Loe raamatut: «Клубок со змеями», lehekülg 24

7

Я почувствовал, как силы начинают покидать ноги, поэтому поспешно опустился на край кровати. Голова слегка закружилась, а во всем теле ощущалась неприятная слабость.

Хеттское царство и Вавилон схлестнулись друг с другом в войне. Множество мыслей, словно разъяренный пчелиный рой, обуяли разум. Однако первоначальный шок, вызванный внезапной вестью, быстро уходил. А его место заняло возбуждение. Возбуждение от осознания того, какую выгоду таит в себе эта война. Ведь хаос, в который сейчас погружается Двуречье, может сулить просто неслыханные возможности! Я даже на время забыл об опасности, которая исходит от ассирийца-предателя. Настолько меня захлестнула волна переживания. Однако все это предвещало не только возможности, но и проблемы. Одна из них сейчас стояла прямо передо мной и дрожала, словно пальмовый лист на ветру. Когда я поднял глаза на Тарару, то уже знал, что он скажет. Еще до того, как юный вавилонянин открыл рот.

– Мне нужно в Вавилон, – непослушными губами промычал он.

Я поднял руку, требуя его замолчать, но тот, похоже, не обратил на это внимания:

– Господин Саргон, умоляю вас! Я должен найти своего отца. Вы и так обещали мне поездку домой, а теперь… после того, что мы узнали… – он попытался помахать поднятой с пола табличкой, но она снова выскользнула из его ходящих ходуном пальцев.

– Помолчи и дай мне подумать, – холодно ответил я, беря себя в руки и поднимаясь на ноги, – ты уверен в том, что правильно истолковал знаки? Не мог ошибиться?

Тарару быстро замотал головой. На секунду мне показалось, что она сейчас открутится и слетит с плеч.

– Сядь, – указал я ему на табурет возле стола, – выпей пару стаканов вина. Судя по виду, ты готов свалиться в обморок. А я пока все обдумаю.

Тарару открыл, было, рот, чтобы мне возразить, но увидев, что я отвернулся и стал медленно выхаживать по шатру с нахмуренными бровями, решил-таки последовать моему совету и рухнул на табурет. Тот протестующе заскрипел под ним. Налив трясущимися руками выпивку и расплескав половину, Тарару отправил ее в рот. Однако мертвенная бледность, покрывшая его лицо, начала спадать лишь после второго стакана. На щеках молодого вавилонянина появился здоровый румянец.

– Насколько я понял из твоих слов, Хазин писал, что сейчас самое удачное время для начала войны, но он ни слова не говорит о самой войне. Значит, вывод о том, что хетты вторглись на территорию Вавилонского царства может быть ошибочным.

– Нет, – хрипло возразил Тарару, – в письменах Хазина сказано, что войска под личным командованием самого царя хатти Мурсилиса вплотную подошли к границе Вавилонии с севера и нанесут удар через десять-двенадцать дней после того, как сделана эта запись.

– Там есть дата? – я внимательно посмотрел на него.

Тарару, молча, кивнул.

– Не заставляй меня вытягивать из тебя слова раскаленными щипцами, – слегка раздражаясь, повысил голос я.

Набрав в легкие побольше воздуха, юнец выдавил:

– Запись сделана в первый день прибытия каравана на стоянку.

– Это значит…

– Это значит, что они могут быть уже под стенами столицы! – Тарару встал, но непослушные ноги вынудили его вновь опуститься на табурет.

Еще больше нахмурившись, я медленно произнес:

– Все лучше и лучше.

– Я должен отправиться на поиски отца, – Тарару дрожащей рукой поставил пустой стакан на столик.

– Ты прекрасно понимаешь, что не сможешь перейти пустыню в одиночку, – я развел рукой, – ты и дороги-то не знаешь.

– Дайте мне сопровождающего.

– Ослабить и без того наши хилые позиции в лагере?

– Одним больше, одним меньше – не имеет значения.

– Ошибаешься, – это была не единственная причина, по которой я не собирался отпускать Тарару, но посвящать его в другую в мои планы не входило. – В любом случае, пока не вернется Бастет я тебя никуда не отпущу.

– Вы обещали, – просипел юнец, поднимаясь на дрожащих ногах, – вы обещали отпустить меня в Вавилон!

– Сядь!

Звук моего голоса оказался настолько громким, что от него задрожали стаканы на столике.

