Белая Доктрина. Правый взгляд на русскую идею

© Павел Градов, 2019

ISBN 978-5-4483-0649-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Белая доктрина

Путь к совершенству

С точки зрения универсальных бытийных смыслов идея «человек» воспроизводит в себе образ идеального Творения. Человек, достигший совершенства, становится деятельным воплощением Бога; он творит действительность, воспринимает чистый свет истины, осознаёт высший Закон. В земном мире только человек наделён творческими силами, само его существование представляет собой извечное движение к идеальному состоянию, к становлению Богом. Жизненный процесс всегда развёрнут во времени и сопровождается непрестанными изменениями. Поэтому индивид, не устремлённый к совершенству, не понимающий целей своего присутствия на земле, неизбежно извращает и саму жизнь. Мы либо восходим духом, возрастаем до высших планов действительности, либо падаем и деградируем. Подобными путями развиваются целые народы, да и всё человечество; масштабы различны, но законы развития на всех уровнях одинаковы.

Совершенный человек ярко описан в немецкой и русской философии. У немцев этот идеализированный образ обрисован идеей сверхчеловека, а у русских религиозных мыслителей он выражен в идее богочеловечества. Немцы склонны к индивидуализму, поэтому и мыслят они по большей части в категориях конкретики; русским же со своей стороны свойственны коллективистские установки, и наша мысль в этой связи масштабна, акценты мы делаем на глобальных образах. Сверхчеловек и богочеловечество представляют собой различные подходы к одной и той же идее, однако в первом случае она выражается пределом индивидуального совершенства, а во втором – облачением в идеальность всей человеческой цивилизации. И немцы, и русские мыслят идеалистично; но первые идеализируют частное и конкретное, а мы в свою очередь грезим о всеобщей идиллии, о человечестве, объединённом на основе идеального Закона.

Глядя на стаю птиц, летящих высоко в небе, мы, русские, увидим всю эту стаю целиком, поймём куда она летит, в каком порядке, какова её примерная численность и т. д. Но немцы, глядя на ту же стаю, будут смотреть словно в бинокль и видеть ту или иную конкретную птицу, её цвет, очертания, размах крыльев и т. п. Мы не увидим чётких форм каждой из птиц, но мы зафиксируем для себя общее движение всей стаи. Немцы же со своей стороны не смогут сцепить общей идеи и не поймут куда и с какой целью летят эти птицы, но при этом они ясно наблюдают все мельчайшие детали каждой из них. Иными словами, мы видим небесный или духовный путь всего человечества, а немецкие мыслители – идеальный путь земного человека, состоящего из плоти и крови.

Если европейские теоретики, приверженцы традиционных ценностей, направляют свои умозрительные силы к более приземлённым учениям о становлении идеального человека и общества, то наши русские философы исконно пытались постулировать не практические нормы земной жизни, а некие возвышенные концепты о богоподобном человечестве. При этом ни наши, ни немецкие мыслители до сих пор так и не пришли к ясному и гармоничному образу человеческого идеала. Немцы в этом отношении зациклились на практике, на телесной и материальной идеализации, не уделяя должного внимания духовным аспектам. Мы же наоборот, излишне обращены в духовное, игнорируя при этом реальные практические основы жизни. В итоге, немцы явили миру идеологию с чрезмерным акцентом на телесности и расовой чистоте. Ну а мы до сих пор так и не смогли сформулировать полноценной и законченной идеологической теории о становлении богоподобной человеческой цивилизации. В своих концептуальных построениях наши философы крайне поверхностно касаются уровня земных материй и законов практической жизнедеятельности.

Соответствующие диспропорции в русской философии присутствовали всегда, и в настоящее время ярким тому примером является евразийское мировоззрение, ныне преобладающее в умах многих русских интеллектуалов. В основе этой возвышенной идеи лежит представление о наднациональном единстве евразийских народов, образующих некую макро-нацию, обобщённых советских людей, как это называлось во времена СССР. Внешне идея выглядит красивой, но что она представляет собой на практике, какие социальные и экономические теории воплощают эту концепцию в жизнь. На самом деле никаких практических положений у евразийцев попросту нет. Ими активно культивируются воодушевляющие лозунги, концепт о русской империи, о России-Евразии, однако при этом безо всякого понимания применимости соответствующих воззрений на реальной земной почве.

