Loe raamatut: «Месть как начало», lehekülg 5

Только этот чужак смог.

Корнет тоже растерялся и неистово шарил глазами в толпе фигуру графа. Как быть? Что если дикарка откажет?

Пока молодые люди терялись в догадках, решение приняла Мудрая Лиса.

–Он твой, Пичуга!– гортанно крикнула ведьма.

Девушка облегченно вздохнула и шагнула на встречу.

Склонившись над оптической панорамой Андрей обшаривал взглядом сотни квадратных километров одинаковой плешивой степи.

–Господин капитан, может я?– осторожно приблизившись предложил помощь вахтенный.

–Нет.

Что то мелькнуло на границе поля зрения. Сквозь холодное стекло проскочила искорка надежды.

Ярый перешел к «трубе». Уставший взгляд капитана уткнулся в визирное стекло более мощного прибора.

–Есть…– он сам не ожидал, что скажет это в слух.

–Что есть?– осторожно поинтересовался штурман.

–Стоянка. И это та самая… Та самая…

Уставший взгляд капитана поймал добычу. Знакомые с самого детства цвета племени Коршунов сейчас четко различались в мутноватой дымке оптических линз.

Праздник разделился. Пары удалились в шатер, а шаманки принялись за свое дело.

Лиса и Выпь привязали обессиленную жертву к колесу, заменявшему алтарь.

Барабаны ускорили свой темп.

Жировский много раз наблюдал за подобными действами.

Вот сейчас жертве дадут маковый чай, такой же, каким поили гостей.

Процедура жестока и мучительна. А жетрва должна жить до самого конца.

Слава богу ему не обязательно в очередной раз наблюдать за всем этим.

Гораздо интересней проводит время корнет.

Графа больше интересовали голодные спазмы в его животе. А есть сядут не раньше полудня. Для кочевников это нормально.

Режима дня они не знают.

Едят, когда смогут. Голодать несколько дней к ряду это почти норма.

Незаметно выскользнув из толпы он прокрался в ближайший шатер.

В полутьме горел костер. Слабенькое, едва живое пламя, освещало изобилие, приготовленное для пира.

Граф сглотнул слюну, схватил кусок конины, завернул его в лепешку, и выскользнул прочь.

–Дожился, ваша светлость… Еду у дикарей воруете…– бормотал он под нос, уходя по дальше.

Мясо было мягким, приготовленным со специями.

Жировский спрятался с подветренной стороны крайней повозки, воровато оглядываясь вынул заветную фляжку. В ней еще плескалась жгучая жидкость.

На снег выпал, сверкнув серебристым боком тщательно хранимый пистолет.

Заморская штучка.

Карманный «Кольт». Надежен и красив.

–Вот еще…

Граф проворно подхватил беглеца, смахнул прилипший снег. Засунул оружие по глубже за пазуху.

Отхлебнул из горлышка и вцепился зубами в свою воровскую добычу.

Непроизвольный стон наслаждения вырвался на волю.

Кочевницы знали, как готовить вкусно.

Жировский от удовольствия закатил глаза и поднял лицо к небу.

Его настроение сильно ухудшилось, когда он увидел среди разлившейся от края до края облачной каше, грязно-серый продолговатый мазок дирижабля.

Его ни с чем нельзя было спутать.

Граф подскочил на ноги. Сколько у него времени? Минут десять, пятнадцать?

–Вот же…

Бросив все Жировский бросился прочь со всех ног.

Внутренние часы затикали отсчитывая время в обратном порядке.

Вот сейчас полетят бомбы…

Гулкие холпки взрывов не заставили себя ждать.

Словно барабанная дробь разнеслись они по всей степи, сливаясь в один протяжный громоподобный гул.

А потом, обильно разливая горячий свинец, затрещали пулеметы.

Граф упал и затаился. Дальше бежать нет смысла. Бегущая фигура наверняка привлечет внимание стрелков на борту.

Пичуга быстро крутилась на месте. Широко раскинув руки. Корнет часто притоптывая двигался по кругу.

Он не знал ни правил, ни порядка действий, но быстро понял, что нет ничего сложного, надо просто повторять действия архаиков.

Ни кто не обращал на него внимания.

Ритуальный танец. Ритмичные хлопки десятков ладоней, хриплое рычание в такт.

Пичуга все больше и больше проникалась происходящим вокруг. Она уже много раз наблюдала за обрядом инициации девушек, продолжательниц рода.

Каждый раз она представляла себя на их месте.

Не многим повезет родить детей.

Но благосклонность богов и подчиняющихся им духов не узнать без обряда.

–Слава Ане-е-е-е-е!– визгливо кричали девушки.

–Слава Прокопу-у-у-у-у!– громогласно отвечали им мужчины.

Пары разделялись и сходились вновь, сбросив часть одежд.

Вспотевший мужчина приблизился к ней вплотную.

Они улеглись на разноцветные войлочные покрывала.

Возбуждение, которое она испытывала и раньше, овладело ей полностью. Щекотливыми ручейками разлилось по телу.

