Он наконец вбежал в комнату, где стоял этот злополучный шкаф. Но на его месте теперь были обвалившиеся внутрь куски дерева, по которому ещё плясало небольшое пламя. Виктор распахнул дверцы сгоревшей мебели, даже не ощутив укусов огня. Густой, спёртый дым проник в глаза, в лёгкие и заставил парня закашляться. Когда слёзы от дыма перестали идти, он с трудом раскрыл глаза и вскрикнул. В правом углу, там, где раньше его сестра втихаря играла в куклы и пряталась от родителей, белели детские кости.

Сам Виктор не помнил, что было потом. Очнулся он утром, сидя у окна в гостиной, прижав руками колени и горько рыдая.

Скоро в доме оказались люди в чёрных плащах, с знаком скрещённых мечей на груди.

– Какой кошмар, – холодно сказал один из безликих охотников. Голос его был далёким, как и всё происходящее.

«Это не со мной происходит, – говорил себе Виктор, – не я это».

Старшая версия стояла над ним и тоже исходила слезами. Сознание его очертило людей в чёрном мордами животных: волков и свиней, которые как маски натянули на человеческие лица.

– Эй, парень, давай, поднимайся, – чёрные рукава подхватили его и подняли с пола. Ноги так затекли, что совсем не хотели слушаться. – Давай, давай, у нас тут дела, не видишь?

– Почему? Почему это происходит?

– Такое всегда бывает, – пожал плечами охотник с головой свиньи, заталкивая бутерброд себе в рот и обтирая о чёрные одежды жирные пальцы, – но ты не переживай, мы разберёмся. А теперь иди прочь.

– Нет, – Виктор выбросил руки вперёд и потянулся к трупам своих родителей, – нет, я не хочу. ОСТАВЬТЕ МЕНЯ! ОСТАВЬТЕ!

Люди с волчьими мордами гоготали, пиная тела его родителей, свиньи хрюкали и всё это слилось в единую какофонию.

– Такое всегда бывает, – вторили голоса, – мы разберёмся…

– Ты не переживай, – повторяли они снова, чёрными пальцами впившись в его тело, – всё выясним, всё разыщем…

– Хватит брыкаться! – крикнул на него чёрный китель с головой пса. – Я тебе сказал хватит, пошли…

Виктор слышал свой кричащий голос приглушённо, он всё ревел: «Нет! Пустите! ПУСТИТЕ!», но тени волокли его во мрак.

– Я хочу домой! Отпустите! Отпустите!

– Я тоже хочу домой, – признался Однорукий, продолжая трясти Виктора, – здесь не самое приветливое место.

– Петя? – Голос Виктора звучал так далеко, что он не сразу узнал свой голос. – Ты?

– Нет, меня звать Одноруким, – Он показал железный протез на руке. Тот был весь помят, в сколах и царапинах, часть оптоволоконных трубок была разорвана или отсутствовала. – А ты кто?

– Виктор… – прокряхтел он и вырвался из хватки Однорукого, рухнув в снег. Тело обожгло болью. – Виктором меня звать…

– Это хорошо. Я уж думал тебя отпевать уже, – признался парень, поднимаясь со снега. Лицо его выглядело и без этого не совсем приятно, но теперь, всё в синяках и кровоподтёках. – «Ягодки» мои не сработали. Знаешь, кто ещё так из живых восставал, Витя?

– Что ты несёшь, – Зверев откашлялся тёмно-бурой слизью, – совсем уже?

– Правильно, – Однорукий щёлкнул пальцами, – это был Иисус Христос. Но он, как я знаю, контрактов с Дьяволом не заключал. Хотя, кто его знае, эта Библия полна загадок…

– Где мы, придурок? – Память не спеша возвращалась к Виктору, но урывками. Он помнил Когноса – древнего египетского демона, но сейчас его видно не было.

– В лесу, – ответил Однорукий, – и я бы не советовал тебе так орать. Ты и я живы, только благодаря вон тому мужику, – Парень ткнул пальцем на фигуру татуированного язычника, который, весь дрожа и шатаясь, вбивал лезвие секиры в одну из голов Когноса. Демон верещал, но сдвинуться не мог – его блокировали удерживающие печати. Руки Когноса растеклись по земле и едва дёргались, а сам уродец издавал скрежещущие стоны.– Но я так понимаю, этот тот самый кретин, который чуть меня на камне не прибил, да?

