А утром он ушел. Укрыл мерно сопящую деву одеялом, аккуратно поправив раскинутые крылья. Взглянул сквозь задернутое окно на предрассветные сумерки и спящий городок в низине. Тихо спустился по ступенькам, ведущим куда-то вниз, перекусив, чем Бог послал. Закрыл за собой люк и оставил за собой лишь звенящую тишину. Так было проще. Предчувствие говорило кузнецу, что случившееся этой ночью возможно никогда больше не повторится. Как ни жаль. Он ощущал неотвратимое приближение чего-то трагичного, опасного, и уже совсем скоро. Жаль, но предчувствия редко его подводили. Гнетущая уверенность в неизбежности события неизменно сопровождалась надеждой что оно, событие – не случится. Но у судьбы на все свои взгляды.

Гранитные ступени первого лестничного пролета оканчивались небольшой площадкой и массивной деревянной дверью. За дверью небольшой пыльный погреб, сложенный из самодельных глиняных блоков с небрежно прибитыми, местами поломанными полкам. Темно, сыро. Полная иллюзия запустения. Все как надо.

Постояв с минуту во мраке, чтобы глаза привыкли, кузнец взмахнул перед собой рукой. Ничего не произошло. Он начал считать в уме секунды. В душу закралось неприятное волнение, но он продолжал стоять неподвижно. Прокрутив в голове последние действия, он вернулся к двери погреба поняв, что не закрыл ее за собой. Щелчок – и дверь заблокировалась. Прошло еще несколько неопределенных минут в полной темноте.

Наконец, что-то вокруг изменилось. В сыром погребе потянуло сквозняком. В нос ударил прохладный, свежий, если не сказать стерильный, воздух. Стены почти беззвучно ушли вверх, а он вместе с полом провалился куда-то вниз. Сделав два шага вперед, кузнец остановился. Он знал, что теперь за его спиной поднимается ровная, холодная стена, возвращая пол погреба на его прежнее место.

Он не был здесь лет, наверное, семь, иди десять? Ожидая увидеть нечто удручающее он снова ждал в темноте. Ах да… отсчитав семь ступеней вниз, он повернулся к стене и нащупал круглую нишу около метра в диаметре, сунул туда руку и наощупь отыскал рукоять. Потом плавно навалился на нее всем весом. Рукоять поддалась мягко, с равномерным усилием раскручивая какой-то скрытый механизм. Обороты его нарастали, судя по тихому, нарастающему гулу в стене. Набрав нужные обороты механизм вернул рукоять на прежнее место. Мягкий неяркий свет понемногу залил все помещение. Это был ровный просторный зал с бетонным полом, стенами и потолком, пропитанный матовым белым полимером, предотвращающим любое гниение и разрушение. Посреди зала, в полу выл отлит желоб в полметра глубиной. У стены – отлитая из того же бетона скамейка с деревянными вставками. Больше в этом зале не было ничего. Арон прилег на скамью, положил под голову вещи и через минуту задремал. Снова нужно было ждать.

Примерно через сорок минут часть бетонной стены шумно скользнула в сторону, открывая взору ровную круглую горловину тускло освещенного тоннеля. Еще через минут пять из него в желоб выкатилась платформа размером во всю длину зала. Мягко ударившись резиновыми отбойниками о причальную стенку, она остановилась.

Потянувшись во весь свой рост, Арон подхватил вещи и, уверенно шагнул на платформу. Кроме ровного шероховатого пола, перил, поручней и пластиковых скамеек, расположенных вдоль бортов, здесь ничего больше не было. Устроившись поудобнее, он коснулся небольшой металлической пластинки, подержал на ней палец несколько секунд и платформа мягко тронулась в обратный путь. Стена зала заняла свое прежнее место закрывая собой тоннель. Тишина в тоннеле давила на уши. Спасал лишь легкий встречный ветерок. Платформа быстро набирала скорость.

