Чувства

Шаман перешел от инструкций к своему видению окружающей природы. Он тихо и монотонно начал описывать джунгли, на которые спустился мрак. Только после его слов Мария увидела, что вечер и впрямь обратился в ночь. – Редкие блуждающие по деревьям тени расширились по всему горизонту леса. Тьма накрыла все, в том числе и девушку. Она осознала, что плавным и спокойным способом, через тихую речь, шаман добился от нее исчезновения привычного видения.

– Всмотрись в черноту своего взгляда, – продолжал спокойно говорить шаман, – пробуй видеть сквозь веки. Отбрось все сомнения, и материальность своей плоти. Ты энергия! Внутри только энергия. Снаружи тоже лишь энергия. Вы единое целое. И любое видение тебе подвластно, даже сквозь веки.

После этих слов Мария ощутила тот же мрак, но с явной живой структурой. Будто эта чернота выглядела, как в реальности – ночью в джунглях. Девушка видела сквозь веки, она точно это знала, как и знала, что глаза закрыты в телесном соотношении.

Тьма начала разбавляться мерцающей серой воздушной массой. Она была похожа на закадровую дымку. Серость отражалась от какого-то огромного предмета. Она словно танцевала на поверхности. Затем эти отблески приняли явно белый оттенок. Затем желтый. И в конце концов алый, с переливами синего. Все напоминало огонь. Тут Мария вспомнила, что шаман говорил о пламене в факелах, и что они являются дверью в непознанное. Она осознала, что эти переливы, отражающиеся от поверхности – и есть огонь факелов, а поверхность – это гора, на которой они сидели в медитации. Как только пришло это осознание, Мария погрузилась в такую глубину себя, что вынырнуть разумно было невозможно.

Ничего.

Начало…

Вспышка осознания, но настолько глубокого, что невероятно обширно. Мария перестала ощущать себя человеком. Она чувствовала лишь ощущение неизвестности. Привычные эмоции покинули ее. Тело не существовало. Оставалась только память о том, что есть память о чем-то. Эта несуразица не казалась девушке бесполезной информацией, она ясно знала, что находится в другом мире, совершенно обратном своему. И все по той причине, что любой намек на какую-либо информацию, пусть даже в виде света, одаривал вечностью, – всем, что можно только познать.

Память… Память…

– Ведь память – есть все я! – Крутилось знание внутри осознания.

Память помогла вернуть Марию на исходную точку. Она увидела вновь огни факелов. Но судя по странному облику джунглей, девушка поняла, что не вышла из медитации. Ей стало знакомо чувство, что она в сновидении, а вернее перешла в другой мир, где все еще проблескивают моменты ее памяти. Эти накладки старого мира на новый, поспособствовали ясному осмыслению своего глубинного путешествия. – Мария могла управлять этим состоянием, и своей памятью.

Заполучив бразды правления этим видением, девушка тут же отдалилась от огней, вспоминая, что они являются отправной точкой. – Она осознала, что может теперь путешествовать, где угодно. После этого осмысления появился Ваби-Манидо. Он, не раскрывая рта, сказал, что всегда был рядом, и будет, на всякий случай. Но ей необходимо снова убрать его из памяти и отправится туда, куда она пожелает, но оставляя половину разумности родного мира. Конечно же накладывая на него ляпы иных миров.

Мария разобралась в этой каше двойственного смысла. – Она могла брать части из разума, и части из воображения, и лепить из них что-то новое для себя.

Свет…

Уже до родного, милый и приятный свет.

Нет ничего, кроме прозрачного и Божественного света…

Сработала память Марии, на горизонте появились джунгли. Вначале они предстали в черно-белом сочетании. А затем только в белом. Джунгли оказались покрыты снегом. – Заснеженные джунгли впечатляли девушку. Она не знала, чему больше радоваться, тому, что видит, или же тому, что именно она придумала подобный ляп леса.