Даже социалистический проект становления единого советского народа, и тот оказался нежизнеспособным, несмотря на массивное идеологическое обоснование. Коммунистическая идеология весьма практична и предельно детализирована. Тем не менее, советская общность народов канула в Лету, поскольку те самые составляющие её народы по каким-то причинам не пожелали отождествлять себя с наднациональной евразийской общностью; каждая республика решила выделить себя в качестве самостоятельной нации. Об этом свидетельствует повсеместное притеснение русскоязычного населения в 90-е годы практически во всех периферийных регионах постсоветского пространства.

В настоящее же время, после неудачного советского эксперимента, идеологи евразийства предпринимают попытки воскрешения умершего социалистического концепта, предлагая общественному сознанию некую реинкарнацию советского народа. Подразумевается, что отказ от коммунистической идеологии и замена её православной, с сохранением прежних принципов государственного устройства, и позволит нам достичь состояния жизнеспособной евразийской общности. Иными словами, отличие современного евразийства от аналогичных идей советского периода состоит лишь в том, что вместо коммунистической теории в основу концепции закладываются религиозные положения и теологические установки. Перспективу подобного евразийского общества спрогнозировать несложно. Если сплочённость советского народа обеспечивалась идеалами светлого коммунистического будущего, то единство евразийской империи, основанной на религиозных ценностях, не обеспечивается ничем.

Все национальные группы, населяющие Россию-Евразию, согласно концепции, абсолютно равны между собой и пребывают в состоянии всеобщей идиллической дружбы. При этом каждый народ государства-империи живёт согласно своим исконным нормам, культурным обычаям и религиозным правилам. Желающий быть христианином исповедует христианство, сторонник ислама соблюдает мусульманские предписания и т. д. – каждый вправе выбирать приемлемое для него традиционное мировоззрение; а все вместе, объединяясь в едином порыве, народы якобы должны устремиться к величию и торжеству евразийской империи. Религиозное сознание в таком государстве ничем не ограничено, а напротив, его развитие всячески поощряется. В результате, обнаруживается очевидная тенденция постепенного объединения всех мусульманских народов в обособленный Халифат, претендующий на гегемонию в государстве и стремящийся ко всестороннему подавлению православной Руси. Ведь религиозная вера для мусульманина превыше всех прочих ценностей, и никакая идея о великой России-Евразии не заменит норм шариата; преданность словам пророка для мусульман превыше преданности государственному закону. Сам ислам очень агрессивен к иноверцам в сравнении с тем же православным вероисповеданием, которое со своей стороны учит своих последователей проявлению терпимости и человеколюбия. Невозможно рассчитывать на единение разноконфессиональных народов при утверждении теократической государственности и религиозных норм жизни. В таком государстве неизбежно обостряются все межконфессиональные противоречия.

В результате, в этой евразийской империи Халифат неизбежно начинает превозносить себя над православной Русью, а немного погодя и вовсе преисполняется желанием изничтожить её и обратить в ислам. Мусульманские этносы закономерно воодушевятся радикальными религиозными настроениями, поскольку евразийская концепция не предлагает никакого рецепта достижения в России межконфессиональной гармонии, недопущения исламского фундаментализма.

Современная евразийская идея предлагает крайне шаткий и опасный путь. По степени риска это мировоззрение превосходит даже концепцию мультикультурализма, результаты которой мы можем воочию наблюдать на примере нынешней Европы. В отношении западной либеральной модели для нас хотя бы очевидны все её деструктивные тенденции. Европейцы потеряли свой национальный дух; тотальное насаждение терпимости по отношению к переселенцам лишает коренное население мужества, воли и решимости в усмирении нецивилизованных беженцев. Европейские мужчины уже не считают правильным применять силу, защищать своих женщин от насилия со стороны диковатых приезжих. Насаждение в умах коренных европейцев идей о равноправии и терпимости закономерно приводит к тому, что мигранты из мусульманских регионов, проявляя свою необузданность и не встречая в ответ на это никакого сопротивления, начинают мнить себя хозяевами в европейских странах, претендовать на равный доступ к благам и комфорту, который исконными европейскими народами создавался в течение столетий.