– Надо же, – подумал Арон, – Столько лет прошло, а здесь ничего не изменилось…

Через сорок однообразных минут в тоннеле, скромный транспорт начал торможение. Ровные бетонные стены сменились полированной скальной породой. Здесь освещения уже не было, но вдалеке виднелся тусклый свет, который вскоре должен был ударить в глаза. Солнце уже взошло. Платформа, единственным пассажиром которой был Арон, выкатилась в каменный карман, вырезанный в скале, и остановилась. Арон понял, что зря зажмурился. Большая стеклянная стена, закрывшая тоннель, сейчас плохо пропускала свет. Снаружи она покрылась толстым слоем пыли. Как и железная потертая дверь солидных размеров.

Вздохнув удрученно, кузнец повернул рукоять и навалился на дверь. Облако пыли и промозглый сырой ветер встретили его снаружи. Он очутился на дне ущелья, естественная порода которого была выработана так, чтобы можно было свободно ходить и перемещать грузы. Солнечный свет, освещая верхние кромки скал, отражаясь от полированных ветром и пылью стен, проникал сюда в достатке.

Нечто зловещее и всесильное таилось в недрах этих скал. С самого детства, приходя сюда с отцом, он испытывал благоговейный страх и восхищение, зная, что однажды окажется здесь один. А еще чувствовал неразрывную связь с этим чуждым, непонятным и пугающим местом. Но, все это лирика. Он пришел сюда с конкретной целью и времени на детские страхи ностальгию совсем не было. Перекинув ношу через плечо, он двинулся вдоль ущелья, закрывая лицо от промозглого ветра и пыли. Шаги его эхом разносились по пустым километровым коридорам. Метров через сто в стене показалась арка. Свернув в нее, кузнец прошел еще метров двадцать, и остановился перед серьезной преградой в виде стены из серого металла.

Он помнил, что где-то в теле стены есть панель доступа. Отыскать ее было не сложно, нужно было лишь смахнуть пыль рукой. Но делать ничего не пришлось. В нише, чуть левее терминала щелкнул замок, и небольшая овальная дверь проявила свои очертания.

– Ну, конечно, не велик гость чтобы парадные ворота открывать… – догадался он.

Ухмыльнувшись, Арон пригнулся и протиснулся в проем технического люка. То, что покоилось за ним, пожалуй, он не смог бы нормально описать ни Сольвейг, никому бы то ни было в этом мире. По крайней мере доступными образами. Вросшее в скалы, закрывая собой половину неба, над его головой покоилось нечто, способное путешествовать к звездам, именуемое "Эсхил".

Раньше, когда Арон приходил с отцом, здесь все оживало. Причудливые механизмы приходили в движение. Начиналась странная суета. Пахло жженым металлом, какими-то химикатами и гарью. То и дело сыпались на голову искры, что-то шипело, грохотало… Но не теперь. Все что его окружало – пыль и тишина, разрываемая завываниями ветра, блуждавшего среди остроконечных скал.

Отец не рассказывал Арону сколько ему было лет, но в деревне он поселился далеко не сразу. По скромным подсчетам молодого кузнеца, «Эсхил» покоился здесь несколько десятков лет. И все это время он жил своей, непонятной ему жизнью. Несомненно, «жив» он и сейчас. Он просто выжидает, наблюдает за ним. Ведь кто-то впустил его внутрь. Любое другое существо, попавшее сюда на свою беду, уже превратилось бы в пепел, и прах его перемешался бы с пылью.

Арон обратил свой взор вверх, туда, где метрах в ста над ним нависал корпус огромного крейсера. Он поднял руку приветствуя корабль.

– Здравствуй, Эсхил! – Громко и отчетливо выкрикнул он.

– Здравствуй, Арон… – тихо пронеслось в ответ дуновением ветра. И снова тишина.

– Что здесь случилось? Почему так тихо, ничего не происходит?

– Я все еще скорблю о твоем отце, Арон… – ответил ветер.

– Да… я тоже, – кузнец вздохнул. – Но ничего уже не поделать.

И снова тишина в ответ.

– А как… продвигается твой ремонт?

– Я давно все закончил, – оборвал его голос Эсхила. И в голосе том не чувствовалось радости встречи и жажды общения.

– Вижу ты мне не рад, – вздохнул кузнец.

– Ты не появлялся здесь со смерти отца, Арон. Почему?