Рядом её соплеменницы были в объятьях гостей. Толстушка слева громко стонала, вцепившись в мужчину, как кошка. Справа лежала тихая девушка, отрешенно глядя в вверх, на укрытый шкурами, свод шатра. Она изредка морщилась и продолжала безучастно смотреть в пустоту.

Пичуга коснулась её руки. Девушка улыбнулась в ответ.

Небольшая боль в паху вернула шаманку к происходящему.

Она старалась не смотреть вниз. Запрокинула голову назад и зажмурилась.

Пичуга обхватила гостя ногами, как её учили женщины.

В её воображении всесильная Тыщегрудая Ана наблюдала за ней и улыбалась. Теплое молоко, обильно льющееся из её сосков, капнуло мелкими брызгами на пылающие румянцем щеки.

Земля содрогнулась. Жуткий грохот донесся снаружи.

Мужчина затих, прекратив свои движения.

Неужели всё? Так быстро?

Пичуга открыла глаза. Сквозь гулкие удары сердца, отдающие прямо в мозг, и жаркое дыхание соседних пар, из вне послышались выстрелы.

Покрытый шкурами купол племенного шатра в один миг покрылся яркими язвочками от пуль.

Истошные вопли раненных панические метания обнаженных тел в полутьме.

Большой котел опрокинули, залив почти весь очаг. Едкий дым почти сразу заполнил все вокруг превратив место ритуала в душегубку.

Пичуга провела рукой по лицу.

Теплые капли, попавшие ей на лицо, были не молоком богини. Они были красными.

Смертельный стрекот невидимых пулеметов превращал крышу в дуршлаг. Тонкие лучики света множились быстрее чем мог заметить глаз. Словно солнечные карающие стрелы Четырехглазого Прокопа пронзали эти яркие иглы дымный мрак шатра. Спасения не было и снаружи.

Пулеметы сеяли смерть с высоты налево и направо.

Повсюду.

Пули продолжали пронзать все и вся вокруг.

Как выжить среди всего этого?

Замереть, затаиться…

Замереть и затаиться.

Парализующий ужас холодными пальцами проник в её сознание.

Забившись под мертвые тела она затихла, сжавшись в маленький, дрожащий комочек.

-Попался…– Андрей хищно улыбнулся, глядя вниз.

Нелепо махая руками, командуя немногочисленными лучниками, там бегал Долговязый Сыч.

Но собрать кого-то в организованную силу было уже не возможно.

Сыч, казалось, заговоренный.

Очень скоро командовать ему было уже не кем. Но пули обходили кочевника стороной.

Сутулясь, высоко задирая ноги, он метался между повозками, пробирался к нетронутым смертельным шквалом, пасущимся на краю стойбища коням.

–Гриша!– Ярый бросился в внутреннему коммутатору.– Прапорщик! Срочно возьми того высоко, худого, видишь? Слева он!

–Господин капитан! Десант уже внизу, зачищают.– был ему ответ из хриплого динамика.

–Сука-собака…

Ярый зло сплюнул.

Распахнул оружейный шкаф, выдернул из пирамиды свой ППС.

–Капитан, вы куда?

–Востриков за старшего!

Капитан за несколько прыжков оказался на продуваемой всеми ветрами боевой палубе.

Пулеметы не смолками.

–Посторонись… Дай мне…– Ярый хлопнул по плечу одного из стрелков.

Рядовой послушно отступил.

Кочевник успел оседлать одну из лошадок и сейчас уверенно уходил в степь, вместе с немногочисленными соплеменниками.

Дистанция более чем порядочная. Не меньше километра.

Андрей надавил на гашетку.

Надежный и смертоносный пулемет Горюнова плюнул свинец. Многочисленные пули понеслись к цели.

Взметнулась земля и чахлый снежок.

Мимо.

Еще и еще раз Андрей припадал к прицелу, делая поправки.

Пока конь вместе с всадником не упал.

Капитан отошел от пулемета.

Руки дрожали, сердце колотилось неимоверно.

Попал? Или это звериная хитрость дикаря, упасть и притвориться мертвым? В бинокль ничего толком разглядеть не удалось.

Ярый подошел к коммутатору.

–Снижаемся. Высота двадцать.

Внизу одна группа карателей, шустро орудуя штыками, добивала раненных. Другая уже занялась сбором трофеев.

Пулеметы смолкли.

Женщина, привязаная к колесу, была еще жива, несмотря на жуткие раны. Ярый осторожно обошел внутренности вывалившиеся на землю из огромного разреза в животе.

Дряхлая старуха валялась рядом.

Шаманка, судя по рукам в крови, она и проводила обряд.

Андрей присел и перевернул колдунью лицом вверх.

–Ну здравствуй, Лиса, вот и встретились.

–Ты…-едва слышно прошептала старуха.-Я слышала духов… Но не думала, что это ты…

Андрей сочувственно поджал губы.

–Постарела ты сильно. Помирать пора.

Ярый подобрал с земли ритуальный нож и ударил в грудь ведьму.

–Ступай к Ане… Тыщегрудой.