– Да, видно тот самый, – Виктор поднялся со снега и увидел, как древний герцог, демон первого порядка, верещит, в ужасе дергая тремя головами. Одутловатое тело длинными, острыми колами прибили к земле, продырявив костяной панцирь. Демон истекал чёрной жижей, которую и кровью-то нельзя назвать. – Много я пропустил?

– Неа, – Однорукий пренебрежительно махнул рукой, – всего-ничего. Я спас тебя от брачных игр этих двух уродцев, притащил сюда, обосрался от того, что в нас едва не залетело одно из этих тел, ну и, конечно, отбился от ожившего пленника, которому ты вырвал голову на алтаре. И кто из вас троих ещё чудовище?

Виктор схватился за голову от резкого приступа боли. Реальность смешалась с тенью, и голова почти что взрывалась.

– Что делать будем, кэп? – Однорукий держал в руке свой трофейный клинок, который он отобрал у одного из нападавших. Лезвие было в чёрной, сгустившейся крови. – Я ведь тебя не просто так будил, хотя в последнее время мне хочется делать это меньше и меньше.

– Бежать, – успел сказать Виктор, прежде чем Когнос, заливаясь криками, режущими уши, не произнёс:

– Жертва.

Мир провалился в глубокую, чёрную бездну.

Глава XXV. Пожиратель Душ

Необычное чувство пролилось на него, как ледяная вода на голову. Секунду назад он был в зимнем лесу, бой кипел где-то там, за стражей деревьев, но потом всё померкло и глубокая, чёрная бездна проглотила Виктора без остатка.

Он поднялся, ощущая во рту, носу, ушах и глазах жгучий песок. Воздух был раскалённым, лёгкие драл жар, испаринами стелясь кверху. Виктор было поднялся, но почувствовал, как колкое одеяло песка топит его ещё глубже, подобно болоту. Он задёргался, пытаясь встать, но песок тащил его обратно в могилу.

Тьму рассеял тёмно-багровый свет. Зверев глубоко вдохнул и тут же закашлялся, выплёвывая жгучий песок.

«Где я?»

Сознание прорезало одно слово, которое Когнос произнёс несколько мгновений назад. Но ему, Виктору, показалось, что минула целая вечность.

«Жертва. Он сказал Жертва, – Виктор вцепился пальцами в горячий песок и его вырвало этой же жёлтой, колкой массой, вперемешку с чёрной жидкостью, – нет… В таком случае, мне не выжить… Однорукому тоже…»

Слабые ноги всё же подняли его тело, и он оглянулся. Песчаная пустыня растянулась вдоль и поперёк, утопая за чёрной полосой горизонта. Повсюду стояли неряшливые, слепленные как будто из пластилина, но тем не менее, огромные пирамиды. Повсюду лежали кости, высушенные тела, а кровавое солнце жгло и без того горячую кожу. На высокой пирамиде, больше напоминавшей башню, вели свой хоровод разноцветные молнии, прорывая густую, тёмную завесу громад туч.

– Однорукий! – вместо слов вырвался глухой хрип и по гландам будто провели наждачкой. – Ты где?

«Быстрее. Быстрее, надо как-то пробить это карманное измерение и сбежать, сбежать отсюда как можно быстрее… – повторял себе Виктор, глазами ища беловолосого друга, – у нас всего-ничего времени».

Жертва. Соломон на своих поздних лекциях, которые были за пару дней до инцидента в казино, обмолвился о необычном козыре, который демоны могут применить против людей.

– Итак, сопляки, тема у нас серьёзная, – Скряга постучал по обширному лекторскому столу и отхлебнул коньяка, – а именно – Чертоги Ада. Это очень, повторю, очень опасная техника, которая чаще всего используется демонами, хотя, в целом, может применяться и некоторыми психопатами из рядов Инквизиции. Эта техника высшего уровня, но только вашего личного мастерства будет недостаточно, даже если вы такой же способный охотник как, скажем, Цезарь. Чтобы раскрыть чертоги, вам необходимо иметь контракт либо с демоном, минимум второго порядка, либо с любым из ангелов.

– Что даёт эта техника?