Между деревьями росли сугробы, из них проливался снегопад, но наоборот, – снизу-вверх, прямо на шапки деревьев. Снег был повсюду. Он исходил из любой мыслимой и немыслимой поверхности, да и любая плоскость выражала собой снежное начало. Снежинки, хаотично кружащие в любой точке видения, сверкали, как прады. Почему-то именно это название драгоценных лунных камней всплыло в подсознании девушки. Там оно перетекло в сознание, а затем и обосновалось в разуме.

– Так тому и быть! – Подумала Мария. – Прад – лунный драгоценный камень.

Сверкающие снежинки отбрасывали от себя лучики нереального свечения. Они были похожи на волшебные струйки, что-то вроде сплетения лазерного луча и энергетической вспышки. Эти лучики отражались от снежинок, от себя, от любой поверхности, создавая энергетическую сетку. Затем эта сетка умножилась, трансформируясь в единое полотно света. – Энергия проявила картинку, а затем растворила ее в энергии. Получилось сплошное перерождение из себя в себя.

Мария увидела истину! – Все энергия, она энергия, ее видение – это энергия. Она может создавать любые видения, а следовательно – любые миры. Она не спешила погружаться в них. Ведь ее проводником в этом заснеженном царстве была память. А она напоминала ей о словах шамана, – оставаться в известном мире, накладывая на него несоответствия. Это воспоминание помогло понять правило: Погружение в иные миры будут проходить под известным началом, – не нарушая баланс психики, то есть накладывая несоответствия постепенно, ровными слоями. Это помогло девушке оставаться на месте, в этих заснеженных джунглях, не улетая в неизведанное – в бесконечность.

Она наслаждалась этими видами. Джунгли в снегу и яркое свечение от внутреннего источника самих джунглей. Этот мир наглядно показывал, в ускоренном варианте, как вселенная рождается и умирает, постоянное бесконечное число раз. Уже не было понятно – джунгли производили снег, или же из снега образовывались образы джунглей, но Мария была прикована к этому миру, а точнее сказать, полумиру.

Рассматривая это очарование, девушка заметила, что помимо памяти, в этой картине ее сознания присутствует еще что-то. Тут же, после этого осмысления, Мария ощутила сочувствие. Она сожалела, что рядом нет ее семьи. И они не имеют возможности лицезреть это великолепие. Она понимала, что если она наслаждается своей выдумкой, то и ее родные порадовались бы вместе с ней. Чем больше она им сочувствовала, тем пустыннее становилась зима в джунглях. На девушку напала жуткая тоска, которая подпитывалась сожалением. И так по кругу. Одно питало другое. Начали пропадать очертания джунглей. Они стали превращаться в один бесформенный комок снега. А затем и вовсе, в однородную белесую массу. Все смешалось. Ее чудесное видение обратилось в первозданный свет, а затем в ничто, но только в рамках ее восприятия. Себя и свое сочувствие она видела очень ясно.

Мария осознала, что обычное чувство, которому она поддалась, без осмысления его действия, уничтожило все, к чему она стремилась – к созиданию.

К ней пришел на помощь разум. На этот раз, он не болтал вопреки ее осмыслению. Он понял, что она находится в безвыходном положении. Разум решил помочь, не вдаваясь в свои рассуждения. Он вернул память Марии. А она, в свою очередь, вернула прошлые этапы познания эмоций. В них девушка нашла знание – ко всему подходить с юмором и легкой душой. Как только эта фраза осознания прозвучала в ее разуме, Мария тут же улыбнулась на все происходящее. – Она познала мимолетность чувства сочувствия, лишь как напоминающего чувства, – памяти о ее близких и любимых людях. Сочувствие подарило девушке оттенки переживаний и воспоминаний, осыпая с ног до головы энергией интереса. Интереса двигаться дальше, – жить.

– Я знаю, что это чувство – мой друг. – Прозвучало внутри ее сознания, затем разума, а потом и в сердце.

После этого, сочувствие с радостью покинуло Марию.

Ничто обратилось в белесую массу. Из нее преобразовался снежный ком. Тот начал трансформироваться во что-то знакомое, – в очертания заснеженных джунглей. Перед Марией предстали во всей красе джунгли в снегу. А посередине их, шла ее семья!