Юный вавилонянин вновь рухнул на табурет. Тот буквально затрещал под его весом. Тарару ошеломленно смотрел на меня широко распахнутыми глазами, в которых начинали скапливаться горячие слезы.

В этот момент в шатер влетел Гасан с обнаженным мечом наперевес.

– С вами все нормально, господин?

– Да, – проскрежетал зубами я.

Мадианитянин перевел удивленный взгляд с меня на Тарару, а затем уточнил:

– Точно все нормально? Помощи не надо?

– Во имя всех богов, Гасан! Ты еще в кусты за мной бегай и смотри, чтоб я колючку на задницу не посадил! Иди, отдохни. Я здесь сам как-нибудь управлюсь.

Нисколько не обидевшись и нацепив, мною так ненавистную, идиотскую ухмылку на уста, Гасан спрятал меч и выскользнул наружу.

Как только полог шатра опустился за ним, я обратился к Тарару, стараясь, чтобы мой голос звучал медленно и ровно, не превышая границы повышенного тона:

– Я не оставлю без внимания то, о чем ты поведал мне сегодня. Ты отправишься в Вавилон на поиски отца настолько скоро, насколько это будет возможно. Но до возвращения госпожи Бастет о путешествии не может идти речи. Я не могу принимать подобные решения без ее ведома. Понимаешь?

– Да, – угрюмо всхлипнул он.

Тарару поднялся, при этом, опершись рукой о стол. Держался он не слишком уверенно.

– Мы все обсудим, как только Бастет вернется из Петры, – повторил я.

– Клянетесь? – окрепшим голосом спросил Тарару.

В его взгляде читался мальчишеский вызов, так свойственный юным молодцам.

«Зеленый засранец слишком много стал себе позволять».

– Да. Клянусь судом Шамаша, я это сделаю.

На удивление, мои слова подействовали на Тарару.

– Благодарю вас, господин Саргон, – вавилонянин отвесил поклон, более низкий, нежели обычно.

Я натянуто улыбнулся:

– Ступай.

Еще раз поклонившись, Тарару, слегка пошатываясь, покинул шатер. Я остался наедине с собственными мыслями, которые будоражили разум, подобно страшной буре. В них перемешалось все – ассириец-предатель, война, возможности… и как все это можно использовать. С выгодой для себя. И от этого захватывало дух.

***

Я сидел за столом и с мрачным видом глядел на свою руку, искалеченную мощными, как дробильные камни, челюстями гиены.

Утро выдалось прохладным, и блеклые солнечные лучи, проникающие сквозь полог шатра, еще не успели прогреть воздух. Однако даже мимолетная мысль о том, что я намеревался сделать, бросала в лихорадочную дрожь и заставляла выступить пот на лице. Легкое дуновение ветерка слегка приподняло полог шатра, на мгновение впуская в него чуть больше света. Отсутствующим взглядом я проследил, как он медленно, словно перышко, опускается на место, а затем вернулся к созерцанию руки, покоившейся на столе. Глиняные таблички и папирусы были аккуратно сдвинуты в дальний правый угол.

«Сколько прошло времени с тех пор? Месяц? Или больше? Я не помню. Иногда кажется, что тот бой с гиенами произошел несколько лет назад. А моя жизнь простого ремесленника и вовсе старая сказка. Или не моя жизнь. Да, так наверное даже лучше – это была не моя жизнь».

Вновь налетевший порыв ветра заставил колыхнуться полог шатра, но на этот раз я не обратил на него внимания, полностью сосредоточившись на руке. Набрав полные легкие воздуха и громко выдохнув, я осторожно прикоснулся к повязке. Пальмовые листья, закрепляющие перевязь, покрылись коричневым цветом, став жесткими и ломкими. Я ощущал это, проводя по ним кончиками пальцев. Мне понадобилось около минуты, чтобы набраться смелости и снять один из листков. Заранее сжав зубы, я приготовился к приступу боли. К полному изумлению, той не последовало. Тогда, чуть осмелев, я аккуратно снял, один за другим, оставшиеся листья. При этом пара из них сломалась пополам прямо в ладони. Положив их на стол подле себя, я осмотрел повязку. Ткань была новая и чистая, что неудивительно – рана перестала сочиться давно. Не помню когда.