– И снова, Зверев, тебе не хватает терпения. Я бы давно вырвал твой язык, если бы не твои… – Скряга замялся и зло сверкнул глазами, – способности… Что о технике, то применив её, вы раскрываете персональные чертоги, карманное измерение, микро-царство (называйте, как хотите) того существа, с кем вы заключили контракт. Великим преимуществом является то, что, попав в Чертоги, ваш соперник либо полностью лишён, либо крайне ограничен в своих силах и потенциале их применения. Чаще всего, чертоги подавляют выработку любого типа энергии соперника до минимального, если, конечно, соперник того же уровня мастерства, что и вы (в ином случае, он сохранит свои силы), а также гарантируют попадание по вашему сопернику, той техникой, которую вы или существо, с которым заключён контракт, взяли за основу.

– А какие условия раскрытия этих Чертогов? Что технику перед этим нужно знать и уметь, кроме заключённого контракта?

– Уметь слушать и не перебивать, – прыснул Скряга и ударил по столу, да так, что вся аудитория притихла. – Помимо контракта, вы должны обладать просто чудовищным потенциалом к выработке негативной или освящённой энергии. Чтобы вы понимали, щенки, из всей «Зимы», из почти что сотни тысяч закалённых бойцов (я не беру в расчёт вас, щенков), всего сотня способна в потенциале способна раскрыть Чертоги. Да и та рискует не выдержать их мощи…

Собственно говоря, одно условие влечёт другое. Вы не можете применить технику раскрытия без контракта с демоном или ангелом, что уже влечёт за собой необходимость быть первоклассным охотником. И да, если кто-то из вас, упаси Христос, захотят попробовать раскрыть Чертоги… Даже если вы, щенки, заключите контракт, демоны просто утопят вас в своих Владениях и пожрут вашу душу, – Соломон громко рассмеялся. – Пока вы не достигнете хотя бы должности святого аббата, а лучше – визитатора, даже мыслить не смейте о Чертогах и их раскрытии. Да, Зверев?

– Выходит, если людям требуются контракты с потусторонними силами, то демоны или ангелы, наоборот, могут раскрывать чертоги в любой момент?

Соломон взглянул на Виктора внимательным взглядом и кивнул. Вся аудитория из почти что ста человек, казалось, вымерла, оставив место для разговора только этим двум.

– Да, ты верно подметил, – Старик дёрнул свою поседевшую бороду и запустил в неё пальцы, – только оговорка в том, что демоны, лишь начиная со второго порядка, способны раскрывать чертоги. Начиная с кавалеров, потусторонние способны облекать вас в свой Чертог, но лишь в том случае, если вы слабее их. Что до первого порядка, то какой-нибудь виконт может раскрыть своё адское пространство даже если вы сильнее демона. Более того, – Соломон улыбнулся жёлтыми старческими зубами, – у демонов предпервого и первого порядка соответственно, открывается чудесная возможность применить Пакт Жертвы. Это способность демона раскрыть урезанную версию своего Княжества и завлечь всех в определённом радиусе в него. Согласно Пакту Жертвы, демон поглотит силы всех пойманных в чертог тварей (или призовёт своё сырьё) и получит необходимую мощь для сокрушения врага.

– Но… в таком случае, всякий демон первого порядка может просто применить пакт и тогда шансов нет…

– Пакт Жертвы, – повторил Соломон так, словно объяснял это маленькому дурачку. – Пусть он и позволяет уничтожить даже сильно превосходящего по силам соперника, в конце концов, Пакт забирает в качестве жертвы и само существо, что применило Пакт. Сам подумай, щенок, как может даже демон первого порядка выдержать постоянный приток душ? Демоническое ядро не выдерживает и, в конце концов, погибают все. Одни – от того, что их силы поглотили, другие – от мощи поглотившего, и сам применивший Пакт – от чудовищной силы, которую не может выдержать.

– Но если потенциальных жертв в округе будет немного? Что тогда?

– Идиот, Зверев! Ты задницей своей слушаешь или чем? – Голос старика рокотал по всей аудитории. – Предпервый и первый порядок демонов могут без труда призывать почти неограниченное количество парков, слуг, одержимых или войн, которых впоследствии и поглотят, применив Пакт. А в случае, если демон поглотит души, но не разрушится от поступившей энергии и выдержит, то, убив своего соперника, пожрёт его мощь, не в силах это проконтролировать. Это будет означать конец всем. Понимает ли твоя баранья голова такую простую логику?