Снег хрустел под ногами родных. Они ласково улыбались и раскрывали руки в объятия. Мария безмерно счастливая, утопая по колено в снегу, все равно пробиралась к ним. Она поняла, что хаотичные чувства топят ее. Девушка вскинула руки и попросила сама у себя безмыслия. Она смогла встать на снег полной ступней, не проминая его. Внутри чувствовалась только легкость и прозрачность. Больше не было сил, которые бы обременяли ее. Мария, будто паря, побежала навстречу к семье, издавая лишь приятный и еле слышный хруст снега.

Она осознавала, что это ее глубинное видение. Но она не могла отказаться от мысли, что все это происходит на самом деле.

Они встретились в заснеженных джунглях. Много обнимались и целовались. Бесконечно разговаривали и делились своими впечатлениями. Что могло быть лучше и волшебней?

Муж и дети передавали всю свою любовь, выражая восхищение, этому фантастическому пейзажу, в который позвала их Мария. А когда они узнали, что этот мир спроектировала девушка, то они явно дали понять, что она не зря совершает этот красочный внутренний путь самопознания.

– Сочувствие – только память, – произнес Фред.

– Сочувствие – это оттенки восприятия, – добавили дети.

Мария расплакалась от счастья. Она не могла делить впечатления. Все для нее было обаятельным. И встреча, и слова семьи, а тем более их счастливые и понимающие глаза.

Как только девушка заметила еще один ляп в этом видении, – все ее близкие говорили одним и тем же голосом, она тут же заметила огни факелов. Голос принадлежал Ваби-Манидо. И узнав его, Мария вспомнила, что факелы – это не только отправная точка в иной мир, но и гарант возвращения назад, туда, где находилось ее физическое тело.

Огни загорели еще ярче. Пламя одновременно ласкало, и ослепляло. От него шли глубокие блики, они острыми ответвлениями рябили в глазах. Все вокруг начало принимать привычный вид. Впереди прорисовывались четкие контуры джунглей. А позади ясной картиной появилась гора, отражающая пламя факелов. Видение обычного мира восстановилось.

И тут Мария поняла, что ее глаза вообще не закрывались. Она постигла медитацию в том виде, в каком она передавалась из безвременного пространства. Где нет различий между видением и взглядом. Также, она осознала, что не получала никакого гипноза от шамана. Его слова были лишь ключами к ее строительным способностям сознания, оно обрело чудо – созидание. Весь путь, от начала до конца, девушка прошла самостоятельно. Ваби-манидо встречался в медитации только для успокоения ее разума перед непознанным.

Мария повернулась в сторону, где сидел шаман, но его не было там. Он тихо мирно спал под навесом. Рядом потрескивал костер, что являлось приглашением для нее ко сну. Мария вспомнила, что они должны были покинуть гору только утром, так шаман предвидел ее усталость после медитации, и решил не мешать ей побыть наедине с собой. Как всегда, его обещания являлись лишь отвлекающим маневром, чтобы девушка не задумывалась о мелочах насущных, погружаясь в познания с головой и телом, полностью.

Мария легла. Спать она не хотела, но испытывала сильную усталость. Она чувствовала, как мало в ней осталось энергии после медитации.

Увидев родное и знакомое уже небо, девушка расслабилась, не заметив, как отходит в сон. Глаза закрылись сами собой, и она засопела, как маленький и сладенький ребенок.

Во сне, Мария увидела шамана, он пожелал ей спокойной ночи, радостно и нежно улыбаясь.

ЛЮБОПЫТСТВО.

Утро встречало своим радушием. Мир настолько радовался пробуждению Марии, что тут же осыпал ее счастьем. Это чувствовалось всей сущностью. Душа пела и танцевала. Внутри происходили перевернутые состояния, – буря эмоций. Девушка и окружение были отражением друг друга. Это родство сливало их воедино.

