Loe raamatut: «История одного философа»
Сквозь густой мрак бесконечной ночи, вдали пробивался тусклый огонёк, одиноко светящей перед собой, фары. Опытные странники шли вперёд – шаркая подошвами по мелким камешкам, с двух сторон от дороги – не оглядываясь, выжидая когда свет пробежит по гладкой поверхности рельс, освещая спины впереди идущих, и оборачивались, лишь тогда, когда, ровным стуком колёс, отсчитывая такты гремящего соло двигателя – звук, догоняя лучи света, достигал их слуха, и резонировал где-то глубоко в грудной клетке, раздаваясь по всему телу. Они внимательно всматривались в проезжавшую мимо мотодрезину, и если попадалось свободное место, то первый заметивший, тут же бросал на него свой багаж и ловко, в миг, запрыгивал на медленно двигавшийся механизм. Если же, все места на дрезине были заняты, то странники, как прежде, продолжали идти вперёд, в ожидании другой возможности; и так как дрезины часто следовали на определённом – всегда одинаковом по времени- расстоянии друг за другом, каждый из них так или иначе находил себе место.
Точно так же и я оказался на одной из таких дрезин. Прямо передо мной спрыгнула тень, освободив место, и я немедля бросил, вперёд всех, на него свой небольшой рюкзак, а сам, поскользнувшись в рывке, едва не полетел лицом в гравий. Сверху кто-то подхватил меня за руку – можно сказать, что таким образом пожав друг другу руки, произошло наше неформальное знакомство, при этом мы не обронили ни единого слова, тогда я ещё не знал, что разговоры здесь не приветствовались. Я поудобнее устроился облокотившись на поручень, подпихнул под бок рюкзак и укутался в пальто, спрятав голову за поднятым воротником как черепаха в панцирь. Прислушиваясь к рокоту двигателя, стуку колёс, я смотрел на освещённые спины идущих странников и медленно засыпал под ровное укачивание дрезины. Во сне начали проявляться несвязанные образы, а дальше мысль покатилась как ком с горы в бездну, в поисках неведомо чего, впадая в пространные рассуждения. Меня пробудил легкий толчок в локоть – то был мой сосед, который помог мне забраться на дрезину.
– Куришь? – тихо спросил он.
– Бросил,– так же тихо ответил я спросонья сиплым голосом.
– Теперь то…– удивленно подытожил он, и вложил мне в руку пачку папирос. У него не оказалось зажигалки, и я порывшись на дне рюкзака, достал свою. Когда он хотел возвратить её мне, я, махнув рукой в темноте, добавил: “Забирай”,– то был подарок, необычная и наверное дорогая вещица, одной давней зазнобы, теперь уже из другой совершенно далёкой жизни, как будто и совсем не моей. Мы курили и в разгорающемся огоньке можно было разглядеть его лицо, неподвижно уставившееся куда-то в глубину мрака. С виду ему было лет пятьдесят, когда он прикуривал, то в свете зажигалки я увидел суровое, в глубоких морщинах лицо, он метнул в меня грозный взгляд, и смотрел не моргая мне в глаза, как показалось, вечность.