«Верно, – понял тогда Виктор, – Пакт применяется в крайних случаях и смерть соперника, который априори был критически сильным, уничтожит применившего пакт в любом случае, – он сделал несколько коротких заметок. – Но вот что случится, если один из соперников раскроет Чертоги, а другой применит Жертвенный Пакт… Нет, такое вообще невозможно, слишком много факторов должно совпасть. Бред какой-то!»

Он так и не спросил у Скряги этот «глупый» вопрос, но теперь, этот невозможный «бред» случился и случился именно с ним, с Виктором.

Когнос раскрыл свои песчаные Чертоги, применив Пакт, и сейчас, вероятно, впитывал души на той башне. Но тот язычник, который лишил жизни почти двести солдат Святой Инквизиции одной лишь секирой, ещё жив…

«Они равны или тот язычник сильнее, – понял Виктор, – но Жертвенный Пакт все равно окажется сильнее, и мы сгинем. Он поглотит всё к чертям и нас за собой унесёт…»

Из сугроба песка торчала стальная рука, лениво перебирающая пальцами. Виктор бросился к песку, раскопал эту песчаную могилу и вынул Однорукого. Он, к счастью, дышал, пусть то и дело плевался песком. Волосы его были в песке, как и всё тело, жгучие кристаллики жгли всё тело, раздражая кожу.

– Я в Раю? Нет… – его вырвало песком, – скорее уж в Аду…

– Мы в чертогах Когноса, – проворчал Зверев и помог товарищу подняться, – и если мы не сбежим, то демон нас сожрёт и не подавится.

Однорукий пустил руки в песок и отыскал свой трофейный, инкрустированный серебром меч.

– Странно, что он тут оказался, – сказал Однорукий, отряхивая его от песка. – Или так и должно быть?

– Хрен его знает, – признался Виктор, – может из-за того, что им проливали и человеческую кровь, Когнос счёл его как то, что можно поглотить.

Однорукий в ответ кивнул и тряхнул сталью.

– Тебе не кажется, что его территория… слишком… в общем, охрененно огромная для Чертогов, не думаешь?

– Я не попадал ещё ни в чьи Чертоги, – ответил Виктор, осматривая песчаную пустыню, утыканную незаконченными пирамидами и башнями. Небо всё чае прорезали вспышки молний, озаряя жёлтый песок светло-синими красками, – но да, они что-то слишком огромны. Стоп! – «Демон применил Пакт и раскрыл Чертоги, но сделал упор не на качество, а на масштаб! Поэтому нас ещё не поглотило – этот сукин сын надеется, что большое пространство, пусть не такое сильное, но охрененно огромное, поможет ему выжить!» – Бежим! На север!

Они рванули в обратную от сражения сторону. Однорукий не задавал вопросов и топил, что было сил. Жгучий песок раскалял пятки, ел глаза и обжигал кожу, но они бежали. Тёмный горизонт пустыни обрастал новыми песчаными островами, перед товарищами возникали новые пирамиды и башни, высохшие реки, иссохшие тела древних воинов, закованных в бронзу, останки животных… но чем дальше парни бежали, тем меньше эти декорации были похожи на настоящие: черты их расплывались, башни больше походили на слепленные ребёнком в песочнице, пирамиды становились кучами наваленного песка, тела солдат размылись и стали похожи на белые камни.

– Дальше, – ворчал себе под нос Виктор, – дальше, дальше!

– Да, дальше, я слышал, – съязвил Однорукий и вдруг остановился. Виктор, едва поспевавший за товарищем, споткнулся и упал. Песчинки закусали лицо, но он слишком к этому привык. Он поднялся и перед ним расстелился чёрный горизонт. Песок просыпался в бездну, и линия тьмы стеной окружала эту пустыню.

– Это как конец мира в играх? – спросил Однорукий и выставил лезвие меча прямиком в бездну. Серебро задрожало, и тьма поглотила его.

– Да, оно самое, – кивнул Виктор и потянул Однорукого за собой.

«Лимит его Чертогов кончился, он больше не может растягивать их. Учитывая, что сейчас демон сражается с язычником, то мы сможем отсюда сбежать».