Джунгли дышали свежестью. Складывалось впечатление, что ночью прошел дождь. Легкая и упоительная влага летала в воздухе. Она не скапливалась в виде влажности, а странным и раздельным образом ощущалась кожей. Это природное касание воды ласкало Марию с ног до головы. Деревья встречали солнечный свет с неподдельной радостью. Они будто грелись на солнце после ливня. На взгляд, лес был сухим, влага была только ощущением и настроением. Все блестело счастьем.

Девушка знала, что вчерашняя медитация познакомила ее с небольшим островком вечного. С чем-то новым и необычным. И именно познание так вдохновило ее на окружающее великолепие. Она получила кусочек нового знания, что приблизило ее к любви всеобъемлющей. Мария просто-напросто таяла от своих внутренних переживаний. Они кричали ей, что она может теперь создавать любые миры, но из-за ее привязки к чувствам и разуму этого мира, она не в силах начать созидать. Прежние эмоции и страхи держали ее большими крюками. Она была рабыней трехмерного мира.

Мария решила отмахнуться от этого осознания, решив, что еще не время.

– Мое сознание вечно! – Подумала она. – Успею еще переродится в своем собственном мире, без этих цифр и букв.

Девушка вдруг вспомнила, она так и не встретила сущности в своих видениях, во время медитации.

– Ваби-Манидо, – обратилась она, как только шаман проснулся, – А как насчет сущностей иных миров, о которых Вы мне говорили. Я так и не встретила их, когда погружалась в себя.

– Конечно же Вы их видели, чувствовали и общались с ними. Только пока еще этого не осознаете. Все вокруг, есть чья-то сущность, побольше, поменьше, низменные, возвышенные, не важно, – даже любая мысль – это сущность. А какого из миров, или же целого мира, подскажет ваше чистое видение. Просто, когда оно зациклено на одной системе, – одном мире, видение не может осознать что-то кроме. Но постепенный путь через себя в себя, позволит Вам расширяться и углубляться одновременно. Вы начнете видеть и строить любые миры. Все роли известного и неизвестного Вам открыты. Главное иметь целенаправленное намерение в эту сторону, сторону познания.

Ветер, деревья, люди, вселенная – все это сущности, ведь они существуют. Но где-то, в чьем-то видении, они живут! Так и все понятное и непонятное – имеет свою энергетическую структуру, – свою сущность, главное видеть.

Мария испытала сильное любопытство, и к словам шамана, и к понятию сущности. Она пока еще знала его, как определение или предмет, но ей очень хотелось познать сущность своей душой, телом и разумом.

– Это очень хорошо, сказал Ваби-Манидо, – что Вы испытываете любопытство! Вас путь продолжается, и очередное чувство стучится к Вам в дверь. Оно многое поведает о себе и о сущностях. Это даст толчок вперед. А дальше только интересное, Вы и сами не заметили, как выходите на внутренний баланс. Теперь Вам предстоит познавать нейтральные оттенки своих переживаний, а следом за этим, вы откроете в себе чувства любви. Но, уверяю Вас, даже в любви всеобъемлющей есть все остальные чувства. – Они такие же, Ваши личные интересы, как и всего многогранного мира.

– Я только вспомнила, – с улыбкой произнесла Мария, что моя дорога, по просторам эмоций плавно перетекла в большее равновесие. Я уже намного слаще признаю свои чувства. Я от них балдею, – лучше сказать!

Они оба засмеялись. Им было хорошо, от того, что им было очень хорошо!

– испытывайте, моя дорогая, – оборвал смех шаман, – но только не навязчивое и зудящее любопытство. Зрите его, как добрый и легкий интерес, тогда Ваше любопытство обретет свободу и подарит новые знания, они будут приходить к Вам сами по себе, вначале маленькой струйкой, а затем и всепоглощающим объемом. Знания захлестнут Вас своим объятием, Вы и будите знанием!

Ваби-Манидо сказал, что они должны собираться в путь. С ласковой заботой Мария убрала территорию их ночлега. Казалось, что она сдувает пылинки с каждой травинки. Они вместе собрали рюкзак, расчистили место, где был костер. Перед спуском шаман подошел к краю обрыва, где они медитировали, и распростер руки к небу, затем сделал несколько радушных приветственных взмахов в сторону джунглей. Он подозвал к себе Марию.