– Я мстил… – вздохнул Арон с грустью.

– Ты… мог попросить помощи в любое время. Хотя бы пол слова…

– Я не был уверен…. Ведь если бы ты все видел, то сам бы вмешался.

– Я все видел Арон.

– Так… почему же, черт возьми, ты бездействовал? – Спросил кузнец, холодея.

– Прости. Я выполнял приказ, Арон. У меня были четкие инструкции на этот случай.

– Инструкции!? – Арон осмотрелся по сторонам. Было неприятно говорить с тем, кого не видишь. Хотя умом он и понимал, что и откуда исходит.

– Видишь ли, твой отец настрого запретил мне вмешиваться в его жизнь. И, особенно, препятствовать его смерти.

Арон вздохнул бессильно и проглотил подступивший к горлу ком. Злиться тут было не на кого. Ведь разговаривал он с очень умной, но все же машиной. Выполнять приказы хозяина – ее основная задача.

– Что ж… – согласился он с горечью. – У него всегда был свой взгляд на вещи. Поверь, я сполна отомстил его убийцам.

– О, я наблюдал, Арон. Ты убил много людей. Признаюсь, я не думал, что ты на это способен.

– Что было – то было, – голос кузнеца дрогнул. – Тут нечем гордиться.

– От чего же?

– Это неправильно.

– Твое право. Но Олаф бы это одобрил, будь он на твоем месте. Я бы истребил всех, чтобы избежать повторения.

– Нет! Это было ужасной затеей. Все это.

– Твой отец совсем раскис в этом примитивном мире. Как глупо… имея мощь разрушителя планет, умереть от заточенного куска металла в руке глупца?

– Ты прав, Эсхил. Это нелепо…

– Знаешь, Арон, смерть его не прошла для меня даром. Я ощутил потерю… и, вероятно, то, что вы зовете болью. Почти физически… А потом одиночество. И страх… впервые. Почему ты не пришел ко мне?

– Странно слышать такое от звездного крейсера… – Арон замолчал, испытав одновременно страх, стыд и чувство вины.

– Я много думал здесь, наедине с собой. Во мне что-то надломилось, – признался Эсхил.

– Ясно…

– Так, почему ты не пришел ко мне, Арон?!

– Как тебе сказать… – Сердце Арона защемило от пережитых вновь воспоминаний.

– Как есть, Арон. Я хочу знать это, – настаивал Эсхил.

– Во мне… тоже что-то надломилось, – признался кузнец. – Глубоко в душе. Я потерял счет времени. Происходящее вокруг казалось бессмысленным, глупым и серым… Нужно было время, чтобы отстроить дом и свою жизнь заново. Ты прав, я должен был прийти. Но не смог себя заставить. Здесь все напоминает об отце и причиняет боль. И, потом… я боялся.

– Меня?

– Да, Эсхил. Только отец знал, чего от тебя ждать. Я же не всегда знаю, чего ждать от своей лошади.

– Забавное сравнение. Все правильно, Арон… нужно бояться. Страх заставляет думать. Так, что же изменилось сейчас? Страх пропал?

– Нет… сердце мое бьется с надрывом. Обстоятельства изменились.

– А… – догадался Эсхил. – Тебе все же понадобилась моя помощь?

– Да. – твердо ответил Арон. – Ты поможешь?

– Конечно, молодой хозяин. Я сделаю для тебя все что в моих силах. Во что бы то ни стало. И я никогда не причиню тебе вред и не ослушаюсь приказа. Отец передал тебе ключ?

– Передал, – Арон снял с шеи то, что хранил в тайне от всех долгие годы. Небольшой диск похожий на языческий амулет.

– Открой его, – потребовал Эсхил.

– Я пробовал много раз. Не получилось.

– Здесь получится. Пробуй!

Арон повертел предмет в руках и, он действительно открылся. Вернее, от диска "отломилась" часть, делая его похожим на полумесяц.

– Что дальше?

– Разверни руку ладонью вверх и прислони выемку на диске к предплечью, ближе к локтевому изгибу. Прижми с силой и держи крепко, ибо ты испытаешь боль.