Тьма проглотила его ногу, руку, тело и наконец он ушёл в неё с головой. Однорукий ругался, говорил, что это не по душе, но шёл за ним.

«Вот мы и выбрались!» – Виктор ликовал, ожидая вот-вот оказаться в холодных лесах Сибири, где воздух жгуче холодный и свежий.

Бездна выплюнула их небрежно, снова уронив в горячий песок.

– НУ КАКОГО ХРЕНА? – вскричал Однорукий и громко, грязно выматерился, утопая в отчаянии.

Виктор тоже не сдержался, но тут же умолк. Они снова здесь, понял он, но с другой стороны. И ладно, если бы парни попали другую часть Чертогов Когноса, но тьма направила их в самую гущу событий.

Древний демон парил на высоте где-то трёх метров и выпускал из своего чрева живых мертвецов, с песчаными глазами. Они были обмотаны тряпьём, кожа их высохла, кости источились, и они еле перебирали ногами (если они у них были), протягивая пальцы к Быку. Язычник же стоял твёрдо и мерными взмахами секиры разрезал живых трупов. Тех били молнии, они дёргались в жутких конвульсиях, утопали в песке или падали с песчаной башни, далеко-далеко вниз. Хоровод молний плясал и кружился, иглами вонзаясь в мёртвых египетских оккультистов. Виктор заметил, что некоторые лежавшие трупы были одеты в бронзу, некоторые носили золото и украшения, а в руках держали хопеши, топоры, кривые кинжалы, мечи-полумесяцы, копья и маленькие щиты.

Бык рвал мертвецов руками, срубал им головы чудовищной секиры, а зарядами молний осыпал своего врага. Одна из голов Когноса свесилась и болталась туда-сюда как часовой маятник, сам демон ревел и выл, из оставшихся ртов исторгая песчаную бурю.

– Твою мать! – Однорукий попятился к зубьям песчаной башни, увидев десяток другой огромных скарабеев, ползущих к его мягкой плоти. Виктор было хотел испепелить их знаком Инферно, но из рук вырвалась только короткая искра. Увидев, что Когнос раскрыл свои рты, Зверев выхватил у одного из трупов щит и прикрылся им. Потоки жгучего песка разодрали остатки кителя и въелись в кожу. Виктор взвыл, но щита не опустил.

Однорукий матерился. Помимо огромных жуков, которых он успешно давил ногами, прибавились ещё и мертвецы. Они держали копья и щиты, а Однорукий орудовал одним лишь клинком. Иссохший мертвец без кисти ринулся на Однорукого, но тот уклонился, сделал выпад, полуоборот и отрезал ублюдку голову. Второго негодяя он схватил протезированной рукой, ядро наполнило её силой и сжало голову мертвеца, превратив башку в кашу. Однорукий почувствовал, как ядро наполнилось от убитого демона и принялся за другого – отскочил, рубанул по бедру, срубил голову. Второй ткнул в него копьём, прорезал Однорукому плечо. Тот что-то пробормотал и обрушил удар меча сверху вниз, раздвоив кочерыжку мертвеца пополам. Он облегчённо выдохнул, пока не увидел, что его обступили ещё пять трупов, один из которых, кажется, был фараоном.

– Твою ж мать, – Он почувствовал, как горячие слёзы сбегают по щекам, но вместо страха выдавил из себя улыбку и пошёл в атаку. – Ну давай, сука, подходи! ПОДХОДИ!

Бык, татуировка которого раньше блестели светло-голубым, раскалились до буро-чёрного цвета и истекали чёрной жижей. Глаза воина обрамила тьма и гнев сковал его разум.

– Ты ли прикончил Градимира – вождя «Сварога»? – Древняя секира рассекла воздух, прочертила полукруг и врезалась в шею Когноса. Тот раскинул длинные руки и упёрся ими в зубцы башни. Чёрная кровь пробивалась из его шеи, сползая на жёлтый песок.

«Как он может доминировать в чужих Чертогах? Когнос применил Жертвенный Пакт, в чём же дело, почему демон проигрывает?»

