Loe raamatut: «Оборотень»

Между кроватью и тумбочкой прятался мой рюкзачок. Уже почти собранный, только пару вещей сложить оставалось. Мало, но на одну ночевку сгодится. Как правило к походам я равнодушна. Обычно меня видят с книжкой или блокнотом, но после удачно сданной сессии от книжек хотелось отдохнуть. Да и летняя жара гнала прочь из комнаты, так что, когда родители позвали на природу с их друзьями, я согласилась, не раздумывая.

Многие считали моих родителей странными, чокнутыми, застрявшими в сказке. В школе я как-то сказала, что мои родители – эльфы, и с тех пор была объектом насмешек. Тогда стало понятно, что то, во что верят дома, всем в открытую не высказывают. С поступлением в университет жизнь изменилась: новые люди, новые интересы и разговоры, но привычка сторониться сверстников никуда не делась, зато со старшими удалось сойтись легко. А вот о своем интересе к сверхъестественному помалкивала. Мне тогда так и не удалось для себя решить, правда ли, что мои родители общаются с деревьями. Я верила и не верила. Стыдилась своих родителей за то, что они такие не похожие на других, и в то же время любила их без памяти. Порой хотелось безусловно верить во всё, что они говорили, а потом вдруг во мне просыпался скептик и рушил эту веру.

Вечернее солнце спряталось в кроны тополей за окном. Его свет разливался по комнате, прозрачный и свежий, как яблочное варенье. Вдалеке привычно прогудел товарный поезд. Я попыталась подобрать слова к тому, что чувствовала, но строчки не складывались. Главное завтра блокнот не забыть. А пока включу радио.

* * *

Все окна были открыты, и лесной ветерок носился по вагону, делая нагревшийся к концу пути воздух в вагоне сносным. Объявили мою станцию, и я убрала в рюкзак блокнот с новым наброском. Меня встречали. Длинноволосый парень с фенечками и расточками представился Мишей, предложил понести мой рюкзак. Я отказалась. Оказалось, что Мише поручили встретить ещё двух девушек с той же электрички. Он спросил, не знаю ли я их, но имена были совсем не знакомые. Девочки обнаружились, когда разошлись приехавшие. Мы познакомились и пошли к выходу с платформы.

Интересно, подумала я, выглядят они как школьницы, а смотрят таким жестким оценивающим взглядом. Мы спустились по лестнице и вышли на проселок, тянущийся вдоль опушки леса.

– Миша, а у тебя почему волосы длинные? – спросила та, что была поактивнее.

– Потому что красиво.

– Красиво? Но ты же не девушка! Длинные у девушек красиво. У парней красиво – короткие, правда?

– Конечно! – Ответила её подруга. Краем глаза я заметила, как девочки, идущие чуть сзади беззвучно захихикали, думая, что их не видят. – Мы женщины, мы лучше знаем, что красиво, правда Ань? – я немного растерялась, услышав свое имя.

– Конечно разбираемся. Парень с длинными волосами – это прекрасно. – Нет, я, отчетливо понимаю, что на вкус и цвет карандаши разные, но отчего-то очень захотелось понавязывать им свое мнение. Будто почувствовав это, девочки затихли, только переглядывались и лыбились.

Мягкая пыль проселка пружинила шаг и оседала на кроссовках. Как вернусь домой, надо будет их стирать. Лес по краям дороги шелестел на горячем ветру, но дышалось легко, совсем не так, как было бы в городе в этот час. Миша окликнул нас, сворачивая в поле.

– А чего мы здесь пойдем, а не лесом? В лесу прохладнее, наверное.

– Здесь тропинка напрямик. Не волнуйся, скоро будем на месте, а там тенек. Если хочешь – можно будет на речку сходить. Желающие есть.

– О, там речка? – оживились девчонки, – а пляж есть?

– На другом берегу большой пляж, на этом – так себе. Некоторые из наших переплывают туда. Тут плыть не далеко.

– А чем ещё народ занимается?

– Да кто чем. Когда я уходил, собирали костер, хотели кашу варить. Вкусная будет, с дымком.

– Миш, а ты, наверное, умный. Ты книжки любишь? – Похоже, они смеялись над ним и им казалось, что делают они это тонко и незаметно. У меня на такое глаз наметанный и потому бесило страшно, но я не подавала виду. Вмешиваться в разговор без крайней необходимости не хотелось.

– Конечно читаю, люблю читать.

– А что читаешь?

– Ну, Толкина, конечно, Урсулу, за «Драконов осенних сумерек» недавно взялся, тоже интересно.

– Я про Толкиена слышала, он, кажется, сказки писал. А я вот люблю что-нибудь более реальное. Стаут – это вообще отпад. Вот эта красотка Агату любит.

– Это ты любишь Агату, а я – Чейза, – возразила ей подруга.

– Ань, а ты что читаешь?

– Последней была «Мечтают ли андроиды об электроовцах».

– Это, похоже, какая-та фантастика.

– Фильм есть, «Бегущий по лезвию»? Вам может понравиться. Там отчасти детективная история, но и над чем подумать есть.

– А по названию что-то глупое. Роботы, электроовцы.

– Название очень точное, просто смысл не на поверхности.

Тропинка спустилась в лощину и начала подниматься вверх на холм, увенчанный небольшой сосновой рощей. Ветер принес запах дыма. Вкусный, сладковато-острый. Я поняла, что у настроения, подпорченного попутчицами, есть все шансы выправиться.

В лагере я почувствовала себя в правильном месте в нужное время, даже подумалось, может зря я не ходила в походы раньше. Палатки стояли неровным полукольцом вокруг костра. Над костром висел самый настоящий котелок, и девушка в длинном коричневом платье со шнуровкой руководила готовкой. Я не могла оторвать взгляд от порхания её рукавов-колокольчиков. Выглядела она сказочно, а вот готовить на костре в такой одежде было почти невозможно, поэтому она привлекла к делу всех проходящих мимо.

Мама и папа обрадовались мне. Миша подошел к дяде Яну и еще паре незнакомых парней, оказалось, они собирались в местные пещеры. Девочки тоже встретили своего знакомого и пошли ставить палатку чуть поодаль. Больше я с ними не встречалась, а может просто не обращала внимания. Да и до того ли мне было: поход в пещеры, купание в речке, собирание хвороста для костра, стрельба из лука, деревянные мечи, и всё это под бесконечные разговоры о книгах, фильмах, играх и всем остальном. К вечеру я была изрядно измотанная, но веселая. Не скажу, что завела новые знакомства, но здесь, среди ролевиков, меня принимали и от того возникло острое чувство свободы. А еще очень хотелось, чтобы и у меня был такой круг понимающих, принимающих, близких людей. После позднего ужина, когда и гитары отправились на покой, у костра осталось всего несколько человек.