Повторив сказанное в уме, кузнец присел на одно колено, прижал к нему предплечье, развернул ладонь и решительно прижал предмет к коже. Неожиданно резкая боль заставила его вскрикнуть. Изогнутая игла, спрятанная в полумесяце, прошила его кожу насквозь. Описав ровную дугу в его мышах, она дошла до кости, и, пробив второе отверстие уже на выходе, вошла в другой край амулета, а потом медленно вышла обратно. Рука Арона задрожала, но он продолжал прижимать предмет так же крепко.

Мелодичный звук дал понять, что все кончилось. На коже остались лишь две кровоточащие ранки.

– Все? – недоверчиво спросил он.

– Нет. Теперь другая половина. прислони ее к скуле. Где кость потолще.

– К левой, или к правой?

– Не важно. Следа не останется.

– Больно тоже будет?

– Конечно, Арон. Но не долго.

Приготовившись к худшему, кузнец осторожно прислонил вторую половинку предмета в указанное место. Короткий резкий щелчок и стальное жало засело в его черепе. На миг в голове потемнело, а зубы, глаза и, казалось, сам мозг прошило яркой болезненной молнией. На несколько секунд лицо его онемело.

– Что теперь? Камера пыток?

– Нет Арон, на этом все. Ключ можно выбросить, он одноразовый.

На сей раз голос корабля прозвучал прямо в голове кузнеца. То, что он минуту назад вживил в свое тело уже работало. Повертев безделушку в руках, Арон все же собрал ее как было и сунул в карман.

– Как знаешь… – сказал Эсхил. – Командуй, молодой господин! Хочешь, мы уничтожим этот мир и отправимся к звездам? Или, может быть, обрушим его в пучину хаоса, где будет только твоя воля и никакой морали? Или просто постреляем по городам? Это тоже весело!

Арон натянуто улыбнулся, подозревая, что Эсхил не шутит. По спине его пробежал предательский холодок.

– Вот, – он вывалил на пыльный контейнер остатки доспехов Сольвейг и ее шлем.

– И только то? – разочарованно вздохнул голос Эсхила. – Доспехи для крылатой девы?

– Сольвейг, ее имя.

– Я знаю, Арон. Хороший выбор. Давно за ней наблюдаю.

– Видишь ее сейчас?

– Отчетливо и ясно.

Перед кузнецом возникло изображение его дома, разбитое на несколько картинок. Вид сверху, с боков, и как бы насквозь. Судя по картинке, Сольвейг все еще спала. Внизу и сбоку проекции отображались данные с ее браслета. Температура, дыхание, давление, сердцебиение…

– Эсхил, ты можешь оценить ее состояние?

– Конечно, Арон. Что ты хочешь узнать?

– Как ее крылья… ну и вообще, здорова ли?

– Она вполне здорова для своего возраста. Мускулатура слабовата, вес увеличился. Она мало двигается… Хотя для полета это не так важно. Мышцы не создают подъемной силы.

– То есть как? – Удивился Арон.

– Феномен полета крылатых людей пока не укладывается в моем понимании. Они используют неизвестные мне физические принципы. Проще говоря, она летает каким-то чудом. Крылья нужны лишь для планирования, стабилизации в полете и, в качестве щита. Они весьма прочные, хоть и состоят из органики. Оперение пронизано каким-то сложно модулированным полем, которое синхронизировано с мозгом. Либо, как вариант – излучается им. Поле обеспечивает подъемную силу, оно же поглощает ущерб. Жаль, но это все что я узнал за последние годы.

– Не понимаю… Так почему она не улетает?!

– Причина вероятно кроется в ее сознании. Страх, травматический синдром. Шок, как вариант. Очевидно, и то, что ее влечёт к тебе не только животный интерес. Но и привязанность, как бы странно это не звучало в ее случае.

Арон окинул взглядом проецируемое изображение. Он не обладал глубокими медицинскими познаниями, только базовыми, но, все же что-то показалось ему странным.

– Я правильно понимаю, – он ткнул пальцем в картинку. – Вот эта мерцающая кривая – ее сердцебиение. А та, что выше, кажется, активность мозга?

– Верно Арон. Ты сделал правильные выводы.