– Это была… ворона… – хрипел демон одной из своих голов. Из чрева, укрытого костяным панцирем, вместо очередных мертвецов пролилась, как из ведра, чёрная субстанция, растворившая крышу башни. – Ворона…

– Не ври мне, демон, – прорычал Бык и выставил руку так, что секира глубже вгрызлась лезвием в одну из шей твари. Когнос взвыл и руки, который удерживались за зубцы, обломались, как спичечные коробки. Когнос плюхнулся на разрушенную крышу песчаной башни и защёлкал двумя живыми головами, – Я чувствую, что ты убил его. В тебе горит его пламя.

Когда Бык приблизился, Когнос вздел одну из голов, раскрыл уродливый рот и оттуда выплеснулся поток дикого чёрного огня. Фигуру Быка окутало пламя, и демон снова привычно захихикал.

– Верни то, что принадлежит мне по праву, – приказал Бык, когда пламя расступилось перед ним. Яркий светло-красный барьер проявился за потоками чёрного пламени.

«Он тоже раскрыл Чертоги, – наконец, догадался Виктор, тихо отползая к краю песчаной башни. Вокруг творился сущий хаос: мертвецы гибли и вставали, но парень каким-то чудом избегал их взглядов, – только в совсем крошечном радиусе, окутав ими лишь своё тело. Из-за того, что они такие крошечные, в них лежит сконцентрированная мощь. А Когнос наоборот, решил положиться на масштаб… Но Пакт ещё не сработал».

Мысли его прервала какая-то иссохшая старуха, с обвисшей гнилой грудью и чёрным, гнилым ртом. Парень выхватил у лежащего рядом мертвеца щит, оправленный железом. Виктор выматерился и два удара этим щитом смяли башку бабки, лишив труп возможности двигаться. Разделавшись с соперником, Виктор, по пути, не без труда разделался ещё с тремя полудохликами и, наконец, пробился к Однорукому. Тот сгорбился, оперевшись на зубец башни и тяжело дышал. Возле него валялось около двух десятков одержимых, призванных Когносом.

– Нам конец, – беловолосый ткнул на Быка, который, окутав себя одеялом молний и вспышек, вбивал головы Когноса внутрь уродливого, одутловатого тела. – Сейчас он пришьёт демона, а потом возьмётся за нас.

– Нет, – покачал головой Виктор Зверев, при этом улыбаясь, как сумасшедший, – сейчас демон усиленно терпит, чтобы набраться сил. Но как только…

Башня задрожала и начала сыпаться. Мертвецы, ковром устлавшие её крышу, задрожали и взвыли, а из ртов вырвались чёрно-бурые сгустки энергии. Когнос одной оставшейся головой выкрикивал какие-то древние заклинания и само пространство начало дрожать. Бык отпрянул от него и увернулся от полившегося на него огня. Демон пожирал бурые сгустки мёртвых душ и дрожа своим обрубленным тельцем, впитывал всё больше и больше. Крыша ввалилась в себя, утянув за собой и живых и мёртвых.

Виктор пришёл в себя, лёжа на песчаном ковре. Язык снова окунули в эту жёлтую, колкую пыль. Он смог открыть глаза и увидел, что основная битва перебросилась к высохшему устью реки. Когнос теперь раскрылся во всё своё уродливое величие: белый, костлявый панцирь раздулся, четыре огромных паучьих руки впились в песок, а чрево на брюхе обзавелось красными глазами и острыми клыками. Две мёртвых головы до сих пор болтались туда-сюда, но единственная живая пульсировала буро-чёрной энергией, исходящей из отвратительной пасти. Рот на брюхе продолжал впитывать энергию мертвецов, которая тянулась отовсюду, и Виктор вдруг увидел, как бледнеет его кожа.

– Тебе не холодно? – Однорукий побледнел ещё больше, а кожа его высыхала на глазах. Жёлтые кошачьи глаза стали утрачивать блеск. Виктор было испугался, но странный мороз проник в тело и сознание, нашёптывая: «Ляг и отдохни… Закрой глаза…»

Разряд молнии и гром, драконьим рыком разошедшийся по мёртвой пустыне, вдохнул жизнь в Виктора, и он вскочил, как вскакивал каждое утро в корпусе “Зимы”. Однорукий мирно лежал в одеяле песка, не отпуская свой трофейный меч даже сейчас. Увидев, как вздымается его грудь, Виктор выдохнул и тут же оглянулся.

Тот татуированный язычник, вождь «Перуна», раскрыл свои Чертоги внутри Чертогов Когноса? Невероятно! Откуда у него такая мощь?!