Аналогичную ситуацию мы наблюдаем и у себя благодаря насаждению в русском самосознании евразийской толерантности. При этом ситуация в толерантной мультикультурной Европе оказывается куда менее взрывоопасной, поскольку объединяющим принципом там постулируется светская либеральная этика, а не религиозные нормы жизни. В нашем же случае, при закреплении религиозной этики, ситуация в вопросах межконфессиональных отношений легко может выйти из-под контроля и до основания разрушить всю государственность.

Русский народ заманивается величественной имперской идеей, но ведут нас при этом невесть куда, в отсутствии какого-либо чёткого представления о конкретных социальных механизмах реализации евразийского проекта, а также о последствиях их применения. Как если бы человек шёл по ухабистой тропе и смотрел не на землю, опасаясь споткнуться, а всегда только в небо, задрав голову. Двигаясь таким образом, не видя реальной земной почвы, и направляя свой взор только на красивые небесные образы, можно с лёгкостью шагнуть в болото или канаву, оступиться, упасть и погибнуть. Именно таким путём и ведут нас идеологи евразийства. Созерцая возвышенные идеи, они не уделяют должного внимания детальной проработке своих теорий, не углубляются в вопросы практической жизни, в проблему реальных взаимоотношений между евразийскими этносами. Однако сложно винить указанных теоретиков, поскольку именно таков сам русский дух – мы видим идеальное духовное человечество во всей полноте, но не смотрим на земное в его конкретных деталях; не исследуем путей воплощения возвышенных идеалов в актуальной земной жизни, а вернее, просто не придаём должного значения прикладным вопросам, вожделеем эйфории от созерцания высоких и масштабных образов и не обращаем внимания на актуальное и приземлённое.

В практической плоскости, в формулировании теорий становления идеальной человеческой общности раскрывается как раз дух немецкого народа. Немцы не созерцают небесных идеалов, подобно нам, но при этом углубляются в процесс идеализации земной жизни, приближения к общественному и индивидуальному совершенству. Полнота и развитость социального организма выражены ими в идее «нация». В приложении к теории национал-социализма это не просто совокупность людей на основе этнического, либо гражданского признака; нация являет собой совершенство конкретного народа, воплощённое в идеальном государстве; предельное раскрытие всех созидательных качеств национальной общности. Понятия нации и государства неразрывно связаны друг с другом. В идеальном государственном образовании со всей полнотой явлен и национальный дух. Однако для достижения такого состояния необходимо органическое единение всех индивидов с общенациональным самосознанием.

Становление сознательных граждан возможно только при достаточном развитии самосознания нации. Каждый представитель народа является её индивидуальным лицом. В свою очередь, вся нация как цельность является единым и совершенным ликом народа. Абсолютизированная идея нации преисполняет всё общество жаждой идеального, устремляет его к совершенству, каждый индивид облагораживается, вдохновляется идеалами и чувством гражданского долга. Каждый гражданин начинает отождествлять своё индивидуальное Я с единым национальным ликом.

Таким образом, теория национал-социализма открывает всем народам реальный практический путь в построении совершенного общества. Последовав ему и приняв соответствующую концепцию, мы и обнаружим для себя те самые направления, которые поведут нас к столь желанным и возвышенным идиллическим состояниям всеобщего единства; к образам, доступным только нашему взору. Немцы, в отличие от русских, к сожалению, не видят истинного духовного совершенства человека, масштабные духовные идеи во всей их полноте и красоте для западного мыслителя сокрыты. Именно по этой причине концепция национал-социализма в интерпретации немецких идеологов обрела чрезмерный акцент на материальных и расовых аспектах, что в результате и привело их к фатальным ошибкам. Однако русский дух вполне способен объять всю полноту действительности, избегая идейных диспропорций. И теории, созданные немцами, в сочетании с русской философией и духовной культурой, открывают нам реальные пути для становления богоподобной человеческой цивилизации, богочеловечества или сверхчеловечества, обладающего безграничными творческими силами и невероятными технологическими возможностями.

Мы застрахованы от повторения ошибок немецкого варианта национальной теории, потому что русскому народу как раз и назначено явить собой богоподобие. Мы бессознательно и неотступно следуем за светом истины, страшась потерять его и лишиться внутреннего космизма, масштаба и широты мышления, возвышенности сознания. Все чаяния настоящего русского духа связаны с насаждением в несовершенном земном мире истинного порядка, сообразно идеальному Закону.