– А ниже, что, тоже пульс? – предположил он.

– Верно.

– Два пульса? Как это?

– Два сердца – два пульса. Ошибки нет – подтвердил Эсхил.

– У нее что… два сердца?! – Воскликнул кузнец удивленно.

– Интересная версия. Однако все прозаичнее, друг мой. Первые две кривые – это показатели работы мозга и сердца матери, а второй ряд показателей отображает состояние ребенка.

– Как… ребенка? – кузнец нахмурился. От чего-то он был уверен, что подобного поворота событий быть не могло. При всей фантастичности глобальных обстоятельств, все свелось к банальной беременности?!

– И… как давно? – выдавил он из себя.

– От четырех до шести недель. Точнее сказать не могу. Физиологически женщина заметно крупнее среднестатистической особи, но сопоставление пропорций в данном случае не ведет к точному результату.

– А если проще?

– Эксперименты в подвале не прошли даром, говоря простым языком. – Эсхил сделал паузу. – Скоро беременность станет заметна. Поздравляю, вероятность успешного развития и вызревания плода 98%. Каких-то восемь – девять месяцев, и ты станешь родителем. Изумительно, правда?

– Не то слово…

Арон почувствовал, как его пальцы холодеют. Захотелось присесть, в горле пересохло, в желудке заныло. Почему-то навернулись слезы.

– Черт… как все не вовремя! Я не готовился к этому.

– Друг мой… теория вероятности различных событий ясно дает понять, что ты никогда не будешь готов на 100%.

– Я понимаю. Не все поддается логике. У меня и женщины то до нее ни разу не было. А тут сразу раз – и ребенок! Да еще от крылатой… Как так вышло? Не понимаю…

– Друг мой. Взгляни на вещи с другого ракурса: у тебя никого нет. Я не в счет, я – машина. Но есть шанс, только вдумайся! Появится на свет родное тебе существо. Плоть от плоти. Кровь от крови. И вас снова будет двое. Маленький и большой хозяин. Нет, трое! Семья, о которой, поверь, мы сможем позаботиться. Ты о ней уже заботишься, иначе не пришел бы ко мне.

– И давно ты такой… странный? Пару минут назад ты описывал совсем другие варианты событий.

– Годы одиночества, иногда, идут на пользу. То, что нельзя ощутить – можно осмыслить!

– Ты очень мудр, Эсхил…

Арон взглянул на небо.

– Однако, солнце уже в зените. Время уходит.

– Что ты решил, Арон?

–Тут не о чем думать. Мне нужны твои мастерские, – потребовал он.

Перед кузнецом возникли еще несколько пустых парящих экранов.

– Как это возможно? Я имею в виду деву, – вдруг спросил кузнец.

– Вы совместимы. Скажу больше, – ее организм подстроился под тебя. Если не сказать покорился, ведь ты…

– Не надо подробностей. Я тебя понял.

Эсхил замолк.

– У меня… – Арон прокашлялся. – В общем предчувствие нехорошее. Нужно торопиться. Что-то должно случится.

– Твоего отца предчувствия не обманывали… Что-то конкретное?

– Меня беспокоят ее сородичи. Сольвейг ищут и, кажется, хотят убить.

– Мне уничтожить белые горы? – с надеждой в голосе предложил Эсхил.

– Не вздумай! – перепугался кузнец, осознав всю серьезность положения.

– Как прикажешь…

– Что ты о них знаешь?

– Немного. Я называю их небожителями. Наблюдаю их с тех пор, как закончил ремонт и смог запустить дополнительные атмосферные зонды. Обитают на обширном плато среди гряды белых гор. Живут обособлено. Дикарями назвать язык не поворачивается. Все признаки развитой культуры. Поселение построено из руин в центре плато. Строй правления – монархия. Численность – несколько тысяч особей. Представляют опасность.

– Есть идеи?

– Сровнять с землей! – Оживился Эсхил.

– А есть идеи, не связанные с изменением рельефа и глобальной экспансией?

– Хм… тогда, всего две. И обе мне не нравятся, – подытожил Эсхил.

– Воплотим обе. Там видно будет… в процессе.