На этот раз я не медлил, ибо понимал, что если задержусь хотя бы на секунду, то больше не смогу заставить себя осуществить задуманное. Осторожными и аккуратными движениями я стал разматывать повязку, каждую секунду готовясь испытать сильную боль. Однако ее по-прежнему не было. Зато появился зуд. Сначала небольшой, словно от укуса кровососущего насекомого, но усиливающийся по мере того, как все больше воздуха получало доступ к коже под повязкой, которую я старательно разматывал. В какой-то момент мне захотелось бросить все и стремглав выбежать наружу, да окунуть покалеченную часть тела в чан с ледяной водой. Крепко сжав зубы, но по другой, нежели ожидаемой, причине, я продолжал освобождать руку от ткани, благо оставалось недолго. Когда последний кусок долгожданно соскользнул, я раздраженно швырнул ее в угол шатра.

Ровно посередине, между локтевым суставом и началом кисти, красовались два огромных, толщиной в два пальца, зарубцевавшихся шрама. Кожа имела неприятный красноватый оттенок. Очень осторожно и медленно, словно неся драгоценность над пропастью, я приподнял руку над столом. Ощущения были такие, словно в ней не осталось ни одного ка[1] веса. За этим слабым движением последовала боль, но тихая, ноющая и едва заметная. Совсем не та, к которой я приготовился. Теперь ничто уже не могло удержать меня на табурете. Осторожно встав, я быстрым шагом вышел наружу, подставляя лицо под утренние лучи солнца. Не медля ни мгновения, я опустил руку в чан с ледяной водой. Зуд быстро начал отступать, принося облегчение. Я даже не смог сдержать стон удовольствия.

Когда неприятное ощущение почти полностью исчезло, а кожа начала леденеть, позади раздался знакомый голос:

–– Гы. Господин, а че это вы там делаете?

– Совсем не то, что ты подумал, Гасан, – буркнул я, вытаскивая руку из чана и поворачиваясь к мадианитянину.

Тот стоял босыми ногами на песке, в одних штанах, и с любопытством глазел на меня, при этом с аппетитом дожевывая горсть сушеных фиников.

– Да? А че тогда?

Я приподнял правую бровь:

– Ты когда-нибудь научишься не задавать лишних вопросов?

Снова эта наивная улыбка идиота:

– Виноват, господин.

Больше не обращая на него внимания, я аккуратно поводил рукой в воздухе. Боли почти не было. Зуд тоже отступил, но сама рука казалась легкой, словно гусиное перо.

– Вы повязку сняли что ли? – с неподдельным интересом спросил Гасан.

– Как видишь, – я перестал размахивать конечностью и, полностью довольный результатом, опустил ее обратно, чувствуя, как поднимается настроение.

– Здоровая, видимо, гадина была, – произнес Гасан, отправляя в рот последнюю порцию фиников.

– Здоровая и ужасно голодная.

– Ну, вы ее накормили, – весело сказал он и, увидев, как я пронзительно сузил глаза, поспешно добавил, – бронзой.

Дурацкое поведение мадианитянина частенько выводит меня из себя, но в то утро ничто не могло испортить мне настроение, поэтому я постарался пропустить очередную неудачную шутку мимо ушей.

– Сегодня вернется госпожа, да? – спросил Гасан, стараясь побыстрее перевести разговор в другое русло.

– Да, – кивнул я, оглядывая лагерь, – прошло уже одиннадцать дней. Даже с учетом возможных задержек, она должна приехать сегодня.

– А если нет, тогда че?

– Пока не будем думать об этом.

В воздухе повисла тишина, прерываемая лишь шорохом листьев. Немногочисленные жители оазиса начинали выходить из объятий сна и постепенно принимались за свои обязанности. Ранаи уже вовсю корпел над очередной партией вяленого мяса.

Не видя смысла в дальнейшей беседе, я вернулся в шатер, открыл сундук, достал доспех Азамата и надел его на себя.

«День обещает быть не столь жарким. Приближается сезон дождей. Так почему бы не пощеголять в этом доспехе? У меня хорошее настроение… и предчувствие».

Слегка подправив доспех и прицепив меч к поясу, я вышел наружу, решив пройтись по лагерю и осмотреться. Стараясь лишний раз не тревожить руку, я начал спуск с холма навстречу новому дню.

***

Бастет вернулась на следующее утро.