Бык, весь в синяках, кровоподтёках, ссадинах, обсыпанный песком и пронзённый двумя копьями (один обломок торчал в левой грудине, другой – в икре на ноге), героически держался. Две огромные культи демона змеями обвили его шею, но теперь медленно сползали. Древняя секира Быка, наконец, раздробила последнюю голову чудовища, но Когнос ещё жил и только шептал: «Жертва, жертва…»

– Отдай то, что принадлежит мне, – Бык вырвал с пояса Кинжал Душ и Когнос взвыл и задёргался, увидев этот клинок.

– Тьма окутала тебя… – шептала голова демона, – тьма и поглотит… Убери…

– Отдай мне то, что мне принадлежит.

Жадное чёрное лезвие вонзилось в длинную шею демона. Кинжал Душ зашипел, когда прорезал сухожилия, кости и вены древнего существа. Когнос визжал, просительно вытягивал длинные отростки культей, в надежде вырвать впившееся в него лезвие, но силы стремительно покидали его. Тело его дрожало и слабло, пока обсидиановый кинжал делал смертельный круг. Когда голова слетела с тела и оказалось у Быка в руке, пространство задрожало и начало таять, как мираж. Они снова оказались в холодной сибирской глуши, подле разрушенного лагеря и древней статуи «Сварога».

– Отдай то, что мне принадлежит, – повторял Бык, принимаясь за другую голову. Черные пальцы обвивали его тело, проникали под кожу, расходясь чёрными венами. Воин дрожал от поступавшей в него силы, но продолжал своё дело. Он не мог остановиться, не мог бросить Кинжал Душ и потрошил тело Когноса так, как охотник разделывает свою добычу. Чёрная кровь лилась Быку в рот, в глаза, в уши и он жадно её принимал. Обсидиановое лезвие Кинжала Душ зажглось красными, древними знаками и тоже хищно впитывало кровь своей жертвы. Одна из голов Когноса лениво шевельнулась, крохотная рука резко поднялась и ударила язычника по руке, где тот держал Кинжал. Оружие вылетело из дрожащих рук Быка, но он, в припадке овладевшего им возбуждения, даже не заметил этого. Разорвав остатки Когноса, Бык раскинул руки к небу и крикнул:

– Хвала тебе, Владыка Молний! Я лишу жизни их всех! – Он рассмеялся и чёрные молнии, переливаясь багровыми тонами, взвились в воздух, окружив своего хозяина.

Бык рассмеялся ещё больше. Теперь он стал непобедимым. В нём текла сила вождей «Сварога», «Даждьбога», «Перуна», а теперь он смог овладеть буйной силой древнего демона! Он чувствовал, как мощь течёт в нём, как она расширяется в его теле, как она возбуждает его душу. Эта сладость – сладость от убийства; от победы; от поглощённой мощи; пьянила его и Бык смеялся. Он видел, как мир склоняется перед ним, как Каменные Демоны бегут от его ярости, а мощь его множится.

– Я спасу тебя, Бушуй, – пообещал себе Бык, – теперь ни один Ворон меня не остановит.

«Пора разобраться с этими букашками, которые путались у меня под ногами во время битвы».

Бык, расплываясь в улыбке чудовища, обернулся, ощущая как жар чёрного пламени исходит от каждой клетки его тела. Он уже собирался взяться за свою секиру, чьё лезвие почернело от пролитой крови, как вдруг ощутил холодный поцелуй, угодивший ему прямо в сердце.

– Ты? – Голос вождя дрогнул, и Бык отшатнулся, рухнув в снег.

Питавшая его сила, наполнявшая все его члены, словно вода, полилась в другое русло. Он чувствовал, как мощь его покидает, как десятки поглощённых им душ кричат и молят о спасении, как древний демон тихо шепчет свои проклятия и как он сам, Бык, растворяется среди этого потока.

«Нет, – крикнул он душам, плывшим в чёрное, скалящееся лезвие Кинжала Душ, – я должен… Я не могу! Пустите!»

Но тело его ослабло, глаза потеряли блеск, и могучая грудь последний раз вдохнула свежий, лесной воздух. Перед глазами могучего вождя сидел его сын и горько плакал, обхватив тело отца маленькими ручками.