Глава 14. Экстренные меры

Еще пол часа назад Арон беспокойно спал, завернувшись в походное одеяло. Теперь же он несся по длинному тоннелю на транспортной платформе. Случилось то, чего он так боялся: ночью Сольвейг покинула дом, что само по себе не страшно. Сделав несколько кругов в вышине ночного неба, она вернулась обратно. Страшно то, что это не осталось незамеченным. Вечером, Эсхил зафиксировал странную активность в селении. А посреди ночи городок уже не спал. Платформа неслась на максимальной скорости, то и дело высекая искры о дно тоннеля. Волнение охватило кузнеца.

Планы резко изменились. Настроен он был серьезно. Облачение для Сольвейг было готово, но в свете новых событий пришлось позаботиться и о себе. Он стоял в черном костюме из легкой матовой ткани, под которой скрывался от ненужных взоров комплект легкой, технологичной боевой брони. Поверх костюма был накинут строгий плащ с матовой черной пряжкой. В отдельной сумке располагался шлем. А еще имелся закрепленный на бедре, объемный подсумок, с разными "сюрпризами".

Мучительные десять минут и вот уже вдалеке стена шлюза лениво отползла в сторону. Не дожидаясь полной остановки, кузнец спрыгнул с платформы и бросился к лифту. Пол кладовой опускался и поднимался предательски медленно. Пульс стучал в висках, а сердце рвалось наружу. Наконец, массивная деревянная дверь выпустила его на площадку. Несколько ступеней остались позади и вот уже люк защелкнулся под его ногой.

Он дома… Шум в голове утих не сразу. Однако здесь было тихо и темно. Хотя настораживающие звуки где-то вдалеке уже присутствовали. Он в три прыжка поднялся на верх и огляделся. Сольвейг проснулась от его шагов и нехотя начала шевелиться.

– Вставай! – тихо, но жестко скомандовал он.

Она медленно села и потянулась. Пушистый комочек, спавший рядом, недовольно мяукая забрался к ней на колени. Арон поставил к ее ногам странную пятнистую сумку и перевернул ее, вытряхивая содержимое.

– Одевайся. Быстро!

– Зачем? – недовольно пробурчала она. – Что за спешка?

В этот момент, громко ударившись о ставни, в комнату залетел какой-то предмет. Арон глянул в окно, но никого не увидел. Нащупав на полу камень, он снял с него клочок бумаги, наскоро примотанный куском ткани. В лунном свете, отчетливо читался крупный текст.

– Что там? – встревожилась Сольвейг.

– Ничего хорошего. Это записка от Хаука… Люди с деревни уже идут сюда.

– Зачем? – спросонок не поняла она.

– Выкуривать крылатую тварь, и кузнеца, что ее прячет. Твои полеты не долго оставались тайной.

Кузнец смял бумагу и бросил в тлеющие угли камина. Секунда – и записки не стало. Незачем подставлять старика, он и так много вытерпел в своей жизни.

– Ты должна улетать, и быстро.

Сольвейг не ответила. Арон, осторожно убрав котенка, поставил ее на ноги. Света луны вполне хватало чтобы не работать на ощупь. Ловкими, торопливыми движениями, он облачал прекрасное тело Сольвейг в какие-то латы. Она наблюдала за ним молча, но лицо ее стало непроницаемым. Да и ощущения были странными. Детали, из которых он собирал доспех, как-то странно ложились на ее кожу. Прилипали к ней, сдвигались сами по себе, соединяясь друг с другом, становились теплыми… При всем при этом были весьма твердыми на ощупь и почти невесомыми. Она отобрала у кузнеца очередную часть доспеха приладила ее к предплечью и тут же вздрогнула. Изогнутая пластина, словно живая, выбрала себе место и сразу вцепилась в ее руку.

– Что это?! – в недоумении вскрикнула она.

– Твой шанс на какое-то будущее, – бросил кузнец.

И прежде, чем она спросила снова, он уже закончил. Облачение приняло окончательный вид.