***

Когда я вышел навстречу прибывшему отряду, то с трудом мог сдержать чувства. Слишком долгой оказалась разлука. И слишком многое накопилось за эти дни.

Бастет возглавляла процессию. Она гордо восседала на верблюде с каменным выражением лица, однако при виде меня ее черты несколько смягчились. Но не ее поведение первым бросилось в глаза, ибо к этому я давно привык. Нет, все внимание приковала одежда нубийки, ибо подобного я еще не видел. Белоснежная льняная ткань плотно облегала тело от щиколоток до груди. Она казалась настолько чистой, что буквально слепила глаза, отражая лучи солнца. Грудь прикрывало большое ожерелье-воротник с несколькими рядами бусин и украшенное по обоим краям золотыми фигурками в виде голов сокола, ложившимися на изящные плечи. Все одеяние подчеркивало грациозность и красоту ее тела.

Уловив мой восхищенный взгляд, Бастет усмехнулась и ловко спрыгнула на землю:

– Вижу, тебе понравилось мое новое приобретение.

– Полагаю, это слишком слабо сказано, – ответил я, заключая ее в объятия. Они оказались крепкими и искренними.

– Я привезла кое-что еще, – на ухо проворковала она, – но это не для посторонних глаз.

От многозначительного тона ее голоса я почувствовал, как кровь закипает в жилах. Хвала Мардуку, нубийка в этот момент слегка отстранилась, иначе не знаю, смог бы я сдержаться.

– Ты снял повязку? – удивленно спросила Бастет, посмотрев на мою левую руку.

Я с отсутствующим видом проследил за ее взглядом и пожал плечами:

– Она мешала мне.

Нубийка укоризненно покачала головой:

– Рано. Стоило подождать еще неделю. Она не болит?

– Нет, но невероятно слаба.

– А чего ты ожидал?

– Как прошла поездка? – спросил я, стараясь перевести разговор на другую тему.

– Неплохо, – она обвела рукой отряд за спиной, люди которого уже начали располагаться в лагере. – Как видишь, мне удалось завербовать кое-кого.

– Этого достаточно?

Легкая тень пробежала по ее лицу и, после секундной заминки, она ответила:

– Чтобы ограбить небольшой караван – вполне. Но на потасовку, устроенную в том оазисе можно не рассчитывать.

– Жаль, – в моей голове снова всплыли мысли о идущей на северо-востоке войне.

– Что с тобой? – спросила Бастет, увидев, как я помрачнел.

– Мне нужно многое с тобой обсудить. Срочно.

Нубийка резко вскинула правую руку в предостерегающем жесте. Только сейчас я заметил, что ее украшает золотой браслет с лазуритом в виде фигурки скарабея.

– Сначала я хочу отдохнуть, ибо очень устала с дороги. А еще я хочу смыть с себя всю эту грязь, – при этих словах она сделала жест руками, охватывающий тело.

– Грязь? – непонимающе уставился я на нее, – да ты сверкаешь ярче солнца!

Бастет вымученно улыбнулась:

– Ты не видишь, что творится с моим телом под одеждой.

– Так в чем же дело? – улыбнулся я. – Покажи.

Она прыснула со смеху, демонстрируя ровные ряды зубов:

– Вообще-то, я надеялась, что ты присоединишься ко мне во время омовения.

Я улыбнулся еще шире:

– Дважды подобное приглашение не дается, – а затем обернулся к Гасану, – приготовь все необходимое и пусть нам никто не мешает.

– Понял, господин, – живо отчеканил мадианитянин и многозначительно подмигнул.

Я не обратил на его похабный намек никакого внимания, ибо в слишком хорошем настроении находился.

[1] Ка – древняя вавилонская единица измерения объема жидкостей, равная объему куба, длина ребра которого составляет ширину ладони.

9

– Ахх, – издала сладостный стон Бастет, погружаясь в прохладную воду, – что может быть прекраснее, чем ощущение, как пот и грязь смываются с тела?

Нубийка прикрыла глаза от удовольствия и вальяжно раскинула руки, положив их на края большой деревянной кадки, в которой мы расположились.

– Утоление жажды, – размеренно произнес я, с задумчивым видом вертя бронзовый кубок, заполненный пивом до краев. Он источал приятный медовый аромат.

– Хм?

– Нет приятнее чувства на свете, чем утоленная жажда.

– Правда? – Бастет открыла глаза и посмотрела на меня.

