казнить… Сейчас же все резко изменилось. Я до сих пор не верю, что такое возможно. Я не заслужила прощения.

– Пока не заслужила. Ты слишком глубоко копаешь, – улыбнулся Арон. – Попробуй начать все заново. Тебя любят, а все плохое забудется. Жизнь сложная штука, и порой даже мудрецы не могут разобрать что есть зло, а что благо. Если хочешь, чтобы тебя не обокрали – научись красть. Хочешь, чтобы не убили – стань и в этом лучшей. Хочешь, чтобы не обманули – умей лгать лучше всех. Это болезненный, а от того очень ценный опыт. Просто храни его и не дай другим сделать те же ошибки.

– Я… над этим подумаю. А сейчас я хочу, чтобы ты делал то, что считаешь нужным. Что бы ты ни делал, с моей стороны никогда не будет к тебе ревности, упрека или осуждения. Я всегда буду только на твоей стороне. Чего бы это ни стоило.

Она была так решительна, что кузнец невольно улыбнулся. Он, присел у колен Сольвейг и пристально взглянул в ее глаза. В них не было и тени сомнения. Он бережно убрал рыжие локоны с ее лица и поцеловал в губы. Почему-то вспомнились мудрые слова Аделины:

– Не нужно давать такую суровую клятву. Просто верь в меня, когда никто другой уже не будет верить. И тогда у меня будут силы чтобы двигать горы.

– Отец сказал, что они у тебя и так есть, – улыбнулась Сольвейг.

– Ему виднее, – Улыбнулся Арон загадочно.

– Ты, все же не отказывай во внимании моим сестрам, прошу тебя. Особенно Аделине. Похоже она прониклась к тебе после вчерашней ночи.

– Обещаю, – улыбнулся Арон. – Тут уже без вариантов.

– В каком смысле? – не поняла она.

– Она носит моего ребенка, – напомнил он.

– Ну да… – Сольвейг слегка покраснела.

В дверь тихонько постучали.

– Кто там? – негромко спросила Сольвейг.

На пороге показалась взволнованная Аделина.

– Ну вот, я же говорила, – усмехнулась Сольвейг.

– Прости сестренка, что так поздно. Тут Далия… В общем, на пару слов твоего… мужа.

Сольвейг устало подмигнула Арону и качнула головой в сторону двери. Арон слегка сжал ее руку и встал.

– Иди уже, недостойный муж, потом расскажешь, – поторопила Сольвейг настойчиво.

Арон повиновался. По встревоженному лицу Аделины, можно было предположить, что стряслось нечто невообразимое. По обыкновению, своему она схватила его за руку и потащила вдоль галереи, сквозь округлый зал, по направлению к крытому саду. Туда, где только на днях восстановили стеклянный купол. Вдалеке у мраморной балюстрады нервно переминалась с ноги на ногу Далия. При появлении Арона волнение ее только усилилось. Она не могла спокойно стоять на месте, не знала куда деть руки, а кончики крыльев предательски подрагивали. Арон почувствовал себя виноватым.

– Что стряслось? – тихо спросил он у Аделины, пока Далия еще не могла их слышать.

– Не знаю. Вцепилась в меня как умалишенная и потребовала, чтобы я привела ее к тебе. Будь осторожен, если что я подстрахую.

Арон молча кивнул. Аделина смотрела на него настороженно. Ей совсем не хотелось повторения утреннего инцидента, или чего похуже. Когда они достигли сада, Далия уже во всю обдувала себя крыльями. Она выглядела встревоженно, но не агрессивно. Ее правая рука была плотно замотала в плащ.

– Так что стряслось? – не выдержала Аделина.

– Я.. не знаю. Хочу, чтобы этот… все объяснил! – Далия больно ткнула Арона согнутым пальцем в грудь.

Аделина попыталась сорвать с сестры ткань, но вышло не сразу. Когда же та соскользнула, губы ее дрогнули. На том месте, где еще утром красовались фактурные шрамы и узлы от ожогов, теперь отсвечивала в полутьме ровная вполне здоровая кожа. Разве что маленькие белесые полосочки проступали то тут, то там. Арон подошел ближе и осмотрел руку Далии от кончиков пальцев то самой груди.

– Так не бывает…. – пробормотала она растеряно.

– Ты не в обиде? – ровно спросил он.

– Теперь нет…

– Пользуйся на здоровье, – Арон сказал это так, словно делал подобные вещи каждый день.

– Спасибо… наверное? – прошептала ошеломленная Далия.

– Прости, если сделал больно. Я не со зла.

– Боли не было, я испугалась… – призналась она. – Но было горячо.

– Совсем без боли не бывает. Несколько дней на солнце и твоя рука перестанет быть бледной. Рубцы тоже постепенно сойдут.

Сказав это, Арон удивился, откуда он вообще знает, когда пройдут рубцы.

– У тебя кровь, – вдруг заметила Аделина.

Арон увидел под ногами и на одежде несколько больших темных капель. Голова закружилась. Сильные руки Аделины и тут выручили его.

– Опять носом пошла, – посетовал он смущенно.

– Без паники! – раздался знакомый голос где-то близко.

Из тени на свет шагнул один из солдат Эсхила. Закатав рукав Арона, он проворно открыл подсумок, достал уже знакомый белый прибор, отделил от него круглый аппликатор и шлепком прилепил его на руку.

– И долго это будет продолжаться? – уточнил Арон.

– До тех пор, пока не усвоится вся полученную информацию. Сейчас она находится в сжатом состоянии, и твой мозг без устали создает тысячи новых нейронных связей. Ему не хватает ресурсов. Нужно хорошо питаться, много спать и вовремя менять аппликатор.

– Ясно…. Спасибо Эсхил.

Кивнув в ответ солдат учтиво поклонился дамам, сделал шаг назад, и вновь растворился во мгле.

– К этому я тоже никогда не привыкну! – воскликнула Аделина.

Арон не стал ей отвечать. Видеть восторг и смущение в лице Далии было, конечно приятно. Но, куда приятнее было осознавать, что может он теперь куда больше, чем раньше. О чем еще отец не посчитал нужным ему сказать?

– Завтра, или послезавтра, мы улетаем, – зевая протянул Арон. – Будет насыщенный день. Так что, милые дамы, я вас покину. Меня ждет Сольвейг и мягкая постель.

Арон пожал руку Далии и повернулся к Аделине. Вместе с рукопожатием, он придержал ее предплечье второй рукой.

– Что?! – смутилась она, гадая, что сделала неправильно.

– Знаешь Аделина, ты верная, заботливая и очень чуткая сестра. Это прекрасно…

Сказав это, Арон, зевнул и поплелся в свои покои, напоследок подняв над головой кулак с оттопыренным большим пальцем.

– Так и есть, ты прелесть… – тихо подтвердила осмелевшая Далия, окончательно вгоняя Аделину в краску.