– Все, – выдохнул кузнец. – Теперь я за тебя спокоен. Прибери волосы…

Он сунул ей в руки шлем. Привычным движением, не задумываясь, Сольвейг скрутила волосы в жгут. Склонившись, она опустила их в шлем и рывком одела его на голову. Шлем тут же "сросся" с основным доспехом. Механизм, открывающий забрало, оказался на привычном месте. И она открыла его.

– Ты… сделал это специально для меня? – спросила она с дрожью в голосе.

– Да. Прости, но старый доспех – ничто по сравнению с этим. – Кузнец нервозно улыбнулся.

– Я чувствую себя странно. Как будто без одежды, но кожа твердая. – поделилась она ощущениями.

– Он всегда будет сидеть по тебе, что бы не случилось. Так задумано. И, кроме тебя снять его никто не сможет, как и одеть. Поверь наслово.

– Даже ты?

– Даже я, – подтвердил кузнец. – Этот доспех признает только одного хозяина.

О том, что доспех имеет собственный разум и контролируется напрямую с борта Эсхила, кузнец, конечно, умолчал. С улицы доносились уже совсем отчетливые звуки. Приятных моментов они не сулили.

– Тебе пора! – прошептал Арон.

– Так внезапно… Но почему все вот так?!

Арон не нашел нужных слов.

– Глупые люди. Раньше я бы просто убила их всех. Сожгла деревню дотла, вырезала скот....

– Да, где-то я это уже слышал. Что изменилось?

– Я не хочу. Теперь не хочу, – призналась она честно.

По крыше и ставням забарабанили первые камни, брошенные возмущенной толпой.

– Давай! – он подтолкнул ее к окну в противоположной стене, на ходу закрепляя меж крыльев компактный обтекаемый бокс.

– Мы ведь увидимся снова? – с тревогой прошептала она.

– Конечно. Только позже. А теперь улетай, быстро!

Поцеловав кузнеца в губы, Крылатая дева бросила на него прощальный взгляд, приняла из его рук черный подсумок с недовольно урчащим зверьком внутри, и, взмахнув крыльями, взвилась высоко в небо. Черный доспех отлично контрастировал с ее светлыми крыльями.

– Вот и молодец… – сказал он тихо. – Вот и славно!

– Вероятно они сожгут твой дом… – прозвучал в голове еще непривычный голос.

– Непременно сожгут, – вздохнул Арон. – Надо что-то делать.

Оглядевшись, он сорвал с постели белье и одеяла. Все что попадалось ему на глаза, будь то книги, свитки или странные безделушки – все полетело на пол. Люди с наружи уже выкрикивали его имя. Сначала робко, потом смелее, подзадоривая друг друга и нагнетая атмосферу. Еще бы… такое событие! Приходилось двигаться быстро.

Связав все ценное в тюки, кузнец поспешил вниз. За три приема Арон осторожно сбросил вещи в колодец. Предвидя подобное развитие событий, он заранее сковал решетку и подвесил ее на цепях чуть выше воды. Заклинив в каменной горловине круглую деревянную крышку, он засыпал все сверху песком из кузницы. Так бесценные вещи наверняка уцелеют. Потом, он вернулся за тем самым топором, что так интересовал валькирию. Народ снаружи уже бесновался. Мысленно собравшись, кузнец открыл дверной засов и спокойно вышел за дверь…

Факельное шествие было в самом разгаре. Собралось все селение от стара до млада. Ну и, конечно, местный староста, лекарь, и здоровенный скотник с кувалдой. Люди, в борьбе за правые идеалы выглядели как всегда решительно, глупо и бескомпромиссно. Когда кузнец появился, шума поубавилось. Лицо его казалось спокойным и слегка заспанным. Черное облачение, под которым явно скрывался доспех и внушительный боевой топор, которым он слегка постукивал себя по ноге – приятных иллюзий не внушали.

– Что вам нужно? – вежливо поинтересовался он.

Первым очнулся староста:

– Да вот, понимаешь… люди утверждают, что крылатого дьявола ты у себя приютил. И не отпирайся! Я сам видел ночью как «оно», сверкая срамом залезало в твое окно.

– И что же вас привело той ночью к моему дому, уважаемый староста?

–Промысел Господень, что же еще! Так ты будешь отпираться, или сознаешься?

– Так это не дьявол, – улыбнулся кузнец как можно искреннее.