Я перестал вертеть кубок и ответил на ее взгляд:

– Ну, разве, что вкус твоих губ.

– Хм, – повторила нубийка мягким тоном.

– Как прошла поездка?

– Нормально, – она провела руками по упругим грудям, омывая их водой, а затем грациозно потянулась.

– Но ты опоздала на сутки.

– Задержалась, – поправила она меня.

– Непогода? – поинтересовался я.

– Нет. Просто вербовка людей заняла больше времени, нежели обычно.

– Ясно.

На лице нубийки появилось заигрывающее выражение:

– Не пора бы ли нам расслабиться? Я устала с дороги.

Я почувствовал, как ее нога под водой коснулась моих гениталий.

– Прекрасное предложение, – тихо произнес я, – но у меня осталась парочка тем, которые хотелось обсудить.

– А они не могут подождать? – устало спросила Бастет.

– Нет, – я нащупал ее ногу и стал нежно ласкать чуть ниже колена, – во время поездки в Петру до тебя, случайно, не доходили слухи о войне?

– Какой войне?

– Между Хатти и Вавилоном.

– Да, вести о ней дошли до Петры, как раз, когда мы уже намеревались отбыть, – она прикрыла глаза от удовольствия, когда я стал массировать ее икроножную мышцу, – только нам что за дело до этого?

– Неужели не видишь, какие возможности таит в себе сие событие?

– Нет, но уверена, что ты меня сейчас просветишь.

– Еще бы, – хмыкнул я, – Вавилон это город несметных богатств и сокровищ. Да, по жалкому виду его пригородов так не скажешь, но поверь – за высокими стенами лежат горы драгоценностей, даже маленькой доли которых хватит на всю жизнь, – я перестал массировать ее ногу, и она открыла глаза, – можно будет перестать грабить караваны и уйти на покой.

– И ты собираешься штурмовать город с неприступными стенами парой десятков головорезов? – усмехнулась Бастет. – Да нас расстреляют еще до того, как мы подберемся к воротам.

– Кто сказал, что мы пойдем на штурм? – улыбнулся я. – Всю работу за нас сделают хетты.

– И все золото они тоже за нас вынесут, – отмахнулась Бастет, – бессмысленный разговор.

– Дай мне закончить, – чуть резко сказал я.

– Как хочешь, – буркнула нубийка, но смягчилась, когда я возобновил массирующие движения.

– Мы предложим им свои услуги.

– Зачем хеттам помощь шайки разбойников?

– Лишние люди не помешают никому, – уверенно заявил я, – а за помощь попросим небольшую долю вознаграждения.

– А что, если они откажутся и отправят нас на убой? Или вообще закуют в цепи, да продадут на невольничьих рынках Каркемиша[1]? Мы ведь не один караван из Хаттусы ограбили.

– Возможен и такой исход, – вынужденно согласился я, – но в данном случае риск оправдан. Вавилон – огромный город с неприступными стенами, а его жители, пусть и недовольны своим правителем, но за родную землю умрут без сожаления. Осада предстоит долгой и изнуряющей. Так, что хеттам понадобится любая помощь, а на ее источник они вряд ли посмотрят.

Теперь я увидел неподдельный интерес, вспыхнувший в ее глазах:

– Звучит убедительно.

– Есть смысл рискнуть, – добавил я, – и если все получится, то можно с легкостью позабыть о жизни разбойников. Навсегда.

Возникла непродолжительная пауза, в ходе которой Бастет сосредоточенно обдумывала мое предложение, а я терпеливо дожидался ее ответа.

Наконец, она произнесла:

– Да, стоит рискнуть.

– Именно, – кивнул я.

– Тогда решено! Кстати, а что насчет предателя?

– Это вторая тема, которую я хотел с тобой обсудить.

– Ты выяснил его имя?

– Да.

Бастет подалась вперед.

– Кто он?!

Я ответил, посмотрев ей прямо в глаза:

– Тиглат-Атра.

Нубийка шумно выдохнула и откинулась на стенку кадки:

– Порази меня Сет. Значит, ты был прав, подозревая ассирийцев.

– Похоже на то.

– Но как ты узнал?

– Он поклоняется аккадскому богу Нергалу, имеет тесные связи с таким же воином Ашшура. Не исключено, что они друг с другом и беседовали на стоянке караванов. Но самое главное – он владеет искривленным мечом. Лезвие клинка украшено серебряной гравировкой.