– Взгляните на эти просторы, они ждут нас, – крикнул шаман, – впереди много интересного и неповторимого. Встречайте своим любопытством эту жизнь! Впитывайте каждую новую, и забытую старую информацию, что приходит к Вам. Любите свое видение. Все это для Вас, через Вас, – это и есть Вы!

– Я люблю этот мир, – крикнула Мария, – он есть я! Встречайте приключения, мое любопытство идет к вам!

Утро выдалось солнечное, но с легкой приятной прохладой. Все благоволило в путь. Гора была просто-напросто переполнена животными и птицами. Они собрались проводить людей, которые добрым настроением разбавили здешнюю жизнь. Вокруг все летало, бегало и ползало. Словно это возвышение земли ожило. Мария никак не могла насладиться таким разнообразием живности. Ей совершенно не хотелось уходить, будто она больше никогда не увидит подобное великолепие. Городская суета совсем отравила в ней разнообразие мира. Она настолько привыкла жить суетой и проблемами, что подобные виды казались ей заоблачной сказкой.

И вновь любопытство девушки взяло над ней верх. Но в этом случае, она не чувствовала навязчивое и черное любопытство. Мария искренне хотела любоваться этим красочным миром. Пестрые взрывы разноцветных птиц манили с собой ввысь. Полеты настолько завораживали, что даже спокойный внешне, на впечатления шаман, вскрикивал и размахивал руками, когда наблюдал за салютом пернатых проказников. Животные добрыми и уважающими друг друга стайками, виртуозно дополняли взлеты птиц на земле. Они узорами расходились поодаль, а затем, словно хоровод, смыкались в радужные круги. Многоликие пресмыкающееся ползали и бегали сложными геометрическими фигурами. Эти орнаменты выполняли такую наивысшую графику, что отсталые компьютерные композиции, навязанные, как продвинутые технологии, и в подметки не годились. Глаза разбегались и впадали в воздушную прострацию. Фокуса не было вообще. Это мощное многообразие рябило с такой огромной частотой, что иногда казалось – мир потерял свою привычную материальность. Все бурлило, пересекалось и раскидывалось собранными композициями. Смысла и объяснения этому, разум найти не мог. А когда Мария всмотрелась в поверхность горы поближе, она потеряла не только дар речи, но и самообладание. Ноги подкосились сами собой, и она присела на пятую точку. Руки беспомощно вибрировали ладонями по земле. Голова не шевелилась, лишь только глаза бегали то туда, то сюда, не имея возможности остановиться. Они и вспомнить не могли, как это бывает, когда их тяготит покой. Зрачки стали огромными бездонными черными дырами. Они поглощали все, что находилось в поле зрения. – Мир насекомых вообще не имел разумного строения, он кишел лепками из произведений знаменитых художников. Мария уже не могла определить, что подвигло на такие просторы видения, ее страстное любопытство, окружающий мир, или же все-таки ее эмоциональная впечатлительность, которая вышла за свои пределы, и теперь проектирует этот взрыв мозга.

Девушка на секунду отвлеклась, переключив взгляд на Ваби-Манидо. Тот сидел в таком же положении, не двигаясь. Она не поверила своим глазам, что такое возможно. Совершенно уравновешенный человек, который учил ее самопознанию, был отключен от своей мудрости, и выглядел, как заплутавший в впечатлениях ребенок.

Затем она осознала, что просто-напросто сама отключилась от привычной логики, и чувствует сердцем. Ведь шаман мог вбирать и производить любые эмоции осознанно. Он всегда мастерски входил в любые образы, которые находились в оппонентах, дополняя собой общую картину происходящего. Не исключение, что и сейчас он, осуществлял поддержку впечатлениям Марии.