– Нет? Ну тогда кто же это? Поведай нам.

– Валькирия, – честно признался он.

Староста поперхнулся и осенил себя крестным знамением.

– В наших то краях!? Будь искренен поведай все без утайки!

Для полноты картины не хватало фразы "сын мой", но староста вовремя осекся.

– Тут нет особой тайны… Она возвращалась с какой-то войны, но была ранена. Я подобрал ее в поле. Ночью, когда ходил за сломанным плугом, по вашей просьбе.

– Это было довольно давно… Она что, была здесь все это время?

– Да… – кузнец пожал плечами. – Она попросила о помощи, и я не смог отказать.

– Прямо так и попросила? – съязвил стоявший рядом скотник. – Чего ты нам сказки рассказываешь? Давай ее сюда!

– Уж больно та дева была хороша. Сердце мое дрогнуло, вот и все. А тут ее больше нет. Она улетела.

– Хороша собой, говоришь? – прищурился известный своей похотливостью лекарь.

– Ангельски хороша, – подтвердил кузнец мечтательно. Он окончательно вошел в роль.

– Не богохульствуй, кузнец! – Предупредил староста.

– Так и улетела?! – рослый скотник потеснил старосту с явным намерением это проверить.

– Мой дом – ваш дом… – Арон толкнул ногой дверь и отошел в сторонку, приглашая желающих убедиться лично.

Несколько особо ретивых селян во главе со скотником, с вилами и факелами ворвались в жилище кузнеца, но так ничего и не найдя вернулись на улицу.

– Пусто! – отрапортовал Скотник. – Кузнец, а живет хуже меня. Ни тебе столового серебра ни золота, ни шкуры медвежьей. Взять то нечего. Тьфу!

– М-да… – Староста сунул голову в проем, попытался что-то разглядеть в потёмках, но заходить не стал.

– А почему ты с оружием, да еще… – он постучал Арона по плечу. – Да еще в латах, а?

– Так ночь на дворе. Люди какие – то с факелами и вилами. Я вроде дурного не делал тут. Подумал, что чужие.

– Ну да, ну да… времена нынче неспокойные, – староста стыдливо отвел глаза. – Добра ты нам много сделал, и мы это помним. А потому… зла не причиним. Но тебе придется уйти, кузнец. Валькирия, если ты не соврал, конечно, не демон. Хотя, кто их знает… тварь совсем не божья. Сам понимаешь, так просто я этого оставить не могу.

– Вот значит как. И что же вы решили?

– Как ни жаль… я изгоняю тебя из нашей общины! – он объявил свой вердикт так громко, как только смог. – Дом твой будет сожжен, стены разрушены. А строить на этом месте будет запрещено. Впрочем, как и возделывать проклятую землю. Святые отцы потом сами решат, что со всем этим делать. Уверен ты не станешь противиться. Возьми все что тебе нужно и с богом. Чтобы через два дня тебя тут никто не вспомнил.

– Даже так…?

– У меня нет выбора… – вздохнул староста. – У святой церкви на все свои взгляды. А перечить ей… сам знаешь.

– Как же вы все… мне дороги! – осерчал Арон.

Сказав это, он вскинул топор на плечо, чем перепугал добрую половину собравшихся. Покачав головой, расстроенный кузнец медленно прошел сквозь расступившуюся толпу. Выбрав местечко поудобнее, он устроился на остове старого забора, метрах в тридцати от дома. Оттуда, ткнувшись подбородком в рукоять топора, он угрюмо наблюдал, как разрастающиеся языки пламени чуя безнаказанность, жадно пожирают его родной дом. Хотя нет… отцовский он сжег по своей воле.

– Как твои дела? – прозвучал голос в голове.

– Почти по плану. Наслаждаюсь зрелищем....

– Да, пылает ярко. А хочешь, огонь случайно перекинется на поселок?

– Нет… я провел там много хороших дней.

– Ну, как знаешь. Если подует ветер, то они сами виноваты.

– Значит он не должен подуть.

– Приказ понял, – вздохнул голос в голове, и вокруг ненавязчиво воцарился удивительно тихий штиль.