Немногочисленные кочевники, успевшие убежать в степь, уже не представляли ни угрозы, ни интереса, что не сделали пули, сделает холод и голод.

Но пулеметчики и солдаты беспорядочно постреливали в сторону мечущихся в бессильной ярости степняков.

–Боец, добей её.-Андрей кивнул в сторону истерзанной женщины.

–Господин капитан, она еще живая… Может…

–Не может, она под опием живет пока. Отпусти ее. Не мучай.

Солдат пожал плечами и лихо, на вскидку, выстрелил.

Ярый не оглядывался. Он сам не смог бы стрелять. Всплыли жуткие, до паралича в ногах, воспоминания.

Его мать, вот так же привязанная к колесу, и занесенный бронзовый кинжал над головой Лисы. Тот самый кинжал, который он сейчас сжимал в руке.

Богато украшенный узорами, с рукоятью из человеческой кости.

Андрей остановился и выбросил его в небольшую кучу трофеев. Которую уже начали стаскивать каратели.

–Доволен?– рядом появился вездесущий Гриша.

Капитан задумался.

–Знаешь, да. Доволен.– утвердительно кивнул он. -Домой летим. Собирай выживших. Женщины, дети, живые трофеи не помешают.

Андрей повесил автомат на шею и направился в сторону, где вместе с конем лежал Сыч.

Прапорщик забеспокоился.

–Ты куда надумал?

–Пойду проветрюсь.

–Ага, скальп у тебя лишний? Даже не думай.

–Я с автоматом, отобьюсь.

–Даже не думай. Те что утикли сейчас дюже злые. Одного автомата мало.

–Я тогда бойцов возьму.

–А тут кто будет дело делать?

Ярый посмотрел в глаза Грише.

–Не надо. Опасно.-внезапно, как-то по отечески сказал прапорщик.-Потом посмотришь.

Пичуга уже успела замерзнуть, но страх был сильнее холода. Прикрытая шкурами и телом корнета она лежала, стараясь даже не дышать.

В темноте шатра были слышно и чужие шаги и разговор нескольких солдат

–Там посмотри. – говорил один.

–Одни вши и блохи… Потом не отмоешься.– досадовал другой.

–Хоть бы съестным разжиться.

–Разживешься. Готовят не плохо. Все лучше, чем консервы и сухари.

–И компот.

–Жаль эти не пьют.

–Чаёк местный не желаешь?

–Чтобы овощем потом валяться?

–А после водки?

–То другое…

Монотонность разговора пугала еще больше. Для солдат происходившее было рутиной. Они ходили, переворачивали тела, что-то искали.

–Нет тут живых.

Говоривший был совсем рядом, он принялся бесцельно колоть широким штыком нагромождение шкур.

Наткнулся на корнета.

Полез посмотреть.

Пичуга так и лежала, сжавшись калачиком, когда крепкая мужская рука сгребла её и подняла над землей.

–Тощая какая.

–Прикрой её.. околеет, голая-то.

Группа выживших уже насчитывала десятка два человек. Раненные, контуженные и просто те, кто не успел убежать.

–Зубы гнилые. Этих в расход!– скомандовал прапорщик глядя на тщедушных кочевниц.

Солдаты работали споро. Как машины.

–Вон тех, что с детьми, на борт. Детей живых тоже собрать.

Ярый молча стоял над телом шаманки и крутил в руках серебряный диск её амулета.

–Не думал, что вот так… Как-то нелепо… Я думал проклинать станет…

–Нужны проклятия? Вон там есть одна. Иди, послушай, у неё в ассортименте.

Пичугу провели мимо капитана. Девушка бросилась к Ярому так резво, что солдаты еле успели ее поймать.

–Отдай!– закричала в отчаянии кочевница.

Андрей лишь отрицательно покачал головой и спрятал амулет в карман.

Бессонная ночь перед праздником, нервное потрясение и предательское тепло в отсеке дирижабля всё это сморило Пичугу в сон.

Глубокое забытьё полное потусторонней темноты.

Девушка спала, свернувшись калачиком, на дощатом полу.

Чья-то маленькая ножка толкнула её, вырвав из объятий сна. Сиплое кряхтение доносилось из темноты.

Ужаснувшись собственной догадке, Пичуга вскочила на ноги.

Темный силуэт грузной женщины выделялся даже в сумраке их временной тюрьмы.

Это была дочь Лисы.

Тучная Выпь душила одного из детей. Несколько бездыханных тел уже лежали на полу рядом.

С истошным воплем Пичуга набросилась на убийцу, и вцепилась в её густые волосы.

Короткая схватка закончилась победой Совы. Ласточка оказалась прижатой к стальным прутьям решетки всей массой тела шаманки.

–Ты не наша… Не наша- свистящим, полным ненависти шёпотом, как змея, шипела дочь Лисы.-Всегда была не нашей! Умри же!

Пичуга безуспешно пыталась оторвать сильные руки, капканом сжимающие её горло, руки.

В глаза потемнело, предательская слабость от удушья поползла по телу. Из последних сил девушка выдернула из волос последнюю оставшуюся заколку и наугад принялась ею тыкать в лицо огромной Выпи.