Как только девушка поняла, что занимается лишней внутренней болтовней, она тут же переключилась на ошеломительный спектакль животного мира. И этот, не имеющий кулис театр, в благодарность, обрушился еще большим напором на Марию. Теперь казалось, что гора начала двигаться сама по себе, отдельно от животных, птиц и насекомых. Какие тут зоопарки, парки, аттракционы, курорты и мировой цирк, – Мария наблюдала зарождение непонятного и нового мира. Ее любопытство, первый раз в жизни, производило поток нескончаемой счастливой и светлой благодати. Она на секунду задумалась о том, что она наблюдает рукотворную роспись Господа Бога! – Зарождение жизни на планете земля!

– Идемте, – вдруг оборвал ее голос шамана, – Я понимаю, что в этом чуде можно тонуть вечно, но у меня есть небольшие планы, касаемо этого дня.

– Что за планы? – С искрой в глазах произнесла Мария.

– Мне очень нравится Ваш запал. – Прокомментировал Ваби-Манидо пылающие глаза девушки. – Ваше любопытство перестает тянуть за собой черную нетерпимость и обременительную навязчивость.

– Вы правы! – С акцентом на истину ответила девушка. – Я испытываю совершенно иные чувства, вернее оттенки одного чувства. – Любопытство, будто приветствует меня с заранее известным ответом, но с красочным итогом. Я самым чарующим способом осознаю, что перестала получать по носу от жизни за свое любопытство. И мне настолько очевидна структура этой эмоции, как помогающей силы, что все внутри трепещет и радуется. Я и до этого начала испытывать удовольствие от познания своих чувств. Но теперь, я вижу, как приятно быть целостной.

Шаман улыбнулся, не проронив ни слова, махнул рукой, что означало следовать за ним. И они начали спуск.

– А самое главное, – продолжила Мария во время движения, – я познаю это чувство без любых погружений и медитаций. Просто так. Я ощущаю его реальностью.

– На самом деле, – поддержал ее монолог шаман, – Вы становитесь целостной не только по отношению к Вашим чувствам, Ваша реальность теперь переплетается с иными мирами, сновидением, бодрствованием, медитацией, ощущениями и сказкой, и все в одной упряжке, – единородно! Это происходит со всеми, кто познает себя, не останавливаясь, очищая, сбрасывая ненужный балласт. Скоро Вы начнете замечать, что время теряет для Вас смысл. Так как оно зациклено на привычках. Что является одним и тем же. Вы начнете входить в то состояние, которое именуется вечностью.

Мария почувствовала, как любопытство заигрывает с ней, обращая свой взор на слова шамана. Они переглянулись, и засмеялись, думая об одном и том же.

– Пока мы спускаемся, – вновь заговорил Ваби-Манидо, – я расскажу Вам одну историю, как раз подходящую под Вашу эмоцию.

У Марии заблестели глаза. Шаман посмотрел на нее, и они вновь расхохотались. Настолько им обоим была приятна реакция славного и доброго любопытства.

– Так вот, – начал наконец свой рассказ Ваби-Манидо, – Один мотылек был очень умным. С самого детства он отличался от всех остальных своей жизненной смекалкой. У него был врожденный талант быть собой, и при этом принимать весь мир целиком. Его искренняя любовь к себе, даровала ему любовь к окружающему миру. Мотылек знал, что он и есть мир. Все его знакомые мотыльки с негодованием удивлялись, как он так может, целыми днями мечтать, летая по ветру без причины. И не заниматься их привычным делом – искать свет, который переродит их в более красочные и могущественные существа. Все они хаотично принимали те чувства, что подарила им природа мать. Мотыльки погружались в эмоции с головой, находясь в постоянном поиске всемогущего огня. Особенно им нравилось чувство любопытства, которое всегда приводило их сородичей к блаженным огонькам перерождения. Все их существо стремилось к этому. Но наш герой знал себя, лучше, чем любой из мотыльков. Он обожал свои чувства, но никогда не следовал за ними безвольно. Он был истинным гурманом своих чувств. То отдаляя их от себя, то приближая. Никто уже и не помнил, когда родился этот мотылек. Да он и сам позабыл. Время его не волновало. Он искренне наслаждался своей жизнью. Вкушая все прелести. Ему тоже очень нравилось любопытство. И он испытывал его к огонькам перерождения. Но он также осознавал, что эти огни забирают всех мотыльков безвозвратно, пусть даже и в лучшие миры. Просто-напросто, он не понимал, зачем покидать этот мир, когда в нем столько интересного и многообразного, чего он еще не познал. Именно поэтому, он оставлял свое любопытство к огню перерождения на потом. Ему никто не объяснял, не показывал на своем примере, никакие возвышенные силы не предупреждали об этом. Но он точно знал, что свои чувства можно использовать во благо для себя, удлиняя свою жизнь, хоть до бесконечности. Однажды, когда он встретил любовь всей своей жизни. Не ту, которая славится взаимными удобствами. А любовь всеобъемлющую, ко всем, кого он видел и знал, да и к тем, кого не мог увидеть и узнать. Он осознал, что этот мир познан им. Он смог вкусить всю ту многогранность, что здесь была. Любопытство больше не действовало…, и он решил проверить его там, где горела для него искра. Мотылек с истинным любопытством полетел навстречу к огню перерождения. Огонь принял его и его долгожданное чувство. Первый раз в жизни, мотылек испытал высшее экстатическое наслаждение от любопытства. И на этом его путь не закончился, – он продолжился там, за перерождением!