– Убьем эту мразь!

– У меня есть иное предложение.

Бастет удивленно вскинула брови:

– Какие еще предложения?! Задавить ублюдка, и дело с концом!

– Ты дашь мне закончить? – я вновь слегка повысил голос.

– Ладно, – буркнула она, – что за предложение?

– Ассирийцы – могучие бойцы. Они пригодятся нам в походе на Вавилон.

Бастет покраснела:

– Ты собираешься взять эту змею с собой?! Да он в любой момент может вонзить нам меч в спину!

– Я уже говорил, что в гневе ты мне нравишься еще больше? – улыбнулся я. Увидев, как мои слова слегка обезоружили ее, добавил. – Не вонзит. Ибо мы кинем ему кость.

– Какую еще кость?

– Завтра соберем оставшихся после битвы на стоянке караванов и объявим, что решено зачислить их в список избранных за проявленные заслуги. Однако путь к тайнику они узнают только после похода на Вавилон. К тому же, – тут я криво усмехнулся, – из похода вернутся не все. Кто знает, быть может, Нергал приберет к себе и нашего ассирийца?

Нубийка протянула руку к столику и взяла кубок. Повертев его в ладони и обдумав мои слова, она кивнула:

– Убедительно, – и сделала большой глоток.

– Заодно разберемся с этим юнцом Тарару и его проблемами, – поморщился я, также протягивая руку к кубку с пивом.

– С ним что-то не так? – поинтересовалась Бастет, заметив мою реакцию.

– Ничего особенного, просто раздражает своей постоянной болтовней об отце.

– В таком случае, выпьем за наш будущий успех, – улыбнулась она и, отсалютовав кубком, осушила его до дна.

Сделав ответный жест, я последовал ее примеру.

– Кстати, – вдруг вспомнил я, – о чем особенном ты сказала мне?

– Когда именно?

– При сегодняшней встрече.

– А-а-а, – вновь это игривое выражение на лице, – ты уверен, что готов?

– Я всегда готов к неожиданностям от такой прекрасной женщины, – твердо ответил я.

– Ха, – бросила она, поднимаясь, – глаза закрой тогда.

– Надеюсь, это что-то стоящее, – буркнул я, но последовал ее просьбе.

Она не ответила, только вылезла из кадки. До меня донеслась тихая поступь влажных босых ног, и звук капель воды, падающих на пол. Послышался небольшой шорох, а затем ее голос проворковал:

– Можешь открывать.

Я разомкнул веки и уставился на Бастет.

–Ну? – нетерпеливо спросила она, уперев руки в бедра. – Как?

– Так на тебе ничего нет! Это все, что ты хотела мне показать? Нет, не пойми меня неправильно, я никогда не устану восхищаться твоей красотой, но… – я осекся, ибо в этот момент Бастет буквально прыснула со смеху, прикрывая рот ладонями.

И только благодаря движению ее рук я, наконец, сумел разглядеть, что на ней и впрямь надето платье. Оно было соткано в виде сетки, плотно облегающей тело и состоящей из тонких нитей и черных бусин, что делало его практически неразличимым на фоне темной кожи нубийки.

Увидев, как моя челюсть медленно поползла вниз, она расхохоталась еще громче:

– Саргон, неужели моя красота настолько ослепила тебя, что ты ничего уже не видишь?

– Подойди ближе, чтобы я смог лучше рассмотреть, – попросил я.

Медленно, слегка покачивая бедрами, она прошествовала к кадке и остановилась прямо передо мной:

– Так лучше?

Так и вправду стало намного лучше. Я сумел рассмотреть изящную ткацкую работу. Красивое переплетение нитей и бусин. Уверен, Бастет догадывалась, что я не смогу различить надетое платье, решив таким образом подшутить. Что ж, должен признать, шутка удалась, и мне пришлась по вкусу.

– Так что, нравится? – нетерпеливо повторила она.

– Очень, – прошептал я, ухватил ее за руку, резко потянул на себя, увлекая в воду.

Бастет вскрикнула от неожиданности, но уже в следующий миг вновь рассмеялась. О проблемах в тот день мы больше не думали.

[1] Каркемиш – древнее государство, существовавшее в XIX – IX вв. до н.э. на территории Сирии и Восточной Анатолии.