– Я люблю тебя, сын… – Бык положил руку на спину сыну и крепко прижал его к себе. Он хотел сказать что-то ещё, но увидел чёрную фигуру, в маске птицы.

– Ублюдок, – прошипел Бык и потянулся к секире, которая лежала рядом, – ты обманул меня… Я убью тебя, сучий выродок! Не трогай! Не трогай моего сына!

Ворон посмотрел на вождя и только сказал:

– Теперь он мой.

Тьма утопила последние краски света.

Глава XXVI. Волчий вой

Илий недоверчиво смотрел на Старого Волка серыми глазами, скребя свою жиденькую чёрную бородёнку.

– Значит, теперь я – лидер «Князя»? – Он отпил из старого советского гранёного стакана. «Князь» пусть и был крупнейшим дивизионом, но отнюдь не самым богатым. Отборные ублюдки или зелёные новички в его рядах, приближённость к огромному лесу, именуемым «Язычником», постоянные нападки лесных отродий на каждое звено так называемого «Змея» делали «Князь» скорее не элитным дивизионом, а кучей разношёрстных человек, в огромном количестве, но с крайне паршивым качеством. Всё это новоиспечённый игумен Илий прокручивал у себя в голове, внимательно оглядывая Старого Волка. – Не прельщает меня эта должность. Найдите другого.

– А тебя и никто не спрашивает, – холодно сказал Акела, докуривая сигарету. – Кир доверял тебе, ты был его правой рукой и в «Князе» нет никого опытнее тебя. Избирать кого-то извне крайне сомнительное решение. Если же ты хочешь отказаться, то изволь, но нам придётся созвать Святой Синод для разрешения этого вопроса.

По спине Илия прошёл холодок, когда речь зашла о Синоде. Почти все решения этого органа сводились к тому, что осуждённого либо бросали в «Лёд», либо ссылали в «Князь». Учитывая, что второй факт исключался, перспектива предвиделась печальная.

– Хорошо, я приму на себя управление, – сдался Илий и залпом опустошил стакан. Жгучая жидкость протиснулась по горлу, а в груди потеплело, – полагаю, мне не стоит знать, что случилось с Киром? – Он вперил свои серые глаза в Акелу.

– Кир сотрудничал с язычниками, сорвал «Капкан» и, в надежде избежать правосудия, подался в бега, – ложь лилась из губ Аарона ровным потоком, голос его не дрожал и звучал убедительно. Но глубоко в душе правда стискивала его сердце, и Старый Волк чувствовал, будто от него отняли частичку себя. – Когда я застал его на месте, он покончил со своей жизнью, предварительно выдав показания. Этого достаточно?

– Более чем. – подчинительно кивнул Илий. – Когда я смогу взять на себя командование?

«Этот пусть и строит из себя правдоруба, но на деле ещё покладистей, чем я. В Кире была лишь четверть силы и мудрости Ашера, а насколько этот хуже, чем Кир?» Вопрос, пожалуй, был риторическим.

– Официально – завтра или послезавтра. Учитывая, что никаких прилюдных похорон, какие были у Ашера не будет, – «Хотя Кир их заслужил», – то с документами вопрос решим быстро. Но своим новым бойцам объяви всё завтра.

– Слушаюсь.

Это крохотная комнатка, в четырёхэтажном, протёртом временем здании, с разбитыми окнами, косыми дверьми и обветшалой отделкой, называлась штабом. Это звено Змея было не так далеко от Невска, всего-то в пятидесяти километрах, но этот факт не придал опорной базе хоть какого-то качества. Всё вокруг разваливалось и ветшало: кирпичные домики осунулись, ограждения забора поржавели, крыши казарм продырявились, а тротуар разрушился.

«Когда-то “Князь” был чудовищно сильным отрядом, – пожаловался про себя Акела, прогуливаясь по плохо освещённой дороге, глубоко проваленной, в которой густились грязные лужи, – Ашер выбирал самых сильных и волевых бойцов из всей “Зимы”, мы могли вырезать одним небольшим отрядом из пяти-семи человек несколько демонов второго и предпервого порядка, что уж говорить, если мобилизовали бы все силы… А что теперь? Нищета, пустота, разруха. Элитный отряд перерос в нищий дивизион, который наполнили калеки, сидельцы и идиоты».