Шаман замолчал, хитро посмотрев на Марию. Она была околдована осмыслением этой притчи.

Спуск оказался очень плавным и воздушным. Внутри Марии образовалась легкая и сладкая пустота. Безмыслие окружало ее разум. Он, словно был заперт в вакуумную оболочку из тишины.

Когда показались первые верхушки деревьев, девушка задумалась над тем, что было бы, если бы у людей отсутствовали эмоции. Она почему-то начала сравнивать их с некими биороботами, непредсказуемыми и возможно даже агрессивными. Мария чувствовала нависшую над ней угрозу того, что она может стать пустой и хладнокровной. Вдруг она превратиться в безразличную и никакую? А при внезапном столкновении с новым и непознанным, чувства, которые сидят в ней глубоко, будут хаотично вылетать наружу. Тем самым награждать проблемами мир, и ее саму. Вдруг она настолько забудет оттенки своих эмоций, что они вернуться к ней исподтишка, и возьмут всю власть в свои руки, превратив ее, думающую, что она хозяйка положения, в свою рабыню?

Она не понимала, откуда взялись подобные негативные мысли. Возможно, из-за резкого перепада давления при спуске, а может быть из-за вездесущего любопытства, которое никак не хотело отпускать Марию. Но она ясно осознавала, что этот поток грязи необходимо остановить. Именно об этом и ведала притча про мотылька. Именно эту глубину раскрывал шаман.

Любопытство было ее полезным чувством. Которое она должна познать изнутри. Становясь ему другом и советчиком. Именно ясное осмысление этого, смогло бы использовать любопытство во благо всеобщей и личной цели. – Проверять, не обременяя себя на необдуманные и радикальные поступки. Любопытство должно применяться в ознакомительных, познавательных, и расширяющих сознание целях. А не, как принято у беспечных индивидуумов, – в омут с головой. Любопытство – есть добрый путь к знаниям.

После этих мыслей, девушка поняла, что до дыр протерла разум чувством любопытства. Как только она это осознала, чувство растворилось в ней, предоставив тишину и покой. Мария тут же отключилась. На этот раз, полностью и бесповоротно.

Ваби-манидо прочитал это в девушке. Он начал напевать веселую, но пронизывающую любовью сердце, песню. Это невероятно углубило внутреннюю тишину Марии. Мелодия звучала поверхностно, как фон, не пробираясь в недра ума. Это позволило безмолвию окутать всю ее сущность лаской.

На следующий день, они добрались до основания горы. Путь они держали не спеша. Шаман все это время напевал разные песни, которые Мария слышала впервые. Она и представить себе не могла, что бывают такие тональности и виртуозные переходы в звуках. Возможно, именно эти добрые песни, в первый раз, расположили девушку, за долгое время самопознания, к глубокой и сладостной внутренней тишине. Она позволяла Марии наблюдать только то, что попадалось на глаза, не обсуждая это, и не испепеляя себя мыслями.

Джунгли встречали своих старых знакомых. Лес, как маленький песик, вилял макушками деревьев, и издавал легкий визг от шевелений на ветру. Солнце здесь пряталось за кромками самых высоких зеленых изваяний. Внизу погода была настолько сбалансирована, что тело сразу же ощущало прилив новых сил. Свежесть, мощная и вдохновляющая свежесть окутывала здешнюю местность.

Мария заметила, что что-то изменилось в лесу, за время их отсутствия. Мир будто на одну ступеньку передвинулся дальше. Это чувствовалось внутри, снаружи, телом, разумом и душой. Девушка, впервые за всю свою жизнь, видела, как работает ее сознание. – Истинный строитель мира. Ее видение зашкаливало наперерез разумным объяснениям. Нет, не декорации менялись, не общая картинка, а сама суть воодушевления. Настроение гуляло по просторам счастья само по себе. Мария предвкушала свое возвращение домой. Она чувствовала, что познание положительных эмоций пройдет быстро и беззаботно. Каждый миллиметр ее осмысления уже практически касался любви, той, что она искала – всеобъемлющей!

Джунгли прочувствовали это помпезное настроение Марии, они с любопытством наблюдали за ней. Хоть они и были долговечны и мудры, но им было интересно познать человеческое счастье. То, которое еще только находится на кончике разума. Лес понимал, что рано или поздно, ум девушки примет эту новую реальность бытия. А пока ей оставалось лишь наслаждаться предвкушением этого.

Мария ощутила эту обратную связь с джунглями. Познав любопытство в себе, она чувствовала его в мыслях леса. Она не могла это объяснить себе логически, но она это знала. Девушка потихоньку стала входить в то состояние души, где она сливается с разумом и телом. Пусть это были только задатки, но она получала от них сильную эмоциональную подпитку. Энергия теперь больше не задерживалась и не тухла, как болото, она текла словно горная речушка, которая страстно желает жить, познавая новое.

– Интересно, – внезапно сказал шаман, – о чем Вы думаете?

– Вы очень любопытны! – Со звоном в голосе ответила Мария.

– Значит мы очень любопытные люди? – Не унимался Ваби-Манидо.

– Конечно, мы с Вами, лес, гора, мир, вселенная, все и ничто, настолько любознательны, что конца и края этому нет! – Радостно прокричала Мария.

Они взялись за руки, и весело вприпрыжку побежала по джунглям. Снова лес встречал их своими объятиями. Он не казался непроходимым и густым. Наоборот, каждый кустик и дерево, словно раздвигались перед ними. Джунгли напоминали собой снежные забавы детей, где раздавался радостный и звонкий смех, тем более, однажды этот лес был воспринят Марией, как проекция белого заснеженного чуда. Они бежали и громко смеялись, поднимая высоко ноги, как будто утопали в сугробах. Это нелепое несоответствие погружало девушку в такое непомерное и глубокое впечатление, что она верила – она в той реальности, в которой она хочет быть. Трава скрипела под ногами, да так отчетливо, что было понятно, – она старается подражать звуку промятого снега под подошвой. Ветер дул с такой силой в лицо, что заменял холодные потоки зимней стужи. Все перед глазами расплывалось, и собиралось в когда-то прожитую картинку. – Зима олицетворяла не холод, а сладкое чувство любопытства, которое даровало это волшебство. Погружение в эту проекцию настолько сильно впечатлило Марию, что она ощущала всем телом и разумом проявление зимней стужи. Даже, когда она поворачивала голову в сторону Ваби-Манидо, она видела на его волосах и плечах снежные следы, снег падал сверху. Уже нельзя было отличить, – листья реальных деревьев осыпались, или же это шел снег с реального неба. Две реальности переплелись в одну. Она искрила иллюминацией восторга. Мир менялся, он однозначно полостью менялся, но оставляя право за Марией, видеть его таким, как